Глава 26
Как говорит народная мудрость, пропущенная через личный опыт: не делай добра — не будет болеть шея. Когда на кадыке с неудержимостью гидравлического домкрата сжимаются руки, идея быть добрым и положительным как-то сама замещается подборкой матерных выражений и желанием видеть пациента в гробу.
К счастью, есть друзья, а у друзей есть полено, вытащенное Леной из костра и оперативно использованное по затылку излишне ретивого больного.
— Ну, у меня есть еще один такой камешек, — скептически смотрел я на отключенное тело, распластанное звездой по земле. — Можно еще и его…
— Не-не-не, — категорично замотала Лена головой.
А и действительно, знатная шизофрения выйдет, если еще того хоббита к Михаилу подселить.
— Что делать? — Задал я риторический вопрос, продолжая смотреть на беспамятного друга.
— Ты это у меня спрашиваешь? — Задохнулась возмущением Елена.
— Я еще не совсем опытный великий шаман, — отвел я глаза. — Обычно все было штатно — здоровье, плюс немного чужих знаний на границе памяти. Ну, как будто забыл, а сейчас вспомнил.
— Когда это — «обычно»? — Подозрительно посмотрела она.
— Раньше. — Ограничился емким ответом, дабы не усугубить. — В общем, надо Михаила в сознание приводить. Разбудить как-то.
— Уже разбудили… — Обозначила Лена упадническое настроение, но я грозно цыкнул и принялся напряженно размышлять.
Там, внутри собственного тела, Михаил определенно существовал, обязан существовать — иначе бы Мерен не стал бы тратить на него свои силы и время. То, что досталось из камня — наносное, временно замещающее истинного владельца, и пусть его мало, но, как и всякое разумное, оно отчаянно желало жить — боль в шее тому доказательство. И не победить такое извне — не бить же, в самом деле, тело то все равно одно на двоих. Значит, нужно, чтобы хозяин разума сам пробудился и навел порядок в своей черепушке.
— Надо достать его вверх из собственной памяти, — озвучил я собственное озарение. — Но для начала — связать!
Потому что техника безопасности в оккультных занятиях — это святое.
— Ну и? — Скептически произнесла Лена, стоило подопытному быть надежно зафиксированным.
— Надо спрашивать то, что варвар точно знать не может! — С показной уверенностью отозвался я, приводя лже-Михаила в чувство.
То есть — потрепал его за плечо, а там и легкой оплеухой добился четкости в глазах. Главное помнить, что сейчас передо мной не мой друг, а подселенец — с ним и пожестче можно.
— Что такое планета? — Спросил я на русском.
Тот дернулся, проверяя крепость полос ткани, которыми мы его спеленали с головы до ног, и зло зашипел, гневно глядя мне в глаза.
Для улучшения коммуникативных способностей, подхватил из костра ветку с тлеющей на конце головешкой и поднес к его лицу.
— Ты что, это же Миша! — Дернула меня за плечо Лена.
— Потом извинимся, — шикнул я на нее.
Да и не собирался я ее использовать, но говорить об этом прямо — никакого воспитательного эффекта не будет.
— Что такое планета? Ну? — Приблизил я ветвь к коже достаточно, чтобы тот дернулся от близкого жара в сторону.
Подселенец завращал зрачками, глядя уже испуганно полными непонимания глазами, собираясь зайтись криком, что в наших условиях было опасно. Так что ветку пришлось убрать, а для лже-Михаила приготовить кляп.
— Что такое планета, как выглядит мир? — Спросил я еще раз, но на местном языке, явно смущая сознание туземца странными вопросами.
Но на этот раз тот хотя бы не молчал — огонь у лица удивительно располагает к беседам на любые темы.
— Мир — это пузо Тувачээноосээхайванохенкоона, — коротко и быстро дышал он, отводя лицо максимально далеко от огня.
— А еще? — Чуть разочарованно спросил, ожидая совсем другого ответа.
— Если его много копать в одном месте, то Тувачээноосээхайваноохенкоон гневается и не дает урожай, — выдал он с некоторой натугой и явно вспоминая.
— А деревья, это его волосы? — Уже автоматически уточнил, обдумывая другой подход к сознанию Михаила.
— Ага, — с готовностью кивнул подселенец.
— Сдается мне, никакой это не живот, а место куда более волосатое… — Мрачно подытожил я.
— Может, ребят разбудим? — Тихонько подала голос Лена, до того сидевшая за спиной. — Они его лучше знают. Может, что-то есть в его жизни. Девушка, имена родителей…
— Точно, — взбодрился и принялся расталкивать Алексея с Матвеем.
Целебный сон — дело, конечно, полезное, но не до этого сейчас. На родине отоспятся. Если доживем.
Объяснить произошедшее с Михаилом, на фоне излеченных переломов, ссадин, гематом и ожогов, оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Подумаешь, у человека наведенная шизофрения, когда Алексей с любовью поглаживает целую и здоровую ногу, в которой уже начал было замечать следы черноты — только говорить об этом боялся, а сейчас как прорвало. А может, сознание у нас более гибкое, современное, привыкшее к мистике в играх и кино. В общем, за решение проблемы Михаила ребята принялись с энтузиазмом, одновременно с не меньшей энергией набросившись на мясо и зелень на чуть подзабытых блюдах — голод брал свое.
Только вот родителей подселенец своих не помнил, а отца и мать хозяина тела не признавал. Туда же, в бездну недоумения, падали имена девушек и памятных мест, обескураживая нас с каждой попыткой (разве что Лена удивлялась в духе «и с ней тоже?!». А еще казался таким приличным человеком — прокачал я головой, и тут же схлопотал от Лены по загривку.
Вот уже и остальные жены проснулись, сонливо выслушивая от Лены вести о новой неприятности, на нас навалившиеся, и в свою очередь посильно предлагая пути их решения — от стихов Пушкина до щекотки. Увы, без результата всякий раз, хотя «Зимнее утро» у костра нового мира слушалось как-то по-особенному, с щемящей тоской по родине.
— Подождите, дайте я, — пододвинулся поближе Матвей.
Общение вели через меня, как единственного знающего язык. На русский Орууш (то, что от него осталось) все равно не реагировал. Но так как была пауза для новых идей, ввиду исчерпания старых, я отстранился и пропустил Матвея почти вплотную.
— Катана — это меч. — Сказал он на чистом русском, выразительно акцентируя каждое слово, с абсолютной уверенностью в своих словах и даже некоторым вызовом в тоне.
Казалось бы, ну что такого. И подселенец вновь взглянул недоуменно, пытаясь переварить сказанное — услышать в незнакомых звукосочетаниях слова и смысл.
— Да какой меч, если это сабля! — Вдруг дернулись его зрачки, а плечи от возмущения подались вперед.
На русском! На чистом русском ответил!
— Вернулся! — Бросился Матвей ему на грудь, ненадолго опережая Алексея.
Жены тоже радовались и хотели на кого-нибудь броситься и обнимать, так что я благоразумно указал на себя.
— А что было то? — Чуть приподнялся Михаил, охнув от боли в голове. — Как будто поленом по затылку…
Я выразительно посмотрел на потупившуюся от стыда Лену.
— Вы хотели уйти с мечами, вас поймали, вернули, избили, ты умирал и нам пришлось идти на рисковый опыт. — Кратко доложил ему последнюю сводку событий. — В результате у тебя в голове должны быть знания чужого языка и чужая память одного из свиты Мерена.
— Чего? — Похлопал он ресницами.
— Понимаешь меня? — Спросил я его на чужом языке.
— Да, — ответил он на нем же.
— Ну вот, — нейтрально пожал я плечами, давая ему самому понять значение короткого диалога.
— Ох… — Сел он, вцепившись в свою голову руками.
— Если все хорошо, может, пойдем уже? — Нервно смотрела Лилия по сторонам.
Стемнело до густого темно-синего оттенка небес, подсвеченного поднимающейся над горизонтом луной. Далее пяти-шести метров, отвоеванных светом костра, все сливалось в один силуэт с неровными, движимыми ветром границами из ветвей и вершин деревьев.
— А куда пойдем? — Устало спросил Алексей, бросив ветку в костер. — Через этот портал нам не пройти.
Голыми, на банду Мерена и тамошнюю охрану — не лучший вариант. Люди у нас взрослые, судя по отсутствию возражений, все понимают. Можно, конечно, попытаться добраться до тамошней раздевалки за порталом, отломать дверцы или крючки… Но ведь перехватят уже на входе, бетонной плитой по голове…
— Через наш идти, так Олег на выходе встретит, — добавил Матвей, тоже смурнея. — На машине они там быстрее будут, даже если заметят побег только завтра.
— Тут жить? Уйти в глушь? — Шепнула Таня компромисс. — Нас ведь власти будут искать и обязательно найдут!
Пропажу шестерых человек обязательно будут расследовать, особенно Ленино похищение, тут спору нет. Только про «Ту сторону» подумают как бы ни в последнюю очередь. Особенно, на фоне грядущих событий… Которые совсем не хотелось бы допускать.
— Михаил, — приняв решение, обратился я к товарищу. — Тебе память этого Орууша доступна? Которая не твоя, но вроде с тобой.
— Вроде бы, — буркнул он, с силой протирая лицо. — Такая муть, — выдал он с брезгливостью и содроганием. — Как хорошо, что это не я. Не я ведь, а? — Задал он вроде со смешинкой, но при этом с толикой сомнения, близкого к отчаянию.
— Не ты, — уверил его. — Ты мне вот что скажи…
— Погоди, — вдруг замер Михаил, будто на ходу упершись в стену. — Там, в этой памяти, вторжение… — Тревожно зачастил он. — Уже скоро, совсем скоро!
— Ага, мы в курсе, — успокоил я его, взглядом успокоив тревожно дернувшихся было Алексея с Матвеем. — В связи с этим, нам тут задерживаться не совсем полезно. Так что есть вопрос. — Я подхватил ветку и движением ладони выровнял участок земли между нами и костром. — Смотри сюда. Допустим, мы здесь, — ткнул я веткой в землю, обозначивая точку. — Река так идет?
— Не совсем, — двигаясь осторожно, взял он у меня ветку и провел линию чуть иначе.
— Где был бы ваш портал? — Напряженно уточнил я.
— Вот тут, — заинтересовавшись, подсказал Матвей, указав пальцем ниже и левее.
— Скорее, здесь, — подправил Михаил, выжидаючи и с надеждой глядя на меня.
Осознание всей бедовости нашего положения отчаянно призывало видеть за моим уверенным голосом решение. Хотелось, если честно, соответствовать.
— Так, — почесал я затылок, в воображении сопоставляя схематичный рисунок с картой нашего города. — А вот тут, — очертил я пальцем местность за рекой. — Напряги чужую память… В четырех-пяти километрах, есть замок или каменные руины?
— Есть, — с готовностью кивнул он. — Даже ближе, вот здесь. Каменный замок, старый, почти утонувший в земле.
— Значит нам туда дорога, — выдохнул я удовлетворенно, поднимаясь.
— А зачем нам туда? — Задала логичный вопрос Таня.
— Там мой портал. — Ответил я скромно.
— Чего?! — Подлетела с возмущением Лена. — И ты ничего не сказал?
— Тише, — заставил я смущенно ойкнуть подругу, выразительно глядя вокруг. — Я его нашел до встречи с тобой, так что ни в чем не обманул.
Отсветы костра добавляли к изумлению товарищей особый колорит, а на лицах их пока еще робко, словно боясь ошибиться, появлялись улыбки. Только Михаил оставался строг и мрачен — даже губу закусил, словно от вестей вовсе не радостный.
— Твой портал где-то рядом с замком? — Не поднимаясь, посмотрел он на меня.
— Внутри, на нижних этажах.
— Тогда ничего не получится, — понурил он плечи и посмотрел на огонь. — Там орда Гоуров с божеством. Мы не пройдем.
— Что за божество?
— Там длинное название, — не поворачиваясь, произнес Миша. — Переводится, как «Мать-Ткущая-Жестокую-Судьбу».
— Паучиха?
— Орууш не видел, но так говорят. — Дернул он плечом.
— Тогда нет проблем, я ее убил, — выдохнул я с облегчением.
И даже получил восхищенный взгляд от Тани — вот кто мне сразу поверил, в отличие от скепсиса в глазах других.
— Ты не понимаешь, это не паучок какой, — с возмущением повернулся Михаил. — Это божество! Местное, слабое, но божество! Я не шучу, оно настоящее, Сергей! Его невозможно убить просто так!
— Ну, — зачесал я затылок и признался. — Так вышло, что у нее не было ног. И рук… И хелицеров… И половины башки…
— Да ты не понимаешь, она в свите тысяч своих детей! — С жаром возражал Михаил.
— Эти как-то сами самоликвидировались, роскомнадзора на них нет, — пожал я плечами.
— Да все равно невозможно убить божество просто так!!! — Чуть ли не перешел на крик Михаил, но хоть с оглядкой на наше не совсем легальное положение. — Для этого надо особое оружие, реликтовое, из ушедшего мира, в котором-было-всегда-тепло-и-еда! — Сорвался он на дословный перевод. — Хватит придумывать!
— А такое оружие может быть у верховного шамана Гоуров?
— Наверное, — выдохнул он, чуть охолоня. — Чем-то они должны ее пугать, чтобы самих не сожрала…
— Тогда еще раз здравствуйте, — выразительно посмотрел я на свое копье и в наступившей звонкой тишине стукнул древком по земле.
— Н-но как? — Прикипел он взглядом к подсвеченному костром белому древку.
— Такое ощущение, что ты не рад, — укорил я его. — Так мы пройдем к моему порталу?
— М-может быть, — хоть и с сомнением, но в котором определенно была надежда, произнес он. — А ты точно…?
— Да точно, точно, — поймал я в объятия восторженно взвизнувшую Таню и прижал к себе. — Вон, в куче ткани хелицера отломанная валяется, — вовремя вспомнил я про трофей, который тут же рванули изучать парни.
С другого бока ко мне, для симметрии, прижалась Лилия, что-то томно и восхвалительно нашептывая ушко. И только Лена чуть зависла, то ли запасая и каталогизируя вопросы лично для меня, то ли с обреченностью прикидывая, во сколько томов ей придется писать отчет по прибытии. Как бы, кстати, ее от этого дела отговорить…
— А сам Мерен-то чего тут расположился, раз рядом орда? — Позволил я себе толику любопытства.
— Этот, Орууш, помнит, что Гоуры почему-то переходят через реку. — Отвлекся от осторожного поскребывания трофея палочкой Михаил и с выражением нешуточного уважения повернулся ко мне. — Но за водой — смерть. Даже в паре метров уже, не говоря о логове. Эти края не населены из-за них.
— А Мерен то тогда чего тут делает?
— Не знаю, — пожал он плечами, не найдя ответа в своей памяти. — Орууш просто шел за ним, как остальные. У него два слога в имени, он просто слуга.
— Ясно, что ничего не ясно. Идем? — Посмотрел я в темноту и включил свой талант.
Сумрак обернулся контрастным серым миром с яркими вкраплениями жизни.
— Сергей, — обратился Матвей. — Нам нужны наши мечи. Особенно, если там эти… Ящерицы. Просто… Ну, вряд ли они все поранены и без ног… — Улыбнулся он без иронии.
Было в том утверждении и старое упрямство — желание исполнить затеянное, переросшее в манию. Но на этот раз оно подкреплялось осознанной необходимостью, и отказать было нельзя. Хотя, если честно, лезть внутрь лагеря к палатке Мерена не было ни малейшего желания. А отпускать в такую темень товарищей, пусть и оклемавшихся кое-как после лечения, но все еще слабых — означало нехилый такой шанс попасться вновь. Пришлось взвалить все это на себя и продемонстрировать храбрящимся друзьям камешек-архиватор, пояснив, что свободные руки там будут не нужны, а вот тишина и незаметность куда проще обеспечивается одним человеком. Копье Лене оставил — с ним пробираться все равно неудобно, да и у ребят, случись что, будет шанс. О свойствах оружия Лена знает — мастерство тут не нужно, коснуться бы только непокрытой кожи…
Одно плохо — тайнами разбрасываюсь, будто мелочь какая, и тут у каждого второго то же самое имеется. Надо внушение потом сделать, чтобы никто и никому. Надеюсь, благодарность за спасение жизни и здоровья у них имеется, и молчать они будут. С Леной отдельный вопрос, но как-нибудь придумаю. Это, конечно, если мы выберемся вообще — новость про логово ящеров изрядно нервировала не смотря на показной кураж. Да еще и божество это, будем верить, без наследников там осталось, желающих за матушку отомстить. Одна надежда на ночь — должны же эти существа когда-то тоже спать.
Вон, в лагере Мерена, вполне себе спят — и тишина такая, что ночной лес, подступающий к обширной поляне, слышится громче костров дежурных. Около двух десятков шатров разместились в окружности сорока метров диаметром, тремя полукругами в сторону реки. Две линии стояли довольно плотно друг к другу, последняя, что была в условном центре — из трех крупных шатров, высотой превосходящих остальные — находилась на удалении в пять метров от соседних и охранялась особо, судя по согбенной фигуре дежурного на фоне костра, видимой мною из леса со спины. Все три центральных шатра принадлежат Мерену, но за мечами в правый из них — там, по словам Михаила-Орууша все богатства, скурпулезно стягиваемые колдуном за всю жизнь. Заодно и посмотрим, сколько всего может влезть в мой камешек. Жен моих решил дарить, тоже мне…
Стараясь двигаться в полной темени, медленным шагом прошел два ряда шатров, остановившись на границе между тьмой и отблесками пламени. В наспех составленном плане, дежурному предназначался сильный удар по затылку короткой дубинкой, потому как располагался он жутко неудобно — прямо напротив входов, и наверняка не удержался бы от гневных и громких комментариев в адрес постороннего. Но с близкого расстояния, оказалось, что дежурный не вглядывается в темень, а банально дрыхнет, устроив подбородок на валике из подоткнутых под одежду тряпок. Если прислушаться, посапывание и размеренное дыхание не оставляют место сомнениям. Так что сам себя наказал, можно сказать — если бы я ударил, то отбрехался бы на завтра, а так вряд ли часовому простят обобранный шатер. Впрочем, уж кого точно не жалко… Не после всего.
Посмотрел талантом на шатры — первые два пусты, а в правом, как раз необходимом мне, спят люди. Блин… Ладно, будем верить, не потревожу.
Так же спокойным шагом пересек освещенный участок. Прижавшись к стене шатра, сделал с десяток шагов и юркнул под сложенные друг на друга складки шкур, обозначавшие вход. Дыхнуло теплом, запахами масла и пряностей, от которых защипало в носу. Тут же замер, вглядываясь в темноту уже обычным взглядом — свет, к моему удивлению, тут был, пусть и не больше ночника. Шел он от десятка тускло мерцавших камешков, закрепленных вверху двумя линиями — от входа до противоположной стены. А освещали они большей своей частью не совсем то, что я ожидал увидеть, слыша про сокровища. Но, определенно, увиденное ими тоже можно было назвать.
В центре шатра, на нескольких десятках мехов, из которых было выстлано настоящее ложе, закрытое бежевой тканью, лежали две девушки, нагота которых скорее не прикрывалась, а подчеркивалась невесомыми накидками до бедер. Кожа их была чуть смуглой, как бывает у красавиц на берегах средиземного моря. Формы зрелы и весьма завлекательны, чисты и ухожены. Идиллия, только вот от правых рук девушек идет светлая полоса натянутой ткани, чуть мерцающая медным светом, до медного же кольца, исписанного черными линиями, продетого через центральный столба шатра, что был у изголовья их ложа.
Неслабое такое богатство припрятал Мерен. Лица не разглядеть, но когда тот говорил о невозможной красоте моих жен, то явно имел под рукой кое-что если и уступающее в своей волнительной притягательности, то не сильно. Только вот, присмотревшись, не выглядят его рабыни постельными игрушками — мышцы бедер и ног очерчены, как бывает у тех девушек, визиты которых в спортзал давно отошли от фитнеса к становой тяге. Не скажу, что это их сильно ухудшает, но той домашней нежности, что есть в моих женах, я не видел. Впрочем, этот груз мне точно с собой по реке и через ящеров не потянуть, да и незачем — сами не захотят ломать ноги — пяточки розовые и изящные, никогда не ходившие по мерзлой земле. С определенной долей вероятности, у «сокровищ» все вполне хорошо и в этом нелепом мире, полном несуразностей. Их место и статус почти на самой вершине. Что я им предложу? Условную свободу за порталом, без знания языка и документов?
Тряхнув головой, выкинул лишние мысли. Мое дело — клинки, которые поди еще разгляди по углам шатра, заставленным скорее хламом из свертков высушенных трав и перетянутых бечевой шкур, чем тем, что я желал бы видеть добычей. Короче, золота, серебра и меди россыпями тут не было. Зато были сундуки, числом восемь, расположенные по четыре вдоль каждой из стен. Обычные, деревянные — скорее, ящики: до колена в высоту, с гранями полтора на метр, с крышкой, уложенной сверху без петель. Зато, что важно, не было и замка.
Осторожно подобрался к первому, приподнял крышку и заглянул на содержимое сбоку: ткани, одежда, сложенная аккуратной стопкой. Мимо — положил я крышку обратно и двинулся дальше. Тихий шум поднимаемой крышки, и перед глазами вновь почти та же одежда, но на этот раз явно парадная: цветастая и в куда меньшем количестве. С досадой уложил крышку обратно и пришел к выводу, что вся эта стена — гардеробная, а значит мне бы перебраться к противположной. Повернулся, собираясь обойти ложе с девушками и направиться к другому ряду сундуков, и замер. Аж сердце екнуло.
На меня смотрели черные, как ночь за шатром, очи девушки, приподнявшей голову с постели и внимательно за мной наблюдающей.
— Ты вор? — Шепнула она тихо.
— Хочу забрать свое, — не дождавшись крика тревоги, отмер.
Честно говоря, лучше бы с ней договориться. Какое ей может быть дело до богатств господина? А оглушать ее не хотелось, хотя мог бы и был готов — ноги подпружинил и уже примерился к замаху дубинкой. За мной люди, и тут не до сантиментов.
— Если ты честный человек, иди в Мавенмер и расскажи лорду города, моему отцу, что бесчестный, знавшийся Мерен Варам Белилитдил не забрал нас с сестрой в учение, а вероломно похитил, убив охрану.
Причем, из всей этой речи часть слов выпадала и оставалась без перевода — говорила девушка плавно, хорошо поставленным голосом, четко слышимым даже в таком, полушепотом, исполнении. Но явно это были какие-то высокие обороты, которые в моем словарном запасе отсутствовали. Впрочем, достроить было несложно.
— М-да, богатая у Мерена биография, — хмыкнул я на русском, переходя к нужному мне сундуку.
Звать охрану тут явно не будут.
— Ты передашь? — Настаивала она.
— Буду в Мавенмере — непременно, — пообещал я, обыскивая сундук.
Куда эффективнее, на этот раз, между прочим! В первом же оказались железные полосы — просто скованные, пока еще не ставшие готовым изделием. Во втором наконец-таки обнаружились наши клинки — и было их не четыре, а с десяток, плюс два с ощутимыми щербинами на лезвии. Уже готовясь уложить трофеи в камень, задержался и с интересом глянул на оставшиеся два ящика. Может, их сначала открыть? Трофеить то все равно надо через один общий рулон из какой-нибудь тряпки.
— Как тебя зовут? Я хочу знать, кому доверила поручение. — Поймал меня за размышлениями голос девушки.
— Сергей Никитич Кожевников, — автоматически отозвался я, с азартом принявшись отдирать от крышки следующего сундучка мелкие гвоздики, которыми он был прибит.
Как гласит правило, раз надежно закрыто, то определенно там что-то ценное! Хотя правило не действует на трансформаторные подстанции, ночью и пьяным… Но какие правила без исключений…
— Третье имя? Так ты маг! — Обрадованно выдохнули за спиной.
— Великий шаман, — мимоходом поправил, с тихим хрустом отодвигая крышку. — Ну наконец-то, — обрадованно улыбнулся я медным пластинкам, сложенным аккуратными столбиками. — Вот где вы, родимые.
— Саавалея, просыпайся! — Расталкивала между тем девушка свою соседку. — Ты убил Мерена? — Не удержалась она от азартного вопроса, пока я курочил последний оставшийся сундук.
Он тоже был с гвоздиками и настоятельно требовал внимания.
— Нет, но он отсутствует и будет только днем.
— Ты его друг? — Похолодела голосом она.
— Нет. Он хотел меня убить и украсть моих жен.
— Это хорошо, — выдохнула девушка.
— Ничего хорошего, — категорично не согласился я, заодно с теми же мыслями глядя на какой-то склад безумного ботаника в оставшемся сундуке.
Какие-то засушенные лапки, чешуйчатые крылья каких-то гадов, пучок красной травы, каменные таблички с непонятной черной вязью символов, берестяные свитки, комья земли и самый натуральный человечий череп с длинными клыками, разделенные друг от друга деревянными перегородками, отчего большая часть сундука казалась пустой. Короче, может это и стоит тут бешеных денег, но что с этим делать — решительно ни малейшего представления. Было бы в нашем мире, отправил бы в пакет с мусором, не думая, и отнес в контейнер подальше от дома. Ладно, как говорил тот эстонец в памятном анекдоте про дохлую ворону, «в хозяйстве пригодится», так что…
— Ты можешь нас освободить! Саавалея, ты слышишь, он враг Мерену и он — маг! — Зашептала она сестре.
— Все добрые дела — дорого и по предоплате, — строго заявил я им, невольно касаясь все еще болевшего горла.
Надо бы залечить самому, да все как-то не до этого. И в сон страшновато свалиться — вдруг накатит от усталости…
— А если мы закричим и позовем охрану? — Опасно сверкнула глазами говорившая.
— В этом мире есть слово «скидки»? — Пробормотал я вслух, задумавшись. — Точно, есть… Короче, скидки возможны, — примирительно повел я руками.
— Тем более, мы поможем понести «твое», — выразительно и со смешинкой посмотрела она на меня, стоявшего возле раскрытых сундуков.
— А это не надо, — хмыкнул я, в два шага доставая полотно из «парадного» сундука Мерена, раскатывая его у ног девушек и принимаясь аккуратно складировать медь. — Лучше подумайте, чем платить, если деньги у меня есть, а жены прекраснее луны.
Девушки синхронно и пренебрежительно фыркнули. Ну-ну…
Завершив с медью, подумал и взял еще один отрез ткани для всей этой колдовской ерунды, бывшей в последнем и самом дальнем сундуке от входа. Раскатал ткань на пол и опрокинул на нее содержимое сундука — не смотря на мое пренебрежение в адрес увиденного, касаться я всего этого я не стал — как-то боязно. Вышла небольшая горка, в принципе.
За моими действиями, чуть привстав на постели, отчего-то очень внимательно наблюдали пленницы Мерена. Я бы сказал, весьма волнительно наблюдали, прикусив губки — и не на меня, такого героического, а на этот нелепый скарб, что самое удивительное.
— Ух-ты… — Выразили они свои эмоции, стоило мне тряхнуть тканью, невольно демонстрируя содержимое. — Оно все-таки существует… А скрижалей больше, чем у отца!
Что именно называлось «оно» было любопытно, конечно, но не до этого — еще мечи паковать.
— Встали бы и сами посмотрели раньше, — буркнул я, передвигаясь к сундуку с клинками. — Вас тут никто не сторожил.
— Как? — С грустью произнесла черноокая девушка. — Поводок не дает уйти.
Обернулся, чтобы понаблюдать исполненный ненависти взгляд в адрес ткани, связывающей их руки с кольцом на столбе. Значит, магия.
— А вы разбираетесь в том, что было в том сундуке? — Все же не удержался я от вопроса.
— Конечно! Мы были ученицами колдуна! И не этого проходимца Мерена, а настоящего! — Звонко возмутилась та, что была названа Саавалеей, но на нее тут же шикнула сестра.
Ничего, стены шатра довольно плотные — из толстой продубленной кожи. Не должны услышать.
— Наш учитель из школы слабее, чем Белилит, но мы знаем достаточно. Ты теперь богатый человек, Сергей Никитич Кожевников, — отчего-то грустно произнесла первая. — И очень могущественный. Нам нечего тебе предложить за риск и наше сопровождение.
— Значит, буду спасать без платы. — Хмыкнул я, заворачивая клинки в еще один отрез ткани. — Никогда не спасал принцесс, — буркнул я уже на русском.
А ведь это — обязательный пункт в посещении другого мира! Девушки, судя по отцу, определенно принцессы, так что все ровно ложится.
Но если честно — одно дело наложницам свободу предлагать, а другое — отказать в ней тем, кто просит. Для меня, еще час назад бывшего пленником, ответить отказом на прямую просьбу на спасение было невозможно. Как-нибудь дойдем.
— Только к отцу не поведу. Свободу дам. — Уже слегка сожалея от новой ответственности, взятой на себя, поправился я. — Дальше или со мной, или сами.
— Мой отец найдет, как наградить тебя, Сергей Никитич Кожевников. — Торжественно ответили мне.
— Как твое имя? — Сложив мечи в рулон, положил к другим сверткам и обвязал их совместно еще одним полотном.
— Саанелея, — отозвалась она, вкладывая в голос оттенок гордости.
Наверное, три слога у женщины в этом мире что-то да значат. Знать бы, что….
Критически оглядел помещение и добавил к нахомяченному еще тканей. И, так уж и быть, все откованные железные полоски — вдруг влезут. Задумчиво посмотрел на осветительные камешки сверху. Взобравшись на кровать, свинтил половину — до остальных достать из-за высоты сложнее было. Вроде, все. А нет, еще куст приятно пахнущих трав закинул. Мало ли…
Достал камешек-архиватор, примерился и с определенным трудом, кряхтя, запихнул в него свой сверток целиком, в качестве бонуса напоследок полюбовавшись на отвисшие челюсти и округлившиеся глаза девушек. Видимо, удачно я тогда в тыл ящеров заскочил…
— Что? — С приятным довольством спросил я.
— Э-это… — Пробормотала первая, потянув загребущие лапки к моей собственности.
— Это — мое, — подтвердил тут же, примостив архиватор к бедру.
Кожу привычно ожгло.
— Н-но как! — Посмотрела она восхищенно, словно ожидая рассказа о подвиге.
Говорить, что получил от трупов, наделанных разбушевавшемся божеством, как-то не хотелось. Да и нечего им это знать — чужие люди.
На секунду зацепился мыслью за произошедшее с паучихой. Это выходит, если бы я посох не отнял, то и божество было бы кому усмирить… Да и как отнял — стукнул из-за угла, скорее… Надо будет быть вдвойне осторожным, потому как мало ли в этом мире обитает еще один такой же удачливый неудачник, как я…
— Так ты развяжешь поводок? — Оказывается, уже второй раз спрашивала меня пленница.
— Если скажешь, как, — качнул я плечом.
— Убей и поглоти, — недоуменно посмотрела она.
Аж замер от услышанного, мрачнея. Похоже, тут это девиз всей жизни, и честно говоря, он мне откровенно не нравится. И те, кто его так легко выговаривают — тоже.
Потому вместо того, чтобы искать и тыкать чем-то острым в ткань, стараясь убить колдовство, внимательно осмотрел кольцо на столбе, к которому крепилась ткань, сковывающая руки девушек. Потому как вряд ли это кольцо закладывали в центральную опору сразу при строительстве. Так оно и оказалось — железный круг был собран из двух полуколец, соединенных штырем и клепкой на его конце. Сбить штырь — ни малейшей проблемы. Соединить снова — тоже никакого труда, и через какое-то время вот в моей руке обруч, к которому привязаны пленницы Мерена. С учетом того, что идти нам придется в темноте, опять же — удобно. Да и некогда разбираться с чужим волшебством, сказать откровенно. Потерпит.
Только вот девушки изрядно скисли и где-то даже поникли плечами. Повел за собой — двигаются, даже с дивана встали. Поэкспериментировал, не найдя возражений — по всей видимости, их перемещения ограничивает радиус поводка, с центром у другого его конца. Причем, не важно, лежит ли кольцо просто так или зацеплено за что-то — другой конец они физически не могли подвинуть.
— Ну, проверил? — Грубо буркнула Саавалей.
— Ага, — не стал я тратить время на извинения. — Вон, с ложа возьмите меха и завернитесь. Обувь тут есть?
— У дальнего края. Там вся наша одежда. Может, развяжешь? Мы сами…
— Я отведу, — отмахнулся, как от мелочи.
Что-то реакция их не нравится. То есть, честные девушки немедленно бы устроили истерику, что поводок не сняли, и какой я в этой связи злодей. А эти… Будто я что-то понял, и сбылись их не самые приятные прогнозы. Короче, для них такая ситуация кажется нормальной, и это крайне настораживает.
Дальний край шатра я как-то не осмотрел… Но да ладно — итак еле в камень все засунул, как бы не треснул… Да и было тут не сильно много — инвентарь сельскохозяйственный, местами железный. Лопату тут уже изобрели, вместе с топором. Глянул на последний и все же прибрал к рукам.
Оделись, обулись — меховые сапожки для дам в шатре присутствовали, да и платья с шубками тоже оказались из числа штучной работы, сшитой по мерке. В общем, красивые, но все равно не лежит душа — как к образу на обложке, слишком холодному и отрешенному, пусть даже тысячи поклонников будут не согласны.
— Развяжи, не могу руку в рукав продеть…
— А ты на плечи накинь и левой ворот зашнуруй. — Отозвался я равнодушно.
Спасать спасу, но и доверять не собираюсь.
Выбирались мы тихо, без резких движений, все так же неспешно пройдя мимо спящего караульного и укрывшись через десяток шагов в темени неосвещенного участка поселения.
— Ничего не вижу, — шепнула Сааналея. — Еще ты тянешь. А если упаду? Отвяжи нас. — Добавилось напористости в ее голосе.
— Нормально дойдем, — ответил уже категорично, и потянул их за собой.
Тут и осталось всего — юркнуть до густой стены леса, обходя следы вырубки, ушедшей на строительство, и уже там, двигаясь по знакомому маршруту, предупреждать о подъемах и спусках, отделяющих основной лагерь от клеток.
— И тут баб нашел! — Всплеснув руками, прокомментировала Лилия наше триумфальное возращение.
— Я не виноват, они сами пришли, — буркнул я, указывая топором. — Вон, знакомьтесь. Саавалей, Сааналея. Соответственно, справа, слева.
— Сергей, ты невозможный человек! — Возмущалась Таня, с ревностью поглядывая на спасенных пленниц.
— То есть мне их в рабстве следовало оставить? — С видом оскорбленного человека посмотрел я на нее.
Таня потупилась и, порозовев, отвела взгляд.
— Все нормально, не ранены? — Подошла Лена, косясь на топор с опаской.
Потому быстро поменялась со мной на мое же копье. Теперь уже я с тревогой стал поглядывать на Лену, одновременно подбирая убедительные комплименты ее красоте и веские обоснованиями своей верности (хотя бы в последний час времени).
До того вглядывающийся в лица девушек, поднялся от костра Михаил.
— Я мечи не забыл, с собой, — опередил я его главный вопрос.
Да и Матвей с Алексеем смотрели со вполне понятным посылом — вон, как выдохнули от хорошей новости и улыбнулись.
— Это ты молодец, — Михаил сделал шаг вперед и выступил за условную линию встречающих. — Но ведьм ты зачем с собой привел?
