Глава 10
Это случилось в час ночи, в субботу, то есть уже в воскресенье, в моей квартире. Оливер поднялся с дивана – его лицо было чернее грозовой тучи. Стал надевать пальто: широкое темно-синее пальто из мягкой ткани, которое я так любила.
– Что ты делаешь?
– Иду домой.
Нет, нет, подумала я, как всегда. Пожалуйста, пожалуйста, не уходи. Он проделывал это уже в который раз. Я знала, что последует дальше: я рухну на кровать, буду истекать слезами, несчастно лежать полночи без сна, проснусь в воскресенье утром в холодной постели, и не будет ни секса, ни веселья, и зря я покупала круассаны, гладила одеяло, выбирала самые сексуальные трусики. Даже Ширли и Рода не смогут меня успокоить – не буду же я звонить им так рано утром. Я унижена, отвергнута, с Оливером все кончено.
Обычно именно в этот момент у меня начиналась истерика, я обнимала его, извинялась, сама не понимая за что, умоляла его остаться. Все знакомые чувства были на подходе, даже глаза наполнились слезами. Я встала, готовая умереть от раздирающей меня боли, подошла к нему, подняла глаза, увидела его перекошенное от раздражения лицо, и тут внезапно меня что-то остановило. Все чувства исчезли. Как будто кто-то взял и вырубил гигантский предохранитель. ВЫКЛ.
– Ну пока, – сказала я. – Не забудь закрыть дверь в подъезде.
И включила телек. Показывали “Дорогу на Хибр”. На столе лежал рождественский сапожок, который прислала мама, – он был доверху набит разными шоколадными конфетами. Мне вдруг захотелось хрустящего шоколадного драже, и я съела целый пакет.
В дверь позвонили. Я долго размышляла, а потом решила открыть еще пачку конфет. Позвонили еще раз. Потом еще раз. Потом нажали на кнопку и держали.
Бззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз. Это было невыносимо. Бзззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз. Должно же надоесть! Бзззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз.
Нет, не надоело.
Я поплелась к домофону.
– Да, – сказала я.
– Милая, прости меня. Я поднимаюсь.
– Нет.
– Что?
– Нет.
– Я не понял, что ты сказала? Не слышно.
– Нет. Ты хотел идти домой. Вот и иди. Тишина. Бззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззззз. Снова тишина.
Я прикончила конфеты и стала смотреть “Дорогу на Хибр”. Впервые, с тех пор как я вернулась из Африки, я вдруг ощутила сильный приступ голода. Я съела “Милки Вэй” и тут вспомнила, что у меня есть круассаны. Шоколадные круассаны. Пошла на кухню, положила на тарелку три круассана и вернулась в гостиную. И тут услышала, как в замке поворачивается ключ. Вот дерьмо! Я оставила ему ключ на время поездки в Африку.
У Оливера в руках был пучок розово-желтых цветов, которые обычно продаются на бензозаправках по 2.95. Пучок был завернут в целлофановое кружево.
– Тыквочка, – сказал он и протянул мне цветы.
– Я сказала нет.
– Ну ладно тебе, иди сюда. – Он широко развел руки и самоуверенно ухмыльнулся.
– Ты сказал, что хочешь домой. Иди домой. Он недоверчиво уставился на меня.
– Ладно тебе, подумаешь, рассердился.
– Ты делаешь это слишком часто.
– Рози, прошу тебя. – Он подошел и попытался обнять меня. – Пожалуйста. Сейчас два часа ночи.
Я холодно вырвалась из его объятий – в точности как он, когда я пыталась успокоить его.
– Думаешь, можешь включать и выключать меня, как заводную игрушку? Когда ты хочешь быть со мной, я тут как тут. Когда не хочешь – тебе все равно. Знаешь, что прибегу по первому зову. Уходи, Оливер. Я серьезно. Вон.
– Не делай этого, – страдальчески произнес он. – Это слишком... слишком... жестоко.
– Слишком жестоко? – повторила я. – Слишком жестоко? А то, что ты сделал полчаса назад, не слишком жестоко? А когда ты взбесился после вечеринки у Билла Бонэма? А после того, как мы ходили на “Инопланетянина”? А после ужина с моим братом? А когда я сказала, что твой репортаж о Лорке – не самая лучшая программа за всю историю телевидения? Это не было слишком жестоко? Ты хоть раз подумал о том, что я чувствую, когда ты уходишь и посреди ночи оставляешь меня одну? Вот, возьми круассанчик наутро. Шоколадный. Очень вкусно. – Я откусила кусок круассана и стала жевать. Его лицо почернело.
– Не выводи меня из себя, – угрожающе произнес он. – Я очень устал, и ты испытываешь мое терпение.
– Мммм, – произнесла я. – Вкуснятина.
Он медленно направился к двери, лопаясь от злости, но тут на него нашло уныние.
– Я не хочу так с тобой расставаться. Это слишком болезненно. Пожалуйста, подумай об этом. Подумай о том, что это для нас значит.
– Я думала об этом тысячу раз, – тихо произнесла я. – Теперь делай что хочешь.
– Я не понимаю, почему ты так поступаешь. – Он чуть не плакал.
Тут я слово в слово повторила те обидные, унизительные вещи, которые столько раз слышала от него.
– Слушай, я чуть ли не на пальцах объясняю тебе, что сегодня мне хочется побыть одной. И хватит нудить. Позвоню тебе на недельке, о'кей? Теперь, прошу, оставь меня в покое. Ты ведешь себя как избалованный ребенок, которому не купили игрушку. Спокойной ночи.
Когда мне наконец удалось выставить его, он плакал. Он был пьян и споткнулся на лестнице. Снова пытался вернуться. Мне было так хорошо! Но вскоре эйфория прошла, и я почувствовала себя злобной и подлой. Я вспомнила слова своей матери: “Не желай зла другому”.
Наши отношения продолжались – вяло, на автопилоте, – но это было бессмысленно. У меня открылись глаза, и стало очевидно, что ничего не получится. Эти отношения были основаны на моем желании завоевать его. Но если раньше его непоследовательность и жестокость казались мне препятствиями, которые я должна преодолеть, то теперь это были всего лишь мерзкие черты характера, которые бросались в глаза. Меня ужасало собственное безразличие. Если бы мне так сильно не хотелось послать все к черту, я бы, может, и задумалась о любви, о том, что человека нужно принимать таким, какой он есть, со всеми недостатками. О том, что я тоже виновата, потому что позволила ему вовлечь себя в эту игру и обращаться со мной как с полным дерьмом. Но тогда для меня существовало только черное и белое. Мир раскололся надвое.
* * *
Я уже десять минут смотрела на экран компьютера. Мне нужно было написать пресс-релиз, но я не могла. Гермиона то и дело нервно посматривала в мою сторону. С тех пор как я приехала из Африки, она стала лучше ко мне относиться. Сэр Уильям подумал, что я сдвинулась. Он очень беспокоился, что я исхудала и постоянно несла какой-то бред, и отнес мое странное состояние на счет расстройства желудка. Я подозревала, что он наказал Гермионе не приставать ко мне. А может, она просто стала уважать меня, как человека, побывавшего в зоне бедствия.
Я в ярости уставилась на экран, заставляя себя сосредоточиться. К счастью, в этот момент зазвонил телефон.
– А, привет, это Гвен. Как дела?
– Хорошо, спасибо.
– Я насчет сегодняшнего вечера. Внезапно меня охватило сильное раздражение.
С какой стати Оливер всегда назначает мне свидания через свою секретаршу? Это же унизительно. Иногда мне казалось, что он делает так, чтобы я не задавала лишних вопросов.
– Ничего личного, Гвен, но почему Оливер не может мне сам позвонить?
– Э-э-э, вы ведь знаете, как он занят.
– И что же он сейчас делает?
– Ну... он... хмм... Он велел передать, что занят.
– Понятно. Что еще он велел передать?
– Он сказал, что не сможет приехать раньше десяти, у него деловая встреча. О, и он не будет ужинать, поэтому начинайте без него.
– Хорошо, спасибо.
Опять то же самое. Какая-то неожиданная деловая встреча до десяти вечера, в ресторане, о которой он побоялся сообщить мне лично. Супер. Я весь обеденный перерыв носилась по универмагу, покупала продукты к ужину. Кто на этот раз? Вики Спан-ки? Коринна? Еще кто-нибудь? Я буду весь вечер сидеть дома, а в полдвенадцатого он ввалится, пьяный в хлам и с виноватым видом? Ну уж нет, подумала я. С меня хватит.
– Гермиона!
– Что?
– Можешь сделать для меня кое-что? Гермиона с опаской взглянула на меня.
– Что?
– Ничего особенного. Нужно позвонить по этому номеру и сказать, что ты мой секретарь. Извинись за меня перед Оливером и скажи, что я не смогу сегодня с ним увидеться, потому что у меня деловая встреча и закончится она в час ночи.
– Ты серьезно?
– Да. Ну давай, не будь занудой. – Я подмигнула Гермионе. Мне было наплевать, что она подумает. Я все равно ненавидела эту работу.
– Давай. Пожалуйста. – Я протянула ей бумажку с номером Оливера. – Он всегда делает то же самое.
– Хорошо, – согласилась она и сделала все как я сказала. Повесив трубку, Гермиона завизжала от восторга. – Класс! Вот это прикол! Надо рассказать Кассандре. Гениально! Он получил сполна!
Через несколько минут у меня зазвонил телефон. Гермиона схватила трубку прежде, чем я успела двинуться с места, и сказала Оливеру, что я на совещании. К сожалению, она немного увлеклась.
– Разумеется, я ей передам, но она о-о-о-очень занята. Даже не знаю, удастся ли мне ее застать. Может, перезвоните позже? Скажем, через полгодика?
Она швырнула трубку и торжествующе посмотрела на меня, надеясь, что я ее похвалю. Но я была в ужасе.
– Через полгодика? О нет!
– Ради бога, не раскисай. Так ему и надо. Хочешь поехать в Ларкфилд на уикенд?
Когда я вышла из здания, он стоял через дорогу с букетом красных роз. Мы опять затеяли любимую игру – качание на качелях, вот только теперь все было наоборот. Моя квартира стала похожа на цветочный киоск. Я месяцами строила планы, как заставить его относиться ко мне лучше, и вот все получилось само собой. Если бы я притворялась, у меня ничего бы не вышло. Ничего.
Свадьба Джулиана Алмана и Джейни была назначена на 14 февраля 1984 года, День святого Валентина. Оливер был дружкой. Это был головокружительный роман. Джейни быстро окрутила Джулиана, да он особенно и не сопротивлялся. Джейни была щедро наделена красотой, добротой и спокойствием. Иногда ее три раза за вечер показывали по телевизору – в рекламе лифчиков или дезодорантов. Высокая, стройная блондинка с миндалевидными глазами и идеальными скулами, она казалась воплощением изящества и шика, но стоило ей открыть рот, как от первого впечатления не оставалось и следа. На самом деле Джейни была шумной, слегка грубоватой, забавной и смешной до колик, но уж точно не изящной. В бальном зале Клэриджа родственники Джейни из Ист-Энда глушили спиртное и не испытывали никакого стеснения в общении со звездными гостями Джулиана. Но Джейни была в слезах.
– Папа не хочет произносить речь, стесняется перед гостями.
Глядя на собравшихся здесь воротил шоу-бизнеса, я прекрасно понимала мистера Хупера. Но все же. Это свадьба его дочери. Кто еще расскажет о том, что вытворяла Джейни, когда была совсем маленькой?
– Может, поговорим с ним? А твои братья не хотят выступить?
– Нет, я хочу папу! – Рыдания и всхлипы возобновились. – Это еще не самое худшее. Джулиан тоже не хочет произносить речь.
– Почему?
– Говорит, что у Оливера получится лучше.
Оливер и Джулиан разошлись по разным углам. Я видела, как Оливер лихорадочно склонился над своими маленькими карточками и репетировал шутки. Джулиан ходил кругами во фраке, стрелял глазами туда-сюда, бормотал себе под нос, нервно сжимал и разжимал пальцы. Он выглядел несчастным и сбитым с толку, а ведь сегодня был день его свадьбы.
Я подошла к Оливеру и обняла его.
– Оливер.
Он даже не взглянул на меня.
– Ты что, не видишь, что я репетирую? Можешь оставить меня в покое?
– Запросто. – Я развернулась и пошла прочь. Он тут же побежал за мной и обнял меня за плечи.
– Извини, милая, извини. Я весь в своих мыслях. Хочешь, прочитаю тебе свою речь?
– Нет.
– Извини, что набросился на тебя, тыквочка. Что ты хотела?
– Ты знаешь, что Джулиан сказал Джейни, что он не хочет произносить речь, потому что боится, что твоя речь окажется смешнее его?
– И в этом вся проблема? Тогда не надо было вообще просить меня готовить речь.
– Оливер, он сегодня женится.
– Вот именно. Это он женится. Он должен был всё продумать.
– Иди, поговори с ним. Скажи, что у него тоже хорошо получится.
– Что-то я сомневаюсь. Хотя – он же у нас знаменитый комик. Он сам сможет о себе позаботиться.
– Ты давно с ним знаком? Ты же знаешь, что он всего лишь актер, не сценарист. Поделись с ним своими шутками. Скажи, что всего лишь скажешь короткую речь.
– Я не могу. Все будут ждать от меня чего-то особенного.
– Если кто-то из вас двоих должен произнести речь, это должен быть Джулиан. Иди и поговори с ним.
Но он так и не поговорил, ублюдок. Он готовил свою вонючую речь целую неделю, и, естественно, зал взорвался аплодисментами. А Джулиан волновался, начал запинаться и спотыкаться. Никто его не слушал, и в конце концов он опустился на стул с убитым видом. О Джейни вообще все забыли. По дороге домой в машине мне было гадко и противно, как никогда.
* * *
Что мне было делать? Ощущение было такое, будто каменная плита, на которой я строила свою жизнь, рассыпается в песок. Я была уверена, что всепоглощающая страсть, которую я испытывала к Оливеру, была ответом на все вопросы. Он был капитаном фон Траппом, я – Марией. Я думала, что, оказавшись в чудесном сверкающем мире шоу-бизнеса, закружусь в вихре впечатлений. Я только поднялась на новую ступень в иерархии избранных и думала, что это будет захватывающе. Но нет. Вместо этого меня окружал океан пустоты и небытия. Мне казалось, что почва уходит из-под ног. Теперь я часто звонила матери.
– Ты еще не нашла себя, – говорила она. – С Оливером у тебя ничего не получится. Некоторые люди похожи на сточные канавы: они только всасывают энергию, но не отдают, – так вот, Оливер один из них. Сделай что-нибудь. Возьми ситуацию в свои руки. Действуй.
Проблема была в том, что я его боялась. Меня переполняла решимость оставить его, но я знала, что стоит уязвить его гордость, как он начнет мстить. Мы и так причинили друг другу слишком много боли. И тут у меня появилась блестящая идея.
– По-моему, нам нужно пожениться, – сказала я.
Это было в субботу вечером. Оливер лихорадочно стучал по клавишам, пытаясь закончить сценарий, прежде чем мы уйдем в театр. На самом деле сценарий был нужен ему только в среду. Просто Оливер искал повод для истерики. Мы уже опаздывали.
Он уставился на экран компьютера. Потом очень медленно повернулся ко мне.
– Что ты сказала?
– Нам нужно пожениться. Мы встречаемся уже восемь месяцев. Мне не нужны отношения, которые ни к чему не приведут. Я должна быть уверена, что у тебя серьезные намерения.
Я предъявляю требования, оказываю эмоциональное давление. Его рот сжался, лицо перекосилось – реакция пошла.
– Ты что, считала?
– Да.
– Значит, мы встречаемся восемь месяцев и двенадцать дней. И ты полагаешь, что поэтому я должен на тебе жениться?
– Мне нужен человек, который возьмет на себя обязательства.
– Ага. – Он встал и прошелся по отполированному полу, остановившись у стеклянной полки, чтобы поровнее поставить журнал по архитектуре. – Обязательства. – Подошел к окну и встал ко мне спиной. Он все еще вел себя тихо – затишье перед бурей. – Восемь месяцев, и я должен на тебе жениться. – Он сжал кулаки и начал шагать по комнате. – Пошла ты, Рози. Пошла ты знаешь куда? Мне это не нужно. Я вообще никогда не хотел быть с тобой. Я даже не хотел спать с тобой.
Я понимала, что он говорит это нарочно, но мне все равно стало обидно.
Он ударил кулаком по белому столику.
– Проклятье! Да что с тобой такое? Ты что, эмоциональный урод? А? Отвечай!
От него исходили волны негативной энергии – я ощущала их даже с другого конца комнаты. Я села на стульчик поближе к двери, ища глазами сумку.
– Отвечай! Я приказываю тебе, отвечай немедленно! Ты – эмоциональный урод?
– Извини. Я такая, какая есть. Мне нужна любовь, нужна уверенность в том, что меня любят. Вот что мне нужно.
Тр-р-рах. Снова удар кулаком.
– Значит, вот что тебе нужно? Вот что тебе нужно? И я должен это выслушивать? Я что, виноват в том, что тебе нужно?
Я приготовилась нанести следующий удар.
– Но Джулиан и Джейни поженились.
– А, так вот в чем дело! Мы должны повторять все, что делают Джулиан и Джейни. Мы должны стать Джулианом и Джейни. Так вот, может, Джулиан действительно любит Джейни. Может, Джулиан хочет быть с Джейни. Может, он хотел на ней жениться.
– А ты не хочешь жениться на мне?
Он посмотрел на меня как на ненормальную.
– Нет, Рози. Нет. Я не хочу на тебе жениться. С какой стати ты взяла, что я захочу жениться на такой, как ты?
– И ты никогда не хотел спать со мной? Никогда не хотел меня? Значит, я просто тебя заставила. И как я должна себя после этого чувствовать?
Тр-р-рах. Бабах. Листки сценария разлетелись по полу.
– Ну всё, ты меня достала. С меня хватит! – заорал он.
Ну вот. Он сказал это, и я вскочила с места. Взяла пальто, сумку и направилась к двери. Черт, слишком быстро: он начал паниковать. Его лицо смягчилось, он двинулся ко мне.
– Это ужасно, что все это время тебе приходилось терпеть меня, Оливер. Прости. Я слишком любила тебя. Ты слишком хорош для меня. Я не хочу быть тебе обузой. – Произнесено неуверенным, слабым голосом – идеально. Он застыл на месте, и по лицу начала расползаться самодовольная ухмылка. Надо сваливать. Срочно. Я повернулась к двери. Открыла ее. – Мне жаль, что ты зря потратил на меня время, – печально произнесла я.
Я захлопнула за собой дверь и побежала. Пулей, вниз, по ступенькам. В коридоре услышала, как он кричит мне вслед:
– Рози, вернись!
Я распахнула входную дверь, закрыла ее, добежала до конца улицы, обернулась, увидела, что он бежит за мной, остановила приближающееся такси, села и захлопнула дверцу.
– В Кэмден-таун, пожалуйста.
Поеду к Ширли. Только не домой. Дома нельзя появляться еще несколько дней.
