Заключение
Как может убедиться читатель, загадка Таврина в данном исследовании не разрешена. Многие аспекты прояснены, многие вопросы поставлены, на некоторые из них даны конкретные ответы, на другие же – ответы с различной степенью вероятности. Зато возникла масса новых вопросов, которыми ранее не задавался никто и никогда. По мнению автора, безусловно и окончательно ясно лишь то, что все преподносившиеся общественности версии рассматриваемой истории были крайне далеки от реальности. И, к сожалению, официальные инстанции, располагающие всеми возможностями раскрыть хотя бы советскую часть дела Шило-Таврина, хранят на этот счет загадочное молчание, в результате чего читателям приходится пользоваться отрывочными и часто дезинформирующими сведениями. Как уже неоднократно отмечалось, история этого несостоявшегося покушения и по сей день вполне актуальна, поэтому было бы логичным ожидать открытия соответствующих архивных документов для установления истины. И раз этого не происходит, можно предположить, что некие влиятельные силы и сейчас в этом не заинтересованы, что крайне прискорбно.
Существует, однако, и еще один аспект оценки данного дела, умолчать о котором было бы неправильно. В процессе обсуждения концепции книги некоторые критики заявляли, не утруждая себя детальным изучением каждого конкретного вопроса, что в условиях войны степень упорядоченности любой системы, как правило, существенно понижается по сравнению с нормальной и что все отмеченные странности могут иметь простое и не связанное с какими-либо интригами и комбинациями спецслужб объяснение. Возражение серьезное, и просто отмахнуться от него – значит оставить в умах читателей сомнение относительно достоверности множества умозаключений по «делу Таврина». Опровергнуть его, на первый взгляд, весьма трудно. В самом деле, каждая из странностей теоретически и в самом деле могла произойти. Скажем, могли ли немцы по халатности снабдить особо важного террориста практически непригодным для выполнения его задания снаряжением? Что, вряд ли? Да, но все же могли. Могли ли они случайно изготовить для него документы на все ту же одиозную фамилию Таврин? Вряд ли? Да, но все же могли. Могли ли немцы, не подумав, снабдить Таврина не теми образцами вооружения, на которых проводили его подготовку? Вряд ли? Да, но в каком-то сверхневероятном случае все же могли. Мог ли руководитель главной команды «Цеппелин Норд» Отто Краус по недомыслию закрепить за особо законспирированным агентом персональную легковую автомашину с военными номерами для открытых поездок по Пскову? Вряд ли? Да, но все же мог. И так далее. Казалось бы, что и как возразить на все это?
Однако при всей кажущейся трудности опровержения подобных коварных вопросов сделать это весьма несложно. На помощь приходят современные аналитические методы, весьма широко применяющиеся, кстати, и в контрразведке. Одним из таких методов является построение матриц, облегчающих отслеживание связей между отдельными фигурантами и их действиями. Именно с помощью матриц автор обнаружил ранее отмеченное частое совпадение наличия тех или иных лиц в показаниях Таврина с фактом их членства в НТС, хотя для удобства чтения привел результат в уже готовом виде. Здесь же следует напомнить о другом математическом методе анализа, основанном на известной теореме умножения вероятностей. В результате мы получаем практически невероятное совпадение всех странностей. Вся эта совокупность случайностей совместиться не могла, и к теоретической невероятности следует добавить еще и практическую невероятность некоторых событий (к примеру, одновременного призыва в четырех различных областях).
Но раз в реальности эти события произошли, это может означать только то, что они не являлись случайными, а были совершены преднамеренно. Безусловно, не исключается, что эта преднамеренность преследовала и иные цели, не совпадающие с версией автора, но в любом варианте случайность их абсолютно исключена. Что и является лучшим ответом недоверчивым приверженцам случайного характера зафиксированных фактов.
В заключении к книге нет смысла подытоживать сделанные выводы, поскольку внимательным читателям они не требуются, а невнимательным – просто неинтересны. Вместо этого лучше немного подумать над тем, почему же все-таки по истечении стольких десятилетий материалы данного дела продолжают оставаться недоступными для обычных исследователей, а также над причинами появления такого количества дезинформирующих публикаций. Поскольку случайностью это опять-таки объяснить невозможно, приходится признать, что, скорее всего, мы имеем дело с отголосками давней дезинформационной операции КГБ СССР, по инерции продолжаемой ФСБ РФ. Что же могла она скрывать? Уж конечно, не какие-то секретные и важные для безопасности государства операции, в противном случае автор никогда бы даже не подумал расконспирировать их в открытых источниках. Скорее всего, весь этот флер секретности и ложной гласности призван закамуфлировать собственные упущения ряда советских оперативных органов, некачественное расследование дела в центральном аппарате контрразведки, неловкую попытку прикрыть несостоявшимся покушением неуклюжую и, скорее всего, не украшающую органы госбезопасности операцию с легендированным «Союзом русских офицеров», а также не вполне удачную попытку использовать все это в пропагандистских целях. Думается, что если в годы существования СССР такой подход все же мог быть хотя бы отчасти оправдан, то в наше время пришла пора честно и открыто признать действительные промахи, при этом отдавая должное и правильным действиям контрразведки. В конце концов, агентурная пара «Цеппелина» была обезврежена быстро и решительно, а это можно считать в данном деле главным.
Весьма любопытным и примечательным представляется тот факт, что как полуофициальные, так и официальные представители ФСБ, обладающие всей полнотой материалов по данному делу из числа доступных советским органам госбезопасности, до сих пор говорят о различных версиях этой истории, и не более того. Это означает, что существенные обстоятельства дела и в настоящее время, и в период проведения следственных мероприятий, и на момент суда установлены не были, не ясны они и доныне. В полном соответствии с уголовно-процессуальным законодательством данное обстоятельство позволяет утверждать, что обоснованность обвинений Таврина-Шило и Шиловой-Адамчик вызывает серьезные сомнения, то есть их осуждение и расстрел были произведены не по установленным фактам, а по неким иным причинам, и отмахнуться от этого печального факта правового произвола нельзя.
Не исключено, что в ближайшее обозримое время УРАФ ФСБ РФ все же сочтет целесообразным полностью раскрыть архивное дело Н-21098, и в научный оборот будут введены новые документы и факты. Однако вряд ли они окажутся особо примечательными, поскольку наиболее интересные документы по «делу Таврина» хранятся отнюдь не в этих трех злополучных томах. А надеяться на раскрытие личных и рабочих дел агентуры и ряда дел 4-го управления НКВД СССР или военной разведки за 1942 год не стоит. Первые не могут быть раскрыты в соответствии с законодательством, да, скорее всего, они уже и уничтожены ввиду истечения сроков хранения. Вторые сохранились почти полностью, но после предположительного многолетнего сокрытия информации относительно заброски Таврина в немецкий тыл раскрытие именно этого дела представляется крайне маловероятным. Точно так же исследователи никогда не найдут дело оперативной проверки Таврина в архивах военной контрразведки. Если оно вообще заводилось, то к данному времени наверняка уничтожено, равно как и дело (скорее, дела) оперативного сопровождения следствия МГБ. Настоящие открытия могут ждать исследователей лишь в канувших в безвестность остальных архивах операции «Цеппелин», способных ответить на принципиально важные вопросы:
1. Действительно ли немцы рассчитывали на успех операции по устранению И. В. Сталина?
2. На какие именно возможности Таврина-Шило или иных лиц они опирались?
3. Насколько тот мог оправдать их ожидания?
4. Каковы были резервные цели и задачи операции?
Увы, рассчитывать на это вряд ли стоит. Война и прошедшие десятилетия надежно хранят многие тайны, о сути которых нам приходится догадываться только по косвенным признакам и скупым обрывкам документальных свидетельств.
