Глава 10
Пыль, холод, шум, ненормированный рабочий день и ответственность — вещи привычные, хотя кого-то со стороны они гарантированно отпугнут от должности и профессии. За хорошую зарплату (не у нас) с этим можно свыкнуться, и даже полюбить свою работу. Но вышеописанные трудности даже в половину не так ужасны, как сидеть этим утром под столом в чисто женском отделе министерства и подключать там компьютеры. Замечу — там вымыт пол, тепло и никто не пинает ногами. Потому что все повернулись на креслах в сторону длинного стола возле входа, где моя замшефа с подругами томно обсуждает свою новую влюбленность. Меня обсуждает, углом дивана ей по мизинцу!
— Ему не хватает нежности. Он такой грубый иногда, властный. — Покручивая прядку завитых волос (а она завила волосы), прочувственно вещала Анна Михайловна под завистливые вздохи женского коллектива.
— Как в пятидесяти оттенках серого? — Пискнули со стороны окна.
— Нет, для этой роли он бедноват, — грустно вздохнула замшефа.
Да ну их всех лесом! Воткнул клавиатуру, мышь, и искренне надеясь, что не горю ушами, быстрым шагом удалился из кабинета. Вон, пойду другой отдел подключать. Хотя нет — взглянул я на часы — на обед пойду, почти время подошло.
Среда вышла теплой, ясной и, если откинуть недавний фрагмент жизни, весьма оптимистичной. На улице было куда больше зелени и асфальта, чем слякоти, да и вообще — умиротворенно на душе. Отчасти потому, что вчера, во вторник, пара листов гипсокартона, штукатурки и краски полностью закрыли межмировой этап моей жизни. Кирпич для этих дел показался избыточным, к тому же требовал куда больше ресурсов и умения. В любом случае, что гипсокартон, что стену в один кирпич все равно пробьют. К тому же у охранника починился телевизор, так что крупные листы гипсокартона прошли мимо него в буквальном смысле.
В общем, теперь серверная пахнет краской, нанесенной вкруг по всему помещению, чтобы фальш-стена не отличалась оттенком. Разумеется, все это — ночью, в нерабочее время.
Дома был только этим утром, чтобы побриться и вымыться — иначе коллеги уже коситься начали на впитавшийся запах краски в одежду, а Анне Михайловне «щетина колется». И только шеф, Эдуард Семенович, счастлив таким моим энтузиазмом — в график мы укладывались, а как завершу сегодня с этим кабинетом коз болтливых, показатели выйдут даже на опережение плана.
Как их вспомнил снова, да представил, что они со своим щебетанием в столовую явятся — решительно вернулся в кабинет и переоделся в городскую одежду. В кафе городской администрации пойду, оно тут рядом, и кормят вкусно.
Путь через длинную парковку, заставленную недешевыми авто, успокоил нервы, а предвкушение пищи настроило на позитивный лад.
Городская администрация располагалось в пятиэтажном здании, могуче раскинувшего левое и правое крыло перед небольшим парком. Было оно бежевого цвета, увито белыми декоративными колоннами и досталось новым владельцам с предыдущего политического строя. Функции строение выполняло те же самые, что раньше, так что из существенных изменений — новые таблички, неровно закрашенный лозунг «Все для народа!» и россыпь кондиционеров. Ну и часть парка отгрызли под парковку пару лет назад, вдобавок к уже имеющейся.
На секунду задержался перед входом из массива дерева и стекла, пропуская двух мужчин с благородной сединой в волосах.
— Устроим конкурс рисунков среди детей, а лучшие работы изобразим на стенах коридоров в их подъезде. — Вдохновленно вещал один другому.
— Верно! Детвора не станет портить собственное творчество, наоборот, станет оберегать! — Вторил ему спутник. — Отличая идея, Александр Геннадьевич.
Толково придумано — с уважением проводил я их взглядом, пока те не дошли к мерседесу и ауди миллионов за пять каждая и вежливо попрощались друг с другом. Хотя… Какая-то контора должна будет эти рисунки на тех стенах нарисовать, не детям же этим заниматься. И если даже взять тысячу домов по два подъезда, а покраску стен оценить хотя бы в десятку на подъезд, то выходит двадцать миллионов. Хм… Но ведь ради детей…
После входа, дорогу заступил угрюмый охранник, придерживая укороченный подвид АК, закрепленный на ремне через грудь.
— Вы к кому? — Закрыл он корпусом рамку металлодетектора.
— На обед, — произнес я верный пароль, и суровая охрана тут же отшагнула в сторону.
Наверное, так и Кремль можно пройти — задумчиво хмыкнул я, вышагивая по коридору ведомства, изредка поглядывая в открытые двери кабинетов. Суета тут не ослабевала даже в обеденный перерыв, так что то и дело приходилось уклоняться от несущихся с бумагами наперевес дам и господ. Плотный красный ковер на полу глушил звуки каблуков, иначе бы цокот тут стоял неимоверный.
Кафе находилось в конце коридора, на цокольном этаже, без выхода на улицу. Но, увы, дойти до него оказалось не судьба.
Весточка грядущих проблем пришла вместе с вызовом сотового телефона, а недобрые предчувствия подкрепило имя шефа на экране.
— Да, Эдуард Семенович? — Замер я, чуть отойдя к стене.
— Сергей, срочно возвращайся!
— А что случилось? — Дрогнул я голосом, ожидая услышать про портал, ящеров, биткоины или взломанный мною начальственный компьютер — в порядке ниспадания угрозы.
— Сам не знаю. Из отдела, где ты компьютеры ставил, срочно требует тебя. Так что бегом назад.
На душе, не смотря на недобрые известия, отлегло. Даже интересно стало — что могло случиться. Все же верно и протестировано. Или начотдела не нашла на новом компьютере «Зуму»? Так это общая проблема — кто-то не досчитался игр, кто-то любимого фона рабочего стола. Шеф, после первой же жалобы, постановил не поддаваться и возвращать только документы, которые позабыли перенести со старой машины. Хотя потерю начотдела так игнорировать не получится — если дело именно в этом. На самом деле, было бы хорошо — думал я, спешно поднимаясь по лестнице родного ведомства на второй этаж. Почти бегом дошел до нужной двери, постучался и осторожно ее приоткрыл.
Хм.
Локализация проблемы в помещении прошла мгновенно — по грустному и чуть беспомощному виду девушки, сидящей за столом с тем самым компьютером, монтаж которого я завершил до обеда. Более никого в кабинете не было.
Кажется, звали девушку Юлия Владимировна. Было ей около тридцати лет — с той стороны от этой цифры, которая еще позволяет говорить «мне двадцать с хвостиком». Внешностью же она походила на тот подвид серых мышек, которые первыми в университете выходят замуж. Но тут, вроде как, не сложилось — судя по отсутствию обручального кольца. По достоверным сведениям, полученным ранее при бдении под столом, виной тому была лучшая подруга Тамара, у которой тоже не задалось в отношениях. Подруга была настолько лучшая, что прошла с Юлией школу, университет, а сейчас занимала соседнее рабочее место. Но там ситуация более-менее ясная — есть такой типаж девушек с небольшим избыточным весом, которые либо становятся веселыми хохотушками и быстро находят себе пару, падкую на заботу, домашний уют и вкусную еду. Либо грустно смотрят через очки в окно, ожидая алые паруса на горизонте. А у нас не только моря нет, но и до ближайшей крупной реки не близкий свет. В общем, ежели Конфуций утверждал, что «Если долго смотреть на воду, то можно увидеть как мимо проплывет труп твоего врага», то тут ожидали выловить приличного мужа в живом состоянии. Хотя внешностью она вполне себе — но если девушка считает себя некрасивой, то мир редко пытается ее в том переубедить.
Собственно, из солидарности с Тамарой, ее подруга тоже не торопилась строить отношения. Но это так, лирика для заполнения напряженной паузы, за которую я телепатическим путем пытался определить проблему, глядя Юлии Владимировне в глаза. Та, судя по молчанию и приоткрытому ротику, тоже предпринимала невербальную попытку передачи информации.
— Что-то случилось? — Осторожно спросил я ее, сдавшись угадать причину вызова.
— Да, — засуетилась она, отодвигаясь от стола и указывая на системный блок, на котором лежала ее сумочка. — Вот. Я собралась на обед, а тут это. — С волнением и надеждой на помощь завершила она.
— Хм, — с умным видом подошел я и присел на корточки. — Понятно, — еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу от досады.
«Тут это» оказалось проводом клавиатуры, пропущенным каким-то образом ровно через лямку сумочки и подсоединенным к системнику.
В общем, Юлия собралась в столовую, хотела подхватить сумочку, но злобное техническое устройство ее не пустило. Нет, ну парни, вдруг побоявшись трогать провода, в таком случае просто взяли бы деньги и ключи, но девушки, как известно, отдельно от своих сумочек не существуют.
Моя вина. По запарке и торопливости упустил, тут уж только признавать, срочно исправлять и пытаться скомпенсировать. Потому как дело уже дошло до руководства двух отделов, так что показания пострадавшей стороны должны быть в мою пользу. Не то, чтобы это как-то скажется в глобальном плане, но хотя бы мозг есть не станут, что само по себе ценно.
— Юлия Владимировна, я настаиваю, с меня обед, — произнес я на робкие отговорки. — Я вызываю такси, — и в благостной тишине притихшей девушки заказал машину.
Потому что оплачивать обед в нашей столовой — это пошлость и нездоровое внимание коллектива. Не деньги же давать за такой пролет. И вообще, я тоже не поел, а второй раз пароль на вход в администрацию города не сработает.
— Совсем не нужно было, — семенила Юлия вслед за моими широкими шагами.
Но я молча шел вперед, галантно открывая перед ней двери на этаж, на выход из здания и машины такси. Сам сел рядом и продиктовал водителю адрес.
— Вы что, там же очень дорого, — взволнованно шепнула она.
Вообще да, центр города все же. Но «дорого» — относительно столовой, скорее.
— Я перед вами в большом долгу, — успокоил я, положив руку на ее ладошку.
После чего Юлия замерла на все пять минут дороги. Ну а «в долгу», потому что постоянно извиняться вредно.
— Прошу, — быстро обошел я машину и помог ей выбраться. — Вот здесь я снимаю квартиру, — указал я на дом.
Водитель решил оставить нас на парковке супермаркета, встроенного в первый этаж, так как пятачок возле кафе не способствовал маневрам. Но тут шагов-то тридцать, ерунда.
— А деньги? — окликнул меня он.
— Да, сейчас, — спохватился я и заглянул через его плечо на его сотовый со счетчиком таксометра. — Шестьдесят семь рублей, хорошо.
Засунул руку в карман и обреченно нащупал пятитысячную, с которой у таксиста точно не будет сдачи. Благо, в другом кармане с ключами оказалась россыпь мелочи, тут же выуженная на ладонь и скрупулёзно пересчитанная. Это со ста рублей сегодня в троллейбусе щедро одарил кондуктор, невозмутимо вывалив запас рублевых и пятидесятикопеечных. В общем, набралась нужная сумма — констатировал я облегченно, передавая горстку монет в сложенные лодочкой ладоши водителя. Тот скептически посмотрел на металл и пренебрежительно вывалил, не считая, в подстаканник. Не понимает своего счастья — ему же еще целый день сдачу сдавать. Но да ладно.
Повернулся к Юлии и с улыбкой предложил:
— Пойдем?
На меня смотрел жалостливый и задумчивый взгляд карих глаз.
— Сергей, я не голодна. Может, просто прогуляемся? — Спросила она.
— Я обещал, и я перед вами обязан, — стоял я на своем, взял ее ладонь в свою и сделал шаг в сторону кафе.
— Сережа, будет достаточно просто мороженого, — улыбнулась она, указывая взглядом на магазин и не двигаясь с места.
— А, вы не подумайте, — спохватился я, сопоставив взгляды и сцену с мелочью, и тут же достал красненькое доказательство своей платежеспособности из кармана. — Вчера ведь зарплата была, — спохватившись, залегендировал я свои капиталы. — К тому же, я тоже пропустил обед и сам не против перекусить, — голодными глазами посмотрел я в сторону вывески кафетерия.
— Сергей, — закусила она губу, о чем-то взволнованно думая. — А давайте я нам приготовлю? Купим продукты, — шагнула она в сторону магазина.
— Да, но я обещал кафе, — смутился я. — Уверяю, там уютно и очень вкусно.
— Не беспокойтесь, я умею готовить не хуже, — гордо приподняла она носик и повела меня за руку к дверям магазина. — В кафе будет по пятьсот рублей на человека, — чуть тише пробормотала она. — А вам еще месяц на что-то жить.
Блин, гребанная легенда. Не спорить же, в самом деле. А сказать что-то на вроде «мне родители помогают» — совсем плохо в глазах девушки.
Да и, если честно, любопытно отведать что-нибудь домашнего. Меню в кафе уже год не меняется, а память о домашней вкусноте еще не выветрилась с выходных. Опять же, стану расхваливать приготовленное ею на все лады, и инцидент с проводом будет исчерпан.
То, что кое-что начисто вылетело из головы за думами о еде, настигло меня после проворота ключа у второго замка и открытия двери.
— Приношу извинения, у меня небольшой ремонт, — закусив от досады губу, посмотрел я на разгромленную перфоратором прихожую.
За всеми рабочими хлопотами попросту не успел доделать проводку, так и оставив стены с сорванными обоями и прогрызенным на всю длину бетоном. Да и дома был нечасто, вот и вылетело из головы… Хоть, строительный мусор убрал и полы вымыл. Ладно, что уж теперь…
— Зато аренда недорогая, — словно не услышав меня, изобразила вдохновленную улыбку Юлия, благосклонно приняла мои тапочки на свои ножки и прошагала на кухню.
Ну и я, шурша пакетом с едой, в носках за ней, потому как второго набора тапок в этой квартире не предусматривало семейное положение.
Хоть кухня у меня приличная и холодильник большой. Только пустой — заглянул я в него вслед за хозяйничающей вовсю девушкой. Разве что нижние полки забиты закатками из дома.
— Вот, мама передала, — с теплотой отреагировал я на банки с вареньем. — Можно компот сделать.
Это чтобы хоть какое-то участие в процессе готовки принять — иначе стою тут в сторонке, чтобы стремительному вихрю Юлиных перемещений не мешать. Не уходить же из комнаты — вот и пытаюсь себе придумать дело. Ну или надеюсь дождаться настоящей мужской работы, вроде резки репчатого лука или выброса мусора. Могу еще мясо порубить, у меня для этого топор на балконе есть. Он в каждом доме должен быть. Только мы мясо не брали. Овощи разные, фрукты, сыр, немного грецкого ореха.
— Сережа, — коснулась Юлия моей руки и заглянула в глаза. — Скоро тебя обязательно повысят. Ты хороший парень, тебя все очень хвалят. Все наладится!
— А? Да нет, все отлично, — вынырнув из медитативной задумчивости, бодро опроверг я.
— Это поначалу тяжело, без стажа. Я вот в общежитии с подругой жила на эти шесть тысяч, но потом все наладилось. Премии стали платить за выслугу лет. — Стала она успокаивающе поглаживать меня по руке. — Сейчас уже почти двадцать две тысячи, вполне можно жить! Только подождать надо чуть-чуть.
— Да без проблем, не переживай, — чуть неловко отодвинулся, посмотрев на стол, где нарезанные компоненты нашей еды ожидали несобранным конструктором. — Может, поедим? — С надеждой добавил я.
Полчаса до конца обеда, в самом деле. Да и разговор неловкий.
— Ты еще недоедаешь, бедняга, — совсем жалостливо смотрела девушка.
— Да, — повесил я голову.
Если тактика с опровержениями не работает, то надо соглашаться. Так как легкий голод стал уже перерастать в ту фазу, когда хочется вцепиться в остатки не порезанного сыра зубами и с блаженством запивать горячим чаем.
— Я тебя покормлю, — нежно провела Юлия ладонью по моим волосам и заглянула снизу вверх карими бесконечностями заботы.
Руки как-то сами собой легли на ее талию и привлекли к себе, а губы легонько прикоснулись к приоткрытому ротику, готовые отпрянуть в то же мгновение, если почудится тень отказа — не важно, в движении, звуке или напряжении тела. Но ничего такого не было, в руках была теплая и приятная нега, а сверху мое предложение встретило напористое и активное согласие. Подхватил на руки, когда мои ладони уловили слабость в теле Юлии, и перенес в спальню.
В общем, в итоге обед свелся к кусочкам нарезанных вкусностей, которыми я с рук кормил девушку, то уклоняясь от игривого покусывания жемчужными зубками, то позволяя Юлии изобразить плохую девочку — порочную и уже опаздывающую на работу.
— Ой, я побежала, — спохватившись, коротко поцеловала она меня и принялась собирать одежду с пола.
А еще говорят, девушки медленно одеваются.
Ну и я, пользуясь привилегированным положением в отделе, не торопился вставать с постели, чтобы не мешать. В итоге, проводил ее до двери, и только после этого стал надевать рубашку. Затем таки наведался на кухню и догрыз остатки сыра под чай, ощутив сытость и полное довольство жизнью. Которое, увы, просуществовало недолго — до момента, когда на тумбе возле выхода не обнаружилась аккуратная такая и совершенно чужая тысяча рублей.
— Блин, Юля, — матернулся я, не зная, как реагировать. — Короче, верну, — наплевал я на легенды и якобы плохое финансовое состояние, положил купюру в карман рубашки, собрался полностью и пошел на остановку.
Потому что наши люди на работу на такси не ездят, а пешком — все же избыточно долго.
— У вас все хорошо работает? — Наведался я в кабинет Юлии, сетуя, что не записал даже номера ее телефона.
— Да, все в порядке, — невозмутимо ответила она. — Спасибо.
Собственно, после этого диалога внимание ко мне от остальных присутствующих в кабинете полностью исчезло. Пользуясь чем, присел рядом с ней, якобы рассматривая системный блок. Но вместо этого снял с ее ножки туфельку и медленно провел ладонью, едва касаясь, от пальчиков ног в направлении внутренней поверхности бедра. Юлия вздрогнула и сомкнула ножки, в районе коленок которых я и вложил сложенную вчетверо купюру.
— Не нужно благодарностей, — не менее буднично произнес я. — Если что-то случится, обращайтесь.
Собрался встать, как Юлия ловко зацепила купюру и закинула мне ее за воротник рубашки.
— Обязательно обращусь, — строго произнесла она. — Если что-то вновь пойдет не так, буду жаловаться вашему начальнику.
— Хорошо, — обреченно вздохнул я и потопал из кабинета.
Не рубашку же снимать у всех на виду, да и деньги можно потом на нее потратить. Тем более, что она уверена, что сделала хорошее дело — бедному парню помогла. А я, выходит, птица гордая, но неблагодарная.
Ее коллеги, тем временем, уважительно посмотрели в сторону Юлии и с видом «знай наших» — в мою.
Ну а вечером, после работы, был клуб реконструкторов, которые за эти два дня пропусков уже меня потеряли. В этот раз настал черед спаррингов, традиционно приходящийся на среду, в котором ваш покорный слуга к удивлению коллектива взял первое место.
— Вот что значит упорный и систематический труд, — ставил Михаил меня в пример.
А я изображал улыбку и не знал, как относиться к тому, что стоило напрячься с копьем в руках — и все движения противника становились медленными, вязкими, будто картинно обозначающими удары, от которых до смешного легко было увернуться, в то же мгновение касаясь острием тела соперника.
Еще я не знал, как быть, когда после резкого движения головой, которым будто хотел скинуть наваждение, контуры тел ребят окрасились теплым ореолом, тускловатым в местах крепления доспехов и более ярким у непокрытой головы. Свечение пропало только после тщательного моргания — объяснил невольным наблюдателям, что попала пылинка.
Хотя, на фоне всего этого незнания, хотя бы один факт железно прояснился тем вечером.
После ряда поединков, я отложил копье в сторону и прошелся, разминаясь, по залу. Вернувшись, не глядя протянул руку в сторону копья, ожидая почувствовать его в ладони. Промахнулся. Зато оформившееся желание взять копье отозвалось слабым покалыванием в том месте, где остался символ-таблетка от исчезнувшего синего окатыша. Боясь спугнуть чувство, отвернулся от всех левым боком к стене и украдкой приподнял футболку — там, где был след на теле, теперь через изумление я видел деревянный конец того самого, пропавшего копья. Попытка тихонечко потянуть его завершилась облачком серой пыли и потерей сантиметра оружия, распавшегося, стоило соприкоснуться с воздухом школьного подвала.
Тогда-то и пришла мудрая и грустная мысль, похоронившая надежду вытащить копье здесь и поместить в этот «карман» оружие посовершеннее — например, пулемет.
Вещи каждого мира принадлежат только ему самому.
