– Можно было соврать насчет останков, – медленно произнес Инфанте.

– Но ведь у нас нет никаких останков, – возразил Ленхард.

– Вот именно.

Кевин, Ленхард, Нэнси и Уиллоуби сидели в холле гостиницы и ждали, пока Мириам Толс спустится вниз, чтобы присоединиться к ним за завтраком. Детективы собирались признаться ей в том, что понятия не имеют, кем на самом деле была та женщина, с которой она так надеялась сегодня встретиться и ради которой преодолела более двух тысяч миль. Эта женщина могла оказаться либо дочерью Мириам, либо великолепной лгуньей, которая решила поморочить им головы несколько недель кряду. Вот только что служило для нее причиной? Деньги? Скука? Безумие? Или же она так оберегала свою личность, потому что была виновна в каком-либо преступлении? Инфанте это казалось единственным логичным объяснением. Он не мог ни на секунду поверить, что она просто беспокоилась за свою личную жизнь. Кевин заметил, что она страстно жаждет внимания, наслаждается каждой их встречей. Нет, она определенно пыталась что-то скрыть от них за личиной Хизер Бетани. Она специально воспользовалась этой старой печально известной историей, чтобы отвлечь их.

– Мы так старались найти останки, потому что они могли нам многое прояснить. Пусть родители и не биологические, но сестры-то родные. Верно?

Уиллоуби кивнул. По словам Нэнси, всего двадцать четыре часа назад ей приходилось уговаривать его понаблюдать за допросом. Теперь же они не могли от него избавиться, и Ленхард периодически подшучивал над ним, рискуя оскорбить его чувства и увидеть его в вечерних новостях. Инфанте до сих пор не мог прийти в себя после того, как узнал, что Честер облажался с материалами дела, вырвав оттуда страницы со сведениями о настоящих родителях девочек, а затем еще уговорил их вызвать Мириам в Балтимор до того, как они успели разобраться, что к чему и кто есть кто. О чем этот парень вообще думал? Это же надо было умудриться удалить информацию, которая, возможно, сыграла бы решающую роль! Кевин не исключал ничего. Как однажды сказала ему Нэнси о «висяках», нужное имя всегда упоминается где-то в деле.

– Но мы уже сказали ей, что не нашли останков сестры, – сказал Ленхард.

– Мы сказали, что не нашли их по указанному ею адресу, – возразил Инфанте. – Но я ведь только что вернулся из Джорджии, где некогда жил Тони Данхэм, верно? Откуда ей знать, может, сынок Стэна выкопал кости и увез в другое место, прежде чем отец продал ферму. Чтобы их никто не нашел.

– Очень впечатляюще, – усмехнулся сержант. – Я не могу заставить сына подстричь газон, а тут…

– Да я серьезно…

– Я понимаю, просто нужно все обдумать. Значит, мы говорим ей, что нашли останки ее сестры. Если она лжет, то начнет отнекиваться, так ты думаешь? Потому что ей придется пройти тест ДНК, а тот, в свою очередь, докажет, что она не имеет ничего общего с Санни Бетани. Но наша предполагаемая Хизер – особа сообразительная. Она может сказать: «А может, это останки вовсе не моей сестры. Кто знает, скольких девочек мог убить Стэн Данхэм?» Что мы на это ответим?

– Все равно стоит попытаться. Я бы хоть сейчас к ней побежал, только чтобы как можно скорее узнать правду и чтобы Мириам не пришлось встречаться с ней лично. Представьте, какое это будет для нее потрясение. Она ведь так надеется! Если бы мы только могли добиться признания…

– До завтрака мы не успеем ничего узнать, – сказал Ленхард, посмотрев в сторону Уиллоуби. – Придется сказать матери, что мы пока сами ни в чем не уверены. Ей не следовало приезжать. Хотя здесь есть и доля моей вины. Как родитель, я должен был догадаться, что она сразу после нашего звонка бросится на самолет и ничто ее не остановит.

Инфанте ненавидел, когда босс ссылался на свой статус родителя, особенно если Нэнси при этом мрачно кивала в подтверждение его слов. Хоть клуб анонимных родителей открывай! Но на самом деле Ленхард просто пытался смягчить вину Честера, поэтому Кевин особо не возражал.

– Она сможет подстроиться под что угодно, – сказала Нэнси. – Я заметила это еще во время допроса. Она напомнила мне того парня с кабельного. Знаете, такой толстый в очках, он еще постоянно импровизирует?

Ленхард и Уиллоуби озадаченно на нее посмотрели, а Инфанте, привыкший за долгие годы совместной службы к странным вкусам Портер, сказал:

– Я не стал бы смотреть того говнюка, даже если бы мне за это платили. Хотя мне понравилось, как он как-то сказал в том телешоу: «Он до сих пор не вернул мне деньги. Что делать? Задушить, что ли, этого засранца?» Это было забавно.

Нэнси залилась краской.

– Эй, вот разбудит тебя ребенок посреди ночи, погляжу, что ты будешь смотреть! В любом случае суть в том, что она напомнила мне его. Она с ходу может придумать любую отговорку. А от всех остальных лжецов ее отличает то, что она понимает, что люди часто могут ошибаться непреднамеренно. Помните момент со сверчками? Она не замешкалась ни на секунду, когда я отметила, что в марте сверчков быть не могло. Она знает, что в тот момент я поймала ее на лжи, но все равно она шпарила дальше, будто так и надо. Сержант прав. Расскажем ей про останки – она начнет врать и бровью при этом не поведет.

Двери лифта открылись, и появилась Мириам Толс. Окинув взглядом холл, она тут же узнала детектива Инфанте и двинулась в его сторону. После их ночной встречи в аэропорту он ожидал, что она будет одета более… по-мексикански. Не в сомбреро, конечно, он не настолько дремуч, – но хотя бы в пышную разноцветную юбку или расшитую узорами блузку. К тому же он думал, что в свои шестьдесят восемь она будет выглядеть старше. Однако Мириам Толс выглядела как типичная жительница Нью-Йорка: седые волосы, стрижка каре и единственное украшение – огромные серебряные серьги. Он заметил, как Нэнси посмотрела на свой собственный наряд: розовая рубашка и юбка цвета хаки, которая должна была сидеть на ней немного посвободнее. Рядом с Мириам Портер чувствовала себя неряшливой и безвкусной, и Кевин не сомневался, что эта прилетевшая из Мексики дама часто производила такой эффект на других женщин. На самом деле она не была красивой – скорее элегантной и к тому же обладала отличной фигурой.

Инфанте почувствовал, как у Чета Уиллоуби засосало под ложечкой.

– Мириам, – в делано сухой манере поприветствовал ее пожилой детектив. – Рад снова тебя видеть. Жаль, конечно, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

– Чет, – сказала она и протянула ему руку. Из старика словно выпустили весь воздух. Неужели он надеялся на поцелуй или на сердечные объятия? Странно было видеть, как мужчина, разменявший седьмой десяток, весь дрожит и трясется. Разве это не должно было закончиться? Это вообще должно заканчиваться? В последнее время, когда по телевизору в каждой второй рекламе стали говорить об импотенции – половой дисфункции, как ее еще называют, будто от этого меняется суть, – Инфанте начал задумываться, что бесполезно бороться со своим организмом. С одной стороны, даже хорошо, когда твой член может с чистой совестью уйти на заслуженный отдых. Конечно, Кевин знал наверняка, что ему это уж точно не грозит, только если как побочный эффект от какого-нибудь медицинского препарата. Но глядя на Уиллоуби, он понял, что потенция, как и все остальное, заканчивается только… со смертью.

Мириам рассматривала безжизненный фрукт, который принесла себе из буфета на завтрак, – здесь для него явно был не сезон. Она не хотела никому надоедать своим недовольством, но уже скучала по Мексике и по тем мелочам, к которым успела привыкнуть за шестнадцать лет, – свежим фруктам, крепкому кофе, теплым булочкам… Этот так называемый «завтрак» смутил ее, но еще большее смущение вызвал у нее аппетит, с которым детективы поглощали содержимое своих тарелок. Даже девушка явно получала удовольствие от своей еды, хотя Мириам заметила, что в ее тарелке были одни протеины.

– Я бы в любом случае приехала, – сказала она, – особенно после того, как услышала подробности. Хотя мне и хотелось бы, чтобы ваша информация была… немного более точной. Но даже если это не моя дочь, ей определенно точно известно, что случилось в тот день с девочками. Так, и что мы будем делать?

– Мы бы хотели составить для себя исчерпывающую биографию вашей дочери, наполненную подробностями, которые могла знать только она, – объяснил Ленхард. – Планировка дома, семейные истории, шутки… В общем, все, что вспомните.

– Для этого понадобится несколько часов, а то и дней, – ответила Мириам. – И за это время мое сердце разобьется на тысячу осколков.

Мириам только сейчас поняла, что за тридцать лет ей пришлось разделить со следователями все самые грустные секреты своей семьи – бизнес мужа, находящийся на грани банкротства, ее интрижка с Баумгартеном, окольные пути, которыми они шли, чтобы взять Санни и Хизер на попечительство… Но она не желала делиться с детективами счастливыми моментами своей жизни и просто житейскими мелочами. Они принадлежали исключительно ей и Дэйву.

– Может, вы просто расскажете мне, что она уже сообщила вам, а я попробую понять, солгала она или нет, – предложила она.

Женщина-детектив – Нэнси Портер, ее имя вспомнила Мириам, для которой было так тяжело знакомиться со столькими людьми, – быстро пролистала свои заметки:

– Она точно назвала дату рождения, школу, в которой училась, и ваш адрес. Но дело в том, что всю эту информацию можно почерпнуть в интернете или в новостях. Правда, в какой-то момент она упомянула каникулы во Флориде и некую женщину по имени Боп-Боп…

– Все верно. Это мать Дэйва, – отозвалась Мириам. – Она придумала для себя это отвратительное имя, чтобы ее не называли мамой или бабушкой. Не знаю почему, но она просто терпеть не могла эти обращения, а Боп-Боп ей нравилось.

– Но это ведь вряд ли можно назвать семейной тайной, верно? Хизер могла рассказать об этом своим одноклассникам в школе, например.

– И кто-то из них помнил бы это целых тридцать лет? – спросила Мириам и тут же сама ответила на свой вопрос: – Хотя, конечно, если ты повстречаешь Боп-Боп, то никогда в жизни ее не забудешь. Та еще женщина!

Уиллоуби улыбнулся.

– Что, Чет? – резко спросила Мириам, чуть громче, чем рассчитывала. – Что тебе показалось таким смешным?

Честер покачал головой, но пожилая женщина внимательно посмотрела ему в глаза. Этим утром не только она должна была отвечать на вопросы.

– Просто ты осталась такой же, какой я тебя помню, – пояснил бывший полицейский. – Такой же… честной, откровенной. Ничего с тех пор не изменилось.

– Нет, с тех пор я стала гораздо хуже. Я ведь теперь старуха, и мне плевать, что обо мне могут подумать другие. Ладно. Значит, эта женщина знает Боп-Боп и знает, как выглядела сумочка Хизер. Почему вы ей тогда не верите?

– Потому что она говорит, что не видела в тот день в молле школьного учителя музыки, тогда как он был твердо уверен, что видел ее, – ответила Нэнси. – К тому же вы когда-то сообщили следователям, что у Хизер в комнате была маленькая коробочка, в которой она хранила свои сбережения, около пятидесяти долларов. Вы сказали, что коробка была пуста. Значит, в тот день Хизер взяла все деньги с собой, но когда мы спросили ее про содержимое сумочки…

– В сумке ничего не было, когда ее обнаружили.

– Верно. Мы это знаем. Но Хизер не могла этого знать, если только не сама ее опустошила и не выкинула ее, что вряд ли. А значит, деньги все-таки были у нее в сумке, только она про них не упомянула. Сказала только, что внутри было около пяти долларов, расческа и гигиеническая помада, так как пользоваться обычной помадой ей пока не разрешали.

– Но у нас не было правил как таковых насчет макияжа. Я только сказала ей, что косметика глупо смотрится на маленьких девочках, и в целом это был ее собственный выбор. Но вот гигиеническая помада могла у нее быть… Звучит вполне правдоподобно.

Портер тяжело вздохнула:

– Все, что она говорит, звучит вполне правдоподобно. По крайней мере, когда она описывает день их исчезновения, а именно само похищение и… – Детектив замялась.

– Убийство Санни, – закончила за нее Мириам. – Об этом мы с вами еще не говорили.

– Все это так странно, – сказала Нэнси. – Как в каком-то кино. Она сообщила нам столько подробностей: и что они ели на завтрак, и как доехали на пятнадцатом автобусе до торгового центра… Но опять-таки все это можно найти в интернете, как и историю об их походе в кино, когда билетер выгнал их из кинотеатра за то, что они пробрались на другой фильм. Все это похоже на правду. Но полицейский, который их похитил, отвез их на ферму в какой-то глуши, а затем решил оставить Хизер жить у себя после того, как убил Санни у нее на глазах… Здесь я уже не вижу ни капли правдоподобности.

– Почему? – спросила Мириам. – Думаете, коп не мог кого-то похитить?

Детективы, надо отдать им должное, не стали наперебой ей возражать и говорить, что один из их коллег вполне мог оказаться насильником и убийцей. Кевин Инфанте, симпатичный молодой человек, встретивший ее в аэропорту, заговорил первым:

– Наоборот, если преступник действительно работал в полиции, это многое объясняет. Трудно украсть двоих детей сразу. А так… показать им полицейский значок, сказать, что сестра в опасности, вот и все. Любой ребенок поверит полицейскому.

– Только не дети Дэйва Бетани. До семьдесят пятого года, пока Чет не стал нашим близким другом, Дэйв называл всех полицейских свиньями, – сообщила Мириам. С ее стороны это было своего рода данью уважения к Чету. Таким образом она попыталась сгладить свою резкость. – Но хорошо, я понимаю, что вы имеете в виду.

– Но конкретно этот полицейский не очень вяжется со всей историей, – продолжил Инфанте. – Он расследовал кражи, был хорошим и уважаемым парнем. Никто из нас с ним лично знаком не был, но те, кто работал с Данхэмом, не верят, что он мог быть в это втянут. К тому же сейчас он в невменяемом состоянии… идеальная мишень.

– Данхэм, – произнесла Мириам. – Данхэм. Как, вы говорите, его имя? Стэн?

– Да, а сына звали Тони. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

– Что-то знакомое. Мы, кажется, знали кого-то по фамилии Данхэм.

– Если и знали, то мне о нем ничего не говорили, – осторожно заметил Чет. Мириам положила руку ему на плечо, призывая к молчанию, чтобы она смогла проследить за ходом своих мыслей.

– Данхэм, Данхэм. Мистер Данхэм. – Мириам вспомнила, как стояла возле старого кухонного стола в доме на Алгонкин-лейн. Этот покосившийся, почти раритетный стол достался им от Боп-Боп, после того как она уехала из Балтимора. А точнее, его им навязали, как и бо́льшую часть остального хлама. Порой Мириам не могла и шагу в доме ступить, не наткнувшись на какой-нибудь столик или подставку для ног, которые Дэйв то и дело притаскивал домой. Дэйв покрасил стол в ярко-желтый цвет и разрешил девочкам налепить на него наклейки с цветочками – те отлично там смотрелись первые пару недель, но потом начали отклеиваться вместе с кусочками краски, оставляя на поверхности грязные липкие следы. В тот день Мириам стояла, с ужасом склонившись над чековой книжкой. На душе у нее было тревожно каждый раз, когда она в конце месяца платила по счетам, все больше погрязая в долгах и ломая голову над вопросом, какого кредитора осчастливить в этот раз, а кому придется подождать немного дольше. Они с Дэйвом часто спорили из-за расходов, но так и не смогли прийти к общему согласию. «Да гхи стоит-то сущие пустяки!» – возмущался Дэйв, когда его жена говорила, что они больше не могут позволять себе такую роскошь, как ритуал Агнихотры. «Чего же ты сам тогда не забираешь Санни из школы? – кричала Мириам. – У меня теперь есть работа, и я не могу ее бросить, ведь нам нужны деньги! Но я не могу кататься туда-сюда, чтобы отвозить Санни в школу».

Они затевали подобные споры в конце каждого месяца, но Мириам все равно выписывала чек на имя транспортной компании «Мерсер Инкорпорейтед», заключившей контракт на извоз со школой Рок-Глен, где училась Санни. Мириам даже не знала, где именно находилась эта «Мерсер Инкорпорейтед», но приходившие оттуда счета подписывал некий…

– Стэн Данхэм владел частной автобусной компанией «Мерсер». Они каждый день отвозили учеников Рок-Глен в школу и домой, – сообщила Мириам детективам.

– Та ферма принадлежала компании «Мерсер»! – вскрикнула Нэнси. – Я-то думала, что Данхэм продал ее, а на самом деле просто переоформил на имя фирмы! Черт возьми, как я могла это упустить!

– Но мы проверили водителя автобуса, – сказал Чет. – Им мы занялись в первую очередь, но у него оказалось твердое алиби. Правда, водителя звали не Стэн. Ты ничего не говорила мне о Стэне.

Мириам понимала его разочарование – ее накрыло то же чувство. Когда они искали девочек, для них не было ничего святого: под подозрения попадали буквально все. Они перевернули свою жизнь вверх дном и вывернули ее наизнанку в поисках имен и связей. Родственники, соседи, учителя – все были под подозрением, знали они об этом или нет. Даже сотрудникам «Секьюрити-сквер» пришлось приехать на допрос в участок. Коллеги Мириам, знакомые Дэйва… Они нашли даже водителя пятнадцатого маршрута, которого Мириам всегда считала Хароном, переправившим ее дочерей через реку Стикс. Казалось, их подозрениям не было предела, но затраченные силы и время доказали обратное. Дэйв же и дальше испытывал неистовый страх, сделавший жизнь с ним под одной крышей невыносимой. Он тревожился за то, что они сделали не все возможное, чтобы найти девочек.

Конечно, он был прав. «Мистер Данхэм? – нараспев повторял он. – И снова нам пишет мистер Данхэм?» Мистер Данхэм был вежлив, но в то же время строг, поэтому они каждый месяц оплачивали приходившие от него счета. Но тогда мистер Данхэм был для них лишь размашистой черной подписью на обратной стороне конверта, который они получали из банка в Пенсильвании в конце каждого месяца.