Глава 26
Жанетт смотрела, как женщина карабкается в кабину и закрывает за собой дверь. Она немного подождала в темноте, услышала, как постукивает подвеска сиденья.
По земле ползал свет фар, тени скользнули в сторону. С другого конца парковки донеслись смех и приглушенная музыка.
Что-то прокричал женский голос – злой, пьяно-хриплый.
Жанетт заглянула под прицеп фуры. Кто-то бросил на землю сигарету; искры рассыпались по асфальту, их затоптали. Вдруг Жанетт заметила поодаль какое-то движение. Кто-то словно крался на четвереньках под грузовиками и прицепами в ее направлении. По спине и шее прошел холодок, и Жанетт зашагала к ресторану.
Завернувшая на площадку фура, отчаянно скрипя, остановилась и пропустила ее, тяжело выдохнув. Под машиной позванивала цепь. Жанетт не видела глаз водителя, но вышла на дорогу прямо в яркий свет фар.
Она приблизилась к ресторану, обернулась, но ее никто не преследовал.
Жанетт немного успокоилась. Она решила снять порванные колготки и промыть рану на ноге, а потом позвонить Саге.
В туалете все кабинки оказались заняты. Кровь уже свернулась, на икре остался потек.
Тонкая жестяная дверь одной из кабинок открылась, и оттуда вышла крашеная блондинка. Прижав к уху телефон, она кричала, что у нее клиент и она не может делать все одновременно.
Раздраженно жестикулируя, женщина скрылась в направлении фур.
К одной двери была приклеена табличка “Не работает”, однако Жанетт шагнула в кабинку и заперла дверь.
Это оказался туалет для инвалидов с тонкими жестяными стенками. Белые поручни сломаны, над полом светится красная тревожная кнопка.
Жанетт сняла рваные колготки, выбросила. В мусорном ведре было полно использованных презервативов. Пол покрывала влажная туалетная бумага, в стенах зияли дыры.
Жанетт посмотрелась в зеркало, достала из сумочки пудреницу, нагнулась над раковиной и услышала, что за перегородкой кто-то есть – в тесном пространстве кабинки двигалось чье-то тело.
Припудриваясь, Жанетт заметила в перегородке отверстие примерно в метре над полом. Может быть, там когда-то был держатель для туалетной бумаги. Жанетт положила пудреницу в сумочку и уже собралась было выйти, когда увидела, что стенка выгнулась.
Кто-то привалился к ней с той стороны.
Что-то зашуршало, и на пол упала просунутая в отверстие смятая купюра. По стене тихо стукнуло. Жанет уже хотела что-то сказать, как вдруг показался большой пенис – он торчал из дыры перед ней.
Ситуация была настолько нелепой, что Жанетт провела рукой по рту.
В голове пронеслось то, что она читала о французских свингерских клубах.
Мужчина по ту сторону перегородки думает, что она проститутка.
Какая чепуха.
Жанетт немного постояла, тяжело сглотнула, глядя на пенис и чувствуя, как быстро бьется сердце, посмотрела на дверь туалета. Заперто.
Она медленно протянула руку и обхватила теплый толстый член.
Немного сжав, Жанетт ощутила, как он твердеет и увеличивается; она осторожно погладила его и выпустила.
Не зная, почему она это делает, Жанетт нагнулась и взяла пенис в рот, осторожно пососала, ощутила, как он еще увеличился. Остановилась, выдохнула, стащила трусы и обхватила твердый член.
В голове вертелось: сейчас же прекрати, нельзя, ты сошла с ума. Пульс гудел в голове. Жанетт повернулась и одной рукой оперлась о бачок. Ноги дрожали. Она встала на цыпочки, направила пенис вниз и позволила ему скользнуть в себя сзади. Тяжело дыша, снова взглянула на замок. Жестяная дверь стукнула, когда Жанетт толкнуло вперед, она вцепилась в бачок и прижалась задом к холодному металлу стены.
Сидя напротив Тамары, Сага ждала, пока отравленная наркотиками женщина ела жареную картошку; на краю тарелки растеклась лужица кетчупа. Под носом у женщины блестели прозрачные сопли. Вдали тянулось оживленное шоссе – белые огни в одном направлении, красные в другом.
– Насколько хорошо ты знаешь Софию Стефанссон? – начала Сага.
Тамара пожала плечами, отпила коктейля через трубочку, щеки втянулись, лоб побелел.
– Мозги отморозить, – выдохнула она, оторвавшись наконец от коктейля.
Она старательно макала ломтики картошки в кетчуп и жевала, слегка улыбаясь.
– Напомни, кто ты? – попросила она.
– Подруга Софии.
– А, точно.
– Она не могла назваться проституткой в шутку?
– В шутку? Ты о чем вообще? Мы как-то работали вместе в помойном подвале… ее поимели в задницу… хороша шутка.
Лицо Тамары вдруг снова стало расслабленным, словно она с головой погрузилась в воспоминания.
– Почему ты больше не оказываешь эскорт-услуги в Стокгольме? – спросила Сага.
– А ты могла бы далеко пойти, ты такая… У меня есть связи, я рекламировала нижнее белье… только без белья. – Тамара затряслась от беззвучного меха.
– У тебя когда-то был клиент в Юрсхольме – такой большой дом у воды, клиент мог называть себя Вилле, – спокойно напомнила Сага.
– Может, и был. – Тамара сунула в рот еще ломтик картошки, стала жевать с открытым ртом.
– Ты его помнишь?
– Нет, – зевнула Тамара, вытерла руки о юбку и вывалила на стол содержимое сумочки.
Щетка для волос, сверток пакетов, губная помада, огрызок карандаша для глаз, презервативы, духи из “Victoria’s Secret” покатились по клеенке. Сага заметила, что у Тамары есть три темно-коричневые ампулы из флакона с петидином, вызывающим исключительно сильную зависимость наркотиком. Тамара выдавила таблетку валиума из упаковки с десятью красивыми голубыми таблетками и запила ее пепси-колой.
Сага терпеливо дождалась, пока Тамара смахнет все назад в сумочку, и показала ей фотографию министра иностранных дел.
– Да пошел он, – сказала Тамара и сжала губы.
– Когда ты была у него, он говорил с кем-нибудь по телефону?
– Ну… он был на взводе, много пил, все говорил, что легавые должны стоять по стойке “смирно”… раз сто это повторил, – ухмыльнулась Тамара.
– Что полицейские должны стоять по стойке “смирно”?
– Да… и что есть один человек с двумя лицами, этот человек преследует его.
Она выпила еще пепси и покачала стакан; льдинки звякнули друг о друга.
– Как этот человек его преследовал?
– Я не спрашивала.
Тамара макала картошку в кетчуп, ела.
– Что он имел в виду, говоря про два лица?
– Ничего. Это не важно. Просто болтовня.
– Он должен был встретиться с этим человеком?
– Не знаю, он ничего об этом не говорил… я хотела, чтобы ему было хорошо, так что навела его на разговор о картинах на стене.
– Он был груб с тобой?
– Он был джентльмен, – коротко ответила Тамара.
Взяв со стола конфеты, она встала и, пошатываясь, пошла к выходу. Сага направилась за ней, и тут зазвонил телефон. Сага взглянула на дисплей; звонил Янус Миккельсен. Она дотронулась до зеленого символа и поднесла телефон к уху:
– Бауэр.
– Мы просмотрели записи со всех камер наблюдения, какие есть на жестком диске… тринадцать камер, два месяца, почти двадцать тысяч часов записи.
– Видно преступника? Он там, осматривается?
– Нет, но на одной записи ясно виден еще кое-кто, ты должна посмотреть эту запись. Позвони, когда будешь возле конторы, – я спущусь и открою.
Сага знала, что у Януса биполярное расстройство, и поняла, что начальник сейчас в маниакальной фазе. Должно быть, он не принял лекарство.
– Ты знаешь, который час? – спросила она.
– Какая, на хрен, разница.
– Мне надо поспать, увидимся завтра, – спокойно сказала она.
– Поспать, – повторил Янус и захохотал, словно прочитав ее мысли. – Ничего страшного, я просто увлекся – так же, как и ты.
Шагая к парковке, видя под собой поток транспорта, широкое, серое в темноте шоссе, Сага позвонила Жанетт.
София, видимо, действительно была проституткой, говорила правду и никак не замешана в убийстве.
Но почему тогда ей позволили выжить, спросила себя Сага и остановилась возле машины. Они до сих пор понятия не имеют, какую цель преследовал убийца.
