– На самом деле это преступление было совершено дилетантами, – сказал Диего. – Человек с криминальным прошлым среди них только один – Вассерман. Однако он включился в игру только несколько дней назад, когда прилетел во Францию. Все прочее – работа дилетантов. Однако, надо сказать, задатки у них просто невероятные. Далеко способны были бы пойти по преступному пути, если бы не споткнулись о… об элементарную небрежность.

– И самое поразительное, что ее допустил именно Вассерман! – покачал головой Жоэль.

И господа офицеры принялись хохотать, а Алёна им вторила. Смех их был несколько нервным и в то же время усталым, но как прикажете смеяться после того, как раскрыто преступление и все злоумышленники задержаны?

Прошло три часа с тех пор, как гонки по шато Талле закончились чудесным спасением нашей героини и заключением в оковы ее гонителей. Смерть Бланш так подействовала на ее подельников, что на блицдопросах, стремительно и напористо проведенных Диего, Жоэлем и их помощниками из окружной жандармерии, никто из преступников даже не пытался запираться. Казалось, они сами толком не понимали, в какую опасную и поистине смертельную игру заигрались в жажде мгновенного и эффектного обогащения. Осознали только теперь – и ужаснулись. Дольше всех держался Вассерман – ну, ему и светило более тяжкое наказание: за попытку совершения убийства, да еще подданной иностранного государства, – однако в конце концов и он, так сказать, раскололся.

Показания были записаны на видео и запротоколированы, а затем отправлены вместе с преступниками в Оксер, центр департамента. А Диего и Жоэль, прежде чем проследовать туда же, решили отвезти свою боевую подругу домой. И вот сейчас они все трое сидели на заднем сиденье «Мерседеса» окружной жандармерии, который мчался в Мулян, порой взвывая своей сиреной и лихо подмигивая встречным машинам, как бы сообщая, сколь важных персон везет.

– Должны же мы удостовериться, что с вами больше ничего не случится! – сказал Диего, тряхнув своими космами, и Жоэль кивнул обритой головой.

Что и говорить, к своей работе эти двое подходили творчески, и если безумные кудри Диего были просто искусно подклеены к его собственному «ежику», то Жоэлю пришлось обриться наголо, ибо искусство ловли преступников требует жертв.

– Да ерунда, – обронил лейтенант Ле Пёпль, отводя от Алёны глаза. – Я все равно решил избавиться от дурацких бакенбардов. Еще зимой решил, да все руки как-то не доходили. А теперь вот жизнь заставила. Но я не жалею. Потому что понял: они здорово мешали моему успеху у женщин. Теперь, надеюсь, все пойдет по-другому!

И он исподлобья взглянул на Алёну, словно та немедленно должна была упасть в объятия бритоголового жандарма. Однако даже если бы Жоэль начал носить нимб вокруг головы, ему бы ничего от нее не светило. Поэтому Алёна только неопределенно улыбнулась, поиграла глазами и вернулась к тому, что ее сейчас интересовало гораздо больше, чем всякие амуры.

– А я-то, честно говоря, думала, что с помощью автобусного билета Вассерман хотел сообщить своей жене свой новый номер телефона.

– Ну, это было бы уж слишком заковыристо, – усмехнулся Диего Малгастадор. – Он просто-напросто от нечего делать коротал таким образом время в автобусе. Видимо, его тоже учили грамматике и математике так же, как ваша подруга учит своих детей, вот и привык. Кстати, методика, весьма популярная во французских школах. А потом, в замке, он нечаянно наткнулся на билет в своем кармане и порезал о его край палец…

– Понимаю, – пробормотала Алёна. – Порезал палец и от злости сунул билет в музыкальный ящик просто потому, что рядом не нашлось мусорной корзинки. Господи, что значит какое-то случайное сочетание букв! Если бы не deva fei, я не прицепилась к этому билету, не затеяла бы разговора с Жибе Беарном, а значит, не переполошила бы их шайку!

– Вы их сразу спугнули, – согласился Диего. – Кроме того, начальник охраны замка, отец Бланш Марье, обратил внимание на наш несомненный интерес к вашей персоне и сообщил своим. Преступники занервничали. Проявлением их нервозности стала паника, в которую ударилась мадам Вассерман. Да еще она случайно проезжала мимо вашего дома, когда там стояла машина Жоэля. Словом, вы стали для них пугающей фигурой!

И Диего подмигнул Алёне так, что она почувствовала себя ужасно польщенной. Вот же чертов испанец! Как смотрит, как улыбается! А какое счастье с ним танцевать!

– Жоэль уже говорил, наверное, что вы были замечены нами при просмотре записи с камеры слежения во дворе, одной из немногих работавших в замке Талле, – продолжал лейтенант Малгастадор. – А Вассерманы проникли в залы, где камеры не работали, через боковые двери, потому и не были сняты на пленку.

– Но я не понимаю другое, – задумчиво произнесла Алёна. – Если ограбление произошло ночью, зачем им всем было собираться в замке на другой день? Чего они хотели? Ведь им следовало затаиться и сидеть тихо!

– А кто собирался? – удивился Жоэль. – Беарн и Бланш находились на работе. Приехали только Вассерманы. И то мадам явилась туда лишь потому, что опасалась снова потерять едва вернувшегося мужа. А Вассерман хотел встретиться с Чжэн.

– Знаете, – чуть смущаясь, пробормотала Алёна, – вы не поверите, конечно, но, когда я услышала, как Вассерман сказал мне по-русски: «Будьте здоровы!» – я сразу поняла, что он был знаком с Чжэн еще во Владивостоке. Эсмэ обмолвился, что бывший тренер, когда уехал из Тоннера, поступил на торговое судно. А Чжэн ведь оттуда. И с детства мечтала жить во Франции, как сообщил мне Жак Бланкет. Якобы ее прадед служил у какого-то француза, спасшего ему жизнь, и свел девочку с ума рассказами о благородных людях, сказочных героях, живущих в сказочной стране. Думаю, прадед был уже глубоким стариком, но память у него сохранилась отличная!

– Француз, о котором он говорил, – граф Эдуар Талле, – пояснил Диего. – Дед нынешнего графа Эдуара Талле. Вы правы, Чжэн мечтала о Франции, как о земле обетованной. Девушка оказалась одаренной художницей и хотела учиться в Школе Лувра, нигде более. Но у нее не было шансов уехать законным путем, потому что некоторое время она работала на засекреченном предприятии. Насколько мне известно, выезд за рубеж для работников таких предприятий закрыт в течение довольно долгого периода времени. Вот Чжэн и не могла выехать за границу, это сводило ее с ума. Девушка, которая искала любые пути для отъезда из России, стала встречаться в порту с нелегальными перевозчиками живого товара. И случайно познакомилась с Вассерманом: тот спас ее от пьяных матросов, которые хотели изнасиловать хорошенькую китаянку. И Чжэн прониклась к нему благодарностью, подружилась с ним, рассказала ему о своей мечте. А Вассерман сказал, что живет близ того самого замка Талле, который был для нее неким особенно священным местом, и там до сих пор живут потомки графа Эдуара. Тогда Чжэн поведала ему, какая баснословная ценность хранится в шато. Она знала от прадеда, что по ошибке среди копий, изготовленных для графа Талле по приказу императрицы Цыси, оказалась подлинная статуэтка из ее коллекции, некогда, по преданию, принадлежавшей самой Серебряной Фей и сделанной одним из ее любовников. Конечно, это могло быть сущей фантастикой, легендой, однако в Китае подобные мифологические предметы имеют ценность артефакта. Насколько мне известно, там вообще существует культ вещей, которые как-то связаны с именем Серебряной Фей, а ее изображение считается магическим. Это изображение, которое можно увидеть на многих предметах, например вазах, считается магическим. Что же говорить о статуэтке?! Граф, когда мы приступили к расследованию, сказал мне, что его дед долгое время и сам не подозревал, какой ценностью владеет, – до тех пор, пока на его жизнь не начали покушаться. Его спасло бегство из России.

– То есть Чжэн и Вассерман заинтересовались статуэткой с точки зрения ее огромной исторической и культурной ценности? Они ее что, намеревались в Китай вернуть? – удивилась Алёна.

– Во всяком случае, так утверждает Вассерман, – усмехнулся Диего. – Что ж, вполне логично – ведь продавать ее на международном аукционе не имело смысла. От государства же, которое столь ценит свою весьма своеобразную историю, я имею в виду Китай, они получили бы очень щедрую награду. Новые друзья начали мечтать, как завладеть ценностью. Но в то время планы их были совершенно умозрительные, не имеющие шанса стать реальностью. И тут Чжэн через каких-то посредников вышла на фирму Карло Витали, который занимался переброской нелегальных эмигрантов из Китая в страны Евросоюза. Витали брал с желающих большие, очень большие деньги, зато его «подопечные» могли быть уверены, что обязательно получат гражданство и нужные документы, пусть выданные в обход официальных органов, но на подлинных бланках. С такими документами люди чувствовали себя совершенно спокойно. К Витали обращались и преступники, и несчастные жертвы режима, и такие, как Чжэн. У итальянца были очень серьезные связи в чиновничьих кругах Франции, Германии, Италии и Бельгии. И наконец-то Чжэн уехала из России. Однако не теряла связи с Вассерманом, они постоянно общались через Интернет. Чжэн по-прежнему мечтала поступить в Школу Лувра: это была наилучшая рекомендация для того, чтобы устроиться на работу в Талле. И вот очень скоро она познакомилась с… Угадайте, с кем?

– С Эсмэ, – вздохнула Алёна. – И не только познакомилась, но и влюбилась в него.

– Как вы догадались? – прищурился Жоэль.

– Догадалась не сразу. Тут многое сошлось в одно. И то, что они вместе учились в Школе Лувра, и то, что на рисунках Эсмэ я увидела такой же логотип, какой видела на карте Парижа, висевшей в Талле… Собственно, Чжэн и выдала мне его настоящее имя, поставив знак Школы Лувра именно посреди моста Сен-Мишель. Мост – pont. А я как раз накануне размышляла над сокращенной формой имени Жан-Батиста Беарна – Жибе. И когда увидела этот знак… сразу вспомнила фамилию Пон.

И подумала: а ведь имя Эсмэ могло быть создано таким же сокращением от Сен-Мишель, как имя Жибе – от Жан-Батист.

– Ну, тогда оно звучало бы как Эсэм. Что за мэ такое? – фыркнул Жоэль.

– Я поняла, что Эсмэ и Чжэн были связаны не только тем, что учились в Школе Лувра, – продолжала Алёна. – Это имя могла придумать ему только Чжэн, которая жила в России и знала русский язык. Потому что буква М, которая по-французски и по-русски правильно называется эм, не очень грамотными людьми произносится в России как мэ. К тому же, согласитесь, Эсмэ звучит как настоящее имя, а Эсэм – сразу видно, что аббревиатура, да еще не очень удобная для произношения.

– Ну а почему вы решили, что она влюбилась в него? – допытывался Жоэль.

– Да потому, что логотип Школы Лувра на карте обведен сердечком и нарисован именно красным фломастером. Уж не знаю, зачем Чжэн понадобилось рисовать на музейном экспонате… может быть, порыв был у нее такой… Иногда человек не может удержаться, чтобы не запечатлеть имя возлюбленного на какой-нибудь стене, на мосту, даже на скале, и лезет туда… Или на древесной коре ножичком вырезает. Так, возможно, произошло и с Чжэн. Во всяком случае, появление ее каракулей никого не насторожило. Ну, испортил карту какой-то турист, бывает… И только потом, когда я показала Беарну рисунки Эсмэ с логотипом школы, до того дошло, что Чжэн фактически выдала Пона. И гид всполошился, принялся названивать Эсмэ. Тот приехал, они поспешно начали снимать карту… а заодно послали сначала Бланш, потом Вассермана искать меня. Потому что, как сказано в одном хорошем русском фильме, «он слишком много знал». В смысле, знала…

– Алёна! – восхищенно заговорил Диего. – Я еще зимой мог убедиться в вашей поразительной догадливости и умении связывать концы с концами, а сейчас… Вы не были на допросах, у вас все зиждется на догадках и логических выводах, но они поразительно точны! То, что вы рассказали раньше, то, что говорите сейчас, – это необыкновенно!

– Спасибо, конечно, – страшно довольная, пробормотала Алёна. – Но вы правильно сказали – у меня есть только мои догадки. А правды-то я не знаю. Не знаю, кто и как задумал кражу, не знаю, как сошлись все соучастники, какова судьба Чжэн, почему умер Витали и вообще, откуда он тут взялся, какова роль Николь Вассерман и Луи-Огюста…

«А главное, я не знаю, как вернуть мой браслет!» – чуть не сказала наша героиня, но промолчала. Все же не вполне ловко было лезть сейчас со своими маленькими проблемами, когда решались куда более глобальные вопросы.

Хотя, если честно, у нее мелькнула мысль попросить у приятелей-жандармов помощи. Те в два счета найдут Николь, она, используя авторитет власти, потребует от нее вернуть браслет, а также тихонько, чтобы никто не слышал, спросить про… про несчастный bleu. Но нет, это мелочно и недостойно.

Конечно, Алёна как-нибудь успокоит Лизочку. Только пока не знает как.

– Мы уже скоро приедем в Мулян, и нам с Жоэлем придется срочно возвращаться в Оксер, продолжать работу, поэтому я расскажу все довольно бегло, – сказал в это время Диего, продолжая разговор о преступлении в Талле. – Да мне еще и самому не слишком-то известны подробности, первые допросы были самые беглые. Но я сделал один вывод – о том, что отчасти предопределило провал ограбления замка. Мало того, что его главные организаторы были дилетанты, они еще были провинциалы, которые априори считают всех, особенно людей, облеченных богатством и властью, глупее себя. Что и говорить, рассеянность и доверчивость нынешнего графа Талле вполне могли дать Бланш Марье право считать себя гораздо умней и хитрей его!

– Она узнала об истинной ценности статуэтки, проникнув в архивы замка, в какие-то дневники, в частную переписку. Верно?

– Совершенно так, – кивнул Диего. – Граф знал об истории со статуэтками довольно мало – только общие сведения: мол, копии старинных культовых изделий были подарены его предку императрицей Цыси. О том, что среди форфоровых фигурок находился подлинник, он и не предполагал до последнего времени, потому что никогда не давал себе труд прочесть дневники деда. Хотел увеличить доход с имения, но он даже не подозревал, что средство, которое позволит получить огромную сумму, находится у него в руках.

– Хм, – предостерегающе произнес Жоэль, и Алёна поняла, что лейтенант Ле Пёпль счел критическое замечание своего сослуживца непатриотичным и нелояльным.

– У нас разное происхождение, – понимающе усмехнулся Диего. – Мой прадед рассорился с весьма знатной семьей из-за страсти к игре, ушел из дому, принял фамилию Малгастадор, стал знаменитым шулером, но кончил жизнь в нищете. Мой дед вырос в ненависти к аристократам – он был в 1937 году коммунистом и сражался против мятежников генерала Франко. Ну а предки Жоэля верно служили своим господам и всегда были на стороне аристократии, начиная с тех времен, когда помогали им бежать в Англию, спасаясь от «матушки Луизы». А впрочем, сейчас Жоэль прав. Не судите – да не судимы будете. Поэтому мы и не будем кого-то осуждать, а просто станем констатировать факты. Так вот, я констатирую: Бланш Марье оказалась гораздо любопытней и догадливей хозяина шато Талле.

– Она вроде бы училась на химическом факультете. Во всяком случае, так мне говорил Эсмэ, – вспомнила Алёна.

– Как я погляжу, парень выболтал вам довольно много, – проворчал Жоэль. – Видимо, просто не мог устоять. Подозреваю, бегал за вами не только потому, что его встревожило предупреждение Беарна: мол, в Нуайере объявилась русская туристка, которая чрезмерно любопытна и наблюдательна, – а еще и потому, что хотел за вами приволокнуться. – В голосе лейтенанта прозвучала какая-то особая нотка… Уж не ревности ли?

– Ха! – усмехнулся Диего. – Я бы поменял приоритеты. И на первое место поставил глагол «приволокнуться». Или то выражение, которое ты употребил раньше, – «не мог устоять».

И Малгастадор подмигнул Алёне. Она улыбнулась в ответ, а сама подумала, что тоже с удовольствием поменяла бы приоритеты. Вот Жоэль, как и Эсмэ, тоже не смог и до сих пор не может устоять перед ней. А Диего, похоже, может… Жаль, что не наоборот!

– А по-моему, – сказала писательница, подавив легкий вздох разочарования, – здесь как раз то, о чем вы говорили раньше: мальчишка считал всех дураками. И просто меня недооценил. Чисто мужской шовинизм, с которым я довольно часто в жизни сталкиваюсь. Вот и Эсмэ болтал напропалую просто потому, что не видел во мне опасности. И все же я не поняла, какая связь между химией и подарком императрицы?

– Да такая, что Бланш специализировалась в токсикологии, занималась ядами, – пояснил Диего. – Думаю, еще больше ее интерес подтолкнула история подарка императрицы. Напомню: ее отец, Роже Марье, был начальником охраны шато Талле. Бланш выросла в замке, она знала там все. Ее всегда влекли тайны… Иногда она помогала уборщицам – потому что таким образом получала возможность подобраться к тайнам шато и графов Талле. И вот однажды девушка добралась до дневников Эдуара Талле, где тот подробно описывал злоключения, которые начались с ним после получения подарка от императрицы Цыси. Мы-то еще не знакомы с записками графа, знаем обо всем только по рассказам Эсмэ, то есть Сен-Мишеля Пона. Словом, в статуэтку был заключен яд невероятной силы. Об этой силе можно судить по тому, что за многие столетия он своих свойств не утратил. По преданиям, именно им была отравлена Серебряная Фей. Видите ли, один из ее возлюбленных, большой знаток трав, приревновал Фей к другим мужчинам, которых у нее было множество, изготовил снадобье и убил ее. Многие пытались найти его секрет, но так и не нашли. Яд какой-то совершенно особый, действует при нагревании в близком контакте с человеческим телом, испарения которого, флюиды, так сказать, провоцируют действие отравы. Ну и слюна, конечно… Я так понял… Конечно, я не знаток токсикологии, полагаюсь на слова Эсмэ, то есть Сен… ладно, буду называть его сокращенно, если никто не возражает, а то запутаюсь.

Никто не возражал.

– Словом, Эсмэ рассказал, что Бланш нашла беглое описание яда в записках графа Эдуара, потом провела несколько опытов – и убедилась, что снадобье обостряет все болезни, которые есть у человека. То есть он умирает не от собственно отравления, а от своих недугов, которые все разом наваливаются на него. И смерть наступает очень быстро.

– Провела несколько опытов? – испуганно перебила Алёна. – На… на ком?!

Диего и Жоэль переглянулись.

– Вопрос интересный, – угрюмо проговорил Ле Пёпль. – Теперь придется с другой точки зрения посмотреть на кое-какие случаи необъяснимых смертей, случившихся в последнее время в окрестностях Талле. Беда в том, что данный яд мгновенно разлагается в организме, его невозможно обнаружить. И задним числом связать чью-то гибель с Бланш вряд ли удастся. Хотя, может быть, связь есть.

– Кошмар… – прошептала Алёна. И хоть выражение «мороз прошел по коже» считается банальным, с ней произошло именно это банальное явление.

– Да, особа была непростая. Девушка мечтала с помощью современных химических средств установить состав диковинного яда и затем научиться синтезировать его. Бланш жаждала разбогатеть и прославиться. Ее нимало не привлекал семейный гостиничный бизнес! Именно она сбила с пути добродетели своего жениха – во всяком случае, так уверяет Эсмэ – и обратила его на путь преступления. Парень подумал: хорошо бы поймать сразу двух птиц – наследства от родственников невесты и от собственной тетушки ждать еще долго, так почему бы не разбогатеть быстро и качественно? И полностью доверился Бланш.

– Cherchez la femme, понимаю, – проворчала Алёна. – А юный бабник, по-вашему, чист, как ангел.

Она вдруг вспомнила разъяренную Манон Моро с ее уничтожающими репликами: «Coureur! Putassier!» – и прыснула, хотя разговор-то шел не слишком веселый. Но тут же вернулась к прежней теме:

– Однако, если Бланш так уж во всем виновата и все сама затеяла, тем более странно, что она сплоховала, спрятав статуэтку в карман блузки. Девица ведь знала о его неукротимых свойствах!

– Ну… то ли сделала так машинально, то ли внезапно поняла, что игра, как обычно пишут в криминальных романах, проиграна, и решила уйти быстро и безболезненно, – предположил Диего.

– А мне кажется, ей было плохо, очень плохо, – возразила Алёна. – Она была так бледна!

– Умирать всегда страшно, – тихо обронил Жоэль. – Тем более если знаешь, что умираешь. В данном смысле Чжэн было легче.

– Да! Я ведь совершенно забыла про Чжэн! – ахнула Алёна. – С ней-то что случилось?

– Китаянка была всего лишь орудием в руках Эсмэ и Бланш. Эта расчетливая особа, я имею в виду мадемуазель Марье, предпочитала чужими руками жар загребать. Узнав, что между ее женихом и Чжэн вспыхнул роман, она решила обратить его в свою пользу и убедила Эсмэ, что нужно привлечь китаянку к делу: устроить ее на работу в Талле. А той только того и нужно было. Чжэн казалось, что сбываются все ее мечты! Девушка считала, будто всем обязана Эсмэ, и готова была сделать для него что угодно. Но когда парень рассказал о планируемой краже, в которой ей отводилась ведущая роль, вспомнила о своем приятеле Вассермане, с которым когда-то вместе мечтали подобраться к сокровищам Талле, и связалась с ним. Тот сообщил ей свой новый телефон… Видимо, Бланкет как раз услышал, как она записывала его, для верности повторяя цифры. Чжэн рассказала своему приятелю все, и Вассерман решил, что без него тут обойтись невозможно. У него и раньше были нелады с правосудием – на своем судне он подозревался в контрабанде наркотиков, но доказать ничего не удалось. Мужчина немедленно уволился с корабля под самым пустым предлогом и вернулся во Францию. Помирился с женой, которая всегда была ему предана и только и ждала его возвращения. И явился в Талле – якобы на экскурсию. Бывший тренер был обеспокоен – Чжэн перестала выходить с ним на связь. А та и не могла этого сделать. А тут еще вы позвонили по его номеру, якобы пытаясь разыскать Чжэн. Вассерман еще больше насторожился. Но к тому времени никто уже не мог ее разыскать – китаянка была мертва и лежала…

– Я знаю где, – с горечью перебила Алёна. – В Башне Лиги! В одном из мешков. Преступники нарочно развели там ремонт, чтобы…

Диего и Жоэль переглянулись и одновременно покачали головами.

– Этот ремонт, кажется, был единственным делом, которое не имело отношения к краже, – усмехнулся Диего. – Он был затеян по приказу самого графа, который нашел в старых бумагах упоминание о том, что колонны в башне первоначально были размещены несколько иначе, и загорелся идеей вернуть ее в первозданное состояние. Но события последних дней, кажется, отбили у него охоту к переделке. То-то радости будет строителям и обслуге замка – уносить все тяжести вниз!

– Да уж… – буркнул Жоэль, пристально всматриваясь в зеркало заднего вида.

Алёна заметила, как он переглянулся с водителем и пожал плечами. Однако сейчас ей было не до каких-то мелочей:

– Нет, напрасно вы говорите, что ремонт не имел к краже отношения. Ведь именно в ящике с песком Бланш прятала статуэтку. Но как она к ней попала?

– А тут начинается самое печальное, – сказал Диего несколько рассеянно, потому что следил глазами за Жоэлем. – Статуэтку взяла Чжэн, но Бланш и Эсмэ не стали предупреждать ее об особых свойствах сокровища. Видимо, боялись, что девушка испугается, а без нее было не обойтись. Разумеется, она постаралась замести следы – съехала с квартиры в Троншуа за день до кражи, увезла свои вещи и сдала их в Париже в камеру хранения…. Кстати, мы их забрали, там есть ее дневниковые записи, которые, возможно, прольют свет на некие детали этого дела… Итак, Чжэн сдала вещи на хранение, а затем вернулась в Талле и отправилась на ночную уборку. Она знала коды замка от отца Бланш и без труда взяла статуэтку. И тут ее, видимо, что-то напугало, потому что она не стала прятать украденную вещь в специальную коробку, а скрыла ее под одеждой и спряталась в конюшне. Ну и… легко предугадать, что случилось потом.

– Она умерла…

– Да, умерла. И осталась лежать за тюками сена. А ее сообщники терялись в догадках, куда девушка пропала и где может быть. Решили, что сбежала, предав их. Вдобавок появился Вассерман, который стал требовать доли от будущих барышей, угрожая иначе выдать всех. Легко представить, что Беарн с трудом удерживал себя в руках во время экскурсии.

– Да еще его дочка-трансвеститка появилась, – пробормотала Алёна.

– Вот именно. К счастью, сия особа со своим дружком… или подружкой, уж не знаю, как правильно сказать… вскоре отбыла восвояси. Сообщники не переставали обсуждать, куда же пропала Чжэн. Эсмэ убеждал их, что она не могла удариться в бега, не встретившись с ним, – парень был убежден в любви и преданности Чжэн. Вассерман со своей стороны клялся, что девушка непременно сообщила бы ему о своих планах. Да, для них это был сумасшедший день, пока одна из собак, которые живут на псарне шато, не забежала в конюшню и не подняла лай. Если бы ее услышал кто-то другой, а не Марье, вся история кончилась бы тотчас. Начальник охраны обнаружил труп Чжэн и тут же, неподалеку, тело Карло Витали, а в его руке – крепко сжатую статуэтку…

– То есть Витали нашел Чжэн и…

– Совершенно верно.

– Но как итальянец попал в конюшню? Что ему там понадобилось? – изумленно спрашивала Алёна.

– Подробности нам стали известны от его спутницы Лиин Фао, китаянки. Наверное, вы ее видели во время экскурсии.

– О да, конечно, видела! Она необычайно красива, только макияж у нее чрезмерный. Честно говоря, я потом, когда обо всем размышляла, думала, что это, возможно, была Чжэн, накрашенная сверх меры, чтобы ее никто не узнал в замке, – призналась Алёна. – Ведь вы понимаете, для нас, европейцев, все китайцы на одно лицо…

– Нет, вы ошиблись. Лиин Фао рассказала, что Карло Витали был необычайно сластолюбив. Приступы невероятного желания накатывали на него внезапно, и тогда он становился готов на все, только бы немедленно сойтись с женщиной. Так случилось и в комнатах замка!

Алёна вспомнила экстраординарную кровать, увиденное в зеркале и почувствовала, что краснеет. Честное слово, не только на Карло Витали накатывало это!

– Итальянец увлек свою спутницу в конюшню, чтобы быстренько предаться страсти? – догадалась наша героиня. – Затащил ее за тюки с сеном, и там они увидели тело Чжэн, а в руке у нее…

– Совершенно верно, – сказал Диего, но как-то рассеянно. – В руке у нее была статуэтка, которую Витали немедленно схватил и начал восхищенно рассматривать, поскольку знал толк в китайском искусстве. Но внезапно пал мертвым. Лиин Фао, у которой имелись некоторые проблемы с законом, немедленно скрылась, даже не взглянув на «эту ерунду», как она выразилась о статуэтке. Самое смешное, что китаянка даже не слышала ни о Серебряной Фей, ни об императрице Цыси – ее семья уже третье поколение живет во Франции и совершенно ассимилировалась.

– Как странно: Витали, фирма которого помогла Чжэн приехать во Францию, погиб как бы от ее рук! – покачала головой Алёна. – Совпадение, в которое даже не очень верится.

– Да, в жизни бывает масса очень странных совпадений, – как-то рассеянно согласился Диего. И вдруг резко махнул рукой: – Давай, Полиньяк! Делай!

Повинуясь его команде, шофер, носивший такую знаменитую фамилию, внезапно резко развернул автомобиль и остановился посреди дороги. Диего и Жоэль вылетели из салона с такой прытью, что Алёне даже показалось, будто их вовсе никогда не было рядом. Однако они были! А сейчас они замерли на проезжей части, наставив пистолеты на какой-то неуклюже тормозивший серый «Вольво»… А из того, держа руки поднятыми, явились… о господи, Алёна не могла поверить своим глазам… Николь Вассерман, она же Виктори Джейби, и Луи-Огюст. На сей раз сладкая парочка была в женском обличье, хотя обе… оба… ну, словом, все они были по-прежнему лысые. Вид у Николь был самый жалкий и несчастный.

– Так, медам, в чем дело? Почему вы нас преследовали? – сурово спросил их лейтенант Ле Пёпль.

Диего Малгастадор как-то странно кашлянул, и Алёне почему-то показалось, что он с трудом скрывает смех.

Луи-Огюст только шевелил губами, словно был не в силах молвить и слово, и роль переговорщика пришлось взять на себя Николь. А у нее прерывался голос:

– Ради бога, господа… Мы вас не преследовали, мы всего-навсего хотели догнать вот эту даму… – И, поскольку руки у нее были подняты, Николь, нелепо выпятив подбородок, указала им на Алёну.

– Так… – с той же суровой интонацией проговорил Жоэль. – А зачем вам понадобилась эта дама?

– Я хотела вернуть… вернуть… – заикалась бледная до синевы (даже лысина ее была синеватой!) Николь. – Отец позвонил мне и приказал немедленно… а потом я узнала, что он арестован… Клянусь, я ни в чем не замешана! А ваш браслет… все произошло случайно…

– Браслет? – прошептала Алёна. – Вы хотите вернуть мой браслет?!

– Да! Да! – закивали разом Николь и Луи. – Он в сумке.

Диего, изумленно переводя взгляд со странной парочки на Алёну, сунул пистолет за ремень джинсов, взял из салона «Вольво» сумку, немыслимо сверкающую от баснословного количества стразов, которыми она была украшена, открыл. Сунул туда руку… и вытащил целую связку самых разнообразных браслетов.

– Ого! – засмеялся лейтенант Малгастадор. – Все ваши, Элен?

– Нет! – разом сказали Алёна и Николь. Но тотчас Николь изобразила любезную улыбку:

– Впрочем, если мадам желает, я охотно…

Ха! Здорово же красотка перепугалась! Взятку предлагает! Браслетами! Вот цирк! Хотя некоторые из них, конечно, очень даже ничего…

– Нет-нет, спасибо, только борзыми щенками, – вежливо произнесла наша героиня нечто, совершенно не понятное ни одному из присутствующих, затем указала на один браслет: – Вот этот – мой.

Диего с поклоном вручил ей причудливое сплетение овалов и ромбов с вправленными в них черными камнями.

Алёна даже головой покачала от изумления и радости. Хотелось ей, конечно, выразить свое отношение к этой лысой дуре, да ладно, пусть живет! Браслет вернулся, Лизочка перестанет грустить. Что еще нужно? Подталкивать падающего никогда не было принципом жизни русской писательницы Алёны Дмитриевой!

– У вас больше нет никаких вопросов к медам? – официально спросил Диего, незаметно подмигивая Алёне.

– Никаких, – кивнула та.

– Значит, мы можем их отпустить?

– Да.

– Вы свободны, дамы! – провозгласил Диего.

Николь и Луи проворно опустили руки и ринулись к машине.

Жоэль, который до сей минуты с оружием в руках прилежно контролировал ситуацию, тоже опустил пистолет.

И тут Алёна кое-что вспомнила.

– Погодите!

Николь с Луи-Огюстом замерли и рефлекторно вскинули руки.

– Да нет, – с досадой покачала Алёна головой, – я просто хотела кое-что узнать у… мадам. Можно вас на два слова?

Она отвела Николь в сторонку и спросила – ну до ужаса неловко было задавать такой вопрос! – как можно тише:

– Откуда вы узнали про мой синяк?

– Про что? – бледнея, пробормотала Николь.

– Ну, про bleu… – Алёна сдернула очки, которые, чудилось, приросли к ее переносице и даже за время сегодняшних приключений ни разу не вздумали свалиться.

– Пресвятая Дева! – воскликнула Николь. – Но я… я… я не знала о нем! Я его впервые вижу!

– Ладно врать! – рассердилась Алёна. – Впервые! А кто сказал девочке, у которой вы взяли браслет, мол, отдадите его даме с синяком?! Je rendrai à la dame avec un bleu?! Разве не ваши были слова?!

– Ох… – выдохнула Николь в ужасе. – Ничего подобного я не говорила! Я сказала… сказала… Je rendrai à la dame en bleu! Я отдам его даме в синем! Вот что я сказала!

Мгновение Алёна молча смотрела на нее, а потом принялась хохотать.

Итак, Лизочка опять перепутала французские предлоги.

Но как подумаешь, что если бы она их не перепутала, то… то не было бы детектива…

Все-таки грамматические ошибки иногда бывают очень полезны. И, как только что сказал Диего, в жизни очень много странных совпадений!