Обзор литературы

В самом начале этой главы автору хочется попросить не пропускать ее, как многие читатели часто делают это с аналогичными разделами. Данный обзор не только призван показать состояние дел по освещению рассматриваемой истории в печатных и иных источниках, но выполняет и аналитическую задачу, без него будет сложно понять ряд сделанных в последующих главах выводов. Хочется надеяться, что эта просьба будет воспринята положительно.

О так называемом «деле Таврина» написано и снято немало, причем с годами поток публикаций не только не затихает, но, наоборот, нарастает. Следует, однако, отметить, что ни в отечественной, ни тем более в иностранной литературе ему не была посвящена ни одна монография, зато трактующие его отдельные главы или их фрагменты встречаются достаточно часто. При этом действительно заслуживающих внимания и анализа работ на эту тему весьма мало, поскольку авторы различных публикаций в основном повторяют друг друга, а зачастую и откровенно фантазируют без документальных оснований. Вообще же все печатные и телевизионные источники в данном случае можно разделить на две большие группы. Первая из них просто излагает ту или иную версию событий, по мнению их авторов, наиболее близкую к реальности, а вторая включает в себя критические и, так сказать, разоблачительные работы. Разберем основные из них и сразу отметим абсолютное отсутствие каких-либо официальных печатных материалов на сей счет. Все опубликованное никогда и нигде не позиционировалось в качестве официальной точки зрения ведомства госбезопасности по данному делу и всегда представляло собой точку зрения отдельных авторов, вне зависимости от степени их близости с КГБ/ФСБ. При этом, однако, следует помнить, что в советский период ни одна публикация на чекистскую тему не выпускалась в свет без соответствующей санкции органов госбезопасности, которые чаще всего сами и инициировали их появление. Доверенных писателей, журналистов, сценаристов знакомили с обзорными справками по делам (давали основу) и высказывали пожелания по содержанию будущего произведения. И колебания версий в публикациях советского времени нельзя воспринимать иначе, нежели колебания точки зрения самого КГБ на данный вопрос. При этом ни в одном случае ведомство не высказало свое мнение непосредственно. Можно не сомневаться, что для такого дистанцирования существуют веские причины.

Рассмотрим теперь непосредственно сами публикации. Периодическая печать в данном вопросе существенно опередила книги. В майском номере журнала «Вопросы истории» за 1965 год появилась посвященная 20-летию Победы статья «Советские органы государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны» (без указания автора). В ней наряду с рассказом о провале германской агентурной операции «Ульм» описывается также и рассматриваемая нами неудачная попытка покушения, изложенная очень кратко и без указания фамилий.

Несколько больший интерес представляет публикация документального рассказа писателя А. П. Беляева и сотрудников КГБ Б. Сыромятникова и В. Угриновича «Провал акции «Цеппелина» в декабрьских номерах (26, 28–30) газеты «Красная звезда», за тот же 1965 год. Пять лет спустя он в почти не измененном виде под названием «Провал акции Цеппелин» будет издан в тематическом сборнике «Фронт без линии фронта» и станет первым обнаруженным автором описанием попытки покушения в открытых непериодических источниках.

И в рассказе, и в очерке уже упоминался разведывательно-диверсионный орган СД «Цеппелин», но все еще умалчивалось о Верховном Главнокомандующем Красной Армии И. В. Сталине как объекте покушения. Авторы, ссылаясь на изученное уголовное дело, рассказывали об основных вехах акции и при этом, увы, повсеместно вставляли вымышленные диалоги и использовали некоторые другие художественные приемы. В основном повествовалось о пребывании у немцев «Политова» и подготовке его к акции, публикацию сопровождали три фотографии из следственного дела. В ряде деталей рассказ существенно отличался от позднейших версий (в частности, отсутствовало упоминание о Жиленкове, «Политов» якобы просился заниматься политической разведкой, но СД сама определила ему направление террора, впервые упоминалось задержание немецких летчиков и гибель одного из них при захвате, а также в уста ответственного работника «Цеппелина» вкладывалась фраза о наличии у агента знакомств среди обслуживающего персонала советской Ставки ВГК). С фактологической точки зрения, рассказ имеет как некоторые положительные по сравнению с последующими публикациями, так и отрицательные стороны. К положительным можно отнести правильное и почти точное название модели самолета «Арадо 232» (вместо канонического «Арадо» Ar-232), что в дальнейшем встречалось крайне редко, практически точную транслитерацию фамилии начальника восточного отдела СД-аусланд (Грефе) и некоторые другие верные факты, например, указание модели использовавшегося Тавриным мотоцикла (М-72). К сожалению, список неточностей значительно обширнее. Более того, создается отчетливое ощущение того, что авторы сами документы в руках не держали, а только читали подготовленную для них справку по делу. В частности, они именовали террориста Политовым и отмечали лишь, что он использовал фамилии Шило и Таврин. Подобную ошибку не может допустить автор, работавший с подлинным документом, поскольку на обложке судебно-следственного дела № 5071 ясно указываются фамилии Шило и Таврин, а Политова нет и в помине. Вероятно, режимными ограничениями того периода времени обусловлено отсутствие в тексте терминов «СМЕРШ» и «НКГБ». Без излишних подробностей сообщалось, что диверсанты были заброшены с документами на имя офицеров Красной Армии, и не более того. Однако в книжном очерке это стремление к сохранению секретности выглядит довольно забавно, поскольку на помещенной в конце книги фотокопии одного из документов название ГУКР «СМЕРШ» читается вполне отчетливо. Кстати, на этой же фотокопии ясно видно, что Шилова имела документы прикрытия с указанием звания «младший лейтенант административной службы», но авторы по неизвестной причине зачем-то перевели ее в медицинскую службу. Вероятно, это произошло не преднамеренно, а явилось следствием банальной ошибки. Отметим, кстати, что к арестованным агентам понятие «диверсант» не относилось и было ошибочно применено вместо термина «террористы». Впрочем, эту неточность впоследствии допускали весьма многие, причем абсолютно необоснованно.

Авторы впервые озвучили версию о добытой советской разведкой информации относительно пошива странного кожаного пальто «русского покроя» по заказу СД в рижской пошивочной мастерской, причем, в отличие от последующих публикаций, якобы не с уширенным, а с удлиненным правым рукавом. Зачем его надо было удлинять, они не уточнили, зато подчеркнули, что советского агента насторожила также просьба сделать с левой стороны не один карман, а два. Что в этом могло оказаться подозрительным, непонятно.

Беляев, Сыромятников и Угринович впали в то же заблуждение, что и многие их последователи, и сообщили об обнаружении в мотоцикле задержанных агентов 7 пистолетов, радиостанции и портативного гранатомета «Панцеркнакке». Кстати, в материале описывалась многократная стрельба «Политова» на полигоне из этого оружия, в процессе которой гранаты якобы уходили к цели со «змеиным шипением». Надо полагать, авторы совершенно не представляли себе грохот от выстрелов гранат с вышибным зарядом и путали их с ракетами для фейерверков.

Само задержание правильно относится на счет начальника Кармановского райотделения НКВД Ветрова, по утверждению авторов, обратившего внимание на сухую одежду водителя и пассажирки мотоцикла, якобы ехавших несколько часов под дождем.

Один из самых серьезных недостатков материала никоим образом нельзя поставить в вину его создателям. Идеологические установки описываемого периода требовали стараться вообще не упоминать Сталина, а уж если этого избежать не удавалось, то изображать его полагалось только в негативном ключе. Стремление СД физически устранить Верховного Главнокомандующего однозначно свидетельствовало о важности этой фигуры, а потому упоминания не заслуживало, и объектом планировавшегося покушения в очерке расплывчато указывались некие безымянные «руководители Ставки Верховного Главнокомандования».

Несмотря на все неточности, следует отдать должное авторам, впервые опубликовавшим развернутый материал о несостоявшемся «покушении века». Тем не менее и рассказ, и очерк не вызвали особого резонанса и остались почти что не замеченными широкой публикой. Причина этого, возможно, кроется в ограниченной аудитории газеты «Красная звезда» и в относительной «локальности» выпустившего сборник издательства «Московский рабочий», а также в отсутствии сенсационности очерка из-за умолчания о Сталине как объекте покушения.

В 1966 году данный очерк был опубликован в № 5 (185) «Библиотечки “Красной звезды”», с сопровождением небольшого рассказа очевидца данного события подполковника Н. Мартынова «Как выглядел “Арадо 332”».

Как ни странно, одно из первых обнаруженных автором описаний «дела Таврина», в котором его еще не называли этой фамилией, было опубликовано хоть и в СССР, но не на русском языке. Издававшийся на десятке языков мира журнал «Советский Союз» летом 1967 года поместил на своих страницах большую статью – но автор смог обнаружить ее только в немецком варианте издания. На русском языке она так и не появилась. В том же 1967 году эту статью со своими комментариями (уточнение марки самолета и т. д.) перепечатал немецкий еженедельник «Der Spiegel». Статья достаточно расплывчата. В ней сообщалось, что некий Политов, живший в Украине, Башкирии и Ташкенте под фамилиями Шилдо (именно так. – И. Л.), Гаврин и Серков, в предвоенное время совершил растрату и проживал по фальшивым документам, с началом войны был призван в армию и в мае 1942 года перебежал к противнику, где был завербован для совершения теракта. В статье в первый раз появилась ошибочная информация о постройке самолета «Арадо» якобы специально для данного покушения. Назывались руководители подготовки «Политова» – Краусс, Палбицын (якобы разыскивавшийся за изнасилование и убийство) и Делле. Раскрытие теракта приписывалось действиям советской агентуры в Риге, заградительным мероприятиям в районе приземления самолета (подчеркивалось, что посадка прошла без осложнений) и сухой одежде агентов в дождливую погоду. Судьба арестованных не конкретизировалась.

Резонанс данной публикации за рубежом, к сожалению, неизвестен, однако не исключено, что она послужила толчком к первому упоминанию «дела Таврина» иностранным автором. В начале 1971 года практически одновременно в Лондоне и Нью-Йорке вышла книга под названием «Гелен: шпион столетия». Ее автором являлся довольно популярный к тому времени журналист и литератор Эдуард Хенри Кукридж, одна из книг которого, кстати, задолго до того вышла в «Воениздате» и была хорошо известна в СССР. Откуда автор взял свою, совершенно специфическую информацию о миссии Таврина, сказать трудно, а сам он был личностью в достаточной степени загадочной. В действительности Е. Х. Кукридж – один из псевдонимов этнического грека Эдуарда Спиро, родившегося в 1908 году в Вене в семье Пауля и Розы Кукридж Спиро. После окончания курса обучения в университетах Вены, Лозанны и Лондона он работал иностранным корреспондентом и редактором ряда британских и американских газет, а потом диктором в радиокорпорациях ВВС и АВС. Использовал псевдонимы Питер Лейтон, Питер Морланд, Рональд Рекитт и Эдуард Х. Спайр. С началом Второй мировой войны будущий писатель был зачислен на службу в военную разведку Великобритании.

Точка зрения Кукриджа в дальнейшем тиражировалась многими западными авторами. Чтобы составить о ней полное представление и не тратить много печатного пространства, целесообразно привести главу из другой книги, где она представлена достаточно точно, хотя и в сжатом виде:

«Одним из завербованных в лагерях был Петр Таврин, захваченный в плен в районе Ржева в мае 1942 года. Он согласился стать агентом ФХО, несмотря на свои высокие советские награды и, судя по всему, безукоризненный послужной список. Он был заброшен обратно на советскую сторону, и после тщательного, основательного допроса в НКВД (к которому Гелен подготовил его) он был возвращен в кадры Красной Армии. Гелен не разочаровался в своих больших надеждах на Таврина, и на протяжении следующих двух лет Таврина вновь наградили и продвинули по службе. Таврин занимал ряд высоких постов в советском Министерстве обороны, в Ставке, и получил звание полковника. Затем он был зачислен в штаб выдающегося маршала Ивана Черняховского на Брянском фронте, к югу от Москвы. Таврин передавал по радио регулярные, подробные и исключительно ценные сообщения, имевшие огромное значение для способности германских войск отражать наступления Красной Армии или переходить в контрнаступление. В августе 1944 года Таврин радировал в ФХО о своих опасениях относительно попадания под подозрение НКВД, и Гелен, продемонстрировав исключительную верность своему русскому агенту, с готовностью согласился направить самолет для его эвакуации. Таврин и его жена выехали 5 сентября на встречу с самолетом «Мессершмитт», который послал Гелен. Однако во время поездки на мотоцикле пара была остановлена патрулем, обнаружившим в их багаже немецкую радиостанцию и шифры, записанные на папиросной бумаге в подкладке пальто Таврина. Таврин понял, что игра окончена, и признался, что является германским шпионом. Его увезли для пыток и допроса. Таврин и его жена, как выяснили в ФХО в результате тщательного изучения советской прессы, были расстреляны вскоре после ареста. Гелен сожалел об утрате столь ценного агента, как Таврин, и отметил, что добытые им сведения имели высочайшую ценность и заполнили три пухлые папки в растущем архиве ФХО».

Сразу отметим, что в очерке из журнала «Советский Союз» не фигурировали ни фамилия Таврин, ни Ржев в качестве пункта перехода будущим террористом линии фронта, и откуда они появились в западных публикациях – неясно. В переписке с автором известный британский историк разведки Найджел Уэст на вопрос о возможных источниках информации Кукриджа признавался: «Я не могу пролить свет на его источники информации, но во время войны он был агентом (имеется в виду – оперативным офицером. – И. Л.) и имел хорошие контакты». Однако в целом такая информация практически ни в одном пункте не соответствовала действительности, да вдобавок и совершенно не красила советскую военную контрразведку.

Все эти ранние публикации, как, по вполне понятным причинам, и книга Кукриджа, совершенно не обратили на себя должного внимания широких кругов читателей и прошли почти незамеченными, возможно, отчасти ввиду ограниченной аудитории изданий. Все изменилось несколько лет спустя. В настоящее время точно установить автора этой идеи невозможно, однако публикация в 1971 году в массовом журнале «Смена» большого очерка Андрея Соловьева «Сентябрь сорок четвертого…», совершенно очевидно, была не случайной. К данному времени руководство КГБ СССР озаботилось созданием в широких массах населения позитивного образа органов госбезопасности. С этой целью были предприняты специальные меры по созданию соответствующих фильмов, книг, журнальных и газетных публикаций. Надо сказать, что именно в данном конкретном вопросе все оказалось как нельзя более удачно. Советская публика очень положительно восприняла это решение руководства госбезопасности раскрыть одну из интереснейших страниц тогда еще относительно недавней истории. В любом случае, после появления данного очерка «дело Таврина» получило в СССР подлинно широкую известность. Многие вообще полагают эту публикацию первой в данной области, что, как мы убедились, неверно. Но огромный тираж популярного журнала действительно впервые донес информацию о покушении до миллионов людей.

По сравнению с позднейшими версиями событий в очерке Соловьева отсутствовало упоминание о повреждениях, полученных самолетом от зенитного огня. Сообщалось, что террорист пользовался фамилиями Гаврин, Серков и Таврин, и о фамилии Шило как его настоящей фамилии. Везде в дальнейшем его именовали Политовым, якобы по агентурной кличке, полученной им в германской разведке. В действительности «инженером Политовым» агент именовался в документах прикрытия, выписанных немцами в период его обучения в Пскове, что ни в коем случае не следует путать с оперативным псевдонимом. Под предательство, как и положено, подводилась классовая основа: автор специально указывал, что агент был «сыном крупного кулака». Эта фраза, кстати, почти точно цитирует подлинный документ – сообщение НКВД СССР, НКГБ СССР и ГУКР НКО в ГКО от 30 сентября 1944 года. Как и практически во всех дальнейших публикациях, перевозивший агентов самолет именовался моделью «Арадо 332», тогда как в действительности такая машина не выпускалась вообще, а агентов доставил через линию фронта четырехмоторный «Арадо» Ar-232 В-05. (Кстати, это вполне объяснимо. В период войны советские авиационные специалисты неверно идентифицировали данный самолет. Даже служебный фильм НИИ ВВС Красной Армии об этом самолете был выпущен под названием «Арадо-332», а позднейшие исследователи далеко не сразу перепроверили эту информацию). Допущена ошибка и в модели использовавшегося ими мотоцикла, вместо советского М-72 указан немецкий «Цундап». Портативный гранатомет «Панцеркнакке» почему-то назван «своеобразным вариантом ручного бронебойного миномета». Лидия Шилова везде именовалась не женой, а сожительницей Таврина, вероятно, для усиления ее негативного образа. Соловьев, искажая действительность, характеризовал ее как старого, проверенного агента штурмбаннфюрера Краусса. Он утверждал также, что документы на имя Шиловой ей сфабриковали немцы, тогда как это была настоящая фамилия женщины по первому мужу. Автор или же лица, дававшие ему информацию, с незаурядной фантазией утверждали, что подготовка агента «Политова» обошлась в 5 миллионов марок. Более того, автор заявлял, что финансировало подготовку Таврина (а значит, и осуществляло всю операцию) гестапо, что совершенно невозможно ввиду абсолютно иной специализации государственной тайной полиции нацистской Германии. Ничего не сообщалось о контактах Таврина с РОА до момента его привлечения к операции по устранению Сталина.

Именно Соловьев в качестве источника информации, будто бы заблаговременно известившего советскую разведку о предстоящем покушении, указал агентов внутри рейха – некую лично работавшую на передатчике фрау Зейферт и связанного с ней неназванного офицера СС. Документальные подтверждения их существования пока отсутствуют, зато есть основания предполагать, что эти персонажи просто вымышлены. Кроме того, Соловьев сообщил об аресте советской контрразведкой группы парашютистов, заброшенных в Смоленскую область с задачей выбрать подходящую для приема самолета площадку. Он утверждал, что разведывательная информация из Берлина вкупе с показаниями захваченных агентов дала достаточные основания для активного розыска террористов, впоследствии увенчавшегося успехом. Следует также отметить заметную художественность очерка, выразившуюся, в частности, в приведении вымышленных диалогов персонажей и ряде других деталей.

Публикация получила немалый резонанс. В рамках принятой линии на продолжение популяризации работы советских органов госбезопасности А. К. Соловьев в 1976 году опубликовал сборник документальных очерков «Волки гибнут в капканах». В нем он поместил очерк «Последняя ставка», в котором изложил эту историю с некоторыми изменениями по сравнению с предыдущей версией текста. В частности, он еще более усилил зловещую роль жены Таврина, названной им Лидией Бобрик, утверждением о том, что она с лета 1941 года якобы по поручению немцев выявляла советских активистов и партизан и имела задание убить своего мужа (у автора – сожителя) в случае сбоя в ходе операции. О дальнейшем использовании арестованных террористов не сообщалось ничего.

В этой публикации Соловьев упомянул и о налете партизан на разведшколу в деревне Печки Печорского района Псковской области, в результате которого в захваченных документах были якобы обнаружены сведения о некоем агенте, предназначенном для совершения особо крупной акции в советском тылу. Из этого делался вывод о возможности привязки его к будущей попытке покушения. Соловьев также привел известную версию о кожаном пальто «русского покроя», однако, в отличие от дальнейших публикаций других авторов, сообщил не об уширении правого рукава уже готового изделия, а о полном пошиве пальто с уширенным рукавом из отдельных кож.

Обстоятельства задержания агентов излагались в духе версии о сплошной проверке подозрительных лиц на дорогах Смоленской области. Соловьев, не называя фамилии задержавшего, именовал его чекистом, который обратил внимание на неверное расположение орденов Красной Звезды и Александра Невского: на левой стороне груди проверяемого вместо правой. После этого он пригласил Таврина в комендатуру якобы для проставления отметки о выезде из прифронтового района. Сомнительно, что опытный агент и бывший советский офицер мог поверить этому. В сентябре 1944 года глубина прифронтовых районов составляла от 150 до 250 километров, и потому Смоленская область никак не могла считаться таковым, а являлась глубоким тылом. Более того, офицеры с отпускными свидетельствами или командировочными предписаниями не обязаны были делать это.

Впервые появляется намек на дальнейшую судьбу арестованных и разоблаченных Таврина и Шиловой. Соловьев многозначительно заявил, что оба они получили по заслугам, а через их рацию еще долго поддерживалась связь с немцами в целях дезинформации. Следует подчеркнуть, что на момент опубликования перечисленных материалов их автор был действующим сотрудником, преподавателем в Высшей школе КГБ СССР в звании полковника, а потому в соответствии с существовавшими правилами все написанное им получило одобрение ведомства госбезопасности.

Вполне разумно было бы ожидать реакции немецких авторов на эти материалы, и таковая появилась несколько лет спустя на страницах № 46 журнала «III Рейх. II мировая война. События в словах, снимках и звуках». К сожалению, год выпуска данного издания не обозначен, его можно датировать примерно 1974 годом. Авторы очерка «Панцерфауст в пиджаке» Валериан П. Лебедев и Фриц Лангоур сразу же привлекли внимание читателей цитированием свидетельств офицера СД Георга Грайфе, непосредственно участвовавшего в подготовке данного покушения. Приводимые факты были крайне интересны, хотя в значительной части и шли вразрез с другими, уже известными. Увы, к концу текста становилось ясно, что очерк носит высмеивающий и издевательский характер, поскольку в нем, к примеру, утверждалось, что о подготовке покушения в Москву сообщил не кто иной, как штандартенфюрер Штирлиц, он же «Юстас», он же половник Максим Максимович Исаев. Это, а также ряд других странных пассажей, позволяет нам не принимать указанный очерк всерьез. Не исключается, что его публикация преследовала цель дискредитации обнародованных в СССР сведений о провалившемся покушении.

В 1979 году Таврин и Шилова вновь появились на страницах советского издания. В одной из глав книги «Военные чекисты» ее автор С. З. Остряков рассказал об этой операции и назвал в качестве основной причины задержания Таврина нарушение им порядка ношения орденов. Дополнительной причиной для подозрения явился свежий вид и сухая, чистая одежда агентов, по их утверждениям, ехавших под дождем всю ночь. Все это происходило на фоне заградительно-разыскной операции, начатой по результатам допроса заброшенных на советскую территорию трех германских агентов-парашютистов. Они явились с повинной и заявили о полученном задании по подбору основной и запасных площадок для посадки самолета. Остряков вспоминает, что участвовал в мероприятиях по планировавшемуся захвату самолета и готовил выбранную площадку таким образом, чтобы севший на нее самолет подломил шасси в замаскированной канаве. Однако, несмотря на троекратное ожидание его прибытия, «Арадо» пролетел мимо и после обстрела с земли сел в районе деревни Куклово Кармановского района Смоленской области (ошибка автора, в действительности Куклово административно относилось к Шаховскому району Московской области). Информация о месте посадки противоречит данным службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), а также информации УНКВД Смоленской области. Сообщалось, что экипаж был захвачен в плен, за исключением одного человека, оказавшего сопротивление и застреленного.

В книге автор не упоминает фамилию Шило, а Лидию «Адамичеву-Шилову» именует дочерью преступника, осужденного за антисоветскую деятельность. Он совершенно верно называет модель использовавшегося ими мотоцикла (М-72), но повторяет ошибку Соловьева и ошибочно именует самолет «Арадо-332». Самое же спорное в его работе – это привязка ожидания прибытия неких германских агентов к агентурной паре Таврина и Шиловой. Сдавшаяся группа приема не имела абсолютно никакой информации о том, кто и зачем должен прибыть самолетом, площадку для посадки которого они готовили. И по настоящее время идентифицировать агентурную группу, для которой готовилась встреча на земле и которую ожидали в засаде контрразведчики, невозможно, потому все заявления на этот счет абсолютно голословны.

После этого в освещении операции наступила довольно долгая пауза, прервавшаяся лишь с начавшейся эпохой гласности. В изданном в 1986 году в Ташкенте сборнике «Чекисты рассказывают» тема Таврина всплыла вновь, хотя и без указания именно этой фамилии. В очерке «Падение» его автор Г. Ропский утверждал, что перед войной на Алайском рынке Ташкента заведующим небольшим комиссионным магазином работал некто Николай Петрович Серков, которого в рамках уголовного дела милиция намеревалась арестовать за скупку краденых вещей, но упустила. Выяснилось, что паспорт Серкова был украден, а вклеенный в него снимок подделан. Далее в очерке говорится: «Мнимый Серков оказался крупным государственным преступником!.. Бежав из Ташкента, он устроился заведующим нефтескладом в Аягузском районе Семипалатинской области, где, похитив крупную сумму денег, тоже скрылся. Перед самой войной объявился в Воронеже в роли следователя городской прокуратуры. В обоих случаях, как и в Ташкенте, пользовался фальшивыми документами. Как теперь стало известно, с 1933 года под фамилиями Шило, Гаврина, Серкова он колесил по Украине, Башкирии, Казахстану». Далее автор утверждает, что именно этот человек оказался агентом «Цеппелина», задержанным в начале сентября 1944 года вместе с Шиловой и направлявшимся в Москву для совершения теракта. При подробном изучении текста обнаруживается огромное количество ошибок, не позволяющих полагать данный очерк серьезным источником информации.

В 1987 году публикации на данную тему продолжились. В трех номерах газеты райцентра Смоленской области города Гагарина (бывший Гжатск) «Красное знамя» появился не замеченный ни общественностью, ни исследователями очерк Владимира Королева «Операция завершилась под Кармановым». В ней автор выставил Таврина человеком «по горло в крови советских людей», обреченным на смертную казнь из-за своих преступлений даже в случае добровольной явки с повинной. Он подвел под это классовую базу и вслед за А. Соловьевым объявил его сыном крупного кулака, расстрелянного в 1918 году красными партизанами. Опять-таки вслед за Соловьевым Королев ошибочно сообщил, что Таврин был призван на Северо-Западный фронт, тогда как в действительности тот сразу же попал на Калининский. Автор утверждал, что к сотрудничеству с СД будущего агента привлек в июле 1943 года штурмбаннфюрер Штайнер. Кто это такой, не поясняется, кроме того, распространенность подобной немецкой фамилии наводит на самые грустные размышления относительно точности такой информации. Королев продемонстрировал абсолютное незнание истории оружия и «снабдил» Таврина неким мифическим 8-зарядным пистолетом «Смогг», транспортный самолет у него, естественно, был назван «Арадо-332», а мотоцикл агентов – «Цундапом». Шилова, в продолжение долгого заблуждения, снова именовалась старым, проверенным агентом Краусса, ей якобы было поручено без колебаний устранить своего напарника в случае критического развития операции. Совершенно очевидно, что материалы дела автор очерка не читал, поскольку утверждает, что агентесса была заброшена под собственным именем. Он продемонстрировал некоторую фантазию и сообщил, что террористический акт был намечен якобы либо на 6 ноября 1944 года, тогда его следовало провести на торжественном заседании в честь очередной годовщины Октябрьской революции, либо на следующий день – ни больше ни меньше как на трибуне Мавзолея на Красной площади. Покушение Королев полагал изначально обреченным, поскольку, по его словам, советская контрразведка знала о его подготовке как из захваченных при налете на разведшколу в деревне Печка документов, так и от некоего внедренного агента в Главном управлении имперской безопасности рейха. Личность последнего не конкретизировалась. Вновь повторялось утверждение о затраченных на подготовку операции 5 миллионах марок. Перспективы благополучного ухода террористов из района посадки оценивались высоко, в частности, по причине того, что Таврин якобы воевал в этих местах и прекрасно их знал. Ни первое, ни второе утверждение совершенно не соответствуют действительности. Обстоятельства крушения «Арадо» описывались нетрадиционно: не говорилось ни слова ни об обстреле с земли, ни об отвалившейся мотогондоле, сообщалось только о поврежденных лопастях одного из пропеллеров. Обстоятельства задержания Таврина тоже излагались своеобразно. Автор написал о расставленных по всей Смоленской и Калининской областях патрулях, на один из которых и попали агенты. Чекисты под видом обычной проверки якобы пригласили Таврина в здание и попросили его предъявить документы на Золотую Звезду Героя Советского Союза. Тот показал им удостоверение и сфабрикованную немцами вырезку из газеты «Правда», вызвавшую у проверяющих недоверие из-за полиграфических дефектов, после чего один из чекистов принес для сверки такой же номер из имевшейся газетной подшивки. Таврин попытался проглотить капсулу с ядом, но не успел и был арестован. Из мелких особенностей материала следует отметить нетрадиционный перевод наименования гранатомета как «бронедробилка». Впрочем, он классифицировался там как ручной бронебойный миномет.

Этот материал писался в расчете на предстоящее включение в сборник, в нем имеется один примечательный момент: автор извещает читателей, что имена чекистов, принимавших участие в задержании агентов, неизвестны (почему?), он просит их откликнуться и обратиться в УКГБ по Смоленской области для фиксации материалов и пополнения создаваемого в управлении музея.

Такой сборник действительно был издан в том же 1987 году Смоленской областной организацией Союза журналистов СССР под названием «Продолжение подвига». Указанный очерк вошел в него в несколько откорректированном виде. Судя по всему, корректировка была срочной, поскольку в газете «Красное знамя» материал публиковался в самых последних числах октября того же года. Несмотря на незначительный запас времени, один из тех, кого автор призывал откликнуться, сделал это. Похоже, что при написании очерка его автор, Королев, не знал о существовании свидетельства очевидца, Константина Кирилловича Астапенкова, которое, оказывается, было опубликовано в смоленской областной газете «Рабочий путь» еще 6 октября 1968 года. Судя по всему, эта заметка совершенно ускользнула от внимания исследователей. Похоже, автор публикации, инструктор Вяземского городского комитета КПСС, по праву может претендовать на честь самого раннего упоминания «дела Таврина» в нецентральных открытых источниках. Любопытно, что при обширном цитировании ее в очерке в сборнике «Продолжение подвига» первоначальный текст был искажен, иногда достаточно курьезно, что совершенно не к лицу добросовестным публикаторам. Например, в сборнике на странице 164 «Арадо» описывается как «четырехмоторный самолет-гигант», а на странице 166 – как «небольшой моноплан», тогда как в соответствующих местах газетной заметки ни того, ни другого выражения нет. Чем руководствовался Королев в данном случае, сказать сложно. Да, собственно, и фамилия автора воспоминаний у него искажена, вместо Астапенкова он именовал его Астаненковым.

Увы, несмотря на определенную ценность свидетельства очевидца событий, помещенная в газете «Рабочий путь» заметка «Провал операции Скорцени» полна ошибок и погрешностей. Отметим основные из них. Это и ставшее традиционным искажение номера модели самолета (332 вместо 232), и 60-мм вместо 30-мм калибр гранатомета «Панцеркнакке», к тому же якобы бесшумного, и деликатное умолчание о «смершевских» документах Таврина и Шиловой, и отнесение последней к медицинской службе вместо административной. Особо следует отметить искажение имени и отчества Таврина, названного вместо Петра Ивановича Иваном Михайловичем. Заслуживают упоминания и искажения фактических обстоятельств дела. Согласно тексту, в 5 часов вечера некоего дня в сентябре 1944 года Астапенков, в описываемое время работник УНКГБ Смоленской области, вместе с другими оперативными работниками был отправлен на поиски экипажа приземлившегося в Кармановском районе немецкого самолета. Дальнейшее весьма любопытно. В книжном варианте очерка Королева цитата подобрана таким образом, что создается впечатление выезда группы вечером тех же суток, когда самолет потерпел аварию, и террористы были высажены, а затем пойманы, то есть 5 сентября. Это вызывает серьезные сомнения. Начнем с того, что в 1944 году, по разбитым войной дорогам, большей частью грунтовым, на «эмке» или «виллисе» дорога от Смоленска до Яковлево должна была занять едва ли не 12 часов. Следовательно, на место оперативники могли прибыть лишь под утро 6 сентября. В части поисков германских летчиков это сомнений не вызывает, но Астапенков сообщает о полученной от местных ребят информации об отъехавших от самолета двух мотоциклистах. Заметим, что к этому времени Таврин и Шилова уже находились под арестом примерно сутки, однако рассказчик утверждает: «Мы возвращались с операции в Смоленск и везли с собой матерых фашистских разведчиков, которые здесь, на смоленской земле, закончили свою карьеру».

Зато в газетном варианте тот же текст можно прочесть в общем контексте, и становится понятным, что оперативники выехали в Карманово накануне вечером, когда самолет еще не летел. В самом деле, как еще можно понять следующее:

«Полковник… сказал:

– Без промедления всему аппарату собраться и выехать в Кармановский район.

Затем добавил:

– Время не ждет, поэтому инструктаж получите в пути следования. С собой взять автоматы…

Сборы были быстрые, и уже через несколько минут наша машина рванулась с места и понеслась по Большой Советской на Покровку, выехала на автостраду Минск – Москва и, взяв направление на восток, на максимальной скорости понеслась по широкому полотну дороги.

Между тем шло время, и «Арадо 332» шел строго по заданному курсу в район приземления».

Как видим, из базисного текста воспоминаний однозначно следует, что их автор писал о заблаговременном выезде опергруппы в Кармановский район. Поверить в это невозможно, поскольку германская разведка никогда не планировала высадить агентов именно там, в этом месте самолет сел случайно. Вероятно, последующие публикаторы поняли ложность такого заявления и соответствующим образом изменили его подачу в печати.

Публикация 1968 года в смоленском областном «Рабочем пути» не вызвала читательских откликов, но этого нельзя сказать об очерке 1987 года в гагаринском городском «Красном знамени». Его эхом стали две заметки в номерах той же газеты за 1988 год, намного более ценные для изучения «дела Таврина», чем исходный очерк.

Первая из публикаций называлась «Это было так…», в ней журналистка С. Ю. Кокоттина изложила рассказ неких безымянных очевидцев событий, происходивших в Кармановском районе Смоленской области 5 сентября 1944 года. Изложенные в ней факты идут вразрез со многими сведениями, опубликованными позднее, поэтому на них следует остановиться особо. Прежде всего, в заметке достаточно точно фиксируется время посадки самолета около деревни Яковлево и последовавшего за этим взрыва – 1 час ночи. Сообщается, что самолет обнаружили побежавшие на шум сельские ребята, после чего взрослые позвонили в точки воздушного наблюдения (имеются в виду посты службы ВНОС). Далее цитируется анонимный рассказчик, явно из поселка Карманово, которого, по его словам, первый секретарь райкома комсомола ночью подняла с постели и отправила ловить диверсантов вместе с милицией и чекистами в составе группы из 18 призывников-комсомольцев. Важно, что, по словам рассказчика, о готовящейся акции немцев знали и ожидали ее в полной готовности. Как и откуда знали, не объясняется. Особенно странно это с учетом того, что далее в очерке он утверждает о намерении противника высадить этих диверсантов в совершенно другом месте, поэтому причина ожидания их в Карманове остается загадкой.

Рассказчик сообщает, что мотоцикл с Тавриным въехал в поселок в 16 часов, что является очевидной оговоркой или опечаткой. Он ничего не говорит о погоне за мотоциклом, зато утверждает, что районные начальники НКВД и НКГБ в гражданской одежде пошли навстречу мотоциклисту и, когда тот остановился, чтобы спросить у них дорогу на Ржев, пригласили прибывших в милицию якобы для обычной проверки документов. Что бы они делали, если бы Таврин проехал мимо без остановки, неясно. Источник не упоминает ни о каких признаках, демаскирующих агентов. Зато он сообщает о присутствии в здании милиции первого секретаря Кармановского РК ВКП(б) С. И. Родина, что вполне согласуется с наличием его подписи на протоколе обыска Таврина. Агент сказал, что направляется в Москву с важным поручением и едет со стороны Гжатска, но при этом въехал в Карманово со стороны деревни Самуйлово. Следует отметить, что такой маршрут хотя и не был разумным, но не исключался, Гжатск соединялся с Самуйлово дорогой, поэтому не слишком знакомый с местностью человек вполне мог поехать от него на восток и в итоге в самом деле въехать в Карманово не с юга, а с юго-востока. Рассказчик утверждает, что форма партийного билета «майора Таврина» не соответствовала стандарту и что при попытке агента что-то объяснить первый секретарь внезапно спросил его, что за самолет горит в лесу? После этого Таврин якобы сломался и начал признаваться во всем.

В очерке приводятся слова террориста о том, что первоначально их якобы должны были высадить в районе между Лужниками и Сокольниками, но поскольку советская разведка знала об этом, высадку там отменили и запланировали дальше от Москвы. Не уточняется, как именно немцы узнали о том, что их планы стали известны противнику. Кроме того, крайнее сомнение вызывает намерение высадить диверсантов чуть ли не в центре столицы Советского Союза, это выглядит совершенно нереально, разве что СД ради удобства агентов собиралась подвезти их как можно ближе к станции метро… Далее сообщается о том, что немецкий самолет был обстрелян над Можайском и повернул назад, благополучно сел для высадки террористов у деревни Завражье (в действительности она называется Заовражье), в двух километрах от Яковлева, и попытался взлететь, но не смог быстро набрать высоту, зацепился за верхушки деревьев и потерпел аварию. Это утверждение противоречит имеющимся фактам и большинству свидетельств.

Весьма любопытным представляется упоминание в очерке о судьбе экипажа самолета, долгие годы остававшейся неизвестной широкой общественности. Рассказчик абсолютно точно, хотя и без подробностей, сообщает, что некоторое время спустя летчики наткнулись на находившуюся в засаде опергруппу, при этом один из них погиб, а остальные попали в плен.

Второй из упомянутых публикаций в газете «Красное знамя» стали краткие воспоминания бывшего командира Волоколамской роты воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) 1-й дивизии ВНОС Особой Московской армии ПВО Г. Сидоренко. В них он довольно детально уточнил маршрут самолета, доставившего германских агентов к месту высадки, и характер полученных им повреждений. В части, известной бывшему офицеру ПВО, автор весьма обстоятелен (точность его утверждений будет рассмотрена далее). Во второй части заметки Сидоренко рассказывал о том, чего не видел и не знает – об аресте Таврина и Шиловой. Верить в его свидетельство в этой части не следует ввиду его явной фантастичности.

Указанные очерки и заметки, скорее всего, привлекли внимание лишь местных жителей, после чего в публикациях наступила многолетняя пауза. За это время были открыты многие архивы, распался Советский Союз, а «дело Таврина» по-прежнему окружало молчание. Наконец, в 1993 году безмолвие закончилось. Своего рода «первой ласточкой» стала почти не замеченная общественностью, но крайне ценная журнальная публикация «Убить Сталина» в ведомственном и малодоступном для широкой аудитории журнале Министерства безопасности Российской Федерации «Служба безопасности. Новости разведки и контрразведки». Она включала в себя спецсообщение УНКВД Смоленской области о задержании агентов немецкой разведки Таврина и Шиловой, протокол допроса Таврина в НКВД СССР и краткое послесловие сотрудника Центра общественных связей (ЦОС) МБ РФ В. Воздвиженского. Впоследствии данные материалы подвергались критике в связи с отсутствием датирования. Следует отметить, что если в отношении спецсообщения эта претензия справедлива целиком и полностью и публикация с научной точки зрения совершенно безобразна, то протокол допроса в оригинале был датирован только сентябрем 1944 года, без указания конкретного числа. Правда, сама эта строка в публикацию вообще не попала. Осталась незамеченной еще одна неточность: Таврин заявил, что его полк входил в состав 369-й стрелковой дивизии (вместо 359-й), однако это не являлось ошибкой публикатора, именно так и было указано в оригинальном протоколе. Несмотря на важность введения перечисленных документов в исторический оборот, впервые они были использованы лишь в 1995 году, когда известный историк Лев Безыменский коснулся данной темы на нескольких страницах своей книги «Операция “Миф”».

В изданных небольшим тиражом в 1997 году мемуарах бывшего сотрудника 3-го отдела ГУКР «СМЕРШ» Д. П. Тарасова «Большая игра» упор делается на значительно более подробное освещение вопросов радиоигры «Туман». Правда, арестованные агенты именуются там супругами Покровскими, но их идентичность Таврину и Шиловой не вызывает ни малейшего сомнения. Следует отметить, что первое издание этой книги было крайне малотиражным и фактически закрытым, ее переиздание для широкой читательской аудитории было осуществлено намного позднее.

В 1998 году список публикаций о покушении пополнился главой «Сухая одежда» в книге Н. А. Зеньковича «Покушения и инсценировки: от Ленина до Ельцина». Следует отметить ошибку автора: соседом Шило-Таврина по нарам в германском лагере никак не мог быть некий московский шофер Жора, впоследствии оказавшийся бывшим первым секретарем одного из московских райкомов ВКП (б), бывшим членом Военного совета 32-й армии Г. Н. Жиленковым. Этот будущий высокопоставленный деятель РОА действительно с ноября 1941 года под видом шофера Максимова служил в германской 252-й пехотной дивизии. Однако к рассматриваемому времени он уже был раскрыт немцами, 23 мая 1942 года арестован и на допросе заявил о готовности бороться против Советской власти, а потому содержался под своей подлинной фамилией.

Причиной, вызвавшей подозрения начальника РО НКВД Ветрова и последующий арест диверсантов, Зенькович считал сухую и чистую, несмотря на ночной дождь, одежду последних. Он утверждал, что во время пребывания Таврина и Шиловой в здании райотделения старший лейтенант самостоятельно принял решение об обыске их вещей в мотоцикле и обнаружил множество предметов шпионского снаряжения, в том числе рацию и гранатомет (это ошибка, ничего из упомянутого там не было). Однако далее автор повторил версию о поступившем от разведки из Риги сообщении относительно заказа подозрительного кожаного пальто с уширенным правым рукавом, ставшего отправной точкой в розыске террористов. Утверждалось о направлении в район села Карманово четырех групп чекистов-разыскников в милицейской форме, и даже делался намек на то, что Ветров, возможно, был вовсе не работником милиции. Это неверно.

В 1999 году в полуофициальном издании «Лубянка, 2. (Из истории отечественной контрразведки)» история несостоявшегося покушения была описана в главе «Как Гитлер планировал убийство Сталина». В ней события излагались, в общем, традиционно. Отмечалось, что задержание было проведено опергруппой из 5 человек под руководством старшего лейтенанта милиции Ветрова и что в ходе него у агентов обнаружили и изъяли 7 пистолетов, 2 охотничьих ружья, радиомины и 5 гранат, но не упоминались ни рация, ни портативный гранатомет, известный как «Панцеркнакке». Фактически изложенную в данном издании версию можно считать полуофициальной, хотя и весьма краткой.

На официальном сайте Федеральной службы безопасности РФ 10 августа 2000 года помещен очерк Олега Матвеева и Сергея Турченко «Он должен был убить Сталина» (позднее фамилия Матвеева из подписи исчезла, остался лишь Турченко). Эти авторы, во всяком случае Матвеев, имели полный и неограниченный доступ к судебно-следственному делу № 5071, но явно не использовали ни один из других источников информации. Совершенно естественно, что и в этом материале не ставились неудобные вопросы и не предпринимались попытки ревизии канонического варианта. Место публикации неизбежно обусловило изложение традиционной версии, но внимание читателей впервые акцентировалось на личности Шиловой. По мнению авторов, она была вовсе не демоническим агентом, а просто несчастной женщиной, терявшей здоровье на лесозаготовках и вырученной Тавриным, и расстреляли ее, в общем, напрасно. Очень существенным в данном материале является утверждение знакомых с материалами дела авторов о том, что, по словам Шиловой, Таврин не собирался после выброски выполнять задание СД, а планировал вместе с ней затеряться и исчезнуть. Данное утверждение крайне важно, причем оно в открытых материалах появилось впервые и может быть поставлено авторам в несомненную заслугу.

Однако полное неприятие вызывают некоторые пассажи статьи, например:

«Сценарий теракта, по версии следствия, предполагал следующее. Таврин с документами майора «СМЕРШа», Героя Советского Союза, инвалида войны проникает на территорию Москвы, обосновывается там на частной квартире, связывается с руководителями антисоветской организации «Союз русских офицеров» генералом Загладиным из управления кадров наркомата обороны и майором Палкиным из штаба резервного офицерского полка».

Как будет показано далее, из протоколов допросов недвусмысленно явствовало: эти контакты были даны Таврину вовсе не немецкой разведкой, а одним из ее сотрудников в виде частной инициативы (если не вообще продиктованы на следствии в НКГБ), и потому никак не могли вписываться в сценарий теракта. Кроме того, генерал Загладин предстает в данном тексте предателем, что совершенно не соответствовало действительности и, как опять-таки будет показано далее, в этом качестве он НКГБ никогда не рассматривался.

Однако вскоре начали появляться и статьи, и очерки совершенно иного рода, и уже в 2000 году читатели смогли прочесть первые критические публикации на эту тему. Рассмотрим их подробнее.

Первая из таких публикаций появилась в авторитетной киевской газете «Зеркало недели». Автор статьи «Волчья охота» А. Шлаен иронизировал по поводу разнообразия версий относительно причины ареста несостоявшихся террористов: сухая одежда после дождливой ночи, сообщение разведки из Риги о нестандартном кожаном пальто и опять-таки сообщение разведки из Берлина, от некоей фрау Зейферт. Далее он задавался совершенно резонным вопросом о том, как в мотоцикле, коляска которого была занята Шиловой, можно было увезти три больших чемодана, рацию, магнитную мину и еще множество другого груза? Шлаен утверждал, что, по заключению видного кинооператора Вилена Калюты, известная фотография Таврина с его германским руководителем является продуктом фотомонтажа. В качестве дополнительного аргумента отмечалось, что, как ни странно, никто из участников задержания террористов не получил за это наград, за исключением начальника Главного управления контрразведки «СМЕРШ» Наркомата обороны СССР В. С. Абакумова, награжденного за нее полководческим орденом Кутузова 1-й степени (обоснованность такого утверждения мы рассмотрим в дальнейшем).

В том же 2000 году вышла книга Вадима Телицына «”СМЕРШ”: операции и исполнители», где в главе «Майор Таврин» будущий агент ошибочно был назван рядовым. Автор сообщал, что фигуранта на фронте кто-то опознал как Шило, о чем его ротный командир доложил в Особый отдел. Жена главного фигуранта этой истории называлась Лидией Бобрик (она же – Адамичева), а Шиловой агентесса стала якобы по полученным в СД документам. Утверждалось, что женщина являлась ни больше ни меньше как личным агентом уже даже не Крауса, а самого начальника Главного управления имперской безопасности (РСХА) обергруппенфюрера СС Эрнста Кальтенбруннера и должна была контролировать, а в случае необходимости и убить своего мужа и напарника. Все это абсолютно неверно. Кроме того, автор приводил не имеющие документальных обоснований живописные подробности, например о «явно нервном поведении» Кальтенбруннера на совещании, проводившемся им в начале января 1944 года. Неизвестно, из каких источников он получил информацию о том, что описываемая операция «Цеппелина» имела кодовое обозначение «Возмездие». Телицын повторил тиражируемую почти всеми авторами ошибку, именуя транспортировавший агентов самолет «Арадо-332». Кроме того, упоминалось создание самолета по заказу РСХА, что можно понять как разработку и запуск его в производство специально для данной операции. Однако это полностью неверно. В действительности технические требования к этому самолету были изданы Техническим комитетом министерства авиации Германии еще весной 1939 года, за полгода до создания РСХА, причем не как к самолету для специальных операций, а как к транспортному самолету средней грузоподъемности, способному действовать с неподготовленных аэродромов и предназначенному для замены существовавшего тогда «Юнкерса» Ju-52. «Арадо» этой модели в первую очередь использовались в подразделениях транспортной авиации люфтваффе. Лишь в феврале 1944 года пять таких машин было передано в состав специальной эскадры KG200, формально входившей в состав бомбардировочной авиации, но предназначавшейся для выполнения различных специальных и секретных заданий, включая заброску агентуры и грузов для нее во вражеский тыл. Таким образом, абсолютно нет никаких оснований полагать эти самолеты созданными для обеспечения агентурных и иных специальных операций.

Совершенно не соответствует действительности и заявление автора о том, что все изъятое у Таврина снаряжение якобы перевозилось в специальных опечатанных металлических ящиках.

Вновь излагалась известная еще с 1971 года странная история о двух агентах советской разведки в Берлине: неназванном офицере СС и фрау Зейферт. Телицын утверждал, что в августе 1944 года сведения о планах и намерениях «Цеппелина» уже попали в Москву, что якобы позволило разработать контроперацию «Перехват», детализированную вплоть до распределения патронов (в действительности это была вовсе не контроперация, а типовой план оперативно-разыскных мероприятий «Перехват», разработанный не по конкретному случаю, а вообще для данного района, и вводимый в действие по соответствующей команде, вне зависимости от того, кого ловили: террористов, вооруженных дезертиров, воров или бандгруппу. В рассматриваемый период существовали три аналогичных вида планов: «Диверсант», «Кольцо» и «Перехват». Продолжая рассматривать обстоятельства задержания агентов, автор сообщал о захвате пяти парашютистов, прибывших для встречи Таврина и Шиловой. Узнав, что самолет подбит, контрразведка якобы рассредоточила офицеров «СМЕРШа» по возможным маршрутам следования агентов. Это утверждение также не соответствует действительности, военная контрразведка в данном задержании участия не принимала.

В качестве первоначально демаскировавшего агентов признака вновь указывалась их сухая, несмотря на ливший в течение всей ночи дождь, одежда. Опять сообщалось об обнаружении в мотоцикле гранатомета и радиостанции, что не подтверждается протоколом обыска. Вслед за Шлаеном Телицын повторил утверждение о том, что за данное задержание начальник ГУКР «СМЕРШ» Абакумов был награжден орденом Кутузова 1-й степени, причем единственный из причастных к операции.

В книге впервые появилось интервью с бывшим начальником Кармановского РО НКГБ К. Ф. Федосеевым, впоследствии неоднократно цитировавшимся различными авторами и дававшим телевизионные интервью. При этом ошибочно утверждалось, что он возглавлял Кармановский РО НКВД. Ввиду особого места, которое занимают свидетельства Федосеева в изучении операции, они проанализированы отдельно.

Телицын высказал ряд критических замечаний к общепринятой тогда версии, основными из которых являются два: указание в официальных документах вымышленных фамилий людей, арестовывавших Таврина (фактами не подтверждается), и неясность в вопросе о том, как именно Таврин собирался подобраться к Сталину. В результате он предположил, что вся операция могла быть не настоящей акцией германской разведки, а интригой Берии, Абакумова и Меркулова. Как известно, никаких подтверждений этой версии нет. Кроме того, Телицын утверждал, что настоящие имена чекистов, задержавших Таврина и Шилову, представлены в экспозиции смоленского музея Великой Отечественной войны. Увы, в этом музее, правильно именующемся «Смоленщина в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», нет даже соответствующего стенда, и никакие фамилии участвовавших в задержании чекистов там не приводятся.

В том же 2000 году в свет вышла книга Бориса Соколова «Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб». В одной из ее глав автор недоумевал относительно мотивов, подтолкнувших СД к выбору непрофессионала для выполнения столь важной операции. Он детально анализировал версию Кукриджа и рассматривал события 5 сентября 1944 года, исходя из предпосылки о том, что агенты на мотоцикле не были доставлены самолетом, а наоборот, ехали к нему для эвакуации через линию фронта после завершения своей миссии в советском тылу. Он предположил, что самолет разбился, сев без сигнальных огней с земли, которые как раз и должны были зажечь арестованные агенты, и высмеивал утверждение о якобы способности Ветрова догнать мотоцикл на велосипеде. Пользуясь ошибочными сведениями Андрея Соловьева, Соколов отмечал, что офицеры гестапо вряд ли стали бы вербовать агента для разведывательной миссии. В этом он совершенно прав, однако, взяв за отправную точку неверную посылку, он приходит к неверному заключению. Ему также неясно, почему в качестве второстепенных объектов покушения были выбраны именно не самые важные в период ведения войны Молотов, Берия и Каганович (относительно их незначительности автор явно ошибается).

Тем не менее в книге ставились многие совершенно оправданные вопросы, например, о причинах составления плана покушения не профессионалами СД, а Жиленковым. Соколов утверждал, что известный совместный снимок Таврина с офицером СД является результатом фотомонтажа. Он обращал внимание на неудачный, слишком богатый для офицера «СМЕРШа» набор орденов, а также задавался вопросом о том, по какой причине столь серьезно подготовленный агент не оказал сопротивления задержанию, почему уже на первичном допросе он сразу признал себя виновным в тягчайшем преступлении, хотя мог о нем просто умолчать? Отмечал отсутствие отступной (защитной) легенды, не используя, правда, этот специальный термин. Далее, Соколов подозревал, что обнаруженный у Таврина богатый арсенал предназначался не одному агенту, а уже действовавшей группе. Он также удивлялся значительному объему радиообмена агентурной пары в период операции «Туман», характерному скорее для разведчиков, а не для террористов, и полагал данное обстоятельство дополнительным подтверждением предположения о том, что 5 сентября 1944 года Таврин и Шилова не забрасывались в советский тыл, а наоборот, пытались покинуть его. Настораживало автора и то, что немцы, явно понимая высокую вероятность поимки террориста после акции, все же упорно делились с ним планами заброски агентуры в советский тыл и раскрывали детали уже заброшенных групп и отдельных агентов.

В результате Соколов склонялся к версии Кукрижда, утверждавшего, что в действительности Шило-Таврин и его помощница, скорее всего, были не террористами, а разведчиками, и не забрасывались в СССР, а выводились оттуда из-за угрозы провала. Причину такого искажения истины органами госбезопасности он усматривал в том, что они, судя по всему, стремились закамуфлировать несостоятельность контрразведки, допустившей длительную работу германского агента на ответственных должностях.

Заслуживает упоминания опубликованный в № 3 российского журнала подразделений специального назначения «Братишка» за 2003 год очерк Александра Пронина «Охота на Сталина», в котором тот вкратце высказывает свое мнение о неоднократно фигурировавшем в показаниях Таврина «Союзе русских офицеров». Пронин оказался единственным на момент написания данной книги автором, однозначно заявившим: «Организация, которую они (Загладин и Палкин. – И. Л.) якобы представляли, – легендированная, созданная Лубянкой в рамках ловкой игры с немецкой разведкой». Источники своей информированности Пронин, к сожалению, не приводит.

Анализировать очерк генерал-майора ФСБ и генерал-лейтенанта милиции А. Г. Михайлова «Хлестаков из «Цеппелина» достаточно сложно по причине наличия двух зачастую противоречащих друг другу версий текста. Одна из глав вышедшей в 2004 году книги «Обвиняются в шпионаже» под названием «Хлестаков из «Цеппелина» (История несостоявшегося покушения)» посвящена «делу Таврина». При этом на нескольких интернет-сайтах размещена электронная версия текста, отличающаяся наличием фактических ошибок и весьма сокращенная. Было бы логичным предположить, что более точный и объемный печатный вариант родился в результате авторской правки очерка с учетом замечаний, однако, как ни странно, публикации в Интернете датированы более поздними сроками, чем книга. Впрочем, возможно, материал там был размещен намного позже его написания. По этой причине все же будем анализировать именно печатную версию, отметив лишь позднее исправленные ошибки в написании некоторых фамилий (Желенков вместо Жиленков, Адамович вместо Адамчик), встречающиеся в электронной версии. Следует попутно отметить, что комментировать труды данного автора весьма сложно: в разных публикациях он постоянно меняет некоторые детали, вводит новые, нигде ранее, в том числе и у него самого, не фигурировавшие элементы без указания их источников.

Михайлов представил читателям Шило-Таврина как не вполне адекватного и завравшегося авантюриста, попавшего в сети собственных хлестаковских амбиций и не сумевшего из них выпутаться. Кстати, только он утверждал, что Шило был сыном сапожника, а не кулака, как это указывалось в других публикациях. Автор привел массу живописных подробностей пейзажа и быта, совершенно не вытекающих из документов дела. К примеру, непонятно, откуда появляются сведения о том, что Таврин якобы украл в Лётценском лагере 130 рублей из чужих писем и поставил эти деньги на кон в карточной игре, после чего попался на шулерстве и был за это избит другими военнопленными. Помимо того, что такие сведения можно было почерпнуть лишь от непосредственных свидетелей инцидента или из немецких документов, это было совершенно невозможно и по иной, объективной причине. В лагерях ОКВ для военнопленных никакие деньги не обращались, вместо них с осени 1939 года были введены специальные купоны. Да и вообще, сведения о карточной игре в среде советских военнопленных выглядят довольно необычно и вызывают крайнее сомнение.

Не вызывает доверия и утверждение Михайлова о том, что после первого побега из-под стражи в Саратове Шило якобы обжег верхнюю часть собственного паспорта и получил взамен него новый на фамилию Гаврин, а затем дорисовал первую букву до известного нам варианта. Эта история абсолютно нереальна и выдает игнорирование ее автором техники паспортного учета в СССР (подробнее анализируется далее). Судя по всему, Михайлов просто некритически отнесся к фантазиям подследственного, а потом и творчески развил их. Он утверждал также, что Таврин был послан в разведку с двумя рядовыми бойцами. Совершенно невозможная ситуация, поскольку если бы даже командира пулеметной роты и отправили в зафронтовую разведку, то только как прикомандированного к полноценной разведгруппе со штатными разведчиками.

Автор обращал внимание на то, что немцы закрывали глаза на многие нечистоплотные поступки Шило-Таврина, и объяснял это практикой спецслужбы, существенно облегчающей управление агентом, если тот подвержен различным порокам. С таким доводом, хотя и с некоторой натяжкой, можно согласиться. Однако очень странно звучит утверждение о том, что Тавриным заинтересовалось гестапо, после чего его зачислили в школу, готовившую агентуру для разведки. Как правило, различные ведомства передавали друг другу своих агентов лишь в исключительных случаях.

Есть у автора и ошибки бытового плана. В частности, он писал: «Скрывался в Иркутске, потом в Воронежской области, у жены, которая работала учительницей в тихой станице». На самом деле в описываемый период времени станиц в области не было.

Рассматриваемое произведение вообще пестрит массой различных ошибок. К примеру, автор рассказывает о том, что в лагере Лётцен Таврин использовался немцами в отделе пропаганды, где занимался разбором захваченных писем для использования их в целях пропаганды. Между тем эта работа проводилась не в Лётцене и не силами военнопленных, а в восточнопрусском городе Ангербурге, и вели ее вовсе не пленные, а кадровые офицеры вермахта в Отделе регистрации военной добычи при ОКХ, позднее переформированном в Группу III 12-го отдела ОКХ «Иностранные армии – Восток» (ФХО). Автор утверждает, что в период пребывания в Воронеже Таврин работал старшим следователем в прокуратуре города – и одновременно то, что он служил в местных органах НКВД. И таких ошибок, беспочвенных утверждений и нестыковок в тексте очень много.

В целом относиться к данному произведению как к документальному материалу вообще не стоит, по степени достоверности оно ближе к художественной литературе.

Следующим автором, исследовавшим рассматриваемую операцию, стал Вадим Абрамов, изложивший результаты своей работы на страницах книги «”СМЕРШ”. Советская военная контрразведка против разведки Третьего рейха». Он обильно цитировал уже упомянутую нами статью А. Шлаена «Волчья охота» и во многом соглашался с высказанными в ней сомнениями относительно правдивости канонических версий. Вслед за автором «Волчьей охоты» Абрамов не верит в подлинность снимка с немецким офицером и уже самостоятельно фиксирует ряд нестыковок в канонической версии о срыве покушения. Он отмечает непонятный разнобой вариантов повода для задержания агентов, в качестве которого фигурируют как упомянутая выше сухая одежда, так и добытая советской агентурой в рейхе разведывательная информация. Абрамов вслед за Шлаеном резонно недоумевает: почему ни «фрау Зейферт», ни ее источник никогда и нигде не фигурировали в литературе по истории нелегальных операций НКВД/НКГБ или ГРУ? Если они существовали на самом деле и не рассекречивались по причине строгой законспирированности, то совершенно непонятно выглядит их «засветка» на страницах книг, посвященных только одной теме, и нигде более. Серьезные сомнения вызывает у автора возможность увезти на мотоцикле три чемодана с учетом того, что в коляске ехала Шилова. Он также обращает внимание на отсутствие награждений лиц, причастных к поимке опасных агентов противника, совершенно не характерное для аналогичных ситуаций.

Довольно кратко, но взвешенно освещается «дело Таврина» в книгах Вячеслава Звягинцева: «Война на весах Фемиды» и «Трибунал для героев». Во второй из них впервые опубликован крайне полезный для исследователей документ – заключение Главной военной прокуратуры РФ по делу Шило (Таврина) и Шиловой (Адамчик). К сожалению, вопреки всем канонам юридических публикаций, это заключение почему-то оказалось никак не датированным, а ссылка на надзорное производство ГВП, в отличие от большинства подобных ссылок в той же книге, не содержит номера этого производства. Однако автору настоящего издания удалось получить ответ ГВП, в котором сообщается дата документа – 11 мая 2002 года. В этом же письме уточняется название опубликованного Звягинцевым документа: «Заключение об отказе в реабилитации по уголовному делу в отношении Шило (он же Таврин) П. И. и Шиловой (она же Адамчик) Л. Я.», а также подтверждается аутентичность опубликованного в книге текста.

В номере 13 (248) газеты «Военно-промышленный курьер» за 13–19 августа 2008 года появился очерк Владимира Макарова и Андрея Тюрина «”Дело Таврина” и радиоигра “Туман”». Как явствует из заголовка, он был посвящен в основном аспектам радиоигры. Материал интересный, ценный в информативном отношении, но не лишен некоторых недостатков и фактических ошибок. В частности, в нем старший лейтенант милиции Ветров ошибочно назван начальником Гжатского РО НКВД, а не Кармановского, кем он был в действительности на момент ареста Таврина и Шиловой. Эта же ошибка повторена авторами и в их следующей публикации на данную тему.

Таковой является представляющая немалый интерес и вышедшая в 2009 году книга «Лучшие спецоперации СМЕРШа: война в эфире», в которой впервые в открытых источниках приведены материалы из судебно-следственного дела Таврина, касающиеся периода его пребывания у немцев. К сожалению, авторы не подвергли этот источник критике, что существенно снизило ценность их работы. В книге также допущен ряд искажений первоисточников и другие неточности. В частности, они с ошибкой цитируют сообщение НКВД СССР, НКГБ СССР и ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР № 4126/М в Государственный Комитет Обороны о задержании немецких агентов, заброшенных в советский тыл с целью совершения террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства, и почему-то именуют Шилову Лидией Петровной (вместо Лидии Яковлевны). Сообщнице Таврина не повезло в данной книге еще как минимум трижды. Помимо уже указанной ошибки, в биографической справке на стр. 373 она именуется Лидией Васильевной. Авторы писали также о ее документах прикрытия, якобы выданных на имя Тавриной Лидии Яковлевны, чего в действительности не было, в них везде фигурировала фамилия Шилова. Ошибочно также и утверждение о том, что настоящая фамилия женщины была Адамчик. Это была девичья фамилия Лидии, но после выхода замуж еще до войны она официально сменила ее на Шилову. Сильным преувеличением авторов является утверждение о том, что российские читатели узнали о деле Таврина только из книги Д. П. Тарасова «Большая игра» и сборника «Лубянка, 2». Как видно из материалов настоящей главы, знакомство широкой общественности с этим делом произошло приблизительно на три десятка лет раньше. Снова, как и в газетной статье, неверно указывается райотделение НКВД, которое возглавлял старший лейтенант Ветров. Довольно парадоксально звучит неизвестно на чем основывающееся и не встречающееся более нигде утверждение о том, что агенты после высадки ехали на мотоцикле экзотической марки «Харлей». Авторы также ошиблись в идентификации конкретной модели пистолета «Веблей-Скотт», использовавшегося террористом, и вместо модели 1906 года со свободным затвором подробно описали устройство совершенно иной модели 1915 года с подвижным стволом. Безусловно, никакого принципиального значения данная ошибка не имеет. Зато существенное значение имеет ошибочное утверждение об изъятии у террориста при аресте гранатомета, тогда как в действительности это оружие было брошено им на месте приземления самолета.

Несомненно, важны в книге и два других аспекта: в ней впервые была разоблачена несостоятельность бытовавшей версии относительно информации о заказанном Тавриным в рижском ателье кожаном пальто с одним уширенным рукавом и о заблаговременном поступлении этой информации в советскую контрразведку, что якобы и стало основанием для розыска планировавшегося к заброске террориста. Кроме того, авторы опровергли традиционно распространявшиеся ложные сведения об обучении Таврина в разведшколе в Брайтенфурте и о выдаче им там антигитлеровски настроенных курсантов.

В целом книга интересна и действительно полезна, несмотря на отсутствие критики первоисточника. Следует, однако, отметить, что в части «дела Таврина» она ограничивается определенным кругом вопросов и практически не затрагивает не только его личность в целом, но даже и обстоятельства ареста.

В списке литературы, освещающей рассматриваемую операцию, имеется и моя книга «Негласные войны. История специальных служб. 1919–1945». Следует самокритично отметить, что, несмотря на ряд справедливо и впервые поставленных в ней вопросов, и она не лишена недочетов. В период написания книги мне не удалось обнаружить в списках генералов РККА В. Н. Загладина, и я ошибочно усомнился в реальности существования данного человека. Кроме того, я некритично отнесся к сведениям о получении информации о готовящейся акции от внешней разведки, вслед за другими авторами полагал К. Ф. Федосеева начальником Кармановского райотделения НКВД вместо НКГБ, а старшего лейтенанта милиции Ветрова ошибочно посчитал начальником не Кармановского, а Гжатского РО НКВД. Несмотря на это, изложенная в указанной работе версия, по моему убеждению, до выхода настоящей книги являлась наиболее близкой к реальности.

Безусловно, «дело Таврина» упоминалось еще во многих печатных источниках, но либо очень фрагментарно, либо в совершенно фантазийном варианте. Среди них следует упомянуть мемуары бывшего начальника СД-аусланд Вальтера Шелленберга, в которых идет речь о ряде попыток покушения на Сталина. Однако часто цитировавшийся отрывок о двух бывших офицерах Красной Армии, сброшенных с парашютами в советском тылу и после этого не вышедших на связь, слишком уж отдаленно напоминает рассматриваемую операцию. Можно, конечно, предположить, что Шелленберг просто забыл ее подробности и перепутал обстоятельства, но в это мало верится. Такая акция была более чем неординарной, да и писались мемуары спустя всего лишь несколько лет после войны, потому подобная забывчивость очень сомнительна.

В контексте данного обзора следует отметить книгу О. С. Смыслова «Иуды в погонах», в которой имеется посвященная Таврину глава «Террорист или авантюрист». В ней автор излагает обнародованные факты по рассматриваемому покушению, допуская при этом немало ошибок и позволяя себе домысливать обстоятельства, что для документальной книги, увы, нежелательно. Так, например, он путает девичью фамилию Шиловой (Адамович вместо Адамчик), описывает устройство совершенно иной модели пистолета «Веблей-Скотт», а не той, которая была изъята у террориста, указывает, что «роль Жиленкова в деле Таврина была установлена», не интересуясь при этом, предъявлялось ли Жиленкову на суде соответствующее обвинение. Однако все это можно было бы отнести к категории допустимых огрехов, хуже другое. Совершенно не поинтересовавшись этапами биографии фигуранта, Смыслов пишет: «Таврин воевал в 1196-м полку, что называется, с первого дня. В конце августа 41-го прибыл на формирование дивизии в Уральский военный округ», хотя в действительности будущий террорист пребывал в данный период в совершенно другом месте. Автор утверждает, что Таврин участвовал в кровопролитных боях декабря 1941 года в качестве командира роты, десятки раз мог погибнуть и досрочно получил звание старшего лейтенанта. Это не имеет ничего общего с действительностью, ибо в 359-й сд он появился только 5 февраля 1942 года и попал отнюдь не на передовую, да и то не в полк, а до весны пребывал в интендантском отделе управления дивизии. Смыслов путал смысл статей боевого устава пехоты и из одному ему известного источника почерпнул сведения о том, что в личном деле Таврина в СД отмечались его «природный ум, инициатива и прирожденный дар провокатора». Увы, отсутствие ссылки на источник вынуждает полагать данный факт авторским домыслом.

О. С. Смыслов полемизирует с моей статьей в еженедельнике «Совершенно секретно», утверждая, что доказать факт заброски Шило-Таврина в качестве агента советской разведки невозможно и что все сведения по данному делу уже известны. Думается, лучшим ответом на такое утверждение уважаемого автора станет данная книга, в которой читатели найдут огромный массив никогда ранее не публиковавшихся документов и сведений, проливающих новый свет на давнюю операцию.

В качестве курьеза заслуживает упоминания посвященный делу Таврина стенд на выставке «90 лет военной контрразведке», проходившей в 2008 году в Центральном музее Вооруженных сил России. Даже удивительно, как в столь серьезной экспозиции мог появиться короткий текст, содержащий такое огромное количество ошибок:

«Агент немецкой разведки П. И. Таврин. В 1930-е г. г. трижды судим за растрату государственных средств. В 1942 году перешел на сторону немцев и согласился работать на германские спецслужбы. Перед ним поставили задачу совершить покушение на И. В. Сталина (операция «Цеппелин»). 5 сентября 1944 года он и его жена были доставлены самолетом в район Ржева со спецснаряжением. Вскоре были задержаны советскими контрразведчиками и дали согласие участвовать в радиоигре с немцами. Расстреляны в 1950 году».

В одном абзаце уместились и указание более вероятной фамилии фигуранта, и ничем не подтвержденное заявление о трех его судимостях, и выдуманное название операции, и неточное указание места высадки агентов, и приписывание их задержания контрразведке, и ошибочное указание года расстрела. Все это можно было бы рассматривать как курьез, если бы не одно весьма грустное обстоятельство. Подобные «ляпы» непростительны даже для журналистов, а вот от военной контрразведки, организовавшей данную выставку, посетители были вправе ожидать точной информации, а не фантазий и домыслов.

Не обошли вниманием «дело Таврина» и кинодокументалисты. В отличие от «печатных» историков, они посвятили ей несколько документальных лент целиком. Первым фильмом на эту тему является вполне серьезная работа «Заключенный № 35» – составная часть документального сериала «Лубянка» (телекомпания «Останкино»). В ней широко используются документальные материалы, но она отнюдь не свободна от массы недочетов. Помимо некоторых концептуальных вопросов, можно отметить абсолютно некритическое отношение к воспоминаниям бывшего начальника РО НКГБ в Кармановском районе Смоленской области К. Ф. Федосеева и неоправданное приписывание Скорцени заслуг в Южной Италии и Иране. Совершенно непонятна причина, по которой начальником главной команды «Руссланд Норд» вместо Отто Крауса назван Хайнц Грэфе, и почему этот текст озвучен на фоне фотографий начальника ауссенкоманды-1 главной команды «Руссланд Норд» «Цеппелин» Георга Грайфе. Обращает на себя внимание ряд мелких огрехов. В частности, неясно, как можно разглядеть ордена на груди проезжающего мотоциклиста, если на его китель надето и застегнуто пальто. Неверно утверждение о том, что в момент посадки самолета у него оторвались баки и это спасло «Арадо» от пожара и взрыва. В действительности баки не отрывались, хотя бы по той причине, что в Ar-232 они не подвесные, а находятся внутри крыльев и фюзеляжа. А вот одна из мотогондол как раз оторвалась и загорелась, что подвергло самолет большой опасности. Имеются и другие нестыковки и неточности. В частности, весьма странно для профессионала звучит обобщенное именование начальников районных отделов НКВД и НКГБ «сельскими особистами». Несмотря на это, фильм «Заключенный № 35» выгодно отличается от далее рассматриваемого фильма «Ликвидаторы» и на сегодняшний день определенно является лучшим из видеоматериалов по «делу Таврина».

Следующий, выпущенный в 2007 году фильм «Ликвидаторы» из документального сериала «Следствие вели…» (НТВ) является едва ли не самым цветистым из всех посвященных рассматриваемой операции печатных и видеоматериалов, претендующих на достоверное изложение обстоятельств дела. В нем совершенно не фигурирует название «Цеппелин», зато несколько раз упоминается абвер и, конечно же, Отто Скорцени. Причем в фильме даже цитируется неизвестно откуда взятое его донесение лично Гитлеру, в котором указывается кодовое обозначение операции «Шип розы». Вопреки имеющимся в материалах дела данным, авторы утверждают, что будущую жену познакомили с Тавриным во время его нахождения в госпитале после операции по нанесению на его тело шрамов, имитирующих ранения. В действительности же их брак был зарегистрирован месяцем ранее. Опять повторяется расхожая версия о том, что Шилова являлась личным агентом начальника РСХА Кальтенбруннера и должна была ликвидировать мужа в случае возникновения сомнений в его лояльности.

Авторы фильма вновь предлагают зрителю знакомую историю о советских агентах в Берлине фрау Зейферт и неназванном офицере СС и утверждают, что они передали в Центр информацию о начале подготовки террориста с особым заданием. Далее версия развивается. К ней подключают операцию «С Новым годом», проведенную партизанами против располагавшейся в деревне Печки германской разведшколы, в ходе которой в захваченных документах были якобы обнаружены сведения о некоем особом агенте, отправленном на дальнейшую подготовку в Ригу. Вновь упоминается советский агент в рижском ателье, сообщивший местным подпольщикам о странном заказе кожаного пальто с уширенным рукавом. Однако создатели фильма на этом не останавливаются и повествуют о том, что заказчик в парадном жилого дома застрелил двоих проследивших за ним подпольщиков. Вновь утверждается, что подготовка Таврина обошлась рейху в совершенно немыслимые 2 миллиона марок (уже хорошо, что не в указывавшиеся ранее 5 миллионов). Для сравнения сообщается цена танка «Тигр», якобы достигавшая 100 тысяч марок, но это неверно. В действительности полностью экипированный и вооруженный танк Pz.Kpfw Tiger Ausf E обходился вермахту в 299 800 марок, а без радиооборудования и вооружения – в 250 000. Тем не менее названные расходы несопоставимы с реальностью. Отмечается также несколько мелких неточностей, например, утверждение о том, что именно «Панцеркнакке» явился прообразом последующих реактивных противотанковых гранатометов, а также о проведенных Скорцени блестящих диверсионных операциях на юге Италии (помимо операции «Дуб» по освобождению Муссолини) и в Иране.

Обстоятельства задержания террористов излагаются в фильме следующим образом: находившийся в засаде начальник райотделения НКВД Ветров в одиночку остановил мотоцикл для проверки. Он уже совсем было собирался отпустить Таврина и Шилову, но их сухая и чистая одежда вызвала у него подозрения. Указывается, что старший лейтенант милиции решил самостоятельно проверить багаж, обнаружил в одном из чемоданов шпионское снаряжение и после короткой схватки надел на Таврина наручники. Участие перевербованных агентов в радиоигре «СМЕРШа» «Туман» не упоминается.

Все это, мягко говоря, абсолютно нереально. Не говоря уже о серьезных сомнениях в способности тылового милиционера задержать обученного террориста, Ветров не имел абсолютно никаких прав производить проверку багажа контрразведчика, предъявившего ему свои служебные документы. В действительности при попытке сделать это сотрудник «СМЕРШа» имел полное право пресечь такое посягательство с применением табельного оружия. Далее, некое «шпионское снаряжение», даже будучи найденным, не являлось компрометирующей уликой, поскольку вполне законно могло оказаться в багаже любого контрразведчика. Потому никакое задержание милиционер проводить не мог, а максимум, на что он имел право – это пригласить остановленного офицера проехать с ним в райотделение для установления некоторых обстоятельств.

В фильме обращает на себя внимание еще ряд сомнительных моментов. Например, там упоминается об обстреле и повреждении «Арадо» над станцией Куровская, после которого самолет повернул обратно и «в районе Смоленска плюхнулся на землю». Источник такой информации не указывается, а узнать о нем было бы крайне любопытно. Как будет показано в дальнейшем, «Арадо» даже близко не пролетал около этой станции, да и вообще не получил никаких повреждений от огня с земли. И сама деревня Яковлево находится хотя и в Смоленской области, но совершенно не в районе Смоленска.

Зато крайне интересен показанный в фильме единственный документ из следственного дела: справка о приведении в исполнение приговора к ВМН уроженца Черниговской области Шило-Таврина Петра Ивановича 1909 года рождения. То есть человека, которого никогда в природе не существовало: ведь фигурант дела был либо Шило, либо Тавриным, но никак не Шило-Тавриным. Подробнее этот вопрос будет разобран далее в тексте книги.

Невозможно положительно отозваться о посвященном «делу Таврина» фильме «Операция «Туман» – первом фильме сериала «Особый отдел», вышедшего на телеканале «Звезда» в декабре 2008 года. Главный консультант – руководитель Департамента военной контрразведки ФСБ РФ генерал-полковник А. Безверхний, старшие консультанты – научный сотрудник ЦА ФСБ РФ, доцент В. Макаров, ветеран военной контрразведки, бывший сотрудник Особого отдела берлинского гарнизона ГСВГ, писатель А. Корнилков, заместитель руководителя ДВКР ФСБ РФ контр-адмирал С. Коренков, Н. Кручик. Рядовые консультанты не указаны, в конце фильма выражается благодарность начальнику ЦОС ФСБ РФ, автору многочисленных книг и статей о спецслужбах О. Матвееву. И сценарист и, увы, перечисленные именитые консультанты наглядно продемонстрировали свою полную некомпетентность не только в данном конкретном вопросе, но и в организации и практике деятельности германских и советских спецслужб вообще. В противном случае в нем не появлялись бы такие формулировки, как «Особый отдел НКВД “СМЕРШ”», а полковник (позднее генерал-майор) вермахта, начальник диверсионного отдела абвера Эрвин Лахузен не именовался бы оберштурмбаннфюрером, не возникал бы дикий гибрид в виде «вмонтированного в авторучку пистолета Веблей-Скотт». Там присутствует утверждение о том, что план покушения на Сталина якобы одобрил начальник абвера адмирал Канарис, сообщается об опознании Таврина оперуполномоченным ОО Васильевым, фигурант якобы «дал согласие на сотрудничество с немецкой военной разведкой и был направлен в спецлагерь СД». Излагаются невероятные вещи о наличии в конструкции «Арадо» 20-колесного шасси и 12 каучуковых катков гусениц, и так далее. Более того, по словам авторов фильма, информация к мифической советской агентессе фрау Зайферт (Зейферт) поступила от куратора операции Хенгельхаупта! Это не говоря уже о том, что радиоигра «СМЕРШа» с привлечением Таврина и Шиловой в действительности обозначалась литерой Э-308, а слово «Туман» служило кодовым обозначением их передатчика, но никак не обозначением самой операции. Впрочем, авторы фильма заранее весьма своеобразно подстраховались от обвинений в незнании исторических обстоятельств и беспочвенном фантазировании. Демонстрацию фильма предваряют обескураживающие титры: «Фильм построен на материалах военной контрразведки. В процессе реконструкции событий реальные факты сознательно подвергнуты переработке и введен элемент художественного вымысла». Зачем в документальном фильме нужен вымысел – неясно. Равно как неясно и то, как можно было строить сценарий только на материалах военной контрразведки, имевшей отношение лишь к некоторым сторонам данного дела. А более всего неясно, зачем авторам понадобилось запутывать зрителей и фантазировать в рамках достаточно широко известной истории несостоявшегося покушения. Ничего из перечисленного они, естественно, не объясняют.

По теме покушения ничего нового в этом фильме сказано не было, зато он изобилует собственными загадками. Одной из них является указание в качестве автора сценария Игоря Дмитриева. При попытке связаться с ним через редакцию телеканала «Звезда» неожиданно выяснилось, что в действительности сценарий написан известной писательницей Еленой Езерской, которая сообщила, что фамилия Дмитриева попала в титры всех серий сериала по ошибке (!). Однако на просьбу автора выяснить источник заинтересовавшей его информации из фильма она ответила, что не помнит его происхождение и для выяснения свяжется «со сценаристами» (!). Выяснить, кем таковые являются, не удалось, так что у сериала, по крайней мере его первого фильма, оказалось три уровня авторов сценария, из которых один ошибочный, один полусекретный, а один – полностью засекреченный. Крайне интересно, что в дальнейшем титры были откорректированы, и в качестве авторов сценария в окончательном варианте появились все та же Елена Езерская и вездесущий Владимир Макаров!

Накануне Дня Победы в 2009 году телеканал «Россия» показал еще одну документальную ленту А. Тадевосяна под названием «Убить товарища Сталина», целиком основанную на рассматривавшейся выше публикации А. Г. Михайлова «Хлестаков из “Цеппелина”». Ничего нового ни в аргументацию, ни в видеоряд фильм не внес, наоборот, еще более запутал неподготовленных зрителей. В частности, в нем утверждается, что решение об устранении советского лидера Гитлер принял после известного покушения на него 20 июля 1944 года. Данный тезис не выдерживает никакой критики, поскольку указанной дате не только не соответствует весь предыдущий курс подготовки Таврина, с ней невозможно увязать и первый, отмененный вылет террориста в советский тыл. Кроме того, не имеется абсолютно никаких свидетельств того, что Гитлер относил попытку своего устранения на счет СССР. В этой части содержание фильма не выдерживает даже поверхностного исторического анализа.

До сих пор мы анализировали только открытые источники информации. Однако для всестороннего и правильного понимания ситуации следует рассмотреть и те ранее грифованные издания, в которых в свое время помещалась информация о «деле Таврина». Поскольку оно всегда упоминается в истории советской контрразведки, целесообразно было бы поместить в ее учебные и справочные издания множество важных подробностей, предназначенных для читателей, обладающих допуском к секретной информации. Кроме того, поскольку эти издания не предназначены для посторонних глаз, в них обычно уменьшается пропагандистская составляющая.

В первую очередь логично посмотреть, как данная история доносилась до курсантов Высшей Краснознаменной школы КГБ СССР. Учебник по спецдисциплине СД-11 «История советских органов государственной безопасности» издания 1977 года имел гриф «Секретно», снятый после того, как в 1992 году в Прибалтике его содержимое было обнародовано и стало общедоступным. После этого, естественно, книга подверглась процедуре рассекречивания, так что теперь у нас есть возможность заглянуть в нее, не нарушая закон. «Дело Таврина» описывается в главе IХ «Органы государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 годы)». Рассказ крайне лаконичен и даже менее конкретен, чем информация в общедоступной литературе. Для того, чтобы читатели могли убедиться в этом сами, приведем его полностью:

«Несмотря на срыв советской контрразведкой операции по убийству глав правительств союзных держав, собравшихся на Тегеранскую конференцию, Гитлер все еще не оставлял надежды на изменение хода Второй мировой войны путем организации террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства. С этой целью с сентября 1942 (ошибка авторов – с лета 1943 года. – И. Л.) по август 1944 года «Цеппелин» готовил операцию по убийству видных деятелей Коммунистической партии и Советского государства. В сентябре 1944 года в район Москвы были заброшены два террориста, один из которых должен был проникнуть в здание Большого театра в момент проведения торжественного заседания, посвященного 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и совершить преступный акт. Террористы имели при себе портативную коротковолновую радиостанцию, специальный аппарат «Панцеркнакке» с девятью снарядами, семь пистолетов разных систем, магнитную мину с радиоприборами, предназначенную для производства взрыва с расстояния нескольких километров, шифры, коды, чистые бланки фиктивных документов, печати и штампы различных советских учреждений и 429 тысяч рублей. Фашистская разведка изготовила для одного из террористов специальные документы на имя майора Красной Армии П. И. Таврина, снабдила его орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского и Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу», поддельными орденскими книжками и вырезками из советских газет с сообщением о присвоении ему звания Героя Советского Союза и перечисленными орденами и медалями.

Однако тщательно подготовленная «Цеппелином» операция и на этот раз провалилась. Вражеские террористы были задержаны органами государственной безопасности».

Весьма лаконично, намного короче, чем рассказывалось в том же учебнике о других случаях. И с явными проблемами в логике: Тегеранская конференция в 1942 году еще даже не задумывалась, а Гитлер, по словам авторов, уже продумывал действия ввиду срыва советской контрразведкой германских планов по убийству лидеров участвовавших в ней государств! Но дело даже не в этом.

Как видим, будущим контрразведчикам об этом разрекламированном деле сообщали куда меньше, чем обычным гражданам. Напрашивается очевидный вывод о том, что гордиться контрразведке в данном деле было просто нечем, а мифических «фрау Зейферт» и иных вымышленных персонажей вводить в учебник совершенно справедливо не стали. Но, возможно, по методическим соображениям планировалось не перегружать учебный процесс эпизодом из далекого прошлого? В это поверить трудно, однако проверить можно. Для сравнения следует посмотреть, что именно по данному вопросу содержалось в других секретных изданиях, предназначенных уже далеко не для курсантов. В многотомном, почти академическом сборнике документов по истории органов госбезопасности СССР в Великой Отечественной войне, на базе которого в настоящее время выпускается также многотомное открытое издание, «дело Таврина» не обойдено стороной. Логично было бы обнаружить там обвинительное заключение, но его нет. Возможно, по причине того, что оно было составлено в более поздний период, в 1952 году. Однако даже с привязкой к 1944 году информацию можно было бы дать и более обширную. И в секретном, и в открытом изданиях содержится только один документ: сообщение НКВД СССР, НКГБ СССР и ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР № 4126/М в Государственный Комитет Обороны о задержании немецких агентов, заброшенных в советский тыл с целью совершения террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Рассмотрим публикацию подробнее. Как и следовало ожидать от документа данного периода, на месте фамилий лиц, в отношении которых планировалось покушение, стоят прочерки. В сообщении не акцентируются мелкие детали задержания, что, впрочем, вполне оправданно для информирования столь высокой инстанции. Зато довольно детально перечисляются изъятые у агентов элементы экипировки, хотя и не указывается, что некоторые из них были просто брошены в самолете, а другие – по пути следования. Представляет интерес информация о прошлом арестованного, в особенности сведения о ее достоверности. В сообщении отмечается, что проверкой подтверждены факты пребывания Таврина в 28-м запасном стрелковом полку и то, что его настоящее имя – Шило Петр Иванович. Кроме того, сообщается об опознании его как Таврина лицами, знавшими арестованного по Свердловской области. Предельно кратко излагаются обстоятельства подготовки и ареста и достаточно обстоятельно – содержание полученного от «Цеппелина» задания. Обращают на себя внимание три обстоятельства. Во-первых, в документе в качестве завербовавших и забросивших агентов органов правильно указываются СД и «Цеппелин», поэтому неясно, отчего в других цитируемых документах, в частности, послуживших основанием для заключения ГВП РФ, неоднократно фигурирует гестапо. Во-вторых, непонятна причина, по которой арестованный в тексте сообщения везде именуется исключительно Тавриным, хотя в этом же документе его настоящей фамилией названа Шило. Зато при этом Шилова везде именуется правильно. В-третьих, умалчивается существенное обстоятельство: наличие у Таврина документов не просто на майора Красной Армии, а на майора из контрразведки «СМЕРШ». Возможно, руководители трех оперативных ведомств решили не заострять внимание инстанций на данном обстоятельстве во избежание неприятных параллелей. Из других особенностей публикации можно отметить отсутствие упоминания о проверенных обстоятельствах и опрошенных свидетелях перехода Таврина к противнику и вообще направления его в разведку. Кроме того, при написании сообщения еще не все летчики «Арадо» были пойманы: «3 члена экипажа задержаны, 1 убит, 2 разыскиваются».

Несмотря на определенную ценность публикации данного документа, столь фрагментарное освещение «дела Таврина» в секретном ведомственном (позднее открытом общедоступном) издании подобного объема и детализации вызывает удивление. В том же многотомнике помещены рапорты рядовых чекистов с просьбами направить их на фронт, донесения мелких разведгрупп тактического уровня и прочие, намного менее интересные исследователям материалы. Нет ни протоколов допросов арестованного Таврина, ни протоколов его задержания и обыска, ни прочих весьма существенных документов.

В целом можно констатировать, что имеющиеся в открытой печати материалы по рассматриваемой операции фрагментарны, противоречат не только друг другу, но зачастую также документам, практике и здравому смыслу. Во многих из них четко прослеживаются идеологические установки, сказывается нехватка документального материала, а в ряде публикаций – и прискорбное незнакомство их авторов с теорией и практикой разведывательной и контрразведывательной работы.