Книга: Врата Света
Назад: ГЛАВА III. РОССИЯ, МОСКВА
Дальше: ГЛАВА V. РОССИЯ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

ГЛАВА IV. ФРАНЦИЯ, АРЛЬ

Конец января в Провансе для русского человека более напоминает начало октября: солнечно, еще около 10–15 градусов тепла и дождей нет. Особенно хорошо в Арле, расположенном на берегу самой полноводной реки Франции. Именно благодаря ее водам Прованс процветает, поскольку Европа ― это не Россия, где по статистике более двух с половиной миллионов рек! Против сотни французских.
Арль всегда считался жемчужиной Прованса. Основанный еще до финикийцев торговый городок Арелат был выгодным портом на Роне, пересекающей Францию с севера на юг. Эта река судоходна от Лиона до Арля, что использовалось торговцами с незапамятных времен.
Основатели судоходства в Средиземном море, финикийцы, первыми освоили постройку кораблей из ливанского кедра и преуспели в мореходных навыках. Когда соседние страны только осваивали каботажное плавание вдоль берегов Набатеи и Ханаана, передвигаясь от одного берегового маяка к другому, финикийцы уже использовали навигационные карты и приборы, чтобы смело ходить на Крит, Сицилию, Сардинию и подниматься по рекам в Грецию и Галлию. Даже Египет закупал ливанский кедр для постройки боевых кораблей вместо папирусных лодок. Один из таких кораблей, спроектированный для перевозки фараона по Нилу, был обнаружен в захоронении у знаменитого Сфинкса. Вечным соперником Арля на Средиземном побережье был Марсель, расположенный восточнее, на берегах вокруг удобной бухты, в то время как Арль стоял на Роне километрах в семидесяти вверх по реке до порта Сен-Луи в устье, что ограничивало проход в порт Арль торговых кораблей большого тоннажа. Зато легкие суда поднимались по Роне до Лиона с перегрузкой в Арелате и разветвленной сетью сухопутных дорог от него во все провинции Франции.
Последнее слово в соперничестве Марселя и Арля положил, как ни странно, Юлий Цезарь. Во время четырехлетней Гражданской войны Цезаря и Помпея за власть в Римской республике 49–45 годов до Рождества Христова, Марсель выступил на стороне Помпея, Арль принял сторону Цезаря и выиграл. В качестве вознаграждения от первого пожизненного диктатора Римской империи, Арль получил все привилегии в торговле, и там расквартировался VI легион.
Эти последствия видны и сейчас в Арле. Центральная площадь города сохранила величие римского Форума, с цирком, прообразом ипподрома, амфитеатром, не уступающим собрату в Риме, и античным театром с полукруглой кавеей для зрителей метров сто в диаметре. Там до сих пор устраивают постановки под открытым небом. Позже там же был возведен храм святого Трофима, чей фасад выходит на центральную площадь. Если прогуляться по одной из радиальных улочек, можно найти постройки для ветеранов VI легиона, которым в Арле было разрешено основать колонию.
На центральную площадь выходит дворец «Подеста», где сейчас расположена исполнительная и законодательная власть города и музей с неприличным названием для русского MuseelaPidaire. Рядом с ней помпезная ратуша, построенная во времена Людовика XIV, украшенная часовой башней, что было очень дорого в те века. Напротив нее в центре площади осталась нетронутой колонна с фонтаном, установленная в честь короля-солнца. Около набережной Роны сохранились термы Константина. Судя по летописям, они были самыми большими в Провансе.
Неподалеку от Форума одно из любимых мест экскурсоводов ― комплекс ван Гога, о котором любят рассказывать различные байки, утаивая правду. На самом деле это психиатрическая больничка при монастыре Сан-Поль, где лечился и закончил свои дни знаменитый художник. Совсем неизвестной достопримечательностью Арля является библиотека Ордена «Сынов Света», расположенная под собором Святого Трофима.
Дело в том, что влиятельные братья Ордена инвестировали в несколько культурных проектов города огромные суммы, о которых долго говорили различные теле– и радиоканалы, умалчивая, что в качестве компенсации собор и помещения под ним были выкуплены у католической церкви и переданы в вечное владение щедрого братства. Причем подземелье не ограничивалось только периметром здания, а расходилось туннелями в разные стороны. Они составляли целые катакомбы наподобие парижских или римских, где сначала городские строители добывали камень, а позже власти устроили кладбища.
Современное оборудование обеспечивало удобный доступ в огромные хранилища документов, поддерживало определенные условия влажности, температуры, электропитания и безопасности. Целый технический комплекс работал под собором, в котором устроили музей. Сотни, а то и тысячи туристов проходили ежедневно по залам собора, не подозревая, что под их ногами идет напряженная работа по переводу, обобщению и анализу огромного количества редких старинных папирусов, пергаментов и книг на разных языках, о названии которых мало кто даже подозревал.
Обычно сотрудники библиотеки представлялись работниками музея, которых хорошо знала в лицо собственная служба безопасности, что позволяло пользоваться центральным и боковыми входами для персонала. В особых случаях пользовались тайным подземным ходом из сувенирной лавки через улицу, которую держал один из гловеров. О нем в Ордене знали единицы.

 

Двое приезжих вышли из такси у сувенирной лавки «Друг ван Гога». Таксист определил в них англичан еще на вокзале, уж очень надменными были их лица. Взаимной любви между французами и англичанами никогда не было, но профессиональная этика диктовала сдержанность. Даже когда старший из этой английской парочки мельком проверил несколько монеток сдачи, которую вернул водитель, он сдержал эмоции. Заметив в зеркало заднего вида, что англичане входят в сувенирную лавку, таксист мысленно пожалел хозяина. Намается с такими клиентами, но ничего не заработает.
Последний вывод был ошибочным.
Брат Саймон, сопровождаемый Седриком, вошли в сувенирную лавку под звонок дверного колокольчика. Туристический сезон еще не начинался, поэтому хозяин долго не появлялся. Когда же англичане дождались его и произнесли пару контрольных фраз, у француза похолодела спина. Он не знал в лицо никого из гостей, но понял, что это очень высокий уровень. Засуетился, показывая дорогу в узком коридорчике и бормоча какие-то извинения. Хотел позвонить по сотовому и предупредить охранника на другом конце тоннеля, но вдруг почувствовал слабое воздействие. Его сканировал боец явно высокого уровня, возможно, даже лайтера. Открыв дверь в тоннель, хозяин лавки застыл в позе караульного.
– Закрой лавку и жди здесь, ― услышал он приказ, который выполнил бы и ценой жизни.
Седрик не стал включать свет в тоннеле, а лишь достал фонарик.
– Включи свою «глушилку», ― тихо приказал брат Саймон.
Подсвечивая магистру под ноги, флэшер шел чуть впереди. Длинный узкий проход под землей был выложен красным кирпичом. Минут пять англичане продвигались молча, пока не остановились у солидной металлической двери. Она была заперта.
Светлейший отодвинул в сторону сопровождающего и попробовал дотянуться в ментале до охранника, который должен был дежурить за дверью. Не получилось. Зато на движение сработал какой-то датчик, и за дверью почувствовалась возня. Очевидно где-то была спрятана камера, и гостей рассматривали.
– Что вам угодно, месье? ― наконец прозвучало откуда-то сверху по-французски.
Флэшер обменялся паролями с охранником, и дверь тихо открылась, пропуская гостей внутрь. Их встретили двое. Один, судя по форме, охранник, а второй приветственно улыбнулся и припал к руке брата Саймона:
– Храни Господь Святой Орден, Светлейший.
– Аминь, ― тихо отозвался тот. ― Ваше имя, брат мой.
– Доминик. Я оперативный дежурный нижнего офиса. Простите, а…
– Полноте, Доминик, мы пришли по делу, никаких пышных приемов не нужно. Проводите нас в овальную комнату.
Трое прошли несколько постов, где за пультами сидели охранники в форме, но дверь открывалась только после того, как Доминик проходил тест на биометрическом датчике.
– Вам придется подождать здесь, Светлейший, ― смущенно пролепетал сопровождающий, жестом приглашая сесть на диван. ― Я сделаю запрос на центральный пульт, у меня только личный код.
– А вы с этим кодом не можете войти? ― тут же спросил Магистр ордена.
– Нет, Светлейший. Я могу только запросить и получить код по своему личному паролю. Он приходит по закрытому шифрованному каналу из Лестера. Расшифровка происходит здесь по моему ключу. Коды в Лестере генерирует компьютер каждые полчаса. Я получаю свой ключ при заступлении на дежурство.
– Я правильно понимаю, что код всегда уникален и система отмечает, кто запросил и кто расшифровал код доступа?
– Абсолютно верно, Светлейший. Кроме того, идет параллельная запись с аудио– и видеодатчиков.
– Где хранится эта запись?
– В техцентре Лестера, Светлейший. Копия в Намюре. Все журналы событий пишутся еще и у нас.
Магистр и флэшер молча смотрели за операциями Доминика, пока он открывал массивную дверь в небольшую комнату овальной формы. Когда они остались одни, Брат Саймон прошелся несколько раз вокруг кресла, в котором можно было полулежать, и журнального столика с фолиантом из какой-то светлой кожи или материалом на нее похожей. Плотный толстый переплет был покрыт строкой выпуклых символов, напоминавших то ли иероглифы, то ли руны.
– В первый раз у меня впечатление было очень сильным, ― вполголоса признался флэшер. ― Интересно, как Книга Света распознает гостей?
– Пока мы слишком мало знаем об этом…
Магистр остановился около книги и протянул над ней ладонь. Прикрыл глаза. Флэшер застыл на месте, едва дыша. Так прошло несколько минут. Наконец брат Саймон улыбнулся и убрал руку за спину.
– Это она. Пойдемте, Седрик.
За дверью их ждал взволнованный дежурный. Едва гости вышли, он закрыл за ними дверь в овальную комнату и куда-то позвонил.
– Доминик, ― отвлек его Магистр, ― пришлите мне все записи сегодняшнего визита в овальную комнату.
– В Лестер, Светлейший? ― брат Саймон утвердительно кивнул. ― Будет сделано… Вас проводить наверх или по тому же маршруту?
– Мы прогуляемся по собору, а потом где-нибудь пообедаем… Закажите столик на двоих в рыбном ресторане… Да, и отпустите друга ван Гога, а то он остался на посту.
Англичане рассмеялись, вспомнив перепуганного неожиданной проверкой хозяина сувенирной лавки.
Бесшумный лифт поднял гостей в библиотеку. Везде царила тишина и порядок. В комнатах работали сотрудники в одинаковых халатах и перчатках, словно это был запасник библиотеки какого-нибудь университета, где ведется научная работа. Вот только манускриптам на столах мог бы позавидовать любой специалист.
– Позвольте вопрос, Светлейший, ― не выдержал флэшер.
– Вы хотите узнать, что «сказала» Вторая книга? ― усмехнулся Магистр. ― Это давняя история. В пору своей молодости я занимался переводом Книги Света. Вернее, начинал… Тогда мы работали в Шотландии. Ничего подобного, ― он обвел взглядом зал библиотеки, ― не было. Просто комната. Стол, заваленный стопками словарей и справочников. Мы еще не знали, что можно установить ментальный контакт с Книгой. Это стало известно в процессе работы, а поначалу копировали символы и пытались интерпретировать запись, используя все возможные методики.
– Ходят слухи, Светлейший, что Книга подсказала вам первую фразу сама.
– Оказывается, я стал легендарной личностью, ― рассмеялся брат Саймон. ― Подсказка действительно прозвучала у меня в сознании… Однако самым забавным было не это. ― Магистр задержал свой взгляд на каком-то далеком предмете, очевидно вспоминая что-то. ― Мы работали в смене парами, по четыре часа. Когда у одного что-то получалось, он отдавал переведенную фразу напарнику для проверки. Если результаты совпадали, шли дальше. После смены сдавали результаты старшему лингвисту. Помниться, я долго бился над переводом одной фразы, пытались взять наскоком. Это был один из диалектов древнеарамейского, близкого по некоторым оборотам к ханаанскому, распространенному среди кочевников южной Сирии.
Магистр коротко взглянул на собеседника, пытаясь уяснить, понимает ли тот, о чем речь. Седрик утвердительно кивнул, сгорая от любопытства.
– Так вот. У меня получается что-то вроде «…мудрую книгу написал праведник». За витиеватой формой ускользает смысл. Тут я вспоминаю, что ессеи обращались к учителю не иначе как «Учитель праведности», и соображаю, что нужна сдвижка. Должно звучать «Мудрость, написанная Учителем праведности для праведников»… И тут же в сознании моем звучит странный голос, но понимаю четко вопрос:
– А ты праведник? До сих пор не знаю почему, но я спокойно ответил:
– Хочу прочесть, чтобы постичь праведность… ― Саймон выдержал театральную паузу, и продолжил:
– Тут же абсолютно четко понимаю смысл всей страницы. Записываю и передаю напарнику. Он вопросительно смотрит на меня и возвращает листок обратно. Тут я в свою очередь ничего не понимаю. Напарник не может прочесть то, что я написал. Оказалось, я верно понимаю смысл книги, но вместо перевода пишу на арамейском. Вернее, просто копирую текст книги.
– Книга Света манипулировала вашим сознанием, ― догадался Седрик.
– Представьте себе! ― улыбнулся Магистр. ― Она питалась мысленной энергией переводчика, накапливая ее в какой-то внутренней батарейке. При этом подстраивалась под мой образ мышления. Когда же заряда стало достаточно, книга перешла к диалогу в ментале. Автор этого чуда предусмотрел еще и логический контроль перед общением. Если бы я не знал об учителе праведности, она бы не открылась для чтения.
Гости поднялись на первый этаж собора и вышли из служебной комнаты в зал музея, где шла экскурсия. Небольшой группе пожилых туристов француженка на немецком рассказывала о гобеленах, уже несколько веков висящих на стенах этого зала.
– А вы знаете эту историю? ― испытующе глянул на спутника брат Саймон.
– Признаться, нет, ― смутился Седрик. ― Барбаросса мне известен по названию плана нападения Гитлера на Сталина.
– В одном гобелене можно прочесть эпоху и характер немецкой нации, ― усмехнулся Светлейший. ― Фридрих Гогенштауфен начал свой путь в Швабии, унаследовав после смерти своего отца титул герцога в 1147 году. Иногда его путают с отцом ― Фридрихом Одноглазым. После Второго крестового похода вместе со своим дядей, королем Германии Конрадом III, от которого получил хорошие рекомендации, племянник стал считаться преемником короля. В 1152 году он стал королем Германии, дождавшись смерти дяди. Получив по наследству трон, Фридрих решил повторить путь Карла Великого и, собрав войско, пошел походом на Рим. Вот на этом гобелене он в рыцарских доспехах и напоминающей викинга бороде.
Брат Саймон показал взглядом на старинный гобелен.
– Кстати, именно за эту бороду он получил в Италии свое прозвище: «барба» ― борода, «роса» ― рыжая. Однако это прозвище было ироничным, но Фридрих не увидел в этом знак. Он трижды терпел поражение в Италии, но в 1155 году вошел в Рим и стал императором. Тридцать лет ему покорялась великая империя цезарей. Однажды случилась эпидемия чумы, и он вынужден был бежать с остатками своих рыцарей домой. Собрал армию и вновь пошел на Рим. Стал заигрывать с Папой и покорять бунтовщиков. Вот только в интригах Фридрих был не силен. Он пять раз собирал войско в Германии и переходил с ним Альпы. Обратите внимание на его рыцарскую атрибутику на гобелене.
– Крепкий был боец, ― согласился собеседник.
– Это была эпоха рыцарей, облаченных в кольчуги, латы и шлемы. Нужно было держаться в седле коня, тоже закованного в латы, и владеть солидным мечом. Барбаросса участвовал в турнирах, но бился лишь с теми рыцарями, кто имел расшитую перевязь, рыцарский пояс и золотые шпоры.
Они задержались, рассматривая детали.
– Мало кто из нынешних королей поднимет этот меч, ― усмехнулся Седрик, ― разве что, золотые шпоры.
– Именно поэтому живет легенда об Эскалибуре, ― подхватил его мысль Магистр. ― Король должен быть достоин трона. Вы представляете госпожу Меркель в кольчуге и шлеме. Разве что, забрало закрыть и перо попышнее.
Они рассмеялись.
– Простите, Светлейший, а о каком знаке судьбы вы говорили?
– Барбаросса был неуемным воякой. Ему было уже 67 лет, когда в 1189 году Фридрих пошел в Третий Крестовый поход вместе с французом Филиппом II и нашим Ричардом Львиное Сердце. При переходе через речку упал с коня, облаченный в кольчугу и латы. Якобы оруженосцы не смогли спасти своего короля… Так что «Рыжая борода» было удачным прозвищем только для викинга Эйрика Рыжего. О судьбе плана «Барбаросса» пока еще помнит мое поколение, но пройдет какое-то время, все забудется и появится новый рыжий. Кстати, камень из которого построили этот собор, есть не что иное, как стены и колоннада античного театра поблизости. Все потому, что император Феодосий как-то решил, что театр ― это ересь и наследие язычества. Разобрали по камушкам. Так же разбирали пирамиды в Египте. Только их неслучайно складывали из мегалитов. Кто-то поковырял облицовку, а дальше силенок не хватило. Наш мир очень непостоянен…
Англичане прошли к следующему гобелену.
– Здесь, ― быстро пояснил Саймон, ― отображена коронация Барбароссы как короля Бургундии. Тщеславие и ничего больше. Пойдемте, лучше я покажу вам клуатр.
Двое приезжих вышли во внутренний дворик собора Святого Трофима. Обходная галерея по периметру была украшена невысокой колоннадой из отшлифованного гранита. Можно было часами гулять по свежему воздуху, вышагивая по клуатру, защищенному и от дождя, и от мирских проблем.
– Раньше в монастырях обязательно был колодец, ― пояснил Магистр Ордена. ― Он был центром жизни. Как правило, его окружали деревья, травка, цветы в таком внутреннем дворике. Это был свой мир, защищенный толстыми стенами. Мне хочется здесь сделать зимний сад. Мягкий климат Арля подойдет для этой цели.
– Библиотека внизу будет корнями этого мира?
– О, с вами нужно меньше откровенничать, дорогой Седрик. Легко читаете мысли собеседника.
– Это достойные мысли, Светлейший.
– А лесть ― универсальное оружие, ― улыбнулся Саймон и тут же сменил тему разговора: ― Вы помните байку об отрезанном ухе ван Гога?
– Смутно, ― признался его спутник, удивленный таким зигзагом беседы.
– Ван Гог приехал в Арль в 1888 году. По воспоминаниям современников, он шокировал местную публику, когда по ночам ходил в шляпе с зажженными свечами и стал завсегдатаем баров, распробовав абсент. После бомбежек 1944 года остался только желтый дом на площади Ламартин, где он жил до «психушки», да кафе на углу Форума… История же такова. Ван Гог по приезду в Арль почувствовал себя гораздо лучше, чем в Париже, написал несколько известных картин и пригласил в гости Поля Гогена, с которым дружил еще по столичным выставкам. Тот не заставил себя долго упрашивать. Но у них вышла ссора, как злословят завистники, из-за дамы. Помня нравы конца XIX века, можно утверждать, что это была дуэль на шпагах. В результате у ван Гога была отсечена часть уха.
– Банальная поножовщина, написали бы сегодня в криминальной хронике, но исследовательский центр творчества ван Гога в Арле утверждает, что у великих художников вышел спор о картине. В доказательство своей правоты автор отсек себе ухо. Есть и еще один факт ― автопортрет ван Гога с перевязанным ухом. Не поспоришь…
– В подтверждение этой версии появилось научное обоснование в виде медицинского термина «синдром ван Гога». Это ситуация, когда больной беспричинно настаивает на ненужной операции или сам себя оперирует. В основе тоже лежат факты ― выписки из истории болезни ван Гога, который наблюдался в местной клинике.
Брат Саймон с интересом взглянул на собеседника и добавил:
– Вы спросите меня, а зачем это надо Магистру Ордена? Отвечу… Не переставайте учится, дорогой Седрик. Более того, учитесь учиться. Анализируйте любую информацию, она неслучайно попадается вам на жизненном пути.
– И тогда, ― продолжил флэшер, ― только вам откроется Вторая книга.
Саймон снисходительно улыбнулся. Он давно запретил себе вспоминать о тяжелом детстве. Ему выпало быть третьим сыном бедного сапожника, вернувшегося в Краков после войны и целыми днями латавшего чужую обувь в маленькой будке у Центрального рынка. Однажды их ребе положил свою пухлую ладонь на курчавую голову пацана и сказал именно эту фразу:
– Нати, учись учиться.
При посвящении Нати получил новое имя. Тогда Саймон начал новую жизнь, но мудрость предков хранил неизменно, повторяя себе и своим ученикам.
Назад: ГЛАВА III. РОССИЯ, МОСКВА
Дальше: ГЛАВА V. РОССИЯ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ