✓ На военном совещании у президента США Рузвельта В. М. Молотов вновь поднял вопрос о втором фронте. Рузвельт, как и Черчилль несколькими днями ранее, обещал проработать этот момент с военными. На обеде в честь советской делегации Рузвельт в частной беседе поинтересовался, какое впечатление произвел на Молотова Гитлер, – из всех присутствовавших советский нарком иностранных дел был последним по времени, кто общался с фюрером. Переводчик президента Сэмюэл Кросс записал: “Молотов подумал минуту и затем сказал, что, в конце концов, договориться можно со всеми”. Потом добавил, что ему ни разу не пришлось иметь дело с более неприятными людьми, чем Гитлер и Риббентроп.

Можно расценить ответ Молотова как образец дипломатии, особенно если учесть, сколь деликатен был сам сюжет (Берлин, осень 1940 года, советско-нацистский альянс, утряска территориальных вожделений и переговоры о разделе мира, об условиях присоединения СССР к странам “оси”). Однако Рузвельт, похоже, ни на что подобное не намекал. Он хотел понять, как австрияку без определенного рода занятий удалось буквально за несколько лет завоевать Германию, а затем ввергнуть весь мир в войну.