Путь к Богу лежит через познание самого себя. «Никто не может познать Бога, не познавши самого себя», — повторяет за Великим Антонием Великий Афанасий. В познании самого себя кроется величайшая наука из наук, ибо не постигший ее не уведает Бога. От подвижника требуется знание духовных и психологических законов и глубокое проникновение в свою душу. Но обычно люди находятся в ослеплении и самообольщении и не видят своего падшего состояния. Поэтому увидеть свое истинное состояние и познать зло в себе есть первый шаг к самопознанию. Но на этом пути стремления к бесстрастию подвижнику еще предстоит многотрудная и долгая борьба со страстями и усвоение добродетелей. При этом требуется последовательность и постепенность. Исаак Сирин (VII в.) говорит: «Каждая добродетель есть мать следующей за нею. Если оставить мать, рождающую добродетели, и устремиться ко взысканию дщерей прежде стяжания матери их, то добродетели эти соделываются ехиднами для души. Если отвергнешь их от себя, — скоро умрешь». Итак, духовное совершенство созидается последовательно и постепенно подобно зданию. В основание его должна быть положена вера, а на это основание полагаются камни: послушание, долготерпение, воздержание, а на них уже воздвигаются другие камни: сострадание, отсечение воли и т.д. Но краеугольными камнями будут терпение и мужество, и от них зависит твердая устойчивость здания. Цементом, все соединяющим, служит смирение, без которого ни одно доброе дело не есть добродетель и без которого нельзя спастись. «Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить». Сам Господь говорит о Себе: «Яко кроток есть и смирен сердцем» (Мф. 11, 29). «Научитесь не от ангела, не от человека, не от книги, но от Меня, т.е. от Моего в вас вселения и осияния и действия». И Божия Матерь свидетельствует о Своем смирении: «Яко призре на смирение Рабы Своея» (Лк. 1, 48). Существуют три степени смирения, по словам Лествичника. Первая принадлежит достигшим бесстрастия, вторая — мужественным, а третья, низшая, — обязательна для всех христиан. «Без смирения никто не войдет в небесный чертог». «Смиренномудрие есть тифон, могущий возвести душу из бездны грехов на небо».

Ибо «смирение и без дел многие прегрешения делает простительными, потому что без смирения напрасны все дела наши, всякие добродетели и всякое делание». Только опытно можно прийти к смирению. Совершая внутреннее делание, или подвиги, человек опытно убеждается в своей беспомощности, несмотря на все свои усилия. Тогда он реально ощущает помощь Божию и боится ее потерять самонадеянностью, поэтому ничего не приписывает себе, но исключительно все Богу, а о своих подвигах думает: «Совершил только повеленное и неключимый раб есмь». «Если кто говорит: “Богат я, довольно с меня и того, что приобрел, больше не нужно”, то такой не христианин, а сосуд прелести и диавола. Ибо наслаждение Богом ненасытимо, и в какой мере вкушает и причащается кто, в такой делается более алчущим. Такие люди имеют горячность и неудержимую любовь к Богу. Чем больше стараются они преуспевать и приобретать, тем паче признают себя нищими, как во всем скудных и ничего не приобретших. Они думают: “Недостоин я, чтобы это солнце озаряло меня”. Это признак Христианства — это смирение». Таково самоощущение православного подвижника. И в этом заключается расхождение между православной и католической точками зрения. В Восточном понимании недопустимы «сверхдолжные» заслуги. Еще в 5-м веке учил Исихий, пресвитер Иерусалимский: «Царствие Небесное не есть награда за дела, а благодатный дар Владыки, уготованный верным рабам. Раб не требует свободы как награды, но, получив, благодарит как должник, а не получив, ожидает как милостыню. У истинного подвижника его смирение не показное, он им не рисуется и не смиреннословит». «Самый опасный вид гордости — это “мнение смирения”, когда свою гордость человек принимает за смирение, то она не поддается исцелению».