В силу того что события Первой Македонской войны (215–205 гг. до н. э.) в достаточно малой степени повлияли на ход боев в Италии и на других театрах Второй Пунической войны, гораздо больше отразившись на судьбах народов Греции и Иллирии, кажется оправданным последовать примеру Тита Ливия и рассмотреть их настолько, насколько они коснулись собственно римлян и карфагенян.

После того как в 215 г. до н. э. был заключен союз между Ганнибалом и Филиппом V, прошел почти год, прежде чем македонский царь смог начать боевые действия. Летом 214 г. до н. э. он, посадив армию на сто двадцать бирем, вновь пошел на Аполлонию, от которой в прошлом году так бесславно бежал. Однако, поднявшись до города по реке Аой, Филипп нашел укрепления гораздо более мощными, чем ему бы хотелось, и он решил пока взять добычу полегче. Отойдя от Аполлонии к югу километров на пятьдесят, он ночным штурмом захватил город Орик, благо тот не имел ни стен, ни войска (Ливий, XXIV, 40, 2–3).

Монета с изображением царя Филиппа V Македонского.

Но именно этот шаг Филиппа V и положил начало провалу его очередной попытки захватить плацдарм в Иллирии. Жители Орика отправили послов к римлянам, и те, прибыв в Брундизий, где находился пропретор Марк Валерий Левин, рассказали ему о случившемся и умоляли помочь всеми возможными способами, пока завоевания македонян не начали угрожать Италии (Ливий, XXIV, 40, 2, 4).

Реакция Валерия Левина была незамедлительной. Выделив две тысячи солдат для охраны Брундизия, он сформировал экспедиционный корпус и уже на следующий день переправил его к Орику. Как и македоняне, римляне овладели городом без труда, вскоре после чего к ним прибыли послы из Аполлонии. Они уверяли Валерия в своей лояльности и просили помочь в борьбе против македонян, которые к тому времени начали осаждать город. Марк Валерий, отдав под команду префекту союзников Квинту Невию Кристе две тысячи солдат, поручил тому идти на выручку. Будучи неплохим командиром, Невий Криста достиг Аполлонии и ночью вошел в город так, что стоявшие лагерем македоняне ничего не заметили. Следующий день префект посвятил смотру городского ополчения и разведке, которая выяснила, что караульная служба во вражеском лагере организована исключительно плохо, да и общая дисциплина никуда не годится. Этим нельзя было не воспользоваться, и с наступлением темноты объединенные силы римлян и аполлонийцев без шума вышли из города. Македоняне осознали, что происходит, только когда разгорелся бой в воротах лагеря. Об организованном сопротивлении не могло быть и речи, все хватали любое попавшееся под руку оружие и пытались спастись. Сам Филипп V бежал, не успев со сна нормально одеться. Охваченные паникой македоняне погрузились на корабли и отплыли вниз по течению реки Аой, к морю. Всего армия Филиппа потеряла за ночь почти три тысячи человек, большую часть которых составляли пленные. Все осадные машины аполлонийцы использовали для укрепления обороны собственного города, а остальное лагерное имущество досталось римлянам (Ливий, XXIV, 40, 8–15).

Злоключения Филиппа не закончились и на этом. Узнав об итогах боя, Валерий Левин перекрыл своей эскадрой устье Аоя. Теперь выход в море для македонского царя был закрыт, и ему не оставалось ничего другого, кроме как сжечь собственные корабли и отступить в Македонию сухопутным путем (Ливий, XXIV, 40, 16–17). Так, еще более позорно, закончилась для Филиппа V вторая попытка распространить свое влияние на Иллирию. Вместо того чтобы подготовить себе почву для вторжения в Италию, он дал римлянам законный повод закрепиться на Балканском побережье: флот Марка Валерия Левина остался на зимовку в Орике (Ливий, XXIV, 40, 17).

Однако поражение не отбило у Филиппа желания продолжать войну. В 213 г. до н. э. он возобновил наступление на иллирийских союзников римлян, и его целью стал город Лисс. Поскольку и сам город, и его акрополь были хорошо укреплены, Филипп умело использовал часто применяемую в таких случаях хитрость: пока одна часть его воинов отвлекала горожан полевым сражением и демонстративным отступлением, другая захватила опустевший акрополь, а на следующий день был взят и сам Лисс. Развивая успех, Филипп захватывал один иллирийский город за другим, большая часть которых сдавалась ему без сопротивления (Полибий, VIII, 15). В результате этого наступления под контролем римлян осталась только узкая полоса на Адриатическом побережье.

Поскольку своими силами помешать наступлению македонян римляне были не в состоянии, они поспешили воспользоваться дипломатией, и этот путь оказался не менее эффективным. Времена, когда Филипп V казался главным защитником и вождем всех эллинов перед лицом растущей римской угрозы, прошли очень быстро. Отчасти виноват в этом был сам македонский царь, несколько раз попытавшийся грубо вмешаться во внутренние дела своих греческих союзников, но главная причина лежала в том, что, несмотря на былые декларации, государства Балканского полуострова оставались не готовы отказаться от взаимных претензий и объединиться под общим руководством. В Греции хорошо помнили господство Македонии, и ее новое усиление, связанное, в частности, с союзом с Ганнибалом, не могло не беспокоить эллинов, для которых их северный сосед продолжал оставаться наполовину варваром, столь же чуждым и опасным.

Марку Валерию Левину было хорошо известно об этих настроениях среди греческих городов-государств, и он, завязав предварительно контакты с главами Этолийского союза, давнего соперника Македонии, прибыл на их совет и быстро договорился о совместных действиях. Этолийцы обязались развернуть наступление против Македонии на суше, а римляне должны поддержать их с моря флотом не менее двадцати пяти квинкверем. За это этолийцы должны были получить земли от границ Этолии до острова Коркира (Корфу), а римлянам отходило с них все движимое имущество, кроме того, римляне обязались помочь этолийцам в завоевании Акарнании, входившей в состав державы Филиппа V. Возможность заключения сепаратного мира договором исключалась (Ливий, ХХVI, 24, 1–15).

В результате войска Филиппа оказывались полностью скованы в пределах Балканского полуострова, не имея возможности реально помочь Ганнибалу, при этом главную тяжесть боев с ними должны были взять на себя этолийцы и их возможные будущие союзники, а участие римлян оставалось весьма скромным.

Этолийцы сразу же начали войну, а Валерий Левин со своей стороны поддержал их, захватив остров и город Закинф, а также акарнанские города Насос и Эниады, которые во исполнение договора передал союзникам, после чего вернулся на Коркиру (Ливий, ХХVI, 24, 15–16).

Война очень скоро приобрела общегреческий характер. Филиппу пришлось сражаться сразу на нескольких фронтах. В 211 г. до н. э. он совершил походы в Иллирию, в Фессалию, чтобы преградить возможные атаки этолийцев, и во Фракию, где осадил и взял город враждебного ему племени медов Иамфорину. Филиппа поддержали акарнанцы, приготовившиеся насмерть сражаться против агрессии Этолии. Тем временем Валерий Левин совместно с войсками этолийцев захватил город Антикиру, расположенный у входа в Коринфский залив, после чего вскоре должен был уехать в Рим, так как на следующий, 210 г. до н. э. его избрали консулом. Вместо него контролировать действия Филиппа V было поручено проконсулу Публию Сульпицию Гальбе. По итогам года сенат признал ситуацию на этом направлении настолько благоприятной, что было решено вывести часть войск, оставив только флот и один легион (Ливий, ХХVI, 25; 26, 1–4; 28, 1–2, 9).

Римлянам теперь действительно было достаточно весьма ограниченного участия в войне. На сторону Этолийского союза перешел пергамский царь Аттал I, которого даже избрали его главой, Спарта, Мессена, Элида, за Филиппа выступил Ахейский союз.

Несмотря на многочисленность противников, Македонии в целом удавалось достаточно успешно обороняться, хотя в 209 г. до н. э. Филипп V чуть не погиб в бою против отряда Сульпиция Гальбы под Элидой.

Кампания 208 г. до н. э. отличалась наибольшим размахом боевых действий на Балканах. Сульпиций и Аттал некоторое время воевали, объединив свои флоты (двадцать пять и тридцать пять квинкверем соответственно), и захватили несколько городов на востоке Пелопоннеса. Филипп действовал энергично и едва не расправился поочередно со своими главными противниками: Сульпицием Гальбой, Атталом и тираном Спарты Маханидом, во всех случаях ему просто не хватило времени, чтобы их настичь. Впрочем, Аттал вскоре вышел из войны, так как его владения подверглись нападению царя Вифинии Прусия. Положение Филиппа стало еще более уверенным, когда в подкрепление ему прибыла карфагенская эскадра. Однако надежды македонского царя уравновесить силы противника на море не оправдались: пунийцы откровенно боялись вступать в бой с римско-пергамским флотом и пережидали опасность в гаванях Акарнании (Ливий, ХХVIII, 5–8; Полибий, Х, 41–42).

Следующий, 207 г. до н. э. был наиболее удачным для Филиппа V, так как на помощь Ганнибалу в Италию с войском вторгся его брат Гасдрубал, и римлянам было не до Греции с Иллирией. Воспользовавшись этим, Филипп развернул решительное наступление на земли этолийцев, в результате чего те запросили мира. Македонский царь и сам успел устать от войны, так что в 206 г. до н. э. мир был подписан, как оказалось, очень кстати для Филиппа, поскольку к тому времени силы у римлян освободились, и армия проконсула Публия Семпрония Тудитана, насчитывавшая десять тысяч пехотинцев и тысячу всадников, высадилась в Диррахии, после чего перешла к Аполлонии. Филипп выступил ей навстречу, но после того, как этолийцы в нарушение союзного договора заключили мир с Македонией, римляне не спешили их защищать и держались пассивно. Не решался атаковать их и Филипп, для которого продолжение войны против Рима потеряло всякий смысл, так как с очевидным поражением Ганнибала о перспективах вторжения македонских войск в Италию можно было забыть. В силу этих причин, когда стратеги Эпира, тоже сильно пострадавшего от войны, выступили с инициативой мирных переговоров, и Филипп, и Тудитан с готовностью согласились. По договору, заключенному в 205 г. до н. э. в эпирском городе Фойника, римлянам доставались Парфиния и города поблизости от Диррахия – Дималл, Баргулл и Эвгений; к Македонии отходила Антитания – область в верховьях реки Аой, на северо-западе Эпира (Ливий, ХХIХ, 12).

Таким образом, план Ганнибала о привлечении в войну на своей стороне Македонии можно было считать провалившимся. Карфагеняне не только не получили подкрепления от Филиппа V (только в самом конце войны, очевидно в 202 г. до н. э., в Африку был переправлен отряд македонян, принявший участие в битве при Заме), но были вынуждены сами его поддерживать. Вместе с тем для римлян иллирийско-греческий театр боевых действий потребовал минимума военного присутствия, так как всю тяжесть войны взяли на себя их союзники.