Джемма и светловолосый парень по имени Пит приехали как раз к тому моменту, когда мужчина в фартуке стал требовать у Лиры с Орионом, чтобы они сделали заказ или уходили из ресторана. Но Лира боялась даже показывать нос на улицу. Она думала, что чужаки из седана могут ошиваться поблизости, бродить и высматривать их. Поэтому, когда из толпы вынырнула Джемма – причем ее глаза на красивом лице с чертами Кассиопеи округлились от беспокойства, – Лира испытала невероятное облегчение. Она едва не расплакалась. Они были спасены.

– Все в порядке. Они с нами, и мы уходим, – сказала Джемма, и мужчина в фартуке оставил их в покое.

– Как вы… нормально? – спросила она, и Лира кивнула.

У нее возникло чувство, что кто-то вытащил ее из болота. И снова всплыло воспоминание о тепле и близости, о том, как одна из суррогатных укачивала ее и тихонько напевала ей колыбельную. Но Лира решила, что, наверное, такого не было в действительности. Суррогатные не брали на руки реплик, которых они вынашивали.

Они временно обитали в темных бараках и уплывали с острова, когда получали свою плату.

И в любом случае суррогатные не являлись мужчинами. А ведь в ее детском воспоминании или в ее фантазиях почему-то фигурировала борода, которая щекотала ей лоб. А еще там были ясные серые глаза и мужские руки с содранными костяшками – они гладили ее по лицу.

Орион не отходил от нее ни на шаг. Даже в машине он сел вплотную к Лире, и теперь их руки соприкасались. Лира поняла, что они связаны между собой, и представила их жизни и судьбы в виде двойной спирали, оплетенной смыслами. Лира почувствовала, что рядом с ним она сможет встретиться лицом к лицу с чем угодно – и с медленной смертью, и с огромным миром людей, где были автострады, и чужаки, и все новые и новые горизонты.

Лира рассказала Джемме, как они отправились на поиски медсестры Эм, но выяснили, что та мертва.

– Я могла бы сказать вам про нее, – произнесла Джемма, и Лира услышала в ее голосе упрек: «Если бы вы не сбежали».

Она начала различать интонации людей гораздо лучше, чем раньше.

Потом Лира сказала, как Орион вспомнил про стикер с адресом Джейка, и они решили отправиться к нему. Она поведала Джемме про незапертую заднюю дверь и про то, как они увидели тело повешенного Джейка – с коркой крови, запекшейся на губах.

– Похоже, они следили за ним, – громко прошептала Джемма, обратившись к Питу. – Меня сейчас вырвет…

– Ты не виновата, – ответил Пит и положил руку ей на колено.

Лира сразу предположила, что, наверное, Джемма и Пит связаны, как они с Орионом.

– Их обоих повесили, чтобы это можно было выдать за самоубийство, – добавила Джемма и, отвернувшись, закашлялась. Салон машины пропитался дымом. – Может, военные специализируются на таких вещах?

– Пистолет вызвал бы массу подозрений, – согласился Пит.

Лира рассказала им про чужаков, которые явились буквально через несколько минут после них, чтобы завершить зачистку, и про то, как ее чуть не поймали, когда она вылезла из-под дивана.

– С ума сойти! – восхитился Пит, и на сей раз Джемма положила свою руку на его колено.

– И я взяла его компьютер, – вымолвила Лира.

Джемма подскочила на сиденье.

– Что-что?!

– Я не знаю, почему я так поступила. – Лире стыдилась того, что они украли телефон Джейка и сбежали посреди ночи. Ей не хотелось, чтобы Джемма возненавидела ее. – Я подумала, что он нам пригодится, и поэтому забрала его.

Джемма зажмурилась. Если бы Лира сощурилась, она бы поверила, что видит живую и здоровую Кассиопею с мягкими каштановыми волосами и легкой улыбкой.

Она могла бы быть номером Одиннадцать.

– Потрясающе! – похвалила ее Джемма. – Ты гений!

Орион тоже заговорил, стал объяснять, почему им пришлось убегать, и Джемма вроде бы его поняла. У Лиры отлегло от сердца. Хорошо, что они – Лира и Джемма – ладят между собой. А если Джемма схожа с Кассиопеей не только лицом? Вдруг в ней есть и какие-то черты характера Кассиопеи, которые всегда нравились Лире?

Наверное, это загадка природы или некий тайный умысел вселенной, который невозможно разгадать.

– Ой, чуть не забыла! – Лира взяла рюкзак, лежавший в ногах у Ориона, и выудила оттуда бумаги и фотографии, которые она обнаружила еще в доме Шери. – Незадолго до смерти медсестра Эм подарила своей соседке три картины. Вот что было за подкладкой.

Джемма бережно взяла у нее бумаги, как будто это были крылышки насекомых. Она долго изучала список имен, в котором Лира не смогла отыскать смысла.

– Можно я пока возьму? – попросила Джемма.

– Ладно.

Лире хотелось заново составить коллекцию материалов для чтения, превратить тонкую стопку листов в основание своей библиотеки. Но она понимала, что документы могут быть важны – ведь сама медсестра Эм пожелала спрятать их.

– Я отдам их тебе, только чуть-чуть позже, – заверила ее Джемма, проявив недюжинную проницательность.

Кажется, она обладала таинственной способностью читать чужие мысли. Интересно, Джемма особенная или она просто первая, кому не все равно, что Лира думает и чувствует? Джемма аккуратно сложила листки и спрятала их в карман. Лиру охватила грусть.

– Лира, – окликнула ее Джемма. – Мне нужно кое-что тебе сообщить – кое-что о твоем прошлом.

– Сейчас? Здесь? – спросил Пит.

Машина дернулась. Пит сумел извернуться и объехать что-то на дороге – Лире показалось, что автомобиль едва не задавил какого-то зверька, но они ехали слишком быстро, и она не смогла ничего толком разглядеть.

– Что? – спросила Лира.

Ей вдруг стало страшно, хоть она и не понимала, почему. Ладонью она ощущала пульс Ориона – он тоже участился.

Джемма сузила глаза. Может, она пыталась что-то рассмотреть, а солнце ей мешало?

– Ну… тебя не сделали в Хэвене.

У Лиры перед глазами взорвалась белая вспышка – верный признак приближения мигрени. Побочные эффекты. Симптомы. Она опять представила те руки, шрам на костяшках, бороду, щекочущую ей лоб. Воображение. Фантазия.

– Что ты имеешь в виду? – воскликнул Орион. – Где ее сделали?

– Нигде, – проговорила Джемма, и Лире почудилось, будто ответ донесся до нее сквозь толщу воды.

Она почувствовала, что захлебывается и тонет. «Нигде». Ужасное, одинокое слово.

– Это список детей, которых украли из семей и привезли в Хэвен в то время, когда у института не было возможности продолжать создавать копии людей. Бренди-Николь Харлисс – твое настоящее имя. Тебе его дали родители.

Орион содрогнулся. Легкие Лиры на миг перестали работать. Ей стало нечем дышать.

– Мои… – Лира запнулась и сглотнула.

Она не сумела больше ничего произнести вслух. Родители. Нет, что за бессмыслица! Лира подумала про суррогатных в бараках и про крохотных реплик, спящих в своих хорошеньких инкубаторах в послеродовом отделении. Хэвен – ее мир, центр ее вселенной.

– У тебя есть родители, – добавила Джемма мягким тоном: так говорят, когда сообщают собеседнику очень плохие новости.

Но это действительно была плохая новость – невообразимая, кошмарная! Лира думала иногда, каково бы было, если бы доктор О’Доннел оказалась ее матерью, каково это – иметь родителей… Но, если честно, Лира и предположить не могла, что она – человек, естественнорожденная, появившаяся на свет по воле случая.

Одна из них.

– То есть у тебя есть родной отец. Он искал тебя в течение долгих-долгих лет. Он любит тебя.

Слово «любовь» поразило Лиру в самое сердце. Ей будто клинок вонзили в грудь, где уже поднывала старая рана, и теперь Лира вскрикнула от боли, от неожиданности. Да, в детстве она мечтала про то, что отправится домой к какой-нибудь медсестре, а может, сама доктор О’Доннел вернется за ней, заключит ее в пахнущие лимоном объятия – но то были просто выдумки. Даже в ее фантазиях дом выглядел в стиле Хэвена, с белыми стенами, потолочными лампами и приглушенным звуком шарканья резиновых подошв по линолеуму.

Она не хотела любви – не от чужака, не от отца! Она – реплика!

Орион высвободил свою руку и уставился в окно.

«Нет!» – хотела крикнуть Лира. Она почему-то почувствовала себя испачканной. Неправда! Не может быть! Но ее парализовало. Она задыхалась под тяжестью того, что сказала ей Джемма. Она не могла пошевельнуться, чтобы прикоснуться к Ориону. Она не могла сказать ему, что все в порядке. Не могла попросить у него прощения.

А он вообще перестал смотреть на нее.