Глава 62
Пока Диджей помогал Самми с черным костюмом, Рекс зашел в спальню, закрыл дверь, сел на кровать и позвонил матери Самми. Он вздохнул, слушая сигналы, и подумал о сегодняшнем утре. Когда Рекс проснулся около десяти, Самми еще спал. В голове гудела и стучала боль; зайдя на кухню, Рекс заглянул в винный холодильник. Выбрал самую дорогую бутылку, “Романи-Конти” 1996 года, вытащил пробку, подошел к мойке и вылил вино в раковину. Посмотрел, как красная жидкость водоворотом уходит в сливное отверстие, и достал из холодильника следующую бутылку.
– Алло?
У Вероники был нервный голос. Фоном что-то гремело и скрежетало, какая-то женщина устало плакала.
– Это Рекс. – Рекс откашлялся. – Прости, что беспокою…
– Что? – спросила она. – Что случилось?
– Ну, вчера… – начал он, чувствуя, как слезы щиплют глаза. – Я выпил и… я…
– Самми уже звонил. Сказал, что у вас все хорошо, что ты вчера немного выпил, но ничего страшного не случилось, все нормально.
– Как? – прошептал Рекс.
– Я так рада, что Самми сейчас хорошо. Ему, знаешь ли, туго пришлось.
– Вероника, – начал Рекс и попытался проглотить комок в горле, – я так рад был пообщаться с Самми, я хочу… я надеюсь, что смогу и дальше видеться с ним.
– Поговорим потом, – коротко ответила Вероника. – Сейчас я должна помочь одному человеку.
Рекс еще посидел с телефоном руке, подумал, что Самми – человек гораздо более зрелый, чем ему казалось. Он позвонил и успокоил маму, соврал, что с ним все в порядке, чтобы она не бросила все, не бросила свою мечту, не вернулась в Швецию.
Через пятнадцать минут Рекс с Самми сидели на заднем сиденье черной уберовской машины и слушали, как Диджей объясняет шоферу, что они могут остановиться на Рейерингсгатан и последний отрезок пути до церкви пройти пешком.
Шофер хотел свернуть, но пересекающая улица была перегорожена бетонными плитами, и постовой полицейский махнул, чтобы они проезжали мимо.
Весь район вокруг церкви Святого Юхана был оцеплен в целях безопасности.
Среди пришедших на похороны были члены правительства Швеции, министры иностранных дел северных стран, послы Германии, Франции, Испании и Великобритании. Но главной причиной полицейского переполоха был помощник министра обороны США Тедди Джонсон, личный друг покойного министра иностранных дел. Из-за активной роли Тедди Джонсона в принятии решения о вторжении в Ирак против него было особенно много угроз.
– Не знаю, Самми, успел ли ты заметить, пока мы были дома, но я вылил в раковину все вино и все крепкое спиртное.
– Я все утро слушал, как оно булькает, – тихо ответил сын.
– Странное ощущение, но я не могу доверять себе, – продолжил Рекс. – Я презираю алкоголиков на встречах, которые посещаю, но я просто один из них… Трудно признаться себе в этом, но я худший отец в мире и заслуживаю твоей нелюбви.
Настроение у Рекса все еще было никудышным, когда они вылезли из машины и зашагали вверх по Давид-Багаресгата. На всех троих надеты черные костюмы, белые рубашки и черные галстуки. Самми сунул в нагрудный карман красный платок.
Пятьсот полицейских и телохранителей разместились в стратегически важных точках вокруг церкви. Автобусные маршруты изменили. Убрали все урны, заварили все уличные стоки. Авиатрафик ограничили, и в небе над церковью могли находиться только медицинские и полицейские вертолеты. Машины и прочий транспорт удалили; по району оцепления водили собак, натасканных на взрывчатку.
Синие отсветы скользили по стенам. Рекс, Диджей и Самми подошли к следующему заграждению. Перед секцией заграждения стоял полицейский автобус; полицейские с висящими у бедра автомат-пистолетами проверяли приглашения и удостоверения личности, сверяясь со списком.
– Я знаю, что меня не любят, но такие меры – это уже как-то слишком, – пошутил Рекс.
– Мы просто боимся за вас, – улыбнулся полицейский и пропустил их.
Длинная очередь приглашенных на похороны змеилась между могил, перед широкой церковной лестницей и дальше, до самого контроля безопасности в притворе.
Рекс двигался через толпу вслед за Самми и Диджеем, когда его остановил журналист из вечерней газеты и попросил дать небольшое интервью.
– Что для вас значил министр иностранных дел? – спросил он, нацелив на Рекса большой микрофон.
– Мы дружили, – сказал Рекс и нервно провел рукой по волосам. – Он был потрясающим человеком…
От такого откровенного вранья он совсем растерялся. Рекс вдруг понял, что не знает, что сказать, как продолжить фразу. Журналист смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Микрофон дрожал у лица Рекса, и он успел сказать, что взял на погребение сына, прежде чем оборвал нелепый разговор.
– Простите, – сказал он, – я немного выбит из колеи… это такая потеря… все мои мысли – о семье.
Рекс жестом показал, что не хочет больше ничего говорить, отвернулся, выждал несколько секунд и снова зашагал к церкви, намереваясь найти Диджея и Самми.
Двое телохранителей следовали за премьер-министром и его женой.
Залаяла собака, и полицейский отвел одного из присутствующих в сторону. Тот злился, говорил по-английски с сильным акцентом и жестикулировал, показывая на ожидавшую его компанию.
Стук вертолетных винтов эхом отдавался среди фасадов. Пожилому мужчине с ходунками помогали войти в церковь.
– Мы здесь! – крикнул Диджей.
Они с Самми стояли в очереди у основания лестницы и махали ему. Черная подводка на глазах сына еще больше подчеркивала бледность чувствительного лица. Рекс обнял его и подумал: надо сказать Самми, что он знает – тот терпит все ради матери.
– Куда ты исчез? – спросил Диджей.
– Говорил с одним журналистом о моем старом друге.
– Мы здесь как раз для этого! – Диджей явно был доволен.
– Я знаю, но…
Какая-то женщина на верхних ступеньках уронила сумочку. Сумочка покатилась вниз по лестнице, содержимое косметички рассыпалось. Зеркальце разбилось, посыпались, подскакивая, осколки.
Подошли двое напряженных охранников. Стайка голубей описала дугу над стоящими в очереди людьми и скрылась за церковью.
На выступе прямо перед контролем безопасности Рекса отвел в сторону один из тележурналистов. Встав на фоне стены из красного кирпича, Рекс сделал торжественную мину и заговорил о годах юношеской дружбы и обо всех безумных шутках и подначках.
Войдя в притвор, он пошатнулся, шагнув в рамку металлоискателя, потом миновал шеренгу тяжеловооруженных охранников. Оказавшись в церкви, он уже не смог отыскать Самми и Диджея.
Все рассаживались, стук чего-то о деревянные скамьи эхом отдавался в высоких стенах.
Рекс пошел по нефу, но нигде их не увидел. Должно быть, они ушли от тесноты на органную кафедру.
Белый гроб был выставлен на хорах и покрыт шведским флагом.
Зазвонили колокола, и Рексу пришлось быстро протиснуться на одну из скамей; он сел рядом с какой-то пожилой женщиной. Сначала у нее сделался раздраженный вид, но потом она узнала его и протянула ему программку.
Светловолосая женщина с удивительно черными глазами встретилась с ним взглядом и отвернулась. Она посидела, зажав руки между коленями, потом встала и покинула церковь.
Орган заиграл входную, и прихожане с шорохом встали. Рекс обернулся, пытаясь высмотреть Самми. Процессия торжественно вошла в церковный зал по среднему проходу, детский хор занял место на лестнице хоров, пока священник шел к микрофону.
Присутствующие сели, возник негромкий шум, а потом священник начал речь. Все собрались здесь, чтобы проститься с министром иностранных дел и передать его в руки Господа.
Далеко справа сидела семья покойного, а за родственниками – премьер-министр и Тедди Джонсон.
Мужчина с потными щеками искал что-то в сумке, сунув ногу под скамью.
Хор запел. Рекс откинулся назад, поглядел вверх, на своды, закрыл глаза и стал слушать тонкие голоса.
Он очнулся и провел рукой по рту, когда священник бросил горсть земли на гроб и произнес страшные слова: “Из праха вышел и в прах обратишься”.
