Глава 1
Пятница, двадцать шестое августа
Темное небо, затяжной мелкий дождь. Свет над жилым районом замарал небо над крышами метров на тридцать. Было безветренно, и туманный купол из освещенных капель висел над Юрсхольмом.
Прямо возле светлой воды Ерманиавикена располагалась большая вилла.
Только что в дом вошла молодая женщина – осторожно, как животное, по лакированному паркету, по персидскому ковру.
Женщину звали София Стефанссон.
Беспокойство заставило ее подмечать каждую мелочь.
На подлокотнике дивана лежит черный пульт. Кто-то обмотал его скотчем, чтобы удержать крышку на месте. На столе – размытые круги от стаканов. К бахроме большого ковра пристал старый пластырь.
Пол позади Софии скрипнул, словно кто-то крался за ней через всю комнату.
На высоких каблуках и мускулистых икрах девушки виднелись брызги после мокрых ступенек. Ноги у нее все еще были тренированные, хотя она покончила с футболом два года назад.
В руке София незаметно сжимала баллончик со слезоточивым газом – из-за ожидавшего ее мужчины. Она еще раз повторила себе, что эта ситуация – ее выбор, что она все контролирует, что она сама захотела оказаться здесь.
Мужчина, который открыл ей дверь, теперь стоял возле кресла и откровенно рассматривал ее.
Лицо Софии с правильными чертами еще не потеряло подростковой округлости. На ней было голубое платье, открывавшее плечи. От выреза вниз спускались мелкие, обтянутые тканью пуговки. Золотое сердечко на цепочке покачивалось в ямке между ключиц из-за подскочившего пульса.
Она знала, что может извиниться и сказать, что неважно себя чувствует, что ей надо вернуться домой. Он, возможно, рассердится, но примет оправдание.
Мужчина возле кресла смотрел на нее скорбно-голодным взглядом, отчего Софию замутило от страха.
Она вдруг сообразила, что уже видела этого человека. Кажется, какой-то крупный управленец или папа бывшего одноклассника.
София остановилась, немного не дойдя до мужчины, улыбаясь и чувствуя, как колотится сердце. Она не станет приближаться – сначала надо понаблюдать за интонациями и движениями.
Рука мужчины, сжимавшая спинку кресла, не казалась склонной к насилию. Ногти ухоженные, плоское обручальное кольцо поцарапано – он уже давно в браке.
– Красивый дом, – заметила София и отвела блестящую прядь от лица.
– Спасибо. – Хозяин разжал пальцы.
Вряд ли старше пятидесяти, он двигался тяжко-угрюмо, словно старик в старом доме.
– Ты приехала на такси? – Он тяжело сглотнул.
– Да.
Снова молчание. В соседней комнате часы с маятником нежно пробили два раза.
Шафранно-красная пыльца беззвучно осыпалась из распустившейся лилии в вазе.
София довольно рано поняла, что ей хорошо в ситуациях, связанных с сексом. Ей льстило внимание, нравилось ощущение избранности, но она ни в кого не влюблялась.
– Мы не встречались раньше? – спросила она.
– Я бы не забыл такую встречу. – Мужчина безрадостно улыбнулся.
Его жидкие, поседевшие светлые волосы были зачесаны назад. Расслабленное лицо слегка блестело, по лбу протянулась скорбная морщина.
– Коллекционируете картины? – спросила София, кивнув на стену.
– Я интересуюсь живописью.
Светлые глаза смотрели на Софию через очки в роговой оправе. Она отвернулась, сунула газовый баллончик в сумочку и шагнула к большой картине в золоченой раме.
Мужчина последовал за ней, встал слишком близко, засопел. София дернулась, когда он поднял правую руку, чтобы указать на холст.
– Девятнадцатый век… Карл Густав Хелльквист, – проговорил он, словно профессор на лекции. – Умер молодым, жил тяжело, болезни, электрошоковая терапия… но он был потрясающий художник.
– Поразительно, – тихо сказала она.
– И я так думаю, – согласился хозяин и двинулся к столовой.
София последовала за ним со смутным ощущением, что ее заманили в ловушку, что дверь за ней захлопнулась с сонной медлительностью, что большие зубчатые колеса уже пришли в движение и путь к бегству с каждым мгновеньем сокращается.
Огромная комната, где из окон с перемычками открывался вид на воду, была меблирована неуместным здесь мягким уголком и блестящим шкафом.
София увидела на краю овального обеденного стола два бокала с темно-красным вином.
– Могу я предложить бокал вина? – спросил хозяин, снова поворачиваясь к Софии.
– Лучше белого, если есть. – София боялась, что он подмешал в вино наркотик.
– Шампанское? – Хозяин не спускал с нее взгляд.
– С удовольствием.
– Тогда выпьем шампанского.
В доме у незнакомого человека всегда словно сжимаешься, ведь каждая комната может оказаться ловушкой, каждый предмет – оружием.
София предпочитала отели. Если звать на помощь в отеле, есть шанс, что кто-нибудь услышит.
Она шла за хозяином в сторону кухни, когда услышала странный, часто повторяющийся звук. Определить, откуда он исходит, она не смогла. Мужчина, казалось, не обращал на звук внимания, но София остановилась, обернулась к темным окнам и уже хотела заговорить, когда что-то звякнуло, как льдинки о стекло.
– Вы уверены, что в доме никого нет? – спросила она.
Наверное, можно быстро скинуть туфли и броситься к входной двери, если что-то случится. Она гораздо проворнее этого немолодого мужчины; если не снимать плащ с вешалки, она успеет выскочить на улицу.
София так и стояла в проеме кухни, пока хозяин доставал из винного холодильника бутылку “Боллингера”. Открыв ее, он наполнил два узких бокала-колокольчика, подождал, пока осядет пена, долил еще немного и подошел к своей гостье.
