Известие о падении Сагунта достигло Рима вскоре после возвращения из Карфагена посольства Флакка и Тамфила. Ответным ходом могла быть только война, которая и была объявлена на народном собрании, причем, как подчеркивает Полибий, никаких предварительных совещаний по этому поводу не проводилось, поскольку решение было очевидным для всех (Полибий, III, 20).

Первый приблизительный план боевых действий был уже готов. Войну предполагалось вести на чужой территории. По итогам жеребьевки консулы Публий Корнелий Сципион и Тиберий Семпроний Лонг получали в качестве провинций Испанию и Африку соответственно. Очевидно, будущая военная кампания не внушала римскому руководству особенных опасений, и мобилизация проводилась в обычных масштабах. Было сформировано шесть легионов общей численностью в двадцать четыре тысячи пехотинцев и тысячу восемьсот всадников, а от союзников по решению консулов было призвано сорок тысяч пехоты и четыре тысячи четыреста кавалеристов. Двести двадцать квинкверем и двадцать легких посыльных судов были спущены на воду (Ливий, XXI, 17, 1–3).

Из этих сил Публию Корнелию Сципиону выделялось два легиона, четырнадцать тысяч союзнических пехотинцев и тысяча шестьсот всадников и, кроме того, шестьдесят квинквирем. По расчетам сенаторов, их должно было быть достаточно, чтобы удерживать армию Ганнибала в Испании, по крайней мере, не допустить ее проникновения на Апеннинский полуостров. То, что пунийцы могут выбрать для нападения на Италию морской маршрут, казалось заведомо невероятным и полностью оправдалось впоследствии. Помогать Сципиону должен был претор Луций Манлий, которому назначалась провинция Галлия и подчинялись два легиона, десять тысяч пехоты и тысяча конницы союзников, а также шестьдесят римских всадников. Семпроний Лонг во главе двух римских легионов, шестнадцати тысяч пехотинцев и тысячи восьмисот союзных всадников должен был базироваться на Сицилии, откуда, в случае успешных действий против Ганнибала в Испании, должен был переправиться в Африку. Для этого ему выделялось сто шестьдесят квинкверем и двадцать посыльных судов (Ливий, XXI, 17, 3–9).

Теперь, когда для войны было уже все готово, оставалось лишь завершить необходимые, по обычаям тех времен, дипломатические формальности. В Карфаген было направлено посольство из наиболее почтенных граждан: Квинта Фабия Максима, Марка Ливия Салинатора, Луция Эмилия Павла (два бывших консула предыдущего, 219 г. до н. э.), Гая Лициния и Квинта Бебия Тамфила. Им была поставлена задача спросить у карфагенского правительства, были ли им санкционированы действия Ганнибала, в частности захват Сагунта. В случае отрицательного ответа они должны были потребовать выдачи Ганнибала и находившихся при нем членов совета, в противном случае, что изначально казалось гораздо более вероятным, объявить войну.

Когда посольство было введено в здание совета, Квинт Фабий Максим коротко изложил требования римлян. В ответной речи один из членов совета указывал на то, что судить Ганнибала за действия, не санкционированные правительством, может только карфагенское правительство, и единственный вопрос, который они могут обсуждать с римлянами, это был ли захват Сагунта правомерным с точки зрения заключенных ранее договоров. А по их мнению, на договор римлян с Гасдрубалом, где оговаривалась неприкосновенность Сагунта, ссылаться не следовало, поскольку он не был утвержден в Карфагене, а значит, не имел силы. Если же обратиться к мирному договору, завершившему Первую Пуническую войну, то в нем ничего не говорится об Испании, а только о ненападении на союзников, тогда как Сагунт в то время к числу римских союзников никак не мог относиться.

Римляне не захотели вникать в объяснения пунийцев и заявили, что поскольку Сагунт разрушен, то разговоры о праве и спорных пунктах договора неуместны, и повторили свои условия: либо карфагеняне выдают виновников гибели города, либо разделяют с ними ответственность. Позиция пунийцев, очевидно, осталась неизменной, и тогда старейший из послов, Квинт Фабий Максим, подобрал полу своей тоги так, чтобы получилась складка, и, указывая на нее, сказал: «Вот здесь я приношу вам войну и мир; выбирайте любое!» Присутствовавший карфагенский суффет предложил ему выбрать по собственному усмотрению. Тогда Фабий Максим отпустил полу тоги со словами: «Я даю вам войну!», на что подавляющее большинство членов совета заявили, что принимают его выбор, после чего римские послы покинули Карфаген.