Глава 10
Жизнь четвертая. Няша
Получен негативный эффект — оглушение. Вы находитесь на кластере 197-33-96. Регион — Западное Побережье. Текущее количество возрождений — 96 жизней (минус 3 от стартового). Текущие задания: выжить, искать, узнать тайное, помочь, задать правильный вопрос. Текущий статус — возврат в игру. До окончания действия оглушения осталось пятьдесят девять секунд, срок может измениться в случае внешнего воздействия. Подсказка — не все люди дружелюбно настроены, опасайтесь врагов.
Совет полезный, но моральный садист, который его сейчас написал, определенно издевается — и без него ситуация понятна, ценные слова слегка запоздали.
Кстати, количество жизней почему-то не изменилось, и вообще, процедура существенно отличается от предыдущих воскрешений. Темнота и текст совпадают, как и ощущение отсутствия тела, но вот содержание, форма подачи материала и прочее — радикально разнятся.
Он всего лишь оглушен, это еще не смерть, причем понятия не имеет, радоваться ему по этому поводу или не стоит.
Ну и зачем было это делать?! Косяков перед ударившим у Рока нет вообще, брать с него нечего, так что о гоп-стопе и речи быть не может.
Тогда на кой?
Ответа не невысказанный вопрос не последовало, но в голову полезли мысли одна мрачнее другой. Возможно, было бы даже лучше, изменись счетчик смертей на единичку — так хоть какая-то определенность.
Появилось ощущение тела, и это тоже не походило на предыдущие воскрешения. В те разы Рок подскакивал бодрячком, чувствуя себя заново родившимся, полным сил, но с идеально-пугающей чистотой в голове, а сейчас даже о последнем можно не упоминать. Нет, память не вернулась, но в черепушке тот еще сумбур, плюс мысли намертво путаются, напрягать мозг не хочется.
А еще мутит, подташнивает, в висках пульсирует острая боль, многострадальное колено превратилось в Везувий, вместо лавы извергающийся болью, и что-то жестко стянуло руки за спиной, не позволяя ими пошевелить.
Из всех пробуждений нынешнее — самое неприятное, изрядно опротивевшая студенческая общага сейчас казалась чуть ли не раем.
Несмотря на почти полное отсутствие жизненного опыта, Рок сумел сообразить, что торопиться открывать глаза не стоит. И без помощи зрения можно догадаться, что в данном случае о студенческой общаге не может быть и речи. Одни запахи чего стоили — ядреная смесь смолистого аромата обработанной древесины хвойных пород и содержимого канализации. Что то, что другое легко узнаваемо и с бытом учащейся молодежи совершенно не ассоциировалось.
Уши запутали ситуацию. Кое-какие звуки они улавливали, но все несерьезные. Складывалось впечатление, что Рок находится в полузамкнутом помещении, потому как угадывался легкий уличный шум, будто подходишь к распахнутому окну в разгар не слишком ветреного летнего денька.
И еще ощущалось присутствие кого-то живого и непонятного. Этот некто время от времени занимался непонятной деятельностью, сопровождавшейся потрескиванием, скрипом и еле слышным неровным сопением. Ни малейшей угрозой происходящее не пахло: кто бы ни шумел под боком, он, вероятнее всего, безобиден.
Но полной уверенности нет, и это напрягало.
Решившись, Рок открыл глаза, тут же их прищурил из-за светового удара. Он угадал с тем, что и правда находится в незакрытом помещении, на это прямо указал солнечный луч, будто специально именно в этот неудобный момент приласкавший физиономию.
Не дом и не квартира, а что-то вроде склада пиломатериалов, устроенного в виде усложненного навеса. Капитальная крыша в наличии, а вот стены присутствуют лишь частично, не перекрывая все направления. Обслуживающий персонал может появляться откуда угодно и таскать крупногабаритные предметы в любую сторону. Недорого по затратам и практично, — видно, что здесь со знанием дела подошли к вопросу логистики.
Вот только мастера не учли, что их детище могут использовать не по назначению. Как ни странно признавать, но помещение, меньше всего на свете приспособленное к насильственному содержанию пленников, превратили в тюрьму.
Впрочем, тюрьма — громковато сказано. Темница без стен — это анекдот, и такое положение дел никак не стали поправлять. Выкрутились проще — обоих узников приковали к крупногабаритным деталям интерьера при помощи пластиковых хомутов.
С Роком обошлись еще по-божески. Он сидел, вытянув ноги перед собой на засыпанном опилками полу, руки его были вздернуты, чуть расставлены в стороны и продеты по обе стороны от доски, являвшейся частью сложно устроенного стеллажа, а опустить их не позволял тот самый туго стягивающий запястья пластик.
У второго «заключенного», содержавшегося в открытом всем ветрам узилище, дела обстояли похуже. Его вздернули к потолку, где закрепили на балке перекрытия при помощи все тех же терзающих вывернутые руки хомутов. Причем на этом останавливаться не стали, стянули ими же еще и щиколотки, подвесив на путы нелегкий с виду мешок, судя по надписи, содержавший органические удобрения.
Тут же закралось подозрение, что его содержимое и являлось тем самым источником, распространяющим запах нечистот. А все потому, что оболочка в уголке обтрепалась до мелкой прорехи, через которую просыпалось что-то темное и мелкое, изрядно перепачкав пол в том месте.
Почему мешок получил повреждение, понятно — второй пленник постарался. Ростом не удался, и телосложение странное, непропорциональное: туловище ненормально, неравномерно раздутое, с деформированным плечевым поясом, с ведром пива на животе, на его фоне низ субтильный до смешного, где в грандиозных прорехах грязных штанов там и сям проглядывали подозрительно безволосые, прямо-таки идеально гладкие ноги, совершенно не гармонирующие с грубыми армейскими ботинками. Замызганные руки не помешали разглядеть совсем уж вопиющую вещь — ярко накрашенные ногти. Определенно женоподобный субъект, такие, по идее, в столь непростой ситуации обязаны быть покладистыми.
Но этот покладистым не был. Сосредоточенно сопя и непрерывно елозя пластиком по дереву, он, то подтягивая себя чуть вверх, то расслабляясь, заставлял тело раскачиваться, при этом в отдельные моменты груз на ногах задевал дощатый пол. Сила трения — великая вещь, но в данном случае для нанесения урона мешку пленнику пришлось изрядно поработать.
Упорный тип.
И грязные у него не только штаны, относительно чистая только кожа ног, что можно заметить через дыры в материи, загаженной до такой степени, что даже ее изначальный цвет — загадка.
Да и кожа, если говорить прямо, нуждается в хорошей порции воды и мыла, она лишь в отдельных местах сверкает относительно приличными пятнами, по которым и получилось сделать вывод о недостатке растительности.
Общая картина такая, что смотреть противно.
Складывается впечатление, что пленнику пришлось поползать по топкому болоту или на тех же четырех конечностях устроить забег по грунтовой дороге, где даже крутые джипы проехать не могут. Туловище облеплено грязью в несколько слоев, невозможно понять, что там за одежда, ощущение, что бедолагу завернули в ветхое тряпье и обрывки рыболовных сетей. Да и выше шеи все плохо — замызгался по самую макушку, на корке, покрывающей лицо, только глаза сверкают.
Глаза, между прочим, перепуганные, но не из тех, где паники по два ведра, а будто у загнанного зверя, твердо намеренного подороже продать свою шкуру. А еще они выдавали упорство натуры, о чем в том числе намекал и покалеченный изрядными стараниями мешок. То, что рот «соседу по камере» прикрыли грубым кляпом, подсказывало, что слова у него под стать взглядам, раз ему отказали в возможности высказываться.
Итак, что мы имеем? Имеем ситуацию, где кто-то непонятный насильственно удерживает двух человек. На одного из них можно безжалостно наплевать, а вот на второго плевать никак нельзя, потому как им является Рок.
Наблюдая за стараниями коллеги по заточению, он попытался подвигать руками и быстро пришел к выводу, что скорее запястья себе перепилит, чем разделается с ненормально крепким пластиком. Может, спутали со знанием дела, может, случайно так получилось, но результат оказался надежным. Захотелось бросить это дело, но непрекращающиеся усилия чумазого «висельника» вдохновляли на продолжение.
Если тот так страстно желает отсюда выбраться, скорее всего, дело того стоит.
Рок продолжал елозить пластиком по древесине, морщась из-за негативных ощущений и сильно подозревая, что все не так просто. Где-то за стенами то и дело различались звуки, свидетельствующие о наличии поблизости других людей, в том числе общающихся безмятежным тоном. Непохоже, что они тоже скованы, а вот на тех, которые с пойманными новичками нехорошее устраивают, очень даже похожи. То есть, освободив руки, он рискует еще раз схлопотать по голове, после чего его, возможно, тоже разместят под потолком с довеском из мешка дерьма на ногах.
Перспектива так себе.
Неплохо бы перекинуться парой слов с чумазым, но у того в рот засунута деревяшка, зафиксированная бинтом, столь же грязным, как и все остальное на этом уродливом трубочисте, а такое неудобство не способствует общительности.
— Да тебя эти фашисты любят еще меньше, чем меня, — негромко высказался Рок, без прежнего энтузиазма пытаясь разделаться с пластиковыми оковами.
Коллега по несчастью моментально перестал совершать сложные телодвижения, вместо этого уставился на Рока возбужденно и что-то промычал.
Не поняв ни буквы, тот решил, что и понимать тут нечего, после чего ответил, как ему показалось, в тему:
— Ну да, это заметно, посмотри, как я хорошо сижу и как ты сушишься. А чего это ты такой неаккуратный? Тебя, когда принимали, в сортир, случайно, не окунали? Очень похоже.
Выслушав короткий монолог Рока, пленник возбудился пуще прежнего. Замычал с неистовой силой, засверкал глазами так, что того и гляди перед взором все задымится, после чего неожиданно обмяк, а в поле зрения неожиданно возник полупрозрачный прямоугольник с плохо различимым текстом:
Няша предлагает вам вступить в ее отряд. Распределение добычи: свободное. Акустическая или внятно мысленная команда «Вступить/отклонить».
Несколько секунд Рок свыкался с новой информацией — до сей поры ему такое предложение читать не доводилось. Затем до него начали доходить некоторые вещи, это заставило вглядеться в подвешенного узника пристально, получив информационную панель:
Объект — иммунный, гуманность — низкая отрицательная, прозвище-идентификатор — Няша, не вооружена, умения Континента не выявлены.
Осознав в большей степени или даже полностью смысл и подноготную происходящего, Рок приглушенно рассмеялся, едва удержавшись от того, чтобы во всю мощь глотки не заржать молодым задорным жеребцом, узревшим симпатичную кобылу.
Да уж, ситуация того стоила.
Первое, что заслуживает интереса со стороны чувства юмора, это факт того, что коллега по пленению вовсе не парень со странноватыми наклонностями, а донельзя замызганная бабища, давненько и конкретно забившая на уход за фигурой. Такую кривоватую во всех отношениях хрюшу даже женщиной язык не повернется назвать, а уж девушкой — чур меня. И это несмотря на то, что в свете новой информации полускрытые в лохмотьях и грязи ноги выглядели очень даже ничего.
Неожиданно для себя Рок осознал, что эта часть женского тела для него особенно важна. Раньше он как-то не успевал задуматься о глубинной составляющей таких материй, смертоубийственная обстановка вносила коррективы в мыслительный процесс, вместо любования прекрасным непрерывно выискивал взглядом шансы на спасение и размышлял над странностями бытия.
В общем, ноги у Няши выглядят как-то не так, они совершенно не гармонируют со всем остальным. Как будто эти стройные штучки оторвали от эталонной фотомодели и по необъяснимой ошибке присобачили к туше, которая обязана ковылять кавалерийской походкой на двух половинках увесистого бублика (отягощенного застарелым целлюлитом).
Ноги — это прекрасно, но к ним надо бы добавить все остальное, желательно такое же стройное. С последним выше бедер все предельно плохо, фигуру, копирующую габаритами и формой раздувшуюся бочку, для усиления эффекта обмотали каким-то тряпьем и изрядно испачкали. Даже если эта особа перестанет корежиться и скинет тошнотворно выглядящее одеяние, вряд ли под ним обнаружится тело Афродиты.
Это к тому, что прозвище Няша для такого пугала — откровенное издевательство.
Рок и сам не понимал, откуда в его голове вовремя берутся знания, о которых он миг назад не подозревал, все же амнезия — непостижимая вещь. Вот и сейчас мозг четко подсказал, что няши в таком контексте — это далеко не обязательно классически-красивые, но непременно крайне милые девочки, на которых хочется смотреть и смотреть, глазам от этого приятно, а сердцу (и некоторым другим органам) тепло.
При взгляде на подвешенную грязнулю хотелось стать слепым, сердце начинало корчиться в рвотных позывах, хотя прежде это являлось прерогативой исключительно желудка.
В общем, с «соседкой по камере» Року не повезло, несмотря на заманчивое прозвище. Но это касается лишь внешних данных, а ради них можно закрыть глаза на что угодно, хоть на сотрудничество с самым уродливым крокодилом-людоедом.
И потому перестал раздумывать, негромко и четко произнес:
— Вступить.
Надпись-приглашение погасла, и на этом все закончилось — более ничего не произошло. Подозревая, что упустил нечто важное, Рок уставился на грязную бабищу, она в ответ уставилась на него, причем взгляд ее уже не поджигал, а испепелял до атомарной пыли.
— Ну и что там у нас дальше, Няша с Уралмаша?
Та, поглядывая крайне недоброжелательно, начала корчить и без того скверно выглядевшую физиономию. Очень похоже, что пытается избавиться от кляпа или хотя бы произнести из-под него пару слов ругательного характера. Рок уже почти не сомневался, что в чем-то перед ней накосячил и даже подозревал, в чем именно.
Он как-то неправильно принял ее приглашение или что-то в нем недопонял.
Няша тем временем напрягла мышцы лица с такой лютой дурью, что подсохшая корка грязи на нем пошла волнами, от нее посыпались куски разного размера, обнажая не очень-то чистую кожу, которой для полноты антуража не хватало только матерой щетины и небрежно набитых татуировок нулевой художественной ценности.
Да уж, если здесь таких образин принято называть няшами, Року в таком месте делать совершенно нечего.
Кривляния грязной рожицы не прошли даром — послышался неприятный, намекающий на нехорошее, прерывистый хруст, после чего из-под повязки вывалился добротно надкушенный деревянный кляп, обильно смоченный кровью, щедро закапавшей следом. Пытаясь сплюнуть, Няша запачкала багровым и без того скверно выглядевший бинт и, булькая заполнявшей ее рот жидкостью неприятного происхождения, с мукой и яростью прохрипела:
— Придурок, да я из-за тебя без половины зубов осталась!
— Да хоть все выплюнь, я здесь не приделах, — не задумываясь, ответил на наглый наезд Рок.
— Нормально отвечай, придурок! Бегом, пока эти уроды не услышали!
— А чем я сейчас ненормально ответил?
— Блин, да заткнись ты уже!
— Мужем своим, сифилитиком, командуй.
— Придурок, ты совсем, что ли, больной?! А… новенький, — чуть смягчилась бабища, еще раз с болезненным всхлипом сплюнув прямо через болтающийся под носом бинт, после чего по доскам пола прокатилось что-то мелкое и твердое. — Ну и на сколько удачу поднять успел?
Рок, припомнив информацию последнего возрождения, не счел нужным ее скрывать, по его мнению, она ничего не стоила — хотя у местных знающих поголовная мания ею интересоваться, они, похоже, делают это без практического интереса, просто любопытство тешат.
— Двадцать восемь.
Няша дернулась, от ее щеки и скулы при этом отвалился приличный пласт грязи, после чего лицо стало если не человеческим, то хотя бы не пересаженным от покусанного шершнями бегемота.
— Блин, да я в тебе не ошиблась, ты и правда придурок редкой породы. Ладно, проехали, сейчас не до лирики. Ты хотя бы чат видишь или тупой и слепой?
То, что эта безобразно запущенная хрюша знает такие слова, как «лирика», Рока слегка удивило, а ее вопрос откровенно обескуражил. Что такое чат, он представлял — раз говорят о видении, значит, подразумевают зрение, а не слух. То есть это система обмена графическими посланиями.
Ничего подобного он не наблюдал, о чем и сообщил:
— Нет тут никаких чатов. Видел только, как Няша в свой отряд приглашала. Встречал я разных няш, но такую печальную — впервые вижу. Сама, наверное, погоняло придумала? Типа — самокритичное чувство юмора? Смотрю, ты бабища веселая, но фантазия у тебя нездоровая. Ты почему коровой не назвалась?
— Заткнись уже, придурок тупой! Блин, ну вот почему мне все время так не везет, на нулевого нарваться, да еще такого запущенного… Блин! Блин! Блин! Ну ладно, давай попробуем так — вызывай меню. Просто произнеси вслух: «Меню».
— Я в курсе.
— О! Да у нас тут прогресс, наш придурок, оказывается, знает азы для самых запущенных дебилов, — притворно обрадовалась в край обнаглевшая бабища, не забывая то и дело сплевывать кровь и потерянные в сражении с кляпом зубы. — Раскладывать меню умеешь? В смысле — настроил его?
— Чего?
— Эх, не повезло, оказывается, дальше наш придурок не продвинулся. Бегом вызвал «меню» и потом приказал «чаты». После этого прикажи окну чатов переползти вниз в любой угол, там увидишь мигающий чат «Няша — Ноль». Ноль — это у нас, конечно, ты, а я Няша, вот мы и познакомились нормально, век бы тебя, придурка тупого, не видеть. Убери все лишнее, оставь только его. Потом читай, что пишу, и сам печатай мысленно и отправляй. Там элементарно даже такой придурок, как ты, разберется. Ну? Чего вытаращился? Таких красивых никогда не видел? А ну бегом залез в чат!
— Тебе он нужен, ты и залезай, — равнодушно буркнул Рок.
Возбужденная неопрятная особа начала доставать своим хамством до такой степени, что пробудилось желание жестоко разобраться с ее последними зубами. И это при том, что Рок не видел ничего приятного в применении рукоприкладства против женщин.
— Ну блин, ну почему мне везет на разных идиотов!.. — чуть не взвыла Няша, на последней ноте сильнее прежнего забулькав кровью и даже закашлявшись. — Умереть сильно хочется, да?!
— Хочу — живу, хочу — помираю, разрешения у разных клуш не спрашиваю. Поищи себе другого придурка, раз тебе так нужно.
— Сказал бы уже сразу, что совсем тупой, что чат для тебя — все равно что квадратура круга для шимпанзе, — продолжая давиться кровью, натужно выдала Няша и, сжимая уцелевшие зубы, продолжила: — Ладно, фиг с тобой, с придурком неграмотным, но нам надо как-то выбираться, а это можно сделать и без чата. Вперед тебе хода нет, но эти дебилы не учли, что вдоль доски ты можешь переползти назад. Оглянись, видишь диск? Пилу, которая к доске почти прикасается? Попробуй до нее добраться.
— Думаешь, ты тут одна такая умная?
— А что тут думать, если так оно и есть.
— Ну ты и отжигаешь, спасибо, тонконогая, повеселила. Слышь, курица ты немытая, да я эту тему с ходу просек. Мне отсюда виднее, да и мозгов у меня побольше, что бы ты себе ни вообразила. Там как ни крутись, а хомутом до пилы не достать, так что отвянь, не смеши людей своей тупостью.
— Придурок, кто тут говорил о хомуте? Руку пили, запястьем должен достать.
— Чего?!
— Я говорю, пили кисть. По суставу ее отпили, так гораздо легче. Постарайся запястьем дотянуться, потому что предплечье или локоть перепилить тяжелее. Это пару минут займет, как только освободишься…
— Да пошла ты в зад, извращенка тупая! Башку себе отпили, все равно она тебе не нужна.
— Блин! Быстрее ты! Это хоть какой-то шанс! Давай! Делай, тебе говорю! Давай же!
— Повторить, куда тебе нужно сходить?
— Уже не надо, — севшим голосом, обмякнув в путах, обреченно ответила Няша. — Много разговариваем, услышал кто-то. Доболтался ты, придурок.
— А чего сразу я доболтался?
— Потому что в чате надо было это делать, по-тихому, а теперь все — приехали…
— И куда же мы приехали?
— Куда-куда… Тебя, скорее всего, по-быстрому прибьют, а меня перед этим изнасилуют. Такая вот развлекательная программа у этих придурков.
— Да что ты говоришь?! — Рок, резко оживившись, не сумел скрыть искреннюю радость. — Да оказывается, кое-кто здесь знает толк в веселье, и это лучшая новость за все время. То есть тебя тут натурально трахнут и ты даже деньги не заплатишь за такую радость? Да я уже почти уважаю этих ребят. Ты знаешь, чтобы на такое посмотреть, я и пару раз помереть готов, и даже руку пожму тому герою, который это сделает. Блин, да я автограф у него буду выпрашивать, это же нереально смелый чувак, я бы не смог, я бы, если на выбор, лучше мешок с говном поимел, чем тебя. Кстати, насчет мешков — один тут есть.
Няша, вроде как уже в третий раз за недолгую беседу заметно изменив голос, покачала головой и с усталой безнадежностью почти приятным тоном произнесла:
— Ты, придурок, не просто тупой, ты еще и слепой…
