Глава 16. Ближняя дача Сталина

Шлагбаум приподнялся, и машина маршала Тимошенко въехала на территорию Ближней дачи. Семен Константинович машинально посмотрел на часы, время было 22.45 минут, значит, он приехал к Верховному на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Прошел мимо охраны, энергично отдавшей ему честь, и направился в сторону высокой двери, обитой коричневой кожей, за которой размещалась небольшая приемная товарища Сталина.

Потянув на себя медную дверную ручку, Тимошенко вошел в приемную. У окна за небольшим столом сидел секретарь Поскребышев.

Во всякое время на столе у Поскребышева находилось огромное количество бумаг, сложенных в высокие стопки. От самой двери сооружение из папок напоминало руины какого-то древнего средневекового замка. Привычно было видеть голову секретаря, склоненную над бумагами, и его руки, без конца перелистывающие страницы или что-то писавшие. Не отрываясь от прочтения документов, Поскребышев отвечал на многочисленные телефонные звонки. Чаще всего ответы бывали по-деловому краткими или односложными, после чего, не прощаясь, он клал телефонную трубку. Невольно возникала мысль, что Поскребышев никогда не встает со своего стула. Что-то откладывал, определяя первоочередность, что-то быстро подшивал, затем, взяв очередную папку под мышку, относил ее Сталину на подпись.

Увидев подошедшего маршала Тимошенко, он дружески кивнул на его приветствие и произнес:

– У товарища Сталина немного разболелась спина. Через несколько минут он вас позовет. Вы посидите пока здесь.

Приемная Сталина была таким местом, где, позабыв про время, могли подолгу просиживать даже маршалы. Понимающе кивнув, Семен Константинович опустился на стул и принялся размышлять, по какой именно надобности его вызвал Хозяин.

Были лишь только предположения…

С декабря сорок первого по январь сорок второго маршал руководил Курско-Обоянской наступательной операцией, однако был отправлен в резерв за ее неудачное осуществление. Семен Константинович подробно изложил в докладной записке причины неудач, где главным фактором считал отсутствие ударных танковых соединений, недостаток артиллерии, несогласованность в тактических действиях. А также ухудшившиеся накануне погодные условия, на руку сыгравшие немцам, – снег был такой глубокий, что в отдельных местах доходил до пояса. Конечно, если бы ему предоставили побольше времени на разработку операции, усилили бы стрелковые корпуса танковыми подразделениями, тогда немцев непременно подвинули бы. А так разработкой операции приходилось заниматься армейским штабам. А еще подвела военная разведка, она была налажена из рук вон плохо! Там, где немцев не должно быть, обнаруживались крупные войсковые соединения с хорошо укрепленными районами, а там, где планировались прорывы, были минные поля.

Наверняка Иосиф Виссарионович уже прочитал доклад, и у него возникли какие-то вопросы. В таком случае он готов самым подробным образом ответить на каждый из них. Конечно, хотелось бы на передовую, чтобы доказать товарищу Сталину, что срыв наступления на Юго-Западном направлении всего лишь цепь неблагоприятных случайностей.

В последние два года Иосифа Виссарионовича донимал радикулит. Когда его прихватывал очередной приступ, он предпочитал лечиться народными средствами, избегая всяких рекомендованных врачами мазей. На кухне стояла добротная печь, облицованная белым кирпичом, в которой обычно для Сталина выпекали весьма вкусный сдобный хлеб. На печи имелась ниша, устланная войлоком, куда он забирался по приставленной лестнице, накрывался овчинным тулупом и лежал на ней до тех пор, пока, наконец, боль не отпускала.

Минут через двадцать зазвонил внутренний телефон. Поскребышев тотчас поднял трубку:

– Да, товарищ Сталин… Маршал Тимошенко здесь, – после чего повернулся к Семену Константиновичу, мгновенно напрягшемуся, и сообщил: – Иосиф Виссарионович ждет вас.

Маршал сразу же поднялся, одернул слегка задравшуюся гимнастерку и, открыв дверь, вошел в кабинет Сталина. Почувствовал, как под правой ступней слегка скрипнул паркет.

Иосиф Виссарионович сидел за письменным столом и что-то сосредоточенно писал. На столешнице в небольшой фарфоровой чашке, покрытой позолотой, изрядно пооблупившейся во многих местах, лежала его любимая трубка. Курительная часть была выполнена из красного дерева с каким-то темным замысловатым рисунком, а вот мундштук, тонкий и изрядно покусанный, из черного. Рядом лежала пачка папирос «Герцеговина Флор», любимый сорт Верховного. Разрывая папиросную обертку, он заполнял табаком курительную трубку.

– Как добрались, Семен Константинович?

– Спасибо, товарищ Сталин, добрался хорошо. Без происшествий.

Едва кивнув, Иосиф Виссарионович сразу перешел к делу:

– Нам не нужно упускать благоприятной ситуации, сложившейся после нашего наступления под Москвой. Следует закрепить достигнутый успех. Мне кажется, что самым подходящим местом для наступления будет Харьков. Через Харьков немцы хотят пробиться на Кавказ к бакинской нефти и не ожидают на этом направлении контрнаступления. Вот именно этим обстоятельством мы и должны воспользоваться. – Немного помолчав, он продолжил: – Я читал вашу докладную записку о причинах провала Курско-Обоянской наступательной операции. Ваши доводы довольны убедительны. Ставка считает, что вы сделали правильные выводы из неудачи, поэтому предлагает вам руководить Харьковской операцией. Кроме того, вы хорошо знаете район, командовали здесь фронтом. Что вы на это скажете?

– Я согласен, товарищ Сталин!

– Наступление будем планировать где-нибудь на май, а сейчас самым тщательным образом вы должны разработать план операции. Одной из основных причин провала Курско-Обоянской операции вы указывали плохую разведку?

– Именно так, товарищ Сталин. Разведка вызвала немало нареканий. В докладной я осветил конкретные примеры.

– Я читал… Этот пробел мы уже устраняем. Сейчас наши разведка и контрразведка делают все возможное, чтобы дезориентировать врага. В этом отношении вам будет оказана серьезная помощь. Что вы на это скажете, товарищ Тимошенко?

– Очень надеюсь, что разведка будет работать в тесном контакте со Штабом фронта.

– Не сомневайтесь. А кого вы бы хотели рекомендовать на должность командующего Юго-Западным фронтом?

– Думаю, что подошел бы генерал-лейтенант Костенко. Воевать ему на этом направлении приходилось, фронт и позиции он знает, знаком с командным составом.

– Вижу, что наше мнение совпадает. Давайте так и решим!

Попрощавшись с Верховным, Семен Константинович вышел.

После ухода Тимошенко Сталин размял пальцами затекшую спину, а потом подошел к карте боевых действий. На фронте ситуация стабилизировалась, вот только надолго ли? В ходе Ржевско-Вяземской операции Четвертый воздушно-десантный корпус был выброшен в тыл немцам на Юхновском направлении в двадцати пяти километрах от Вязьмы. Продвижение в тылу было удачным, за короткий срок, не встречая особого сопротивления, были заняты Ключи, Тыковка, Юркино. До поставленной задачи – перерезать немецкие коммуникации западнее Вязьмы – оставался один шаг, следовало выйти в спешном порядке на станцию Вертерхово и закрепиться. Однако немцы разгадали маневр и на дорогу Вязьма-Юхнов перебросили значительные силы. 50-я армия под командованием Болдина пыталась прорвать фронт, чтобы соединиться с Четвертым воздушно-десантным корпусом, но, понеся большие потери, не сумела выполнить задачи.

Складывалось так, что эпицентр будущих сражений все более смещался на юго-восток Украины: Юго-Западным и Южным фронтами прорабатывался ряд операций по освобождению Харькова. На южном направлении были сгруппированы значительные силы, готовые перейти в наступление, но следовало отвлечь внимание немецкого командования от этих районов. Пусть думают, что главный удар готовится на северном направлении. В дезинформации немцев может существенно помочь Второе управление НКВД, которое в настоящее время вело радиоигру с «Абвером». Вот когда Генеральный штаб вермахта поверит, что на Волховском и Ленинградском фронтах Красная армия концентрирует значительные силы, тогда можно будет переходить в наступление.

Подняв трубку, Иосиф Виссарионович спросил:

– Товарищ Поскребышев, кто у нас во Втором управлении НКВД занимается радиовойной с германскими спецслужбами?

– Майор Тимофеев, – мгновенно отозвался Поскребышев.

– Соедините меня с Тимофеевым.

– Сейчас, товарищ Сталин, – ответил Поскребышев, поднял трубку высокочастотной связи и произнес: – Соедините товарища Сталина с Тимофеевым из Второго управления НКВД.

Петр Петрович Тимофеев был кадровым разведчиком. В девятнадцатом году после службы кочегаром на Балтийском флоте пошел служить в ВЧК. Затем был направлен в подразделение ВЧК в стрелковых дивизиях, с которыми участвовал в советско-польской военной кампании. После окончания гражданской войны служил в различных территориальных подразделениях ОГПУ на Украине. Одно время даже возглавлял городской отдел Могилев-Подольский, а потом с образованием Народного комиссариата государственной безопасности возглавил первый отдел Второго управления.

Тимофеев был в числе первых, кто уже в тридцатые годы приступил к созданию советской радиоконтрразведывательной службы. В настоящее время территориальными управлениями контрразведки велось сразу восемь радиоигр. На фоне этого успеха следовало действовать поактивнее и дезинформировать германскую разведку. Каждая переданная шифрограмма тщательно анализировалась, столь же вдумчиво готовился ответ, работавший на одну общую цель – отвлечь внимание немцев от нанесения основных ударов Красной армии. Несмотря на некоторое затишье на фронте, чувствовалось, что намечается нечто крупное, что было заметно даже по количеству десанта, заброшенного на советскую территорию в последние месяцы. Особенно немецкую разведку интересовала Куйбышевская область, где были сосредоточены десятки оборонных предприятий.

Майор Тимофеев, разложив на столе бумаги, вдумчиво подбирая каждое слово, писал отчет для Генерального штаба, куда была включена оперативная информация, полученная за последние несколько дней. Стрелки часов уже перевалили за полночь, но уходить он не собирался.

Прозвеневший звонок отвлек от работы. Привычно подняв трубку, Петр Петрович сухо произнес:

– Майор Тимофеев слушает.

– Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин, – услышал он высокий женский голос.

– Как вы сказали? – невольно опешил майор.

– Товарищ Сталин.

– Да. Я жду, – ответил Петр Петрович, стараясь справиться со спазмами, вдруг перехватившими горло.

– Товарищ Тимофеев? – послышался негромкий с мягкими грузинскими интонациями голос Верховного главнокомандующего.

Майор Тимофеев поднялся из-за стола и поймал себя на том, что непроизвольно вытянулся в струнку.

– Так точно, товарищ Сталин!

– Ведь это ваш отдел занимается координацией радиоигр?

– Точно так, товарищ Сталин.

– А сколько в настоящее время задействовано групп для дезинформации противника?

– Одна группа работает в Вологде, две – в Сталинградской области, две – в Куйбышеве, еще одна перспективная группа в Сызрани. Есть в Казани… Всего восемь групп.

– Это немало. У вас есть какие-нибудь пожелания, чтобы улучшить работу и сделать ее еще более эффективной?

– Так точно, товарищ Сталин! Я как раз пишу докладную записку в Генеральный штаб. Мне представляется, что для расшифрованных материалов радиоперехвата в интересах контрольно-разведывательной работы нужна более тесная связь со Вторым спецотделом оперативной техники и с Пятым отделом шифровальной и дешифровальной работы. А еще, мне думается, для более успешной работы надо наладить тесную связь Вторых отделов оперативной техники с оперативными отделами и следственными частями. У нас имеются некоторые проблемы с радиоразведывательными станциями и пеленгаторными пунктами. Этой части контрразведывательной деятельности следует уделить особое внимание и оказать им всякое содействие.

– Вижу, что вы очень хорошо вошли в тему, замечания вполне дельные. Напишите свои пожелания и отправьте в народный комиссариат. Мы их детально изучим и издадим приказ о координации всех спецслужб. Вы согласны?

– Так точно, товарищ Сталин! Сегодня же докладная записка уйдет в Центральный аппарат.

– Вот и хорошо. Вы мне вот что скажите, как говорится, хочется получить информацию из первых уст. Что чаще всего запрашивают немцы у своих агентов и какой регион их особенно интересует?

– Товарищ Сталин, у немцев очень сильные аналитические отделы, их интересует буквально все! Начиная от вооружения Красной армии и заканчивая возрастом призывников. Но в последние два месяца чаще всего они задают вопросы о сосредоточении наших войск в Ростовской области и под Сталинградом.

– Это очень важно… Не забудьте включить и эти ваши наблюдения. В Генеральном штабе их тщательно изучат. До свидания.

Ответить майор Тимофеев не успел – чувствительные мембраны нервно и коротко зазвучали. Он вытер со лба пот и обессиленно плюхнулся в кресло.