Войска 16-й и 49-й армий Западного фронта попытались осуществить контрудары (16-я под Волоколамском, 49-я – под Серпуховом). Г.К. Жуков вспоминал, что в начале ноября с ним по телефону связался Сталин и спросил, как ведет себя противник. «Заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление», – ответил Жуков. Сталин сказал: «Мы с Шапошниковым (начальник Генерального штаба. – Ред.) считаем, что нужно сорвать готовящиеся удары противника своими упреждающими контрударами. Один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой из района Серпухова… Видимо, там собираются крупные силы, чтобы ударить на Москву». – «Какими же силами, товарищ Верховный Главнокомандующий, мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны… Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех, который сомнителен, последние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками…» – «Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером, – недовольно отрезал Сталин. Минут через 15 ко мне зашел Н.А. Булганин и с порога сказал: «Ну и была мне сейчас головомойка! – За что? – Сталин сказал: «Вы там с Жуковым зазнались. Но мы и на вас управу найдем». Жукову ничего не оставалось делать, как собрать штаб фронта и отдать приказ о контрударе. «Однако эти контрудары, где главным образом действовала конница, не дали тех положительных результатов, которых ожидал Верховный», – вспоминал Жуков. Более того, именно по 16-й армии, ослабленной бессмысленными боями, немцы на следующий день, возобновив наступление на Москву, нанесли два основных удара.