В Капуе весть о разгроме под Беневентом вызвала панику. К Ганнибалу были отправлены новые послы с мольбами о помощи, ведь обе консульские армии отделял от Капуи один дневной переход. Тот помощь обещал, но пока выслал только две тысячи кампанских всадников. А консулы действительно решили теперь не просто разорить кампанские поля, но и осадить сам город, уж слишком долго его измена оставалась безнаказанной. Они направили свои армии к Капуе, а для того, чтобы прикрыть Беневент, который может пострадать, если Ганнибал (в этом консулы не сомневались) пойдет на выручку, его приказали занять Тиберию Семпронию Гракху с легкой пехотой и конницей.

О том, что произошло с Гракхом дальше, Тит Ливий приводит сразу три варианта событий, которые можно охарактеризовать как более или менее романтичные. По менее романтичной версии, случилось следующее: Тиберий Гракх дошел с армией до реки Калор, на которой стоял Беневент, и, решив освежиться, пошел купаться в сопровождении ликторов и трех рабов. Там во время купания на них и напали враги, случайно оказавшиеся поблизости. Безоружный, Гракх отбивался камнями, но был убит. Его голова была отнесена Ганнибалу, который переслал ее в римский лагерь, где останки проконсула похоронил квестор Гней Корнелий Лентул (Ливий, XXV, 17, 1–2, 6–7).

Другой вариант звучит так: перед выступлением из Лукании от непременных гаданий были получены плохие предзнаменования, и, желая отвести беду, Гракх, по совету жрецов, вышел из лагеря, чтобы провести жертвоприношение на неоскверненной земле. Внезапно поблизости оказались два отряда нумидийцев, и Гракх был убит, а его тело со всеми возможными почестями похоронил Ганнибал (Ливий, XXV, 17, 3–6).

И, наконец, наиболее романтичный вариант. Гадания перед походом были неблагоприятны и, по трактовке жрецов-гаруспиков, предвещали опасность самому полководцу. Эта опасность исходила от Флава (по Аппиану – Флавия), главы общины Лукании, который раньше был в союзных отношениях с римлянами и даже связан с Гракхом узами гостеприимства, но в последнее время задумал перейти к Ганнибалу, а чтобы измена получилась выгоднее, решил погубить римского полководца. Для этого он сумел сговориться с Магоном и условиться о месте, куда он приведет Гракха с небольшой охраной. Затем он пошел к проконсулу и под предлогом того, что с ним собираются заключить союз старшины Лукании, не вызывая подозрений, заманил его в засаду. С Гракхом были только ликторы и турма конницы, все без доспехов и щитов, так что итог боя был очевиден с самого начала. Римляне были перебиты, только Гракха пунийцы старались взять живым, но тот, увидев во вражеских рядах Флава, бросился на него и в конце концов, совершив много подвигов, тоже был убит (Ливий, XXV, 16).

Ни одной из этих версий Тит Ливий не решался отдать предпочтение. Однако последний рассказ, хотя и повторяется Аппианом (Аппиан, Ганнибал, 35; здесь еще говорится, что из отряда Гракха трое были пленены), слишком похож на типичную патриотическую легенду о доблестном полководце, погибшем в результате коварного предательства. Некоторые сопутствующие такому «жанру» подробности, как то: мужественная речь героя перед смертью, его наивная вера изменнику – здесь присутствуют. Безусловно, для римлян гораздо приятнее было верить именно в такую кончину Гракха, чем допускать, что его убили голым в реке или при жертвоприношениях. Хотя в «героической» версии смерти Гракха нет ничего нереального, в ней слишком много патетики, чтобы она казалась равноценной более «приземленным» вариантам.

И все же в рассказе о судьбе Тиберия Семпрония Гракха нельзя не отметить деталь, безусловно, добавляющую некоторый романтический ореол. Большинство из его воинов, всю жизнь бывшие рабами, добровольно вступили в армию и только на войне, пройдя через бои и одержав победы, вернули себе свободу. Теперь же, после смерти полководца, которого они могли считать своим патроном, солдаты оставили службу (Ливий, XXV, 20, 4). Так вместе с Гракхом Рим потерял и его легионы.