Глава 27
— А-артур?
— Именно. Помнишь, значит. А помнишь, как ты меня напоил в тот вечер? Как подкинул мне в карман цацки, которые ты со своего дядьки снял? И как я сел за тебя? Сел, потому что вспомнить не мог, что в тот вечер было. Вырубило меня после твоего угощения. — Артур цедил слова и, кажется, упивался минутой. — А ведь это ты композитора того пришил. Я тебе в тот вечер случайно подвернулся, и ты меня, дурака, напоил, а я потом сидел в тюряге и думал, кто меня подставил. И знаешь, вычислил. А теперь вот решил поквитаться.
— Ты что несешь? — попытался встать Леонид Аркадьевич. — Я никого не убивал, ясно? Никого!
— Врешь, и капитан это знает, — презрительно улыбнулся Артур. — Ты тогда убил. Ты меня встретил сразу после убийства. Спешил куда-то, лицо белое, перекошенное, а как увидел меня — сразу успокоился, к себе позвал. Выпить налил, меня поил, а сам только вид делал, что пьешь, и подмешивал чего-то в стаканы. А когда я вырубился — отволок на станцию и побрякушки в карман подложил. Все, гад, рассчитал. Меня менты на платформе подобрали — и в кутузку. Ничего, теперь ты посидишь.
— Ты ничего не докажешь, Артур. По старому делу срок уже давно вышел, а Владислава я не убивал, не было меня на платформе. — Он мастерски владел собой: голос был спокойный, взгляд — открытый.
— Так это ты? — зарычала Агнесса. — Ты убил отца? И все эти годы притворялся моим и матери другом!
— Уймись, — бросил ей Леонид. — Ты никогда его не любила, даже в детстве. Ты вообще никогда никого не любила. Что ты можешь знать о чувствах, жирная амеба!
— Ах ты мерзавец! — Дмитрий Решетников словно дожидался случая отомстить за Агнессу и за себя. — А ну, проси прощения! — Он схватил Леонида за грудки.
— Да, отвали ты, альфонс несчастный, — сбросил его руки Леонид.
Неожиданно на него с криком набросился кто-то еще.
— Убийца! Лжец! Предатель! — Новый герой тряс Леонида Аркадьевича за грудки, как грушу.
— Илья, прекратите это! — Сверкнул глазом капитан Мирошкин, и Полуновский на пару с Никитой с трудом оторвали от Леонида потного, раскрасневшегося мужчину, который никак не желал униматься. — Прекратите этот балаган! Вы кто такой? Как вы сюда попали?
Драчун как-то сразу поник.
— Владислав Барановский.
— Кто? — Капитан решил, что ослышался.
— Владислав Барановский, — повторил тот, и Мирошкин недоверчиво взглянул на Агнессу.
Кивком она подтвердила личность вновь прибывшего.
— Документы, — отчеканил капитан.
— Сейчас принесу. — Барановский собрался снова покинуть комнату.
— Илья, проследи. Глаз с него не спускать.
В комнате, наконец, очнулись.
— Влад!
— Боже мой!
— Не может быть!
— Как же так?
Владислав вернулся в гостиную, держа в подрагивающей руке паспорт в потрепанной обложке.
— Итак, господин Барановский, жду ваших объяснений.
— А что, собственно?.. Я не понимаю. — Он надулся, как ребенок.
— Все вы прекрасно понимаете. Где вы были все время с третьего июля по сегодняшний день?
— Здесь. Дома.
— То есть как? Третьего числа вечером вашу квартиру опечатали, я лично это сделал. Как вы могли быть здесь?
— Я услышал скрежет ключа в замке, перепугался и вышел через черный ход. Отсиделся у соседки из другого подъезда. Мы с ней дружим, у нее тоже дверь на черный ход открывается. А когда все ушли, вернулся домой.
— Так. А почему на входной двери печать не сорвана? Вы что, все эти дни никуда не выходили?
— Нет.
Он был похож на большого ребенка — всклокоченный после драки, нелепый, с по-детски пухлым, испуганным лицом.
— Что же вы, простите, ели? Или у вас запасы на случай осады?
— Мне соседка приносила.
— А почему вы никому не сообщили, что живы? Что за блажь? Или вы не знали, что вас сочли погибшим?
— Боялся. И не знал, честное слово. Правда, я только сейчас узнал, когда слушал вас всех.
— Тогда чего же вы боялись? Вам угрожали? У вас были причины опасаться за свою жизнь?
— Кому я нужен? — горестно начал он, но взглянул на Леонида и осекся. — Я просто боялся из-за бомжа.
— Из-за какого бомжа?
— Того, что под электричкой погиб. Он же из-за меня погиб. Он меня ограбил, когда я шел по темной аллее к платформе. Отобрал всю одежду, вообще все, а потом убежал. Пришлось вернуться в Дом творчества и одеться. Я еще прятался по кустам, чтобы не встретить никого, потому что остался — он залился девичьим румянцем — в одном белье. Потом я побежал на станцию, меня там должен был Леня ждать, а у меня теперь даже телефона не было, он и телефон отнял. Прибегаю — Лени нет, на путях какое-то пятно. Я пригляделся и понял, что это тот, который меня ограбил. На нем мои джинсы были. Я помчался в город. Хорошо, ключи были с собой, думал, может, придется с Леней зачем-то в город поехать, так чтобы в коттедж не возвращаться, а то время позднее.
— Почему вы не вызвали полицию, когда нашли тело?
— От страха. Я же сразу понял, что это ошибка, что я должен был погибнуть, потому что Ах Пуч…
— Ах Пуч? Что Ах Пуч? — истерически вскрикнула Анна Алексеевна.
Леонид почувствовал, что лицо свело болезненной судорогой. Он с трудом справился с собой, чтобы не кинуться на этого тупицу, только что выдавшего семейную тайну.
— Я его долго не поил, меня не было дома, он наверняка разгневался. И потом, все мои родные, и отец, и дед, умерли после сорока. Мне недолго оставалось, проклятие вступило в действие, и именно поэтому я спешил домой. — Он смотрел как будто в глубь себя, не на присутствующих, никому не удавалось перехватить его взгляд. — Надо было срочно раздобыть кровь, умилостивить его, успокоить, пока не пострадал кто-то еще. Он мог забрать любого. Совсем любого.
Капитан Мирошкин, Илья и Никита переглянулись.
— Вы кого-нибудь видели на платформе? — подался вперед капитан.
— Нет. Последняя электричка уже ушла.
— Что же вы предприняли?
— Побежал на нижнее шоссе ловить маршрутку. Приехал домой, поймал трех крыс в подвале, напоил Ах Пуча…
— Вы его крысиной кровью поили? — брезгливая гримаса исказила лицо капитана.
— Да. Где же было ночью человеческую раздобыть? Но он был доволен, я видел по его улыбке.
Да, с Владиславом Барановским капитану Мирошкину все было ясно. Котлова совершенно права: лечение в психиатрической лечебнице этому бедолаге необходимо, и специалистом быть не надо.
Но так думали, судя по всему, не все.
— Где Ах Пуч? — прошипел неожиданно оживший Леонид, и лицо его было страшно. Такой смеси вожделения, ненависти и безумного восторга Мирошкину видеть еще не приходилось. Можно поспорить, кто из этих двоих, дядя или племянник, больше смахивает на жертву маниакального психоза.
— Шизы, натуральные, — буркнул Артур, но расслышала его только сидевшая рядом Алла Яковлевна.
— Неси Ах Пуча, слышишь! — Леонид развернул к себе Владислава и тряхнул его за грудки. Старая клетчатая рубашка не выдержала, воротник повис на нескольких стежках.
— Оставьте племянника в покое, — одернул его капитан. — А вы принесите этого самого Ах Пуча, это моя личная просьба. Никита, проводи.
После его ухода Леонид как-то быстро пришел в себя и, уже почти не скрывая насмешку, поинтересовался у капитана:
— И что теперь вы мне будете инкриминировать? Смерть бомжа-воришки? У меня не было ни мотивов, ни желания, а у вас нет доказательств.
— Вот тут вы ошибаетесь, — усмехнулся в ответ Мирошкин, — доказательства у меня как раз имеются. И даже имеется свидетель.
— Вы блефуете, и очень бездарно, — миролюбиво отмахнулся Леонид.
— Ошибаетесь. Я же говорил вам, что вас подставили весьма технично. Человек, который отправился по вашей милости в тюрьму, решил отплатить вам той же монетой.
Леонид бросил короткий взгляд на Артура, и этот взгляд сказал Маше больше, чем все предыдущие заявления отца. Она побледнела и смотрела теперь на отца как на незнакомого, словно пыталась разобраться, с кем имеет дело.
— Как я уже говорил, несколько месяцев назад вы проиграли крупную сумму в подпольном казино. Даже продажа квартиры и машины не покрыли бы долг. Кредиторы напирали, вам не оставалось ничего другого, как обратиться к Владиславу. Думаю, он это легко подтвердит. Но Владислав, как всегда, отказался продавать хоть что-то. Вы умоляли, угрожали, объясняли, но он оставался глух.
И тогда вы решились на крайнюю меру. Опыт у вас уже был, никаких моральных затруднений вы не испытывали. Нужно было просто тщательно все продумать — способ и алиби. И вы продумали. Отдаю вам должное, — склонил голову Мирошкин, — идея была превосходной.
Одно «но»: за вами и Владиславом уже многие месяцы следили. У вас не было шанса выкрутиться. Все ваши действия в тот вечер зафиксированы на видео. Да, Леонид Аркадьевич, вас снимали. Как вы выбежали из машины, бегом домчались до платформы, весьма прытко, надо сказать, для вашего возраста. Электричка уже подходила к станции. Вы подбежали к стоящему у края платформы мнимому племяннику. Очевидно, вы очень спешили, вам некогда было вглядываться. Фигура та же, одежду легко узнавать. Да и потом, на платформе было сумрачно, половина фонарей не горела. Вы просто с разбега столкнули его на пути, прямо под электричку.
Машинист еще не понял, что произошло, а вы уже бежали к машине. На вас никто даже не обратил внимания. Дело было сделано. Вас никто не заметил, но даже если бы и заметили — узнать вас под женским париком и просторным балахоном не так просто. Все шито-крыто, если бы не посторонние глаза.
Леонид, бледный, окаменевший, смотрел сейчас только на Артура. Тот сидел с видом триумфатора.
— Так что за убийство ответить все же придется, — закруглил капитан. Да, внезапное воскрешение Владислава Барановского несколько смазало эффектный финал. Но и так хорошо.
— За убийство? Вы сказали — за одно убийство? — На пороге стоял сам Владислав Барановский с каким-то тяжелым предметом размером с трехлитровую банку, накрытым красным бархатом. — А как же убийство отца? Он же сознался, я сам слышал! Разве он не понесет за него наказание?
— Увы. Срок давно уже истек, к тому же у нас нет достаточных доказательств, а признание… — Договорить он не успел — Владислав Барановский уронил свою ношу на стол и снова бросился на дядю.
— Давайте-ка без рукоприкладства, мы не на бандитской сходке, — остановил его капитан. — Возьмите себя в руки и покажите лучше вашего индейского людоеда.
— А-а! — Крик был таким, как будто человеку заживо вырвали сердце. — Где он?
— Вот мерзавец! — С сердцем проговорила Агнесса. — Спер, подлец. Чего стоите, ловите его! Вещь бесценная, произведение искусства!
В какой именно момент Артур Угаров прихватил таинственного Ах Пуча, никто не заметил. Когда все очнулись, его уже и след простыл. Он даже дверь за собой ухитрился запереть теми ключами, что Леонид Аркадьевич бросил на подзеркальнике в прихожей. Пока нашли другой комплект, пока отперли, пока побежали…
— Да, навыки, приобретенные в уголовном прошлом, никуда не делись. Виртуоз, — выдохнул разочарованно капитан Мирошкин. — Ну да ничего, адреса его нам известны. Прихватим голубчика.
— Не надо его хватать, — всхлипнул Владислав. По щекам его текли слезы, но на лице было написано несказанное облегчение. — Пусть забирает. Он украл Ах Пуча, значит, древнее проклятие обрушится теперь на него. — Владислав поднял счастливые глаза. — Свободен! Аня, я свободен! Где Коленька? Где мой сын, я хочу его видеть! Господи, я свободен! Мы немедленно женимся!
Наблюдать очередное обострение нервной болезни капитан не стал. Он надел наручники на Леонида и в сопровождении Ильи и Никиты покинул квартиру, оставив остальных разбираться с тем, что уголовного розыска не касается.
