Глава 16
Жизнь пятая. Злобствующие цифры
Если говорить прямо, при езде на мотоцикле, которым управляет Няша, абсолютно весь маршрут кажется неприятным, и потому отметить какие-либо ярко выделяющиеся своей паршивостью места у Рокки не получалось. Негатива прибавляло и то, что новая одежда спутницы походила на старую лишь приятно обтягивающими очертаниями, а в остальном сильно ей уступала. До обнаружения тайника, появляющегося по воле непостижимой, как и многое в этом странном мире, силы, он мог подержаться за теплые плечи пусть и не эталонно-красивой, но весьма и весьма прелестной девушки с необычным характером, а теперь приходилось хвататься за жесткую кожу иссушенной солнечным жаром рептилии.
Непонятно, каким образом Няша в новой сбруе ухитряется вести себя столь же непринужденно, как и прежде. Это ведь почти что рыцарские доспехи, негнущиеся и не продавливающиеся под нажимом пальцев. Но она в них почему-то двигается совершенно свободно, будто это не более чем легкая ткань того самого симпатичного топика, брошенного где-то на оставленной за спиной стройке.
Нет, с этой то ли жилеткой, то ли огрызком курточки определенно что-то не так. Складывается впечатление, что жесткость работает только против Рокки, а для Няши материал делается мягким.
И вот уж парадокс так парадокс — оба эти свойства проявляются одновременно.
В городе между тем подошло время уже знакомого веселья. Проскакивая через улицы, приходилось без конца уворачиваться от игнорирующих абсолютно все правила машин, да и во дворах они то и дело мешали, преграждая проезд или несясь лоб в лоб там, где разъехаться невозможно. Няша пускала мотоцикл по бездорожью, по тропинкам и детским площадкам, распугивала цифр на тротуарах, а один раз нагло проехала сквозь торговый центр, стеклянные двери которого после отключения электричества оставили в распахнутом положении. Водители почти не гудели клаксонами на такие выходки, потому как непозволительно себя вели слишком многие.
Рокки даже без дополнительных вопросов начал догадываться, что кластерная система куда сложнее, чем представлялось из обрывочных пояснений Няши. Похоже, от кусочка территории к кусочку меняется не только география, но и скорость деградации населения. В одних случаях психи появляются чуть ли не мгновенно, в других проходят часы, прежде чем замечаешь нехорошие изменения.
Сейчас они начали бросаться в глаза даже при сумасшедшей езде, когда хочется зажмуриться и вообще ни на что не смотреть. Там и сям по обеим сторонам их маршрута и впереди к небесам вздымались дымовые столбы от разгорающихся пожаров, слышался грохот от сталкивающихся на высокой скорости машин, отовсюду орали от боли или ужаса. Старик с седой клочковатой бородой, свисающей до пояса, выйдя из подъезда с мусорным ведром, высыпал его содержимое прямо перед мотоциклом, скалясь при этом однозубым ртом; полицейский с безумными глазами маршировал на одном месте посреди улицы, приставив пистолет к виску и не обращая внимания на завал из разбитых автомобилей в паре десятков метров от него; немолодая женщина, противно визжа, швырнула пустую бутылку, едва не угодив Рокки в голову.
Да уж, отсюда определенно пора уезжать, город на глазах меняется в нехорошую сторону.
Критиковать манеру езды спутницы можно бесконечно, почва для этого весьма плодородна, но нельзя не отдать ей должного — в отличие от таксиста, с которым Рокки едва не хлебнул полный ушат горького горя, она ухитрялась большую часть маршрута избегать откровенно смертоносных мест. Гнала дворами, парками, по аллеям бульваров, рулила, как будто последний день живет, но, возможно, именно так и следует передвигаться в сложившейся ситуации.
Везение им изменило, когда Рокки уже частично смирился с безумной гонкой, местами это почти начинало нравиться.
Что-то хлестко щелкнуло, негромко и вроде как неопасно, хотя то, что звук донесся отчетливо, легко справившись с надрывным гулом мотора, должно было насторожить. Но насторожиться Рокки не успел, потому что мотоцикл ни с того ни с сего дернулся, а потом все закружилось-завертелось, заколотило жесткими ударами асфальта по плечам, бокам, спине, голове и, разумеется, многострадальному колену.
Несмотря на то что, заезжая во двор, водительница резко снизила скорость, падение вышло знатным. Рокки повезло прокатиться несколько метров по ровному месту, где ничего выпирающего и твердого не приголубило его до смерти или серьезных травм. Но обстучало знатно, оглушенный, он, скорее ведомый инстинктом выживания, чем прислушиваясь к крикам Няши, перекатился с боку на бок, зачем-то прижимаясь к высокому бордюру. Лишь там начал что-то соображать, повернув голову в направлении очередного резкого звука.
Это уже щелчком не назовешь, это выстрел из серьезного ствола.
Ствол обнаружился метрах в двадцати и принадлежал винтовке, которую сжимал в руках грузный мужик в не первой свежести майке-алкоголичке. Нижнюю часть его тела оценить не получилось, потому что она скрывалась за машиной, которую он облюбовал в качестве позиции для обстрела заезжающих в его двор мотоциклов, а верхняя злобно скалилась, выкрикивая незатейливые ругательства и безуспешно сражаясь с затвором. Складывалось впечатление, что этот тип только что растерял навыки обращения с оружием, даже в столь суматошной обстановке Рокки понимал, что подобного рода кривые усилия к успеху не приведут.
Но валяться под прицелом откровенного психа в любом случае некомфортно, и страха не было лишь по одной причине — сознание, приходя в себя после оглушающего падения, все внимание обратило на Няшу.
Там было на что посмотреть.
Девушка, ничуть не обескураженная тесным знакомством с асфальтом, неслась в сторону ругающегося стрелка. Да-да — не бежала и не шла быстрым шагом и даже не передвигалась прыжками, она именно неслась, скользя по земле с такой непринужденной легкостью, будто персонально для нее гравитацию уменьшили в семь раз.
Случайно ли так получилось или мужик наконец осознал свою ошибку, но затвор наконец с лязгом вернулся, загоняя патрон в казенник. Еще миг, и пуля вылетит, ударит в упор по частично затянутой в черное стремительной фигурке, но Няша этот миг предоставлять не стала.
Изящный перекат через капот, мимолетное, почти незаметное прикосновение локтя к потной, продолжающей сквернословить морде, и вот уже ее резко притихший обладатель летит в одну сторону, а его винтовка в другую. Рокки глазам своим не поверил, ведь удар и ударом-то не казался, так… почти ласковое поглаживание, а результат такой, будто боксер-тяжеловес от души приложил.
Няша, приземлившись на ноги по другую сторону от машины, мстительно пнула валяющееся за ней тело, затем, нагибаясь, приказным тоном заявила:
— Бегом тащи все сюда, мотоцикл дальше не поедет, этот козел умудрился в него попасть.
Рокки, не без труда поднявшись, ухватил оба чехла и сумку, прихрамывая втрое пуще прежнего, направился к Няше — грубое соприкосновение с асфальтом для колена даром не прошло.
Девушка тем временем вытащила из кармана поверженного стрелка автомобильный ключ, нажала, повернулась на писк отозвавшейся машины, напряженным голосом пояснив:
— На ней поедем.
Рокки и без слов это понимал, мигом туда стопы направил, тоже напрягаясь — этот вид транспорта куда неудобнее в сложившейся ситуации. Не погоняешь где попало и слишком уязвим против психов за баранкой. Но второго мотоцикла поблизости не наблюдается, а шататься пешком с такой ногой — врагу не пожелаешь.
Закинув поклажу на заднее сиденье, начал пристраиваться на переднем, по ходу дела удивляясь действиям девушки — в случае с мотоциклом она легко обошлась без ключа, а сейчас проявляет нервозность, возможно связанную с управлением транспортом.
— Няша, что-то не так?
— Я с машинами не очень-то дружу, а тут еще и коробка-автомат. Не повезло.
Хотел было сказать, что первый раз видит девушку, которая предпочитает механику с ее усложненным управлением, но осекся.
А много ли он девушек знает? И вообще, поди пойми, откуда такие мысли в голову лезут.
Странная какая-то амнезия — много чего знаешь, но, хоть убей, не понимаешь, откуда эти знания берутся.
Начав выруливать, Няша предупредила:
— Сейчас по карте будет широченная улица, на таких обычно самое веселье. Дальше попробуем по переулку до самой речки, если мост целый, выскочим нормально.
— Ты же говорила, что там не будет реки, — нахмурился Рокки.
— Нет, я говорила, что есть. Но это так себе, ерунда, а не река, почти ручей. Только без моста через нее не проедем, конечно. Держись.
Почему надо держаться, Рокки понял почти сразу — Няша машиной управляла примерно так же, как и мотоциклом. То есть будто водительское удостоверение ни разу в руках не держала (как и руль). При этом на газ она давила беспощадно, того и гляди педаль под пол уйдет, если и ослабляла нажим, то лишь ради того, чтобы ударить по тормозам.
Удивительно, но на широкой улице проблем не заработали вообще. И слева и справа невдалеке виднелись заторы из столкнувшихся автомобилей, новые желающие стукнуться в кого-нибудь посильнее не могли из-за них проехать. Один, правда, вынесся из того самого переулка навстречу, но повезло, оказался нормальным или около того, даже возмущенно посигналил, выказав свое отношение к манере езды Няши.
А она, чиркнув боком по высокому бордюру, вновь заставила взреветь двигатель на высоких оборотах, за которыми не поспевала коробка передач. Рокки, глянув вперед, расслабился — улочка узковатая, но чистая, спросом у цифр определенно не пользуется. Больше похожа на пешеходную зону, чем на проезд для транспорта, вон даже запрещающий знак висит, нельзя, дескать, соваться дальше на колесах.
Но Няши это, само собой, не касалось.
Машину внезапно шумно дернуло на ровном месте, ведь асфальт тут чуть ли не в идеальном состоянии — ни выбоины, ни намека на преграду. Рокки оглянулся, успев увидеть, как здоровенный черный внедорожник, нагнав, вновь наваливается силовым бампером.
— Вот же придурок! — озлобленно выкрикнула Няша, с видимым усилием вдавливая газ.
— Я так понимаю, ты это не мне? — Рокки задал риторический вопрос и, напрягаясь в ожидании следующего удара, крикнул: — Давай дави на газ!
— А я что, по-твоему, делаю?! Эта рухлядь быстрее не может!
— Так за нами тоже не спорткар гонится!
— Дай пистолет! — вновь воскликнула девушка, протягивая руку.
Вложив в ладонь оружие, спросил:
— Ты что собралась делать?
Няша, опуская стекло, удивительно спокойным для такой ситуации голосом произнесла:
— Держи руль, я быстренько.
Почему надо держать руль, Рокки понял через миг, когда девушка, наполовину бросив управление, высунулась в окно, гибко изогнулась и начала поспешно опустошать магазин пистолета. Преследователь, не успев настигнуть еще раз, резко сдал в сторону, на скорости перевалился через бордюр и, быстро замедляясь, понесся через чахлые кусты.
Все это Рокки сумел разглядеть очень фрагментарно и исключительно в боковое зеркало, потому как приходилось работать обеими руками из крайне неудобного положения. Машину сейчас, получается, вели два водителя: один рулил, второй давил на педаль газа, каким-то чудом ухитряясь до нее дотягиваться.
Спасибо, что дорога прямая, нет нужды маневрировать, знай себе держись на ровном курсе.
Няша, вернувшись в салон «целиком», перехватила руль, а Рокки, убрав руки, спросил:
— Откуда этот крендель взялся?!
— Не знаю. Это же цифры, они тут повсюду, не обращай внимания.
— И надо же было именно к нам привязаться… Ты в него попала?
— Наверное. Два раза по стеклу напротив него.
— Это нормально?
— Ты о чем?
— Ну, вот так — стрелять по ним?
— Так он же первый полез, — равнодушно ответила Няша и, внезапно свернув в проезд, который вел во дворы, пояснила смысл странного маневра: — Впереди псих из окна таращится. С ружьем. Ну его на фиг.
Во дворе едва-едва успели уйти на тянущуюся вдоль дома дорогу, чтобы избежать лобового столкновения с полицейской машиной. Та, как это теперь принято у многих в городе, неслась с головоломной скоростью, но сейчас водитель вдруг решил одуматься, ударил по тормозам до визга шин, после чего начал сдавать назад и разворачиваться, одновременно врубив сирену.
— Мы им понравились, — напрягся Рокки.
— Ага, — с тем же равнодушием согласилась Няша, едва не сбив выскочившую перед бампером очень даже аппетитную девчонку с вьющимися светлыми волосами, опускавшимися аккурат до талии, ниже которой абсолютно все радовало мужской взор.
Пусть и цифра, но руки сами напряглись, захотелось за такую подержаться.
Проводив красотку взглядом, Рокки вернулся к насущным проблемам:
— Мы что, медом намазаны? Какие-то нездоровые дела.
— Насчет меда в чем-то ты прав, — снова согласилась Няша, вновь выруливая на улицу.
В этот миг неподалеку бабахнуло, по кузову, где-то сзади, что-то врезало.
— Этот псих! Он стреляет! Урод! — занервничал Рокки.
— Ну да. Только у него обычное ружье, оно далеко не достанет, не надо так волноваться.
— А в чем я прав? — уточнил Рокки после еще пары выстрелов, не увенчавшихся видимым или слышимым результатом.
— У многих цифр есть что-то вроде нюха на иммунных, а в этой машине нас сразу двое. Отсюда и повышенное внимание к ней.
— Я разок немного побродил с еще одним типом вроде тебя, но в очередь на нас никто не становился.
— У меня человечность отрицательная, они от таких часто в бешенство приходят, — поделилась информацией Няша.
— А чего это она у тебя отрицательная? Как ты ее понизила и зачем?
— Зачем?.. Да так… пришлось…
— Темнишь.
— Да нечего тут темнить. Все просто — круче всего человечность падает, когда убиваешь иммунного, который тебе ничем не угрожал, не покушался на твою свободу, в общем — не трогал. В данный момент не трогал, раньше он мог много гадостей наделать, но старое не считается, есть определенное время, после которого Механизм делает вывод, что конфликт исчерпан. Если цифру убить ни за что, человечность тоже снизится, но чуть-чуть. И еще некоторые поступки ее снижают — нехорошие с точки зрения управляющей Системы.
— Системы?
— Вообще-то ее принято называть Механизмом, но можно и Система. Главное, всегда пиши оба эти слова с большой буквы, примета такая.
— И что это такое?
— Не знаю. Никто не знает. Но оно всем здесь заправляет, само по себе тут ничего не делается. Такой мир без управления работать не будет, что-то тут должно быть.
— Значит, ты у нас бандитизмом балуешься? Уголовница?
— С чего ты это взял?!
— Как это — с чего? Откуда у тебя низкая человечность?
— Придурок, ты же вообще ничего не знаешь, а такую ерунду говоришь! Блин, и еще эти психи на наши головы!
Машина и правда досталась непервосортная — полицейские, потеряв прорву времени на разворот, стремительно наверстывали упущенное. И минуты не пройдет, как догонят, что ты ни делай.
— Подержать руль? — спросил или, скорее, предложил Рокки.
— Зачем?
— Ты же сейчас стрелять будешь.
— В полицейских?! Блин, ну спасибо! Да ты совсем в минуса загнать меня решил?!
— Не понял? Ты ведь только что стреляла.
— Я стреляла в не пойми кого, которые тогда первые на нас напали и машину нам долбили. А это полиция, у нее есть законное право преследовать подозреваемых, пока они в тебя не стреляют, ты тоже стрелять не можешь. Иначе штраф по гуманности выйдет почти такой же, как за иммунного, который тебе вообще ничего не делал. Ну это, конечно, только на их кластере работает, за ним уже не так сильно в минус уходишь, а дальше вообще без разницы, можно вообще ничего не потерять, если повезет.
Похоже, эта гуманность и правда много значит, раз спутница, до этого без малейших душевных терзаний избивавшая цифр и даже стрелявшая по ним, сейчас держит себя в рамках законопослушности.
— А те полицейские, которых ты отдубасила у банкомата? — напомнил Рокки.
— Так не убила же, такое делать можно. Только сильно этим нежелательно увлекаться, Механизм может наказать — примета плохая.
— А хорошие приметы здесь вообще встречаются? Нас, кстати, менты догоняют.
— Держи руль.
— Но ты же сказала, что в них стрелять нельзя?..
— Придурок, просто подержи руль! Вот откуда ты такой болтливый выискался!
Высунувшись, Няша выстрелила один-единственный раз, после чего тут же перехватила управление на себя, Рокки даже ничего сделать не успел. Патрульная машина, которая при этом выскочила на едва выраженный поворот, резко ушла в сторону, перевалилась через невысокий бордюр, снесла угол киоска, после удара развернулась и замерла.
— Я им в колесо, — негромко пояснила девушка. — Рискованно, конечно, но, если никого не покалечит, гуманность обычно не снижается. Готовь свой пистолет, сейчас будет мост, там кто угодно может стоять, цифрам такие места нравятся. Если эти передали по рации, о нас знают.
Машина выскочила из стиснутого рядами старых пятиэтажек переулка, дальше дорога резко расширялась, сливаясь с другой, после чего, заворачивая, наискось спускалась к обещанной реке, которую даже речкой не каждый назовет — ручей ручьем. Тем не менее для транспорта преграда непреодолимая, даже вездеходу туго придется — берега обрывистые и высокие.
Их соединял мост — короткий, шириной на две полосы, а перед ним перпендикулярно дороге выруливал еще один патрульный автомобиль; полицейский, выскочивший из него прямо на ходу, уже начинал целиться.
— Пригнись! — крикнула Няша, выворачивая руль.
Машина, визжа насилуемыми шинами, понеслась непредсказуемым зигзагом. Щелкнул пистолетный выстрел, затем они загремели один за другим. Несмотря на незначительную дистанцию, лишь четвертый увенчался попаданием — пуля звонко врезала по корпусу.
— Стреляй в окно! Просто стреляй! В небо стреляй или куда угодно! — заорала девушка.
Последнее могла и не сообщать, в столь скрюченном положении Рокки ничего не мог разглядеть, так что ни о каком прицеливании не могло быть и речи. Выставив руку в окно, он потянул за спусковой крючок. Естественно, попасть ни в кого не попал, но надо признать, что ровный ритм обстрела нарушился, полицейский, похоже, начал нервничать.
Но все равно машина приняла еще несколько пуль, прежде чем Няша, выпрямляясь, скомандовала:
— Поднимайся. Пронесло, проскочили.
Выпрямившись, Рокки спросил:
— Что с машиной? Порядок?
— Откуда мне знать, я в них не разбираюсь.
— В нас попали несколько раз.
— Она железная, значит, кровью не истечет. Раз едет, то и дальше будет ехать.
Рокки, осмотревшись на предмет поисков повреждений, ничего не заметил, как и не уловил подозрительных запахов (например — разлитого бензина). В разгар этого занятия машину сильно встряхнуло, что вызвало с его стороны стандартно-недовольное замечание:
— Поаккуратнее, не дрова везешь.
— Граница кластера, — рассеянно ответила Няша. — На ней даже на ровном месте почти всегда встряхивает, привыкай уже.
— А чего так? Какое-то поле силовое?
— Да нет тут ничего. Вообще ничего. Тот же воздух, никакой разницы не увидишь, просто на асфальте ровная трещина. Иногда она узкая, иногда широкая, один край часто выше другого. Местами могут оползни возникнуть, но обычно не сразу, время после перезагрузки проходит, да и нечасто такое. Один раз видела, как кластер с куском газопровода перенесло. Газ начал выходить из разрыва и загорелся, это было что-то с чем-то, огонь метров на пятьдесят поднялся. Как твое колено?
— Ехать могу хоть целый год, это можно вообще без ноги делать.
— Даже не мечтай, на машине мы далеко не уедем.
— А чего? Бензина почти полный бак.
— Понимаешь, Рокки, некоторые зараженные уверены, что машина — это консервная банка с вкусной едой. Звук мотора они слышат за несколько километров и могут мчаться с такой же скоростью, как и мы, а то и больше. При этом почти не устают, пули их не берут или берут плохо, когтями сдирают броню с бронетранспортера, а кое-кто и с танком запросто разберется. Если хочешь, катайся сам, а я лучше пешочком, это полезнее для здоровья.
— Ты насчет танка не преувеличила?
— Скорее преуменьшила.
— Да уж, сложно у вас тут… Знаешь, я, пожалуй, тоже пешком похожу.
— Правильное решение. Хлебни живца, твоему колену это нужно. Бери бутылку и пей, не смотри на меня глазами тупой коровы. Всегда следи за споровой шкалой, все время поддерживай ее на максимуме, но не допускай передозировки. Тогда регенерация будет максимальной и твое колено быстрее вылечится.
— Не верится, что такое вообще лечится.
— Ты иммунный, даже если тебе ногу оторвет, она отрастет через несколько недель.
— Прикалываешься?
— Можно и быстрее, но для ускорения знахарь нужен — человек с особым умением. Таких не так уж и много, они у нас нарасхват. Непыльная работа — сидишь себе в стабе и почти ничем не рискуешь, просто покалеченных восстанавливаешь и с умениями народу помогаешь. А я тут самая невезучая, мне вот не повезло абсолютно во всем, вот и мотаюсь там, где нормальным девочкам делать нечего. Бли-и-и-ин! — чуть ли не завизжала Няша, резко уводя машину к обочине.
Ничего удивительного, если учесть, что по асфальту перед бампером начали стрелять чем-то серьезным и частично трассирующим, отчего высекало искры и разлетались куски покрытия. Ливень пуль поливал середину дороги, если двигаться дальше, неминуемо под него подставишься.
Несмотря на резкий маневр, машину все же зацепило, и это не походило на прежние попадания, где работали пистолетные пули — застучало тяжелыми молотами где-то в районе багажника, заднее стекло, разваливаясь, брызнуло осколками, нехорошо завоняло бензином.
Рокки, частично выставив голову в окно, успел увидеть, как над машиной пронеслась пузатая туша вертолета, хотел было сообщить Няше, что, похоже, пробит бак, но тут стрелок, вывернув оружие, напоследок выпустил еще одну очередь, наудачу, явно не целясь, удерживая ручной пулемет в крайне неудобном положении.
И вот же сволочь — попал так попал. Несколько пуль прошили крышу, одна или две ударили в спинку сиденья с такой дурью, что в нем нехорошо хрустнуло. Показалось, будто задело не только машину, досталось и телу.
А еще вскрикнула Няша. Незлобно и неиспуганно — нет никаких сомнений, что в девчонку попали.
Но Рокки все же решил уточнить — разворачиваясь так, чтобы следить за ушедшим на разворот вертолетом, напряженно спросил:
— Ты как?!
— Живая, — еще более напряженно ответила девушка. — Не отвлекайся на меня!
От чего именно не следует отвлекаться, Рокки не понял и решил добавить важную, по его мнению, информацию:
— Этот козлина разворачивается. И у нас, похоже, бак проби…
Договорить не успел — позади будто предсмертно вздохнули, после чего в один миг салон заволокло удушливым химическим дымом, а в районе разбитого стекла взметнулись язычки пламени.
— Ну вообще зашибись! — заорал Рокки, судорожно крутя головой в поиске хоть какой-нибудь возможности выскочить из пылающей машины не под пули с небес.
— Держись! — ответила на это Няша, резко заворачивая на едва заметную дорогу, уходящую в редколесье. Скорее — тропу, где разве что на велосипедах кататься, по такой быстро не погоняешь. Но нельзя не признать, что решение верное и к тому же своевременное — вертолет, возвращаясь на второй заход, не смог отреагировать на него оперативно, и стрелок оказался в крайне невыгодном положении. Он все же выпустил пару очередей, но, в отличие от первых, ни о какой меткости не могло быть и речи.
— Вот же привязался, падаль! — крикнул Рокки, не переставая крутить головой. — Няшка, мы тут сейчас зажаримся! Горим!
Разогнавшаяся машина подпрыгнула на кочке размером с добротный пень и пошла дальше чуть ли не боком. Но вины водительницы в этом не было, она изо всех сил пыталась объехать неожиданно возникшее на дороге препятствие — коровью тушу, к которой с откровенно нехорошими намерениями пристроились три сгорбленные фигуры в грязнущей одежде. Рокки не успел удивиться тому, что эти зараженные совершенно не реагируют на происходящее, — ему стало не до этого, автомобиль вынесся на целину, при этом под его днищем что-то резко и очень неприятно хрустнуло.
Через пару секунд машина остановилась одновременно с осознанием простого и важного факта — дальше она не поедет.
— Все! — сквозь самые натуральные слезы выдохнула Няша, неуклюже вываливаясь в распахнутую дверь — ее былая грация и ловкость куда-то запропастились.
Рокки выскочил со своей стороны, торопливо оббежал вокруг машины и, раздумывая над сложившейся ситуацией, замер перед сидящей на траве девушкой. Та, подогнув правую ногу, ладонями зажимала фонтанирующую рану под коленом, а действия спутника прокомментировала нехорошо:
— Придурок, ну что ты творишь?! Беги отсюда! Быстрее беги, может, повезет!
— А ты?!
— Ослеп, что ли?! Отбегалась я, пуля по костям прилетела! Беги давай! В лес беги!
Рокки, обернувшись, оценил расслабленную неторопливость, с которой разворачивался вертолет, и понял, что Няша права, даже у здорового шансы невелики, среди редко растущих деревьев затеряться будет непросто, вот потому убийцы и не спешат.
С обезноженной спутницей до этих деревьев даже добраться не получится, у самого в одиночку шансы невелики, но они все же есть.
Разумом понимая правоту девушки, присел перед ней и упрямо выдал:
— Хватайся за шею!
— Зачем?!
— Ты легкая, я донесу.
— Блин, крестник, ну вообще! Как ты меня уже задрал! Беги давай! Беги, тебе сказано! Вот почему тебе по сто раз одно и то же повторять надо?!
— Но…
Няша грубо отпихнула предложенные плечо и шею, завалилась на спину, мучительно скривилась, прижимая к телу согнутую в колене подстреленную ногу.
А Рокки никуда не побежал, он не видел в этом ни малейшего смысла, да и душевным комфортом жертвовать не хотел — какая-никакая, а подруга, негоже ее бросать. Если уж помирать, так вместе, чтобы потом также вместе оказаться на одном респе. Косясь на вертолет, который определенно никуда не торопился, ведь мишени потеряли мобильность, явно безобидны и никуда не денутся посреди открытого травянистого пространства, рванул на себя дверцу машины.
Винтовка, которую удалось выдернуть из чехла первой, была не слишком удобной для случаев, когда нужно много и быстро стрелять. Болтовая пятизарядка, с такой высокий темп не покажешь. Няша, перед тем как запаковать оружие, проследила, чтобы его зарядили. С точки зрения безопасности перевозки — не самая правильная идея, но сейчас Рокки высоко оценил предусмотрительность девушки.
Итак, в наличии пять патронов, причем немаленьких — спутница будто на слонов собралась охотиться, не пожалела утащить из магазина самую тяжелую дуру нешуточного калибра — с боеприпасами, смахивающими на малогабаритные снаряды.
Одно плохо — их слишком мало. Нужно больше, желательно — в десятки раз больше. Пять — это ни о чем. Но Рокки уже не мог остановиться, вскинув оружие, он оттянул на себя рукоять затвора, затем толкнул ее вперед, загоняя в казенник остроносую смерть.
Вертолет несся прямым курсом, замысел экипажа был очевидным — зависнуть над жертвами, после чего расстрелять их в идеальных условиях. Рокки и сейчас и до этого сумел рассмотреть за остеклением кабины два кресла, в одном из которых болталось апатичное тело, подозрительно похожее на мертвое, а в другом, в унисон жизнерадостному пулеметчику, скалился пилот в пятнистой форме. Это определенно не вызванная по рации милиция, это повезло нарваться на пару психов, решивших коллективно поиграть в смерть с небес.
Ну что же, Рокки тоже с ними поиграет.
Жаль, игра обещает стать короткой.
На пять патронов.
Прижав к плечу пятку приклада, Рокки поймал в прицел кабину, набрал в грудь воздуха, остановил дыхание и плавно выбрал свободный ход спускового крючка. Выдержав неожиданно сильную отдачу, поспешно повторил манипуляции с затвором, выбрасывая гильзу и заменяя ее новым патроном.
Выстрел. Выстрел. Выстрел. Отдача слишком сильна, грохот тоже недетский, результаты пальбы не видно и не слышно, но то, что вертолет начал снижаться, радует — пилот хоть как-то реагирует.
Нажимая на спусковой крючок в пятый раз, Рокки обратил внимание, что остекление летающей машины стало ненормально неоднородным и местами мутноватым, а еще от него вроде бы однажды отлетели мелкие фрагменты. Очень может быть, что разок-другой попасть получилось, вот экипаж и занервничал.
Бросив разряженную винтовку, потянул из чехла дробовик. Оружие явно не для такой ситуации, но все же лучше так, чем с пустыми руками переть против авиации.
Вот только стрелять не пришлось — события, и без того разворачивающиеся без заминок, дальше понеслись разогнавшейся ракетой.
Вертолет, совершавший маневр снижения, очень сильно с ним увлекся. Ревя с такой дурью, что по шуму почти сравнился с выстрелами из винтовки, клюнул носом, нелепо задирая хвост и одновременно рискованно припадая на бок. Рокки и моргнуть не успел, как дело дошло до катастрофы. Первым земли коснулся несущий винт, его лопасти подняли фонтаны вывороченной земли, смешанной с изрубленной травой, от запредельной нагрузки они почти тут же начали разрушаться, разбрасывая стремительно разлетающиеся обломки.
Все это затянулось не больше чем на мгновение, после чего вертолет грохнулся с оглушительным треском, закружился на боку, будто черепаха, отчаянно пытающаяся перевернуться на брюхо, и тут же вспыхнул. Огонь охватил его в считаные секунды, заревел, посылая к небесам столб дыма. Лицо обдало волной жара, заставив попятиться.
То, что случилось с вертолетом, было необъяснимо, но Рокки даже не стал озадачиваться по этому поводу. Летающая позиция для пулемета перестала существовать вместе с экипажем, пусть это будет божественным промыслом или сатанинскими проделками, главное — результат вполне устраивает.
Ну да, результат радовал — Рокки живехонек, несмотря на то что меньше минуты назад был твердо намерен отправиться на очередное возрождение.
А те, кто собирался его отправить, мертвы.
Кстати о мертвецах — троица обгаженных зараженных, увлеченно копавшихся в разодранном коровьем боку, там и осталась. В том смысле, что аппетит у них резко пропал, причем навсегда или около того — обломок винта прошелся по ним лезвием косы, двух уделав наглухо, а последний лишился нижней части тела и сейчас, жалобно урча, барахтался в луже собственной крови, ненормально темной на вид.
Убедившись, что с этой стороны угрозы тоже нет, Рокки, морщась от нестерпимого жара, торопливо выбросил из машины аптечку, обнаруженную под водительским сиденьем. Со второго оружейного чехла пришлось сбивать пламя, а сумке осталось лишь рукой на прощанье помахать — огонь уже успел до нее добраться, охватив заднюю часть автомобиля. Больше там спасать, пожалуй, нечего, самое время заняться Няшей.
Сжимая в одной руке дробовик, а в другой аптечку, направился к девушке, остававшейся на том же месте.
Личная победа — уничтожен безумец. Уровень — 2. Получено 5 очков к прогрессу меткости. Получено 1 очко к прогрессу скорости. Личная победа — уничтожен безумец. Уровень — 2. Получено 5 очков к прогрессу меткости. Получено 1 очко к прогрессу скорости.
На новую порцию текстовой информации не обратил внимания. В голове сейчас состояние до неприличия разваренной каши, события последних минут самого твердолобого пофигиста могут в законченного неврастеника превратить, буквы перед глазами расплываются, смысл не улавливается.
На взрыв за спиной тоже не обратил внимания, как и на хлопки пары выстрелов. Горят и вертолет и машина, и там и там хватает предметов, которые способны шумно отреагировать на столь серьезное повышение температуры.
Няша сидела на траве, поджав простреленную ногу и продолжая зажимать рану ладонями. На ее выразительном подвижном лице хорошо просматривались признаки молчаливо переносимых нешуточных страданий, что неудивительно для человека, через чью голень только что прошла пуля. Однако в первую очередь в глаза бросалось не это.
Няша была удивлена. Или, скорее, — поражена. Такой Рокки ее не то что не видел, он даже представить не мог, что она способна выглядеть настолько выбитой из колеи.
Присев перед девушкой, он начал торопливо копаться в аптечке, поясняя:
— Сейчас замотаем для начала, бинты тут есть, а потом уже подумаем, чем бы дальше заняться. Как вы тут развлекаетесь, а то у меня вечерок свободен.
— Рокки?.. — голосом столь же удивленным, как выражение ее лица, вопросительно произнесла Няша.
— Чего?
— Что с тобой вообще?
— Няш, ты о чем?
— А ты разве не знаешь, о чем я?! — напряглась, привычно заводясь, спутница.
Даже с такой раной она ухитрялась оставаться сама собой.
— Я вообще-то о твоей ноге хотел поговорить, а вот о чем говоришь ты — непонятно.
— Рокки, ты только что из непристрелянной винтовки всадил все пять пуль в голову и грудь пилота летящего вертолета. Понимаешь, это даже для ребят покруче меня чересчур, а ты не крутой, ты ведь просто придурок. Что с тобой такое? Рокки, я должна это знать.
