– Черт, когда он свалит обратно, я буду просто счастлив, – говорит Роб, нехотя чистя картошку и складывая ее в кастрюлю с холодной водой. – Это натри, то вычисти, это выброси, то спрячь. – Он смотрит на Адель, которая заливает кипятком пересыпанную из коробки смесь для фаршировки цыпленка. – Можно подумать, он папа римский, а не самый обычный парень.

Адель показывает ему язык, и он запускает в нее горстью влажных картофельных очисток.

– Не волнуйся, я все уберу! – заверяет он ее шутливо.

– Я просто хочу, чтобы все было хорошо, – говорит она. – Ради нас всех.

Она так радуется предстоящему приезду Дэвида, что прошлой ночью с трудом смогла уснуть, несмотря на то что они оба порядочно наклюкались. Роб же все мрачнеет, несмотря на то что пообещал ей вести себя примерно. Она совершенно уверена, что это все нервы. Он не слишком общителен, и сколько бы она ни убеждала его, что Дэвид ему понравится, он явно в этом не уверен.

– Все будет в порядке, – говорит он, тряхнув своими темными волосами так, что они падают ему на глаза, и вновь возвращаясь к своему занятию. – Ну, если, конечно, ты не отравишь нас этим цыпленком. Только не забудь хорошенько натереть маслом кожу.

Последние сутки они трудились не покладая рук. Ликвидировали залежи мусора, скопившиеся за время их пещерной жизни, – теперь нигде не осталось никаких следов фастфуда, косяков и рассыпанного табака, а комнаты пахнут мастикой и освежителем воздуха. Все как у больших. Роб даже пообещал в выходные не упоминать про наркотики, не принимать их и не напиваться. Адель ни на секунду не верит, что, оставшись в одиночестве в своей комнате, он не выкурит косячок, но у Роба хватит ума открыть окно, а в таком большом доме можно не опасаться, что запах разнесется по коридорам.

Когда цыпленок наконец нафарширован и отправлен в духовку, она уже в тысячный раз бросает взгляд на часы. Часы Дэвида теперь принадлежат ей, постоянная ниточка, связывающая их.

– Он уже скоро будет здесь, – широко улыбаясь, говорит Адель.

Она просто сияет и ничего не может с собой поделать. Дэвид, Дэвид, Дэвид. Она не в состоянии думать ни о чем другом.

– Минут через десять, я думаю.

– Музыка, туш! – ерничает Роб. – А не выпить ли нам, пока суд да дело?

Она наливает им по бокалу вина; фаршированная курица в духовке и лучшие хрустальные бокалы родителей помогают ей почувствовать себя очень взрослой. Наверное, стоило бы дождаться Дэвида, но от спиртного Роб расслабится. Они прислоняются к краю кухонного стола, и она берет его под руку.

– Дэвид поначалу может быть неразговорчивым и сдержанным. Не принимай это на свой счет. Он всегда такой. Просто он немного застенчивый. Но он очень забавный, когда освоится.

– Такой же забавный, как я? – косится на нее Роб, и она тычет его под ребра.

– Нет, в другом смысле. В общем, я совершенно уверена, что он тебе понравится. Если только ты сможешь пережить то кошмарное обстоятельство, что он беспокоится за меня. И с чего это он, интересно, после всего, что произошло?

– Ладно, ладно, я все понял. И ты сама-то перестань волноваться, я же сказал тебе, я буду паинькой.

Они оба улыбаются, и она чувствует, как его жилистая рука под ее ладонью становится чуть менее напряженной.

– Идем, – говорит она. – Подождем его на улице.

Они берут бокалы и принимаются слоняться по широкому каменному крыльцу. Пока Адель нетерпеливо высматривает на дорожке машину Дэвида, Роб стоит, прислонившись к колонне сбоку от массивных дубовых дверей, и пьет свое вино. Вид у него совершенно расслабленный, что лишь подкрепляет подозрения Адели в том, что на самом деле он весь на нервах.

В конце концов тишину прорезает тарахтение мотора. Адель с воплем сбегает по ступенькам и вприпрыжку несется по дорожке.

– Приехал! Приехал! – радуется она.

У нее такое чувство, что ее маленькая семья наконец воссоединилась. Теперь она не будет скучать по Робу, когда она с Дэвидом, и не будет скучать по Дэвиду, когда она с Робом.

Путь от ворот до крыльца машина преодолевает примерно за минуту, но едва она притормаживает, как Адель уже тут как тут – ждет, когда он вылезет. Она оглядывается на Роба и широко ухмыляется, и со своего места на крыльце он отвечает ей смущенной полуулыбкой, как будто внезапно почувствовал себя не в своей тарелке. Он кажется таким маленьким и юным, и ей очень хочется, чтобы он наконец поверил, что все будет хорошо.

Дэвид выбирается из машины – высокий и широкоплечий, в джинсах с футболкой и тонком голубом свитере с треугольным вырезом. И как всегда, когда она видит его, у нее перехватывает дыхание. Он взрослый мужчина. Ее мужчина.

– Привет, – говорит он, притягивая ее к себе для поцелуя. – Я по тебе соскучился.

– Я тоже по тебе соскучилась. – Ее губы неудержимо расплываются в улыбке. Она хватает его за руку. – Пойдем скорее.

– Но у меня в машине вещи.

– Ничего страшного, подождут.

Она тащит его к дому, к крыльцу, на котором топчется Роб, ссутулившись, как будто ему больше всего хочется провалиться под землю. Она его понимает. С самого начала их дружбы они всегда были только вдвоем. Охваченная внезапным порывом сочувствия, она выпускает руку Дэвида и, взбежав по ступенькам, хватает его за локоть и тащит на свет.

– Дэвид, это Роб, мой лучший друг. Роб, это Дэвид, мой жених. Я требую, чтобы вы немедленно полюбили друг друга!

Она улыбается, совершенно счастливая. Даже после всего, что произошло, даже в этом доме она не могла бы быть счастливее.

К половине одиннадцатого субботнего вечера все они уже изрядно набрались, но, по крайней мере, атмосфера теперь не такая натянутая, как была. Вчера ночью они хихикали, строили планы и смеялись, но она видела, что Роб не произвел на Дэвида особого впечатления.

– Он застенчивый, – сказала она ему, нежась в его объятиях на влажноватых от их пота простынях.

– Да, не слишком-то он общителен. И вообще странный какой-то, – припечатал Дэвид. – Не понимаю, что ты в нем такого нашла.

Но сегодня все было по-другому, и она очень этому рада. Когда с утра она вышла на кухню, Роб уже начал готовить завтрак, и вместо того, чтобы, как вчера, бросать угрюмые взгляды на Дэвида, устроил из готовки настоящее комедийное представление. Заявил, что он французский повар Франсуа де з’Оф, и, смеша Дэвида своим преувеличенно манерным поведением, подсаливал яйца и поджаривал сосиски, строя из себя шеф-повара в отеле «Риц». Вскоре и Дэвид тоже включился в игру и принялся изображать чопорного интервьюера с Би-би-си, расспрашивающего повара о «его методах», и все очень быстро превратилось в фарс, так сильно оба молодых человека лезли из кожи вон, чтобы заставить рассмеяться друг друга, а затем и Адель. За завтраком Роб расспрашивал Дэвида об университете и всячески пытался вести себя дружелюбнее, хотя это давалось ему не так легко, как когда он разыгрывал дурацкую комедию. Дэвид ответил на все вопросы, и хотя он тоже, казалось, по-прежнему чувствовал себя слегка неуверенно, после завтрака атмосфера определенно улучшилась.

Затем они отправились гулять по лесу, пошатались вокруг колодца, и все было прекрасно. Адели нравилось гулять с ними обоими: хилым, тощим Робом и ее большим, сильным и прекрасным Дэвидом. Ей так повезло в жизни, что она повстречала их. Роб определенно старался, и это давало свои плоды. Адель видела, что Дэвид мало-помалу избавляется от неловкости.

В состоянии приятного опьянения сидя перед камином, она почти стопроцентно довольна жизнью. Может, выходные и не получились настолько идеальными, как ей мечталось, но положение улучшается. Они оба беспокоятся о ее благополучии, вот и все, потому и относятся друг к другу с настороженностью. Ей в самом деле очень повезло.

Дэвид поднимается, чтобы сходить в туалет и заодно принести еще бутылку вина, и мимоходом взъерошивает ей волосы. Прикосновение его пальцев отзывается у нее внутри волной теплоты, и она улыбается, провожая его взглядом. Роб, полулежащий на ковре напротив нее, усаживается прямо.

– Ну, как я держусь? – интересуется он. – Лучше, чем вчера?

Она широко улыбается ему. Ее второй мужчина.

– Просто идеально. Ты молодчина.

– Может, тебе стоит пойти лечь? Дать мальчикам возможность пообщаться наедине.

– Мужская дружба и все такое? – смеется она.

– Что-то в этом роде, – улыбается в ответ он.

А ведь он обещает в будущем стать очень привлекательным мужчиной, мелькает у нее в голове. Когда перерастет свои прыщи, избавится от брекетов и заматереет. Рядом с Дэвидом он кажется таким юным.

– Возможность поговорить без тебя может пойти нам на пользу. Только не обижайся.

– Даже и не думала. – Тут в голову ей приходит одна мысль. – Только, чур, никаких разговоров про мои деньги, ладно? Дэвиду будет неприятно, что я рассказала тебе об этом. Пожалуйста, не упоминай о них.

Последние слова она выпаливает в спешке, поскольку уже слышны шаги Дэвида.

– Даже и не думал, – отзывается Роб, глядя в завораживающие языки пламени. – И в мыслях не было.