Ева ничего толком так и не поняла. В чем она провинилась перед Нелли, чтобы слышать угрозы с ее стороны. Спенсер вел себя с ней абсолютно корректно, не более и не менее любезно, чем с другими участниками экспедиции. Но почему-то его поведение вызвало целый шквал ненависти Нелли по отношению к ней. Ева не ошибалась, она была на все сто процентов уверена, что Нелли чувствовала к ней не что иное, как ненависть. Конечно, Ева заметила, что между Спенсером и Нелли что-то происходит. Интуиция подсказывала ей, что причина этого в той самой сцене, которую они подсмотрели с Левиным в Шочимилько. Еще тогда Еве сделалось не по себе от увиденного, как будто она заранее увидела все неблагоприятные последствия той ночной прогулки, которые скажутся не только на Спенсере, Нелли и Готье, но затронут и ее, Еву. И вот теперь Нелли ненавидит ее. В этом Ева не сомневалась, но самым странным и непостижимым во всем этом было то, что Ева отчего-то вдруг почувствовала какую-то вину перед Нелли. Когда Нелли наклонилась к ней и прошипела в самое ухо, чтобы она подальше держалась от Спенсера, Еву вдруг обдало каким-то необъяснимым чувством раскаяния, как от какого-то сильного проступка, который она совершила по отношению к Нелли. И это было тем невероятней, что Ева абсолютно и наверняка знала, что никакой ее вины перед Нелли нет и быть не может. Она знает эту женщину не больше недели и не собирается знать и дальше после окончания экспедиции. Так в чем же тогда дело? У Евы мелькнула было мысль подойти и прямо спросить об этом у Нелли, но она тут же с негодованием прогнала от себя эту идею. Спрашивать об этом у Нелли сейчас совершенно бессмысленно. Любая попытка заговорить с ней, Ева была уверена, обернется новой вспышкой ненависти Нелли, деструктивной и ни на чем не основанной.

«Неоснованной? – подумала Ева. – Но так не бывает. Всему есть своя причина и основание. То, что Спенсер иногда бывает чуть более любезен со мной, чем позволяют приличия, это еще никакие не основания и даже не предпосылки к ней». Ева думала об истоках этого деструктивного чувства Нелли и так и эдак, но ничего путного не приходило ей в голову. Вконец измучившись, она пришла к выводу, что лучше пойти и спросить об этом у самой Нелли. Конечно, не прямо сейчас, а по истечении какого-то времени. Выждать момент, когда она успокоится, и поговорить по душам. На этом Ева и порешила, а пока, чтобы не портить себе настроения, решила не думать о произошедшем на раскопках, а попытаться вытеснить этот неприятный эпизод из своего сознания. Но не тут-то было. Сделать это оказалось не так-то просто. В ушах Евы то и дело всплывал истеричный шепот Нелли: «Советую тебе, дорогая, держаться подальше от моего мужа, а то как бы чего не вышло».

Они закончили работу, когда солнце посылало уже последние свои лучи вдогонку угасающему дню. Только тогда Спенсер объявил об окончании работ. Он поблагодарил всех и отпустил по своим делам.

Какие тут у них могут быть свои дела, усмехнулась про себя Ева. После такого тяжелого дня ни у одного из них не может быть никаких дел, кроме как добраться до своей палатки на негнущихся ногах, упасть в спальный мешок и забыться тяжелым сном до утра. Ева так и намеревалась сделать.

Она удобно устроилась в своем спальном мешке и быстро задремала. Сон уже начал наваливаться на нее всей своей тяжестью, но неожиданно Ева проснулась от звука чьих-то шагов. Ева прислушалась, она надеялась, что человек пройдет мимо, ей ужасно не хотелось принимать в своей палатке гостей. Глаза ее слипались, и ломота в спине давала себя знать. Но шаги, к великому неудовольствию Евы, замерли возле ее палатки и застыли на месте. Ева прислушалась, обычно сразу за этим человек, пришедший к ней, обнаруживал свое присутствие, стучал по пологу палатки или подавал голос. Но на этот раз за пределами палатки было тихо. Ева не слышала звуков удаляющихся шагов, а это означало одно, что человек, пришедший к ней, стоит у палатки и не решается отчего-то войти вовнутрь.

«А может, он выжидает удобного момента, но какого? – Еву обдало страхом. – А если это Нелли, тогда зачем она здесь и чего хочет? Если это она, то явно пришла не с добрыми намерениями». Ева осторожно высвободилась из спального мешка, стараясь не шуметь, чтобы незваный гость, стоящий у входа, не уловил никакого движения внутри палатки. Ева огляделась вокруг, чтобы найти что-нибудь потяжелее на случай обороны, если это вдруг понадобится, и не нашла ничего лучшего, чем увесистая кастрюля, в которой они днем готовили еду. Кастрюля была с крышкой, и в темноте Ева не заметила ее. Крышка слетела с кастрюли и со звоном покатилась по полу. Ева замерла и в то же мгновение уловила движение по ту сторону палатки. Ей показалось, что человек, стоящий у входа, уходит. Выждав немного времени, когда звук шагов почти стих, Ева осторожно выглянула из палатки.

На небе стояла полная луна, ее бледный свет заливал все окружающее пространство. Невдалеке от палатки Ева четко увидела чей-то силуэт. По очертаниям фигуры это была женщина. Женщина легкой походкой удалялась от палатки Евы, но это была явно не Нелли. Женщина была в длинной юбке до пола, с распущенными по плечам волосами. Еву обдало холодом, и стало еще страшней, чем за несколько минут до этого. Внезапно женщина обернулась и улыбнулась Еве. И в то же мгновение весь страх Евы куда-то подевался, ей стало легко и спокойно. Женщина сделала рукой знак Еве, словно приглашая ее следовать за собой, и Ева, как загипнотизированная, последовала этому приглашению. Она вышла из палатки и направилась вслед за незнакомкой.

Женщина шла не оборачиваясь. Ева следовала на некотором расстоянии за ней, соблюдая небольшую дистанцию. Через некоторое время Ева с удивлением обнаружила, что незнакомка привела ее на место раскопок. Тут женщина остановилась и снова обернулась к Еве. Теперь она стояла от Евы совсем на небольшом расстоянии, давая возможность хорошо рассмотреть свое лицо. Ева ахнула. Эта женщина была индианкой из ее сна, который привиделся Еве в день ее приезда в Мехико. И только сейчас Ева заметила на шее женщины то самое ожерелье, которое так поразило ее в том самом сне. Женщина снова улыбнулась Еве и, сделав два шага перед собой, остановилась.

– Здесь, – коротко произнесла индианка и, сдернув ожерелье со своей шеи, бросила его на землю. Ева как зачарованная смотрела на то место, куда упало ожерелье. Сомнений не оставалось, это было то самое ожерелье из ее сна. Вдруг земля в месте падения ожерелья пришла в легкое движение и стала закручиваться вокруг него в легкий вихрь. Постепенно движение песка становилось все быстрее и все выше и выше. Песок уже кружился вокруг ожерелья плотными вихревыми потоками, вовлекая в орбиту своего движения все вокруг. В один момент Ева оказалась внутри сильной песчаной бури. Ее глаза уже ничего не различали вокруг, кроме песка. Опасаясь за свои глаза, Ева прикрыла их, чтобы защитить от попадания мелких песчинок, которые больно бились о ее лицо, руки, шею. Некоторое время она стояла с закрытыми глазами, до тех пор, пока буря не стала стихать. Ева осторожно открыла глаза и посмотрела туда, где только что стояла индианка. Незнакомка куда-то подевалась На том месте, где она стояла, Ева не обнаружила никаких следов от ее ног. Песок сохранял невозмутимую гладкость и покой. Ева перевела взгляд туда, где лежало ожерелье. Его нигде не было видно, лишь на песке от него остался четкий и явственный след. Ева оглянулась вокруг в поисках какой-нибудь метки. Ей под руку попался большой булыжник, который она передвинула на то место, где оставило свой отпечаток ожерелье. Завтра она намеревалась показать это место Спенсеру. Еве захотелось поделиться своими впечатлениями от всего произошедшего с ней с Левиным прямо сейчас, не откладывая до завтра, но внезапно ее сморил такой сон, что она чуть было не упала на землю и не заснула прямо там же, на месте раскопок. Совершенно обессиленная, едва передвигая ноги, Ева побрела к своей палатке. Там она упала в спальный мешок и мгновенно уснула.