Алексею не удалось в этом деле достигнуть каких-либо определенных результатов: оно продолжало пребывать в зачаточном состоянии. В центре удивительно сложного аппарата, в котором он даже не пытался изменить архаическую форму, приспособляемую им, хорошо или худо, скорее худо, к постоянно изменявшимся и нараставшим нуждам, находился приказ Двора, плеторический [полнокровный] орган, состоящий из шести определенных управлений или «дворов». Самое важное из них, казначейство, или Казенный двор, соединяло в себе крайне разнообразные и странные обязанности, как, например, обязанность одевать массу лиц, которым государь оказывал подобную милость, и его самого. Но эта обязанность исполнялась им не целиком, так как, например, доставка чулок и перчаток для государя и его семьи было делом приказа Иностранных дел! Между тем казна выдавала отрезки сукна и шелка не только боярам при дворе, дворцовым слугам и стрельцам, но еще донским казакам и более чем восемнадцати тысячам членов клира!

Золотая тарелка царя Алексея Михайловича. Иллюстрация из научного труда Ф. Г. Солнцева «Древности Российского государства, изданные по высочайшему повелению императора Николая I»

Стол государя требовал три тысячи блюд в день от «двора припасов» (Кормчего двора) и сто ведер водки от «двора напитков» (Сытейного двора). Деньги для них доставлялись приказом Большего двора, одним из многочисленных административных бюро. Сорок городов, восемь слобод в Москве, заключавших в себе промышленное население столицы, таможни, имения, арендные монополии наполняли эту кассу, давая ей около ста двадцати тысяч рублей в год. От поместий двора стол государя получал кроме того провизию натурой и более чем на сто тысяч рублей напитков в год. Для молока у него был коровник в соседней деревне на двести коров, стоивших от двух до шести рублей за голову. Фрукты двор получал из огромных садов, а виноград или вино из виноградников, разбитых в окрестностях Астрахани одним французом из Пуату.

Администрация страны была распределена между другими приказами, число которых все увеличивалось от одного конца царства до другого. Департамент иностранных дел очень долго пользовался лишь весьма умеренным значением, был отделением Думы, для которой служил канцелярией. Только с 1669 года после Андрусовского перемирия, подписанного с Польшею, Ордын-Нащокин, став во главе этого приказа, играл там роль автономного министра, явившись с этих пор настоящим первым русским канцлером. Но, увлеченный общим хаосом, этот приказ также вышел из рамок назначенной ему сферы деятельности и присоединил к себе сначала администрацию «области Новгородской» (Новгородской четверти), т. е. обширных областей Новгорода, Пскова, Нижнего Новгорода, Архангельска, Вологды, потом Малороссии и в конце концов областей Владимира и Галича.

В этой огромной области управления он отнял, таким образом, без веского к тому повода, компетенцию у тех учреждений, которые должны были бы там правильно функционировать, и в частности: у приказа поместного, ведавшего поместьями; у разрядного, управлявшего военным и гражданским составом; у бюро или департамента главной казны (приказ Большой казны) – рода временного министерства торговли; у большого бюро (Большой приказ), – фискального агентства для взимания определенных налогов; у Счетного приказа, – рода казенной палаты; у Разбойного приказа, – общего департамента уголовного судопроизводства и у целого ряда других.

Увеличение количества этих бюро, среди которых фигурировало еще одно, специально приспособленное для торжественных похорон (Панафидный), поддерживалось и облегчалось общим правилом, регулировавшим их функции и состоявшим в том, что администраторы, кто бы они ни были, ничего не стоили государству, получая средства существования из тех учреждений, которыми они управляли. Вне двора государство несло только один большой расход на армию, а она, все более и более европеизируясь, становилась все более и более дорогой.

Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин – глава Посольского приказа, дипломат и политик в царствование Алексея Михайловича

Вводя во время войны чрезвычайные налоги – до десятой части всего дохода, эта ненасытная гидра требовала еще и разных других доставок натурою: хлеба, сухарей, конопли и т. п. В мирное время тяглые люди должны были еще содержать стрельцов, воевод, военачальников с их главными штабами, писарей, сторожей, тюремщиков, палачей, строить дома для того же персонала, судебные избы (так как воеводы исполняли и обязанности судей), тюрьмы и т. д. Они вносили также различные суммы для нужд бюро. Они платили за все, даже за право брать зимой воду из прорубей в реках или прудах.

Они были угнетены налогами и, сверх этого тяжелого бремени, отрывались еще от своих профессиональных занятий для обязанностей, которые, поглощая все их время, требовали также большой ответственности: для контроля продажи крепких напитков, монополизированной и реформированной в 1652 году после уничтожения кабаков, по принципам, подобным теперешним, применяемым в этой же стране, для полицейской службы и т. д.

И, однако, в бюджете был постоянный дефицит. Во многих городах, например в Новгороде, содержание стрельцов и казаков поглощало собою все доходы. Административный беспорядок отражался на финансовом, и наоборот. Чтобы порешить с тем и с другим, Алексей прибегнул к мере, достойной похвалы; он взял на себя задачу установить на прочном основании организации всеобщей повинности, которую Петр Великий довел до возможного ее совершенства. Один из указов царя от 1652 года (Полный свод законов, т. I, № 86) имел своим предметом подчинить всех подданных, т. е. за исключением крестьян, купцов и духовенства, правильному набору, откуда должны были выйти чиновники и солдаты, причем подданные должны были исполнять безразлично ту или другую роль.

Это был неизбежный конец конституционного милитаризма, царившего при образовании Московского государства и, даже в области фиска, определявшего всю политику Алексея.