Часть V
Пятница

– Я не могу, – сказала она. – Правда не могу.

Странно, как долго порой мы помним школьные уроки. Инфанте никогда не был прилежным учеником, но уроки истории он раньше любил. Придя в четверг утром в больничную палату Джейн Доу – а он был, как никогда, убежден в мысли, что именно это и было ее настоящее имя, – Инфанте почему-то вспомнил рассказы школьного учителя истории о Людовике XIV. Или, может, Людовике XVI. Суть в том, что некоторые короли заставляли своих слуг смотреть, как они переодеваются, укрепляя таким образом свою власть. Причем смотреть не только, как они переодеваются, но и как моются, и бог знает что еще делают. Тогда, в свои четырнадцать, Кевин в это не поверил. Кто может внушать меньше страха, чем голый мужик или парень, сидящий на толчке? Но, увидев Джейн этим утром, он сразу вспомнил тот урок истории.

Не то чтобы она сидела перед ним голая, вовсе нет. На ней все еще был больничный халат, а на костлявые плечи она накинула яркую шаль. Тем не менее она разговаривала с Глорией и социальной работницей – как там ее звали? – в своей очень царственной манере и делала вид, что Инфанте здесь вообще не было. Если бы он не знал ее – а детектив все еще был уверен, что она не та, за кого себя выдает, – то подумал бы, что это какая-то богатая стерва или, в крайнем случае, дочь какого-то богача, привыкшая, что и мужчины, и женщины всегда готовы сделать все, как она хочет, по первому требованию.

– Моя одежда… – начала она, глядя на вещи, в которые была одета, когда патрульный привез ее сюда, и даже Кевин сразу понял, почему она не хотела снова их надевать. То был спортивный костюм, свободный топ и штаны для йоги такой популярной здесь и дорогой марки «Андер Армор», но от них исходил застоявшийся запах. Причем не едкий запах пота после тренировки, а такой, который остается на одежде, если в ней долго ходить и даже спать. Полицейский подумал о том, сколько миль она проехала в этих вещах, прежде чем попасть в аварию. «Должно быть, ехала из самого Эшвилла? Но как же ты тогда заправлялась, не имея при себе бумажника и наличных?» Могла ли она выкинуть кошелек из машины? Глория продолжала настаивать, что во всех событиях, последовавших после аварии, была виновата паника. Всплеск адреналина заставил Джейн Доу принять неверные решения. Но Инфанте мог поспорить, что все было четко продумано и что она специально сбежала с места аварии, чтобы выиграть немного времени и придумать себе подходящую историю.

Историю, которую ей пришлось приукрасить, чтобы включить преступника-полицейского, как только она узнала, что прокурор штата хочет отказать ей в освобождении под залог и отправить за решетку как опасную преступницу. Разумеется, прокурор подумал и разрешил ей остаться на свободе, тем более что Глория Бустаманте поручилась за то, что ее подопечная не покинет Балтимор. Инфанте вынужден был признать, что сбежать от Глории мог лишь очень смелый и бесстрашный человек. Она выследила бы беглянку только ради своего гонорара, не говоря уже о залоге, который сама за нее внесла.

– На Патапско-авеню собралась Армия спасения, – сообщила соцработница – ее звали Кэй, точно. – На самом деле у них есть здравые идеи.

– Патапско-авеню, – повторила Леди Икс лукавым, как показалось Кевину, тоном, словно припоминая что-то. – Кажется, там когда-то давно была дешевая лавка с морепродуктами. Мы там раньше покупали крабов.

Полицейский тут же решил уцепиться за это, чтобы вывести ее на чистую воду:

– То есть вы ездили сюда за морепродуктами аж из северного Балтимора? Через весь город?

– Мой отец очень любил халяву, – ответила пациентка. – Точнее, как он это называл, выгодные сделки. Какой смысл идти в ближайшую лавку за свежевыловленными крабами, если можно проехать через весь город, купить таких же крабов на целых десять центов дешевле, да еще и чтобы потом было что рассказать знакомым? Кстати, а разве не на Патапско-авеню продавали жаренный во фритюре перец, посыпанный сахарной пудрой?

Кэй покачала головой:

– Я слышала о таком блюде, но я прожила в Балтиморе всю жизнь и не видела его ни в одном меню.

– Если ты чего-то не видела, это вовсе не значит, что его не существует. – Джейн Доу снова заговорила в своей царской манере, высоко задрав подбородок. – Я столько лет была у всех на виду, но никто меня не замечал.

Отлично, наконец-то разговор выходит в нужное русло!

– То есть внешность вы вообще не изменяли? – спросил детектив.

– Почему же, я покрасила волосы на два тона темнее. Попросила парикмахера сделать меня похожей на Энн с фермы «Зеленые крыши», но получилось не совсем то, чего я хотела. – Пациентка подняла на него взгляд. – Полагаю, вы не большой фанат Л. М. Монтгомери.

– А кто это такой? – послушно спросил Кевин, зная, что женщины поднимут его на смех. Но он мог спокойно пережить эти насмешки и даже использовать их в своих интересах. Пусть бы она приняла его за идиота. А вообще было бы здорово, если бы Глория и Кэй отправились куда-нибудь погулять, например, в магазин за новой одеждой для своей подопечной. – Ну, серьезно…

– Я выросла, – продолжила Джейн Доу, словно прочитав его мысли. – И хотя все знали, что если я и жива, то, само собой, стала старше, думаю, именно из-за этого меня так никто и не узнал. Ну, и еще то, что я осталась одна.

– Кстати, насчет вашей сестры. Что с ней случилось? – задал детектив следующий вопрос. – Мне кажется, самое время все рассказать.

– Нет, – отрезала странная женщина. – Не время.

– Глория говорила, вам есть что сказать. В частности, о том полицейском. Я приехал сюда только потому, что был уверен, что вы готовы мне все рассказать.

– Только в общих чертах. Я пока не уверена, стоит ли углубляться в подробности. К тому же я не думаю, что вы на моей стороне.

– Вы утверждаете, что вы жертва, заложница, которую здесь насильно удерживают. И, как вы однозначно дали мне понять, некто убил вашу сестру. С чего бы мне быть не на вашей стороне?

– С того, что это «я так утверждаю». Вы мне не верите, поэтому и мне трудно вам доверять. А еще весьма вероятно, что вы сделаете все возможное, чтобы дискредитировать историю, которая выставит весь ваш полицейский отдел в невыгодном свете.

Джейн попала в самую точку, но Кевин не собирался доставлять ей удовольствие, признав, что на нем действительно сейчас навешана куча «жучков» и что после ее последней фразы засуетился весь его отдел.

– Это всего лишь фигура речи, – возразил он. – Не стоит придираться к словам.

Пристально глядя ему в глаза, пациентка провела здоровой рукой по волосам. Их игра в гляделки продолжалась до тех пор, пока она не моргнула и не закрыла глаза, как будто от усталости. И все же ему показалось, что она специально позволила ему выиграть, хотя на самом деле могла продержаться куда дольше. Чистая работа, был вынужден признать он, чистая работа…

– Я знала одну девочку… – начала она, по-прежнему не открывая глаз.

– Хизер Бетани? Или Пенелопу Джексон? О ком вы?

– Мы с ней тогда учились в старшей школе. Пока я еще жила с ним.

– А где вы…

– Позже. Всему свое время. – Джейн Доу открыла глаза, но теперь ее взгляд был прикован к стене. – Та девочка пользовалась огромной популярностью в школе. Состояла в группе поддержки, отличница, да еще и симпатичная. В общем, из тех, кем все вокруг восхищаются. И она встречалась с парнями, причем со многими. Как правило, все они были старше ее, уже учились в колледже. Неподалеку за городом было озеро, куда молодежь ездила выпить пива и поразвлечься. Но ее родители были против, чтобы их дочь каталась неизвестно куда на чужой машине, да еще и с неопытными водителями. Поэтому они с ней договорились, что она будет приводить парней домой, а они, в свою очередь, не будут им мешать. Иными словами, у нее была своя комната отдыха, где она могла проводить время с парнями. Там они могли заниматься чем угодно: пить пиво, смотреть телевизор, а родители ни за что не вошли бы в комнату, даже если бы услышали крики «Пожар, горим!» или «Помогите, насилуют!» Они сидели у себя в спальне двумя этажами выше и не вмешивались в личную жизнь дочери. И как вы думаете, что случилось дальше?

– Не знаю, – сказал детектив.

Но Кевину пришлось сделать вид, что ему интересно. Он сразу понял, что эта женщина из тех, кому чужое внимание просто столь же необходимо для жизни, как вода.

– Она делала все. Буквально все, – стала она рассказывать дальше. – В совершенстве освоила искусство минета, потеряла девственность. Родители-то думали, что если дадут ей полную свободу, то она даже не будет знать, что с ней делать. Думали, она не поверит им на слово и будет всегда переживать, что они вот-вот могут войти в комнату. Так вот эта милая, всеми любимая отличница вела себя в той комнате как известная порноактриса. Тем не менее ее репутация не пострадала.

– Эта история о вас? – уточнил детектив.

– Нет. Эта история о том, что все субъективно. На публике человек один, а на деле совершенно другой. Прямо сейчас я, так сказать, не на публике. Вы ничего обо мне не знаете, не уверены в том, кто я. Но если я расскажу вам, что со мной случилось, вы подумаете, что я грязная, развратная. Так ведь всегда и бывает. Девочка из команды поддержки может сосать кому угодно и сколько угодно. А маленькая девочка, которая не пытается сбежать от своего похитителя, который насилует ее каждую ночь… Ее сложнее понять. Должно быть, ей нравилось, раз она даже не пыталась убежать. Так ведь? Никто ведь не знает, что во всем этом деле замешан уважаемый полицейский.

– Я из полиции, – сказал Инфанте. – Я не могу обвинять жертв.

– Но вы ведь их делите на группы. Вы же наверняка по-разному относитесь к, скажем, женщине, которую до полусмерти избил собственный муж, и к наркоторговцу, убитому в результате драки за территорию. Такова человеческая натура. А вы ведь человек, верно?

Кевин бросил взгляд на Глорию. По своему опыту он знал, что она всегда держит клиентов на коротком поводке, постоянно прерывает допросы и направляет их в выгодное для себя русло. Но сейчас она молча стояла в стороне. Казалось, будто ее загипнотизировали.

– Я хочу вам помочь, но я также хочу сохранить ту долю нормальной жизни, что у меня осталась, – продолжила Джейн Доу. – Не хочу, чтобы меня объявили очередной сумасшедшей по всем центральным каналам. Не хочу, чтобы полицейские ковырялись в моей личной жизни, допрашивали соседей, коллег и начальство.

– А как насчет друзей? Семьи?

– У меня их нет.

– Вы же знаете, мы пытаемся найти вашу маму, Мириам, по всей Мексике.

– Вы уверены, что она еще жива? Потому что… – Пациентка запнулась.

– Потому что… что? Потому что вы думаете, что она умерла? Или потому что надеетесь на это?

– Почему вы никогда не обращаетесь ко мне по имени?

– Чего?

– Глория зовет меня по имени. Кэй зовет. А вы вообще никак меня не называете. Вы используете имя моей матери, но не используете мое. Значит, вы мне все-таки не доверяете?

А она внимательная, гораздо внимательнее многих, заметил Кевин. Нужно действительно слушать, чтобы заметить оплошности собеседника в разговоре. Но она права: никогда он не будет называть ее Хизер. Он ей не верил. С самой первой их встречи Инфанте понял, что она лжет.

– Послушайте, дело вовсе не в доверии или сочувствии, – возразил он. – Я люблю работать с конкретными фактами, которые можно проверить, а вы пока не предоставили мне такой роскоши. Почему вы были так уверены, что ваша мать умерла?

– Как только мне исполнилось восемнадцать…

– Какой это был год?

– Восьмое апреля восемьдесят первого. Ради бога, детектив, я знаю, когда у меня день рождения! Это настоящее чудо, учитывая, сколько разных дней рождения у меня было за всю жизнь.

– Дату рождения Хизер Бетани вы могли найти в интернете или услышать по новостям. Всем известно, что Хизер Бетани исчезла незадолго до своего двенадцатого дня рождения.

Пациентка ничего не стала на это отвечать. Лишнее доказательство того, что она лжет.

– Так вот, как только мне исполнилось восемнадцать, меня предоставили самой себе. Он отпустил меня. Посадил на автобус, подарил на прощание милые подарки – и сайонара.

– Он вас освободил? Вот так запросто? Шесть лет он продержал вас у себя, а затем просто помахал ручкой на прощание, не опасаясь, что вы можете пойти и все рассказать?

– Каждый день он говорил мне, что я не нужна родителям, что меня никто не ищет, что мне некуда идти, что родители развелись и уехали. В конечном итоге я ему поверила.

– И все же, что такого произошло? Почему он вдруг решил вас отпустить?

Женщина пожала плечами:

– Он потерял интерес. Ведь со временем я стала менее… менее послушной. Конечно, он все еще держал меня под башмаком, но у меня появились свои требования. Поэтому он решил, что пришло время избавиться от меня. Так что я села на автобус…

– Где?

– Не сейчас. Пока я не могу вам сказать. Но уехала я в Чикаго. Помню, было холодно. Никогда не думала, что в апреле бывает настолько холодно. В центре города шел торжественный парад в честь космонавтов, которые только что вернулись на Землю. Я, правда, на него не успела. Когда я брела с автобусной остановки, на улицах оставался только мусор.

– Любопытная история. Вот только интересно, правда это или такая метафора?

– А вы умный. – Из уст Джейн это прозвучало одновременно как комплимент и как оскорбление.

– Почему вас это так удивляет? Потому что я коп?

– Потому что вы симпатичный, – заявила пациентка, и Кевин, к своему собственному раздражению, покраснел, хотя это был далеко не первый раз, когда женщина восхищалась его внешностью. – Это как палка о двух концах. Мужчины думают, что красивые женщины всегда глупые, но и женщины думают то же самое о некоторых мужчинах. Худшее, что женщина может сделать, – это начать встречаться с мужчиной, который симпатичнее ее. Вы никогда не смогли бы стать моим парнем, детектив Инфанте.

Глория Бустаманте, все это время сидевшая неподвижно, как каменная горгулья, громко откашлялась, прервав неловкое молчание. Должно быть, этот разговор выбил ее из колеи даже еще больше, чем полицейского.

– Хизер действительно готова кое-что тебе рассказать, – сказала Глория. – Фактоид, который ты сможешь проверить и который, если это принесет свои плоды, подтвердит правдивость всех ее рассказов.

– Почему она не может просто сделать заявление? – спросил Кевин. – Назвать нам дату, время, место и имя человека, который похитил ее и убил ее сестру. Она ведь прожила с ним целых шесть лет. Очевидно, она должна знать его гребаное имя.

Женщина с перевязанной рукой – он уже не знал, как еще ее можно назвать, – подскочила в постели, и ее глаза заблестели.

– Вам известно, что слово «фактоид» на самом деле означает «ложь»? По крайней мере, такое значение у него было изначально, но со временем оно… изменилось, если хотите. Теперь в словаре можно найти «широко известный факт», как одно из его определений. Мне это кажется немного досадным. Я считаю, язык нужно беречь и не давать ему искажаться.

– Я здесь не для того, чтобы беседовать с вами о лингвистических явлениях.

– Ладно, вот то, что вам нужно. Поезжайте по восемьдесят третьему шоссе прямо до границы с Пенсильванией. Там будет поворот, неподалеку от Шрусбери. Правда, с тех пор прошло уже много лет и названия улиц могли измениться. Тем не менее там есть ферма, рядом с трассой Олдтаун, соединяющей Глен-Рок и Шрусбери. У фермы есть свой почтовый ящик, но он стоит рядом с трассой. На ящике написан номер: один-три-три-пять-ноль. Увидите этот ящик – сворачивайте направо и поезжайте прямо. Примерно через милю обнаружите кирпичный дом с ярко-красной дверью. Рядом с домом стоит сарай, а за сараем есть сад. В том саду и похоронена моя сестра, прямо под вишневым деревом.

– И много там вишневых деревьев?

– Несколько. Еще там растут яблони, груши и для разнообразия пара кизилов. Пока я была без присмотра, я успела вырезать кое-что на коре. Не инициалы, нет, их бы сразу заметили. Только узор из нескольких крестиков.

– Дело было тридцать лет назад. Уже поди и нет никакого дерева, и даже дома. Земля, знаете ли, вертится.

– Но наверняка в каком-нибудь архиве остались документы на дом. И если вы проверите адрес, уверена, то найдете имя владельца, которое успешно пробьется по базе данных окружной полиции Балтимора.

– Почему бы вам самой не назвать чертово имя маньяка, который сделал с вами это?

– Потому что я хочу, чтобы вы мне поверили. Хочу, чтобы вы своими глазами увидели ту ферму, сами узнали имя и пробили его по базе. Хочу, чтобы вы нашли останки моей сестры. А затем, когда найдете его, – или, скорее, если найдете его, потому что, насколько я знаю, он уже мертв, – вы поймете, что я говорила правду.

– А давайте вы поедете с нами и все сами покажете? Мне кажется, так будет проще и быстрее, – предложил Кевин.

«Или как раз именно это тебе и не нужно, солнышко? – продолжил он про себя. – Зачем ты тянешь резину? Чего добиваешься?»

– Ну уж нет, – сказала его собеседница. – Этого я делать точно не стану. Даже спустя двадцать пять лет я не стану туда возвращаться.

Детектив почти ей поверил – но только почти. Страх на ее лице был явно неподдельным, и даже через шаль было видно, как по ее спине пробежала легкая дрожь. Она не могла вынести мысли о посещении фермы. Куда бы она ни ехала во вторник, это точно была не Пенсильвания.

Однако Инфанте все равно не верил, что перед ним сидит настоящая Хизер Бетани.