Глава 109

Лоуренс замер, тяжело дыша ртом; он хотел что-то сказать, но не мог отдышаться. Он сейчас – просто кролик, бьющий лапками в луже собственной крови на дне цинковой бадьи.

Охотник на кроликов медленно приближался, таща по воде топорик с короткой ручкой.

Он уже приготовил магнитофон и кассету; думал, что Лоренс будет сидеть неподвижно за стойкой администратора, руки на столешнице, одна ладонь проткнута ножом, когда остальные придут искать его.

Грязная вода забрызгала полосатую рубашку Лоуренса, под мышками расплылись пятна пота.

– Я знаю, в чем дело, – сказал он, с трудом дыша.

Лоуренс вытянул обе руки, словно пытаясь не подпустить Охотника к себе. Охотник коротко шагнул вперед, схватил его за запястье, вытянул руку и рубанул свою жертву топором над локтем. От удара Лоуренса отбросило в сторону, крик боли заметался между стенками бассейна.

Темная кровь толчками начала выхлестывать из глубокой раны.

Охотник, не выпуская руки Лоуренса, немного развернул его и рубанул снова.

На этот раз лезвие прошло прямо сквозь кость.

Охотник отпустил Лоуренса и смотрел, как тот шатнулся назад; предплечье повисло на сухожилиях, потом оторвалось и с плеском упало в мутную воду.

– О боже, о боже, – стонал Лоуренс; он пытался прижать обрубок к боку, чтобы уменьшить кровотечение. – Чего ты от меня хочешь? Пожалуйста, просто скажи, чего ты хочешь. Мне нужна помощь, понимаешь?

– Грейс – моя мать, и сейчас…

– Они меня заставили, я не хотел, мне было всего семнадцать, – зарыдал Лоуренс.

Потом он замолчал, его дыхание было прерывистым. Лицо побледнело, словно он уже умер. Охотник на кроликов наблюдал за ним – пятна на очках, борода сосульками, кровь проступает на испачканной одежде.

– Я понимаю, что ты мстишь, – сказал Лоуренс и тяжело перевел дыхание. – Но я невиновен.

– Все невиновны, – тихо ответил Охотник на кроликов.

Он вспомнил Рачена, который умер у себя дома на кухне, на глазах у детей. Рачен умер потому, что пришел с ключами, потому, что открыл дверь общежития и привел мать Охотника в Кроличью нору. Тогда-то все и началось. Если бы Рачен тогда сказал “нет”, то теперь спокойно доел бы макароны и лег спать с женой, когда дети уснут. Но в тот день он открыл дверь. Это он открыл дверь, привел мать в Нору и терпеливо ждал причитающейся ему доли.

– Это Вилле все устроил, – задохнулся Лоуренс.

– Мама указала на тебя. Она все про тебя рассказала. – Охотник был спокоен.

– Они меня заставили! Я жертва, я тоже…

Голос Лоуренса пропал, у Охотника заложило уши. Он сунул мизинец в ухо, но все равно ничего не услышал. Пришло воспоминание о летнем вечере накануне маминой попытки самоубийства.

Он охотился с малокалиберной винтовкой за большой дорогой, ходил вдоль рельсов, спустился к силосной башне. Сел в траву, откинулся назад, а когда проснулся, был уже вечер.

Он словно очутился во сне.

Он лежал в высокой траве, и силосная башня походила на гигантский цилиндр Шляпника.

В тот миг он был маленьким, как кролик.

Лоуренс все еще надеялся, что ему удастся избежать своей участи, он, спотыкаясь, снова побрел к кафельной лестнице.

Темная кровавая дорожка распускалась в воде там, где он шел.

Охотник на кроликов взглянул на часы и двинулся следом за ним.

Лоуренс прошел под пластиковыми ламелями (его качнуло вперед), поднялся на ступеньку, но потом сел. Он поднял обрубок руки, застонал от боли. Задыхаясь, разорвал рубашку и одной рукой как мог туго затянул лоскут вокруг обрубка.

– Боже, боже, – шептал он.

Кровь быстро проступила на полосатой фланели, брызнула на мокрые ступеньки.

– Ты не истечешь кровью, – пообещал Охотник и отвел кроличьи уши от лица. – Прежде чем ты потеряешь сознание, я ударю тебя топором по шее, и ты умрешь быстро.

Лоуренс растерянно поглядел на него.

– Разве мы убили Грейс? Почему ты убиваешь нас, если она продолжает жить дальше…

– Она не живет, – оборвал Охотник. – И никогда не жила.

Очень скоро он повесит Джеймса Гюлленборга – он не знал, почему хочет повесить именно его. Эта мысль пришла ему в голову, когда он наблюдал за Джеймсом на охоте: он хочет его повесить.

В мозгу молниеносно вспыхнуло воспоминание: звук, с которым дедушка перерезал веревку, на которой висела на балке хлева его мать.

– А что потом? – прошептал Лоуренс с широко раскрытыми от страха глазами. – Когда ты закончишь мстить? Что будет потом?

– Потом? – спросил Охотник на кроликов и положил топорик на плечо.