Глава 56
Йона пересек большую асфальтированную площадку. За спиной щелкнул электрический замок.
Он вошел в тень грязной тюремной ограды, остановился в десятке метров от центральной вахты и в последний раз попытался дозвониться до Карлоса. Механический голос сообщил ему, что шеф полиции занят и дозвониться до него в течение дня будет невозможно.
Надзиратель с никотиновыми пятнами на пальцах пересчитал его деньги и выписал квитанцию.
Йона разделся и голый прошел через рамку металлоискателя. Огромные синяки, словно грозовые тучи, расплывались на ребрах, рана от топора отекла так, что набухли четыре шва.
– Я смотрю, ты порезвился от души, – заметил надзиратель.
Йона сел на облезлую лавку, натянул вылинявшую тюремную робу и кроссовки.
– Здесь написано, что тебя надо отвести в изолятор, – сказал надзиратель.
– Зачем? Я не требовал изоляции, – ответил Йона, принимая у него серый мешок с простыней и гигиеническими принадлежностями.
Другой надзиратель, с потным лицом, проводил Йону в новое отделение. В кульверте на перекрестке они повернули направо, подождали, когда замок с жужжанием откроется, и вошли в коридор, ведущий к изолятору.
В пустом кульверте пахло сырым бетоном; тишину нарушали только переговоры, которые вел по рации надзиратель с отделением “G”.
Йона повторял себе, что должен прекратить размышлять об убийце, он знает, что отныне он отгорожен от окружающего мира.
Он не участвует в расследовании.
Он больше не полицейский.
В изоляторе он расписался, ему дали прочитать правила и проводили по тихому коридору в новую камеру – тесное пространство, где ему предстояло провести полные сутки без какого-либо контакта с другими заключенными.
Когда дверь камеры захлопнулась, Йона подошел к окну с толстой решеткой и уставился на желтую стену.
– Olen väsynyt tähän hotelliin, – сказал он самому себе.
Положив мешок с вещами на койку, он подумал, что убийца носит отрезанные кроличьи уши на голове и это нечто вроде трофеев или фетиша.
Может быть, его ритуал подготовки к убийству – охота и потрошение.
Он убил Виллиама Фока и планировал убить Абсалона Рачена, подумал Йона. Подобрав два камешка с пола, он положил их на узкий подоконник.
Две жертвы.
Он нагнулся и посмотрел ближе: у одного камешка была бледно-желтая кварцевая верхушка, у другого поверхность блестящая, словно рыбья чешуя.
Йона задумался о записанном детском голосе и считалке о кроликах, которые один за другим падали в ад.
Десять крольчат, сказал он себе.
Заглянув под койку, Йона подобрал еще восемь камешков и выложил в линию на подоконнике рядом с двумя первыми.
Преступник охотится за десятью кроликами и собирается убить их всех.
Время не проникало в изолятор, не прикасалось к узкой койке, раковине, унитазу, полке, к письменному столу и запертой двери.
Тот, кто сидит в тюрьме, умирает незаметно.
Йона стоял неподвижно, глядя, как свет меняется над камешками, как удлиняются тени, тянутся, словно стрелки часов.
Каждый камешек – как солнечные часы.
Служба безопасности считает, что охотится на террористов.
Террорист – это гораздо проще, чем свихнувшийся солдат элитного подразделения, подумал Йона.
Массовый убийца.
Непонятно, как прошедший выучку террорист мог оставить свидетеля, но этому убийце важно было не убить не того человека.
У него, как у террориста, могли быть религиозные или политические мотивы. Разница заключалась в том, что он не подчинялся никому, кроме самого себя.
Вот почему его действия так трудно предугадать.
Йона провел рукой по взлохмаченным волосам.
Захватанная хромированная рамка окошка в двери. Выключатель потемнел от грязи, выгоревшие пакетики жевательного табака – на потолке.
Если полиция ищет серийного убийцу, то действиям такого бесноватого спри-киллера недостает осмысленности. Все решают особые мотивы и почерк, которые сплетены в одну сеть.
Прошлое толкает человека в определенном направлении, обуславливая определенный modus operandi.
Сейчас много говорят о понятии “спри-киллер”. ФБР определяет такого убийцу как “человека, совершающего два и более убийств, между которыми нет периода успокоения”.
Но за дефинициями кроются гораздо более сложные схемы.
Ни один убийца не впишется в схему полностью, но некоторые элементы головоломки проще совместить, когда хорошо представляешь себе их суть.
Массовый убийца совершает злодеяния на одном месте, тогда как спри-киллер передвигается.
В преступлениях серийного убийцы часто прочитывается сексуальный подтекст, тогда как у спри-киллера подтекст рациональный.
У него нет эмоциональных пауз, время между двумя убийствами редко превышает семь дней.
Йона рассматривал камешки на окне.
Десять крольчат.
Полиции придется иметь дело с убийцей, которым движет гнев. Именно гнев при определенных обстоятельствах взламывает лед и заставляет маньяка убивать тех, кого он считает виновными.
Он или выбирает конкретную жертву, или нацелен на особую группу и внутри нее убивает как можно больше людей.
То, что показалось полиции случайностью, на самом деле оказалось совсем не случайным.
Йона посмотрел на камешки на подоконнике, нетерпеливо описал круг по камере, до двери и снова к окну, всего восемь шагов.
Если преступник – целеустремленный убийца, если он входит в категорию спри-киллеров, есть кое-что, что не вписывается в общую картину, подумал он.
В происходящем нет логики.
Полиция, без сомнения, имеет дело с умным убийцей: он прорезал стеклянную дверь в доме министра иностранных дел, чтобы не поднимать шума, он знал, где установлены камеры, и не оставил после себя следов.
А считалка про кроликов указывает на то, что он уже определил, кому суждено умереть.
Он запланировал десять убийств – и начал с министра иностранных дел.
Почему он это делает?
Вот какого фрагмента головоломки не хватает.
Не сходится.
Ведь должен же убийца понимать, что полиция бросит на его поимку огромные силы. Должен понимать, что такое начало невероятно осложнит следование намеченному плану.
Спри-киллер начал с министра иностранных дел. А потом переключился на учителя из Шёвде.
Министр иностранных дел – и учитель.
Йона осторожно потрогал два камешка, положил палец на третий – и вдруг отгадал загадку.
– Похороны, – прошептал он, подошел к двери и загрохотал по ней кулаком.
Вот почему убийца начал с министра иностранных дел. Похороны – это ловушка. Один из тех, кто в списке преступника, – цель потруднее, чем Виллиам Фок.
Убийца знал: чтобы приманить следующую жертву, потребуются похороны государственного уровня.
– Эй! Подойдите кто-нибудь! – закричал Йона, стуча в дверь. – Эй!
Дверной глазок потемнел, и Йона отошел от двери. Квадратное окошко открылось, и через толстое стекло он увидел лицо бородатого надзирателя.
– В чем дело? – спросил надзиратель.
– Мне нужно позвонить.
– Ты в изоляторе, а это значит, что…
– Знаю, – перебил Йона, – но я не хочу быть здесь, я хочу назад, в отделение “D”, я не просил изолятора.
– Не просил, но дирекция тюрьмы считает, что тебе нужна безопасность.
– Защита? А что произошло?
– Не мое это дело, – сказал бородатый и понизил голос, – но Марко мертв… Мне жаль, я знаю, что вы дружили.
– Как он…
Йона замолчал и подумал: Марко хотел взять на себя вину за драку во дворе, чтобы Йона не лишился увольнения. В последний раз Йона видел своего финского друга, когда надзиратели избили его до бесчувствия и сковали руки наручниками.
– Это “Братство”? – спросил Йона.
– Идет расследование.
Йона сделал шаг вперед, но остановился и поднял руки, увидев испуг на лице бородатого.
– Послушайте, это очень важный звонок, – сосредоточенно сказал он.
– Дела о заключении в изолятор пересматривают каждые десять дней.
– Вы знаете, что у меня есть право позвонить адвокату…
Надзиратель захлопнул и запер окошко. Йона шагнул к двери и стукнул ладонью по глазку, как раз когда тот потемнел. Услышал звук удара с той стороны, понял, что бородатый дернулся назад и наткнулся на стену за спиной.
– Погибнут еще люди! – крикнул Йона и ударил по дверной жести. – Так нельзя! Мне надо позвонить!
Йона отступил, шагнул вперед и пнул дверь так, что загудели стены. Снова пнул, увидел, как тонкий бетонный песок сыплется на пол из места, где крепились дверные петли.
Обеими руками схватив стул за спинку, он что было сил ударил по окошку. Одна ножка сломалась о решетку и со стуком упала на стол. Йона ударил снова, бросил стул на пол и сел на койку, закрыв лицо руками.
