Наши дни
– Слушай, а у тебя в самом деле никого не было все это время? – спросил Дракончег, осторожно целуя Алёнин висок.
Ее голова лежала у него на плече. Они были чуть живы. Едва дышали. Полное умопомрачение, а не свидание. Рук-ног нет, то есть они, может, и есть, но их не чувствуешь. Голова кружится, пульс зашкаливает, в горле пересохло, вон у Дракончега голос какой хриплый. И надо же, еще остались силы ревновать!
– Не было, – прохрипела в ответ Алёна и откашлялась. – А должен был? Ты меня что, считаешь такой легкомысленной, что, лишь ступив на французскую землю (правильней в данной ситуации было бы сказать – на французский снег, вспомнила она заснеженные дорожки Тюильри и уток в полузамерзшем бассейне фонтана), я должна бросаться в объятия к какому-нибудь незнакомцу и немедленно предаваться с ним горизонтальному фитнесу?
– Между прочим, я был практически незнакомцем, когда мы предались горизонтальному фитнесу, как ты это называешь.
– Ну нет, – хохотнула Алёна. – Ты мне был практически родным! Я тебя ненавидела так, как только можно ненавидеть давнего, насквозь знакомого врага!
Дракончег хмыкнул, вспоминая историю двухлетней давности, после которой начался их невероятный роман, и снова спросил:
– Нет, серьезно, никого не было?
– Тебе соврать или правду сказать? – не удержалась от ехидства наша героиня.
– Чистую правду! – Голос Дракончега построжел.
Алёна вспомнила Диего и Жоэля – и ответила чистую правду:
– Клеились там ко мне два придурка… один испанец, другой – француз. Француз, как и положено, клеился очень постельно, испанец – платонически и с оттенком агрессии, но я отвергла обоих, можно сказать, бежала от них без оглядки и надеюсь больше никогда их не видеть. Кстати, а почему ты спрашиваешь? Считаешь, я была сегодня не такой пылкой, как всегда?
– Нет, ну просто… Когда я не с тобой, когда мы долго не видимся, я всегда по вечерам думаю, с кем ты сейчас?
Он вздохнул.
Наверное, это было очень трогательно. Наверное, Алёне тоже следовало растрогаться и разнеженно вздохнуть. Но она с трудом сдержала смех. Если учесть, что Алексей, второй ее кавалер, в отличие от Дракончега, пташки ночной и вечерней, приезжал к Алёне только днем (у него были свои принципы насчет того, что женатый человек должен проводить вечера только в семье), то по вечерам Дракончег мог не волноваться!
Разумеется, объяснять причины своей вечерней верности она не стала.
– Сейчас я с тобой всем телом и душой, о наилучший из Дракончегов, – сказала она, – и каждый вечер мечтаю, чтобы ты поехал на мойку или еще куда-нибудь.
«Поехать на мойку» – это была обычная отмазка Дракончега для того, чтобы улизнуть из дому ближе к ночи. Типа днем машину помыть – очередь огроменная, а вечером чуток меньше…
– Мечтаешь? – Голос Дракончега потеплел. – И завтра будешь мечтать?
– Сразу после половины девятого, – пообещала Алёна. – До этого никак, а после этого – сразу!
– А почему только после полдевятого? – забеспокоился Дракончег. – А до этого что будет?
– Театр. Я иду на балет.
– С кем?
– Да ни с кем, одна.
– Что за ерунда, – сказал он настороженно, – люди всегда ходят в театр с кем-нибудь.
– Я бы пошла с тобой, – ласково сказала Алёна. – Но ты же не сможешь.
– Ну, я же не единственный мужчина в твоей жизни! – буркнул он.
Не следовало бы ему говорить в таком тоне…
– Да ведь и я не единственная женщина в твоей, – сказала Алёна – еще спокойно сказала, но голову с его плеча подняла и села.
Дракончег надулся:
– Но я женат! А ты…
– А я свободна, – кивнула Алёна. – Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Тотчас она пожалела об этих словах и о своем тоне. Сама Дракон, она знала, что так с Драконами говорить нельзя. Ну и… реакция последовала незамедлительно. Дракон немедленно начал бить напалмом.
– Надеюсь, с моими, так сказать, постельными коллегами ты трахаешься в презервативах. А то не оберешься этих самых последствий.
Алёна с трудом перевела дух и нашла силы ответить спокойно:
– Ты хочешь сказать, что это они трахаются со мной в презервативах? Это как бы мужская забота.
Дракончега передернуло.
– То есть ты не заботишься о безопасном сексе? – спросил он с ненавистью. – Не покупаешь им презервативы? Не знаешь, какие у них размеры? А какие у них размеры, кстати сказать? Тебе хватает? В длину и ширину?
«Мне хватило бы только твоего, – чуть не сказала Алёна, – если бы мы виделись хотя бы раз в неделю, а не в две или даже три. Честно, хватило бы! Но я не могу позволить себе влюбиться в тебя, зависеть от тебя! Я не могу позволить себе единственного мужчину, единственную любовь. Все это в моей жизни уже было. Сердце больше не выдержит!»
Конечно, она ничего этого не сказала. Только шепнула с горечью:
– Зачем тебе этот разговор? Ну зачем ты его затеял?
– Сам не знаю, – Дракончег встал с кровати. – Наверное, потому, что мне пора уходить.
Он пошел в ванную. Алёна допила «Бейлис», который оставался в ее стакане.
Второй вечер подряд ложиться с затуманенной головой, разве это дело? Надо браться за работу, через три недели сдавать в издательство роман, а там и конь не валялся…
Дракончег появился – хмурый и чужой.
У Алёны дрогнуло сердце.
– Слушай, – сказала ласково, – ну я честно иду завтра в театр одна!
– А потом? – спросил он непримиримо. – Ночь тоже одна проведешь?
– Ну хочешь, приезжай, проведу с тобой!
– Завтра не смогу, она гостей позвала, – угрюмо отозвался Дракончег.
Он всегда называл жену только «она». Алёна даже не знала, как ее зовут. Да и не хотела знать. Понимала, что Дракончег таким наивным способом пытается дать понять любовнице, что жена не много для него значит. Конечно, вранье, но трогательное.
– Ну, гости так гости, – сказала Алёна печально. – Уходишь? Не забудь вот это.
Сувениры из Парижа. Красивый брелок в виде, конечно, фаллического символа – Эйфелевой башни. Зажигалка и ручка с ее изображением, смешные трусы со множеством смеющихся Эйфелевых башен… «чтоб стояло», так сказать.
– Черт, как я все это объясню ей, – озадаченно сказал Дракончег. – Особенно трусы! А?
Ну, это слишком, честное слово! Алёна не выдержала:
– Не можешь объяснить, не бери. Я найду, куда пристроить.
– Да, правильно, не теряйся, тут аж на четырех стебарей хватит, – сказал, словно плюнул, Дракончег и вышел вон.
В прихожей он даже обуваться не стал – схватил свои ботинки, куртку и в одних носках выбежал в подъезд, словно опасался, что Алёна погонится за ним со скалкой или чем-нибудь в этом роде.
Не погналась. Наверное, следовало бы, но она просто не могла тронуться с места.
Ну почему мужчины такие сволочи?!
Потом она подумала, что Дракончег, наверное, сейчас размышляет: «Ну почему бабы такие сволочи?» – и ей стало смешно.
Ненадолго. На чуточку. Потом…
Потом она заперла дверь, вернулась в комнату, легла в постель, пахнущую Дракончегом, и заснула, обнимая подушку и отгоняя ужасную мысль, что, может быть, теперь так будет всегда – подушка вместо него…
