Когда Янес к десяти часам вечера вернулся в Саравак, то был удивлен необычайным оживлением, которое царило во всех кварталах города. По улицам сновали туда-сюда даяки, малайцы, китайцы в праздничных одеждах. Везде были толпы народа, гомонящие, смеющиеся, толкающиеся, и все они направлялись к площади, где возвышался дворец раджи. Без сомнения, они узнали о празднике, который давал их властитель, и сбегались толпами, уверенные, что славно повеселятся и выпьют на площади.

«Хорошо, — подумал португалец, радостно потирая руки. — Сандокан со своим отрядом сможет пройти вблизи города, не замеченный никем. Дорогой раджа Брук, я искренне тебе благодарен, ты нам очень помог».

Прокладывая себе дорогу в толпе локтями, а нередко и кулаками, он в пять минут добрался до резиденции раджи. Бесчисленные факелы горели повсюду, фантастически освещая высокие красивые деревья на площади и сам дом, который окружала двойная цепь хорошо вооруженных солдат.

Большая толпа, частью пьяная, а частью просто веселая, теснилась на этом пространстве, распевая песни и издавая громкие вопли. Под оркестр, который играл за оградой дома, многие танцевали, толкая и кое-где прорывая ряды гвардейцев, которым то и дело приходилось пускать в ход приклады ружей.

«Мы являемся с небольшим опозданием, — пробормотал Янес, смеясь. — Раджу, наверное, уже беспокоит наше долгое отсутствие».

Пройдя мимо гвардейцев, он поднялся по лестнице и вошел в свою комнату, чтобы немного привести себя в порядок и оставить здесь оружие.

— Веселятся? — спросил он у слуги, которого раджа предоставил в его распоряжение.

— Очень, милорд, — отвечал тот.

— А кто приглашен?

— Европейцы и местные жители из тех, кто побогаче.

— Значит, смешанное общество. Ну что ж, в таком случае нет необходимости надевать черный фрак, которого у меня, впрочем, и нет.

Он переменил рубашку, велел слуге почистить одежду и снял с себя все оружие, оставив, однако, в кармане небольшой пистолет.

Приведя себя таким образом в порядок, он направился в большую залу, на пороге которой остановился с удивлением, написанным на лице.

Зала была небольшая, но раджа велел украсить ее, и сейчас она казалась даже роскошной. Многочисленные бронзовые лампы, разливая яркий свет, свисали с потолка; огромные венецианские зеркала расширяли зрительно стены; а на столах сверкали вазы из китайского фарфора с ярко-красными пионами и огромными магнолиями, напитавшими своим ароматом воздух.

Гостей было не более пятидесяти человек, но какие костюмы, и какие разнообразные лица! Там было четверо европейцев; несколько китайцев, одетых в шелк, с черепами, круглыми и блестящими, словно тыквы; десять или двенадцать малайцев с темно-оливковой кожей, обернутых от шеи до пят в свои пестрые длинные хламиды; и пять-шесть даяков со своими женами, скорее голыми, чем одетыми, но украшенными множеством браслетов и ожерелий из тигриных клыков. Были тут и макассары, бугисы, яванцы, которые кривлялись, как бесноватые, выделывая всевозможные па под оркестр, игравший какое-то попурри из местных мелодий.

«Вот праздник так праздник! — сказал себе Янес, смеясь. — Если бы какая-нибудь из наших европейских дам появилась тут, она бы тут же дала задний ход, проклиная его светлость раджу Брука и его дьявольский оркестр».

Он вошел в зал и направился к радже, единственному, кто был одет в строгий вечерний костюм. Тот стоял, беседуя с толстым китайцем, без сомнения, одним из главных негоциантов города.

— У вас тут весело, — сказал Янес, подходя.

— А! — воскликнул раджа, оборачиваясь к нему. — Это вы, милорд? Я жду вас уже два часа.

— Я прогулялся до форта, а на обратном пути слегка заблудился.

— Вы присутствовали на похоронах узника?

— Нет, ваша светлость. Траурные церемонии не в моем вкусе.

— Как вам нравится наш праздник?

— Не слишком чопорный, но мне это по душе.

— Мой дорогой, мы же в Сараваке. Местные жители не умеют вести себя иначе. Пригласите какую-нибудь даячку и потанцуйте с ней.

— Под эту музыку сие невозможно, ваша светлость.

— Пожалуй, — согласился раджа, засмеявшись.

В этот миг в дверях раздался какой-то странный возглас, покрывший шум, царивший в зале.

Португалец быстро обернулся, но ничего не понял, ничего особенного не увидел. Лишь в дверях мелькнул какой-то пожилой господин, который тут же попятился назад и скрылся.

— Извините, милорд, — сказал раджа и с озабоченным видом направился к этой двери.

Янес не ответил, не шевельнулся. Легкая бледность невольно покрыла его лицо, в глазах появилось беспокойство.

«Знакомый голос, — прошептал он себе под нос. — Где же я его слышал?.. Не хватало здесь какого-нибудь старого знакомца сейчас, когда дела идут так хорошо!»

На всякий случай он засунул руку в карман и сжал пистолет, решив воспользоваться им в случае надобности.

В этот момент вернулся раджа. Он выглядел таким же спокойным, но Янес сразу заметил морщину, бороздившую его лоб. Португалец насторожился.

— Итак, ваша светлость? — сказал он, делая над собой усилие, чтобы казаться невозмутимым. — Что там случилось?

— Ничего, милорд, — спокойно ответил раджа.

— Но этот крик?.. — настаивал Янес.

— Это вскрикнул мой друг.

— А по какой причине?

— Пустяки. У него неожиданно разыгралась подагра.

— Но это не был крик боли.

— Вы ошибаетесь, милорд. Ну доставьте мне удовольствие: пригласите вон ту даячку и, если это возможно, станцуйте с ней польку.

Раджа прошел дальше, вступив в разговор с другими гостями. Португалец остался один, следуя за ним беспокойным взглядом.

«Здесь что-то не то, — сказал он себе. — Будь начеку, Янес».

Он прошел в глубину зала и сел так, чтобы укрыться за группой малайцев, пританцовывающих под музыку, стоя на месте. Оттуда он увидел, как раджа тут же обернулся и стал шарить взглядом по залу, точно кого-то искал.

Португалец невольно вздрогнул, испарина выступила у него на лбу.

«Ищет меня, — подумал он. — Ладно, мой дорогой Брук, хватит играть в кошки-мышки».

Он поднялся, держась как можно спокойнее, медленно обошел вокруг всего зала и остановился в двух шагах от двери. Там стоял слуга раджи. Янес сделал ему знак подойти.

— Кто был человек, который тут недавно вскрикнул? — спросил он его.

— Друг раджи, — ответил индиец.

— Его имя?

— Я не знаю, милорд.

— А где он сейчас?

— В кабинете раджи.

— Он заболел?

— Не знаю.

— Могу я пойти навестить его?

— Нет, милорд. У двери в кабинет стоят часовые. Приказано никого не впускать.

— А ты знаешь этого человека?

— По имени нет.

— Он англичанин?

— Да.

— Давно он в Сараваке?

Индиец подумал несколько мгновений, почесывая лоб.

— Появился здесь сразу после сражения в устье реки, — сказал он наконец.

— Против Тигра Малайзии?

— Да.

— Это враг Тигра?

— Да, он искал его со своим отрядом в лесу.

— Спасибо, друг, — сказал Янес, вложив ему в руку золотой.

Незаметно выйдя из зала, он быстро направился в свою комнату Лицо его было бледным, он был не на шутку встревожен.

Войдя к себе, он тут же тщательно запер дверь и сорвал со стены еще пару пистолетов. Потом открыл окно, наклонившись над подоконником.

Дворец окружала двойная цепь стражей, вооруженных ружьями. А за ними на площади человек двести или триста беспорядочно плясали, издавая дикие выкрики.

«Побег невозможен, — сказал он себе. — И все-таки нужно выбраться отсюда, как можно скорее… Сомнений нет: это лорд Гвиллок, смертельный наш враг. Понятно теперь, что именно его Самбильонг видел во главе отряда даяков. Это он, без сомнения, это он!.. «

Янес бросился к столу и схватил пистолеты.

«Ну что ж, придется защищать свою жизнь».

Он подошел к двери, снял цепочку, но не смог открыть ее. Налег плечом, поднатужился, но она даже не дрогнула.

«Они меня заперли! — глухо проговорил он. — Теперь я пропал».

Он обшарил взглядом всю комнату, но, кроме двери, в ней оставались лишь эти два окна, под которыми были стражники раджи, а еще дальше — толпа.

«Проклятие! — воскликнул он с бешенством».

В этот момент в дверь постучали.

— Кто там? — крикнул он, подняв пистолеты.

— Джеймс Брук, — ответил голос из-за двери.

— Один или с кем-нибудь?

— Один, милорд, и без оружия.

— Входите, ваша светлость, — сказал Янес с иронией.