Глава 1
«МАРИАННА»

В то утро 20 апреля 1857 года на траверзе маяка Даймонд-Харбор примерно в сотне ярдов от берега можно было видеть небольшое судно, еще ночью вошедшее в Хугли, не запросив лоцмана.

По оснастке это был малайский парусник, праос, но не имевший балансиров и того своеобразного навеса на палубе, который характерен для этого типа судов. К тому же корпус его был обшит железными пластинами, а водоизмещение значительно больше обычных праос, которые редко имеют его более пятидесяти тонн.

Так или иначе, а это был прекрасный парусник, остроносый, маневренный, способный при попутном ветре развивать большую скорость, чем у тех паровых судов, которыми оснащен был в то время скоростной флот англо-индийского правительства. Настоящее гоночное судно, напоминавшее лучшие клиперы недавних времен, прозванные за их исключительную быстроходность пожирателями расстояний.

Что удивляло, так это экипаж парусника, слишком многочисленный для небольшого судна и на редкость разношерстный. Казалось, все племена Малайзии послали в него своих представителей. Здесь были смуглокожие малайцы с мрачным взглядом черных, как уголь, глаз, даяки, стройные гибкие макасары и приземистые бугисы. Среди команды на борту было немало головорезов из лесов Борнео, негров из Минданао и даже несколько папуасов, выделявшихся живописной копной своих длинных волос, увенчанных ярким дикарским гребнем.

Никто из них не носил, однако, своих национальных костюмов: на всех был одинаковый белый саронг – кусок ткани, спускавшийся до колен, и просторные куртки разных цветов, не стеснявшие движений.

Только двое, под чьим началом находилась команда парусника, были одеты иначе: живописно и очень богато. Один из них, сидевший на широкой подушке красного шелка справа от руля, был мужчина ярко выраженного восточного типа, смуглолицый, с гордо посаженной головой, с густой черной шевелюрой, которая доходила ему до плеч и падала на глаза, сверкавшие каким-то смелым огнем. На нем был восточный наряд из голубого шелка, шитый золотом и украшенный рубинами, и высокие сапоги из желтой кожи. Красивый шелковый тюрбан с плюмажем и крупным алмазом, величиной с орех, довершал это роскошное одеяние.

Другой, стоявший поблизости, озабоченно хмуря брови, читал письмо. Это был европеец, высокий и статный, с тонкими аристократическими чертами лица, мягким взглядом голубых глаз и темными усами, уже чуть седеющими, хотя он и казался моложе своего спутника. На нем была коричневая бархатная куртка, стянутая на бедрах широким поясом, темные брюки и кожаные башмаки с золотыми пряжками.

Парусник уже почти поравнялся с белым домиком лоцманской станции, когда европеец, который только сейчас заметил ее приближение, обернулся к своему товарищу, погруженному в глубокие думы.

– Сандокан, – сказал он, – мы уже входим в реку. Мы будем брать лоцмана?

– Мне не нужны любопытные глаза на борту моего судна, Янес, – ответил тот, поднимаясь и устремляя взгляд на станцию. – Доберемся до Калькутты и без помощи лоцмана.

– Ты прав, – кивнул Янес после недолгого размышления. – Лучше сохранить инкогнито. Никогда не знаешь, какая мелочь может навести на наш след этого мерзавца Суйод-хана.

– Когда мы будем в Калькутте?

– До захода солнца, – ответил Янес. – Вода поднимается, и ветер попутный.

– Нам нужно как можно скорее увидеться с Тремаль-Найком. Бедный друг! Потерять жену, а теперь и единственную дочь!

– Мы обязательно вырвем ее у Суйод-хана. Посмотрим, устоит ли Индийский Тигр против Тигра Малайзии.

– Да, – сказал Сандокан, и молния блеснула в его глазах, а лоб грозно нахмурился. – Мы вызволим ее, даже если мне придется для этого перевернуть всю Индию и утопить этих подлых собак тугов в их подземных пещерах. Но дошла ли наша депеша до Тремаль-Найка?

– Не тревожься, Сандокан: телеграммы всегда доходят до места назначения.

– Значит, он нас ждет?

– Думаю, да, но лучше все же предупредить его, что мы уже вошли в Хугли и к вечеру будем в Калькутте. Он пошлет Каммамури, чтобы тот встретил нас и проводил к его дому.

– А есть тут телеграф по пути?

– Есть, в Даймонд-Харборе.

– Это лоцманская станция, которую мы только что миновали?

– Да, Сандокан.

– Тогда встанем на якорь и пошлем кого-нибудь. Полчаса для нас небольшая потеря. К тому же за домом Тремаль-Найка наверняка следят.

– Ты прав. Предусмотрительность будет не лишней.

– Тогда напиши, друг мой.

Янес вырвал листок из записной книжки и быстро написал на нем карандашом:

«С борта „Марианны“, господину Тремаль-Найку, улица Дурумтолах.

Сегодня утром мы вошли в Хугли и вечером будем у вас. Вышлите Каммамури нам навстречу.

Наше судно идет под флагом Момпрачема.

Янес де Гомейра».

– Вот, – сказал он, показывая листок Сандокану.

– Хорошо, – ответил тот. – Лучше твоя подпись, чем моя. Англичане, наверное, еще помнят меня и не простили мои набеги.

Парусник встал на якорь в полумиле от Даймонд-Харбора, и шлюпка с гребцами уже была спущена на воду, когда Янес подозвал рулевого, вручив ему записку и деньги.

– Ни слова о нас, – приказал он. – Разговаривай только по-португальски. Капитан сейчас – я.

Рулевой, высокий и крепкий парень, кивнул, проворно скользнул в шлюпку, и она тут же устремилась к берегу, взяв курс на лоцманскую станцию.

Через полчаса он вернулся, объявив, что депеша отправлена по назначению.

– Тебя о чем-нибудь спрашивали? – поинтересовался Янес.

– Да, капитан. Но я помалкивал. Я был нем, как рыба.

– Отлично.

Шлюпку подняли на борт, и «Марианна» двинулась дальше, держась все время середины реки. Сандокан уселся на свою шелковую подушку и погрузился в раздумье, а Янес, закурив сигарету и опершись о борт, рассеянно оглядывал берега.

Обширные бамбуковые джунгли, излюбленное прибежище местных тигров и носорогов, простирались по правую и левую сторону могучей реки, покрывая ее топкие берега, кишевшие змеями и крокодилами. Тучи птиц кружили над густыми зарослями бамбуков и тростника, но людей нигде не было видно. От затхлой, тинистой воды несло запахом гнили.

– Плохие места, – пробормотал Янес, с напряженным вниманием оглядываясь кругом. – Все это разве что для охоты. Не сравнить эти дикие джунгли с прекрасными лесами Борнео. Если люди Суйод-хана и в самом деле обитают здесь, им не позавидуешь. Тростник, лианы и болота. Лианы, болота и тростник. И это знаменитая дельта священной реки!

Ничто не изменилось тут с тех пор, как он последний раз бывал в Индии. Похоже, англичане заботились лишь о том, чтобы получше остричь этих бедных индийцев, а не о том, чтобы как-то улучшить тут жизнь. «Марианна» быстро продвигалась вперед, но по берегам реки была все та же картина. По крайней мере на правом. На левом же попадались изредка по несколько убогих хижин, с глиняными стенами и лиственными крышами, под сенью кокосовых пальм.

Янес всматривался в одну из этих нищих деревушек, отделенных от реки изгородью для защиты от крокодилов, когда Сандокан встал и присоединился к нему.

– В этих болотах и живут туги?

– Да, дружище, – ответил Янес.

– Не в этих ли зарослях их логово? Видишь, вон там что-то вроде деревянной башни на сваях?

– Это приют для потерпевших крушение, – ответил Янес.

– А кто его поставил?

– Англо-индийское правительство. Река опаснее, чем кажется на первый взгляд. Здесь много песчаных отмелей, которые постоянно меняются. Кораблекрушения – обычное дело. По берегам много диких зверей – вот и пришлось построить эти башни. В них можно попасть лишь по приставной лестнице, которую втягивают затем наверх.

– А что там, внутри?

– Немного съестного. Эти запасы пополняются каждый месяц служащими на специальном катере.

– Эти берега в самом деле опасны? – спросил Сандокан.

– Они кишат зверьем, и плохо будет тому, кто случайно окажется на них. За этими зарослями и сейчас наверняка затаились тигры, которые наблюдают за нами. Они смелее тех, что в наших лесах. Они умеют охотиться даже в воде, внезапно нападая на лодки с людьми.

– Их что, здесь никто не истребляет?

– Англичане время от времени совершают облавы, но звери так многочисленны, что толку от этого мало.

– У меня идея, – сказал Сандокан.

– Какая?

– Я скажу вечером, когда мы увидимся с Тремаль-Найком.

В этот момент парусник проходил мимо одной из башен, которая стояла на заболоченном берегу, отделенная от джунглей небольшим рвом. Это была крепкая постройка из досок и бамбука, метров шести в высоту. Первого этажа у нее не было, наверх нужно было взбираться по приставной бамбуковой лестнице, видневшейся на площадке.

Сейчас эта башня была пуста. Лишь несколько пар марабу дремали на верхушке ее, втянув голову в плечи и спрятав свой огромные клювы среди перьев на груди.

Только к полудню берега реки сделались приветливее и оживленнее, хотя джунгли по-прежнему простирались куда ни кинь взгляд. Унылая желто-зеленая равнина, покрытая бамбуком и гигантскими тростниками, прерываемая кое-где лишь болотной трясиной и озерцами стоячей воды, чью темную поверхность разнообразили листья лотоса.

Время от времени на берегах, от которых словно несло лихорадкой, можно было увидеть жителей, занятых добычей соли в специально сделанных для этой цели квадратных глинистых водоемах. Это были люди из племени молангов, голые, тощие, как скелеты, почти поголовно больные и больше похожие на детей, чем на мужчин, настолько они были хилые и низкорослые.

С каждой милей, которую покрывал парусник, жизнь на реке становилась все оживленнее. Вверх и вниз по воде двигалось все больше барж и лодок с товарами, встречались и паровые суда, которые дымили и гудками издали оповещали о своем присутствии.

Ближе к шести Янес и Сандокан, которые стояли на баке, уже могли разглядеть в туманной дали верхушки пагод и крыши Черного города, как называли Калькутту, и внушительные бастионы прилегавшего к ней форта Вильям. По правому берегу все чаще появлялись изящные бенгали, небольшие дворцы, выстроенные в характерном для этих мест смешанном англо-индийском стиле, окруженные садами с купами бананов и кокосовых пальм.

Сандокан приказал поднять на главной мачте флаг Момпрачема, где на красном фоне красовалась голова тигра с широко раскрытой пастью, а большей части экипажа велел спрятаться в кубрике. Пушки на корме и на носу накрыли от чужих глаз брезентом.

– Неужели Каммамури нас не встретит? – встревоженно спрашивал он Янеса, стоявшего рядом со своей вечной сигаретой во рту. Но тот как раз поднял руку, указывая на шлюпку, двигавшуюся навстречу им.

– Вон он, верный слуга Тремаль-Найка!

Сандокан последовал взглядом за его рукой и увидел маленькое, но изящное суденышко, с шестью гребцами и рулевым, украшенное резной головой слона на носу. Шлюпка уверенно маневрировала среди многочисленных судов и суденышек, буквально загромождавших здесь реку. На корме у нее плескался точно такой же, как у них, красный флаг с головой тигра. Заметив шлюпку, Янес сразу же отдал приказ бросить якорь.

– Ты видишь его? – спросил он радостно.

– Глаза Тигра Малайзии еще не ослабели, – ответил ему Сандокан. – Да, это он. Он сидит на руле. Спускайте трап. Сейчас мы узнаем от него все подробности.

Шлюпка быстро подошла и пришвартовалась к «Марианне» с правого борта, где был заранее спущен трап. Пока гребцы вынимали весла и привязывали лодку, рулевой проворно, как обезьяна, вскарабкался по трапу и ступил на палубу.

– Ах, господин Сандокан! Господин Янес! Какое счастье снова увидеть вас! – восклицал он взволнованно.

Это был смуглый индиец лет тридцати или тридцати двух, довольно высокий, крепкотелый, в отличие от других бенгальцев, которые обычно бывают худыми, с бронзовым от загара лицом, которое особенно выделялось на фоне белого одеяния, а подвески в ушах придавали ему изящный, но несколько экзотический вид.

Сандокан сжал руку, протянутую индийцем, и заключил его в объятия.

– Ты здесь, на моей груди, дружище!

– Ах! Господин! – воскликнул индиец прерывающимся от волнения голосом.

Янес, более сдержанный, не столь экспансивный, лишь крепко от всей души пожал ему руку.

– Что с Тремаль-Найком? – спросил Сандокан с беспокойством.

– Ах! Господин! – горестно сказал индеец. – Боюсь, мой хозяин сходит с ума! Эти мерзавцы причинили ему страшное горе.

– Ты нам скоро расскажешь все это, – перебил его Янес. – А пока укажи, где встать на якорь?

– Только не на виду, – сказал Каммамури. – Туги наблюдают за нами. Эти негодяи не должны знать о вашем приезде.

– Тогда мы поднимемся вверх по реке до места, которое ты укажешь.

– По ту сторону форта Вильям, перед отмелью. Мои матросы отведут вас туда.

– Но когда мы увидим Тремаль-Найка? – нетерпеливо спросил Сандокан.

– После полуночи, когда город уснет. Нужна предельная осторожность.

– Твоим людям можно доверять?

– Да, они опытные моряки.

– Пусть они поднимутся на борт и возьмут на себя управление судном, а сам приходи в мою каюту. Я хочу знать обо всем, что здесь у вас произошло.

Каммамури свистком позвал на палубу своих людей, обменялся с ними несколькими словами и сразу же последовал за Сандоканом и Янесом в их салон на корме.