Глава

17

Задняя часть мозга Ричера проверила двери и окна, передняя – факты и логику. Факты победили. Однако уверенность является опасной иллюзией, поэтому он сказал:

– Может, нам лучше зайти внутрь.

Нигли вошла первой. Синклер схватила свою сумку в одну руку, бумажник и два водительских удостоверения – в другую и поспешила ее догнать. Ричер – за ними. Они миновали двойную стеклянную дверь, через зал для завтраков направились к лестнице и поднялись в холл. Там никого не было, и Синклер сказала:

– Нужно проверить мою комнату.

– Где она? – спросил Ричер.

– Верхний этаж.

Шахта лифта оказалась пустой – золотая клетка находилась наверху.

– Подождите минуту, – сказал Ричер и подошел к стойке, за которой стояла администратор, дежурившая в тот день, когда они с Нигли сняли номера. Она была пожилой, крупной женщиной и, вне всякого сомнения, исключительно компетентной.

– Скажите, пожалуйста, мэм, женщина, похожая вон на ту мою знакомую, спрашивала ключ? Она показала документы?

– Похожа? – переспросила администратор.

– Выглядела, как она.

– Нет, – ответила пожилая женщина. – Никто не спрашивал. Никто не заходил. Женщины не было. Только мужчина. Он стоял около лифта. Наверное, ждал гостя. Но потом мне пришлось отойти в офис, и я больше его не видела. – Она показала на дверь у себя за спиной.

– А как тот мужчина выглядел? – спросил Ричер.

– Такой маленький, в плаще.

– Спасибо, – поблагодарил ее Джек и вернулся к Нигли и Синклер.

– Давайте поднимемся по лестнице, – сказал он.

Нигли пошла первой, стараясь держаться как можно ближе к стене, и, вытягивая шею, смотрела, что там впереди. Лестница шла вокруг лифта, и они сквозь кованые решетки видели шахту. Никакого движения, только кабели, цепи и железный противовес. Они добрались до второго этажа. Потом до третьего. Подняли головы и увидели дно лифта. Птичью клетку. Он стоял на этаже над ними. На самом верхнем.

– Если лифт поедет, мы побежим вниз и будем там раньше его, – сказал Ричер. – Он довольно медленный.

Но лифт не сдвинулся с места, он просто стоял, и всё. Они дошли до места, откуда смогли заглянуть внутрь, и обнаружили, что там никого нет. Двери закрыты в ожидании пассажиров. Они обошли его сзади, затем вдоль, все время поднимаясь наверх, и наконец оказались в коридоре верхнего этажа.

Он был пустым.

Синклер показала на третий номер, рядом с номером Ричера. Модернизированный и более высокого уровня. Только лучшее для правительства Соединенных Штатов. Дверь была закрыта.

– Я пойду, – сказала Нигли и бесшумно прошла по толстому ковру.

Та часть двери, где были петли, находилась ближе к ней, а ручка – на другой стороне. Она наклонилась, чтобы пройти под глазком, и прижалась к стене возле двери. Затем протянула руку и, не меняя положения, попробовала повернуть ручку. Хорошая подготовка. Никогда не забывай о безопасности. Пистолет может выстрелить сквозь дверь.

– Заперто, – произнесла она одними губами и показала, что ей нужен ключ.

Синклер засунула кошелек и удостоверения под мышку и принялась рыться в сумке. Через несколько мгновений она достала медный ключ с оловянным брелоком. Ричер взял его и бросил Нигли, которая поймала его одной рукой и вставила в замок, продолжая так же стоять у стены, рядом с дверью, не на линии огня.

Она повернула ключ.

Дверь открылась на дюйм.

Тишина.

Никакой реакции.

Ричер сделал несколько шагов вперед и прижался к стене, симметрично относительно Нигли, так же не подвергая себя опасности, расставил пальцы и толкнул дверь, распахнув ее пошире.

Никакой реакции.

Нигли обогнула ручку и нырнула внутрь, Ричер – за ней. Долгие годы тренировок. Сначала идет тот, кто меньше, последним – самый большой и крупный. Так все получают прекрасный обзор. А того, кто больше остальных, не застрелят случайно в спину.

В комнате никого не было.

Только широкая кровать с дюжиной зеленых вышитых подушек и одинокий чемодан на колесах, закрытый на замок и стоящий посреди номера.

В ванной комнате тоже никого не оказалось.

И в стенном шкафу.

Синклер вошла в номер, бросила на кровать сумку, кошелек и два водительских удостоверения, и они рассыпались по покрывалу. Ричер закрыл и запер дверь, потом проверил окно.

Ничего интересного.

Совершенно безопасно.

* * *

Синклер знала, что может отличить свои настоящие права от фальшивых по давно забытому пятну от шариковой ручки в углу. Она поставила его, когда обналичивала чек в банке в округе Колумбия. Там требовалось удостоверение личности, а полочка для письма была узкой и неудобной из-за того, что оператора от клиентов отделяло толстое стекло. Она подчеркнула свою подпись толстой линией, та съехала с чека и запачкала права. Мэриан попыталась стереть пятно пальцем; частично ей это удалось, но остальное размазалось.

Синклер убрала свои настоящие права в бумажник и положила его в сумку. Фальшивое удостоверение так и осталось на кровати, и она села рядом, прижав его пальцем, как будто оно могло улететь.

– Полагаю, это вызывает массу вопросов, – сказала она.

– По крайней мере, один, – ответил Ричер.

– Только один?

– Вы раньше когда-нибудь теряли права?

– Это вопрос?

– Да.

– Никогда.

– В таком случае мистеру Рэтклиффу придется потрудиться.

– Почему ему?

– Потому что они не захотят сообщать об этом в ФБР. Слишком высок риск скандала.

– Кто не захочет?

– Белый дом.

– Забудьте про Белый дом. Кто-то разгуливает по Гамбургу, притворяясь мной.

– Или наоборот.

– В каком смысле?

– Вы можете оказаться иностранным шпионом, – объяснил Ричер. – Возможно, по Гамбургу разгуливает настоящая Мэриан Синклер.

– Вы шутите?

– Нужно перевернуть все камни.

– Это же смешно.

– Вы следите за бейсбольными играми?

– Что?

– Бейсбол, – повторил Ричер. – Вы смотрите матчи?

– Ну, полагаю, в качестве общественной деятельности.

– Куда вы ходите?

– На «Ориолс» .

– Что вы там видите за стеной правого поля?

– Склад, – ответила Синклер.

– Отлично, тест сдан.

– Вы серьезно?

– Нет, я пошутил. Не вызывает сомнений, что вы настоящая; вы же привезли письмо для Нигли.

– Знаете что, майор, выбирайте лучше время и место для ваших шуточек.

– А чем плохи эти? Окажись вы подставной, у нас могли возникнуть серьезные проблемы.

– Белый дом не печатал фальшивые права на мое имя.

– Согласен, – сказал Ричер.

– Мы находимся совсем рядом с баром, где можно купить все что угодно, в том числе и права.

– Совпадение.

– Я не верю в совпадения и вам не советую.

– Иногда приходится в них верить. Если это удостоверение сделано здесь, в Германии, как бы хороши ни были люди, которые занимаются подобными вещами, им пришлось бы воспользоваться вашей публичной фотографией. Из газеты или журнала. Переснятой на обычную пленку, чтобы она выглядела как настоящая и не вызывала сомнений, что это вы. Но только не тот самый снимок, что на ваших настоящих правах, потому что у них его просто нет. Он есть лишь у Отдела транспортных средств Вирджинии. Вы ни разу не теряли свои права, значит, фотографию не могли скопировать с оригинала.

– И кто это сделал?

– ОТС Вирджинии.

– Про них много чего можно сказать, но только не то, что они – криминальная организация.

– Разумеется. Они сделали это в соответствии со своими служебными обязанностями. Когда вы потеряли свои первые права и попросили выдать вам новые.

– Но я же говорила, что не теряла права.

– Они не знали, что это были не вы. Кто-то написал заявление с вашим именем и адресом и отправил его по почте, а потом следил за вашим почтовым ящиком, пока не пришли новые права.

– Кто?

– Тот, кто имеет отношение к отделу организации поездок в Белом доме. Немолодой человек, проработавший в правительстве достаточно долго. Отсюда потенциальные неприятности. И по этой же причине Рэтклифф не станет ничего сообщать в ФБР.

– Почему отдел организации поездок?

– Частично потому, что ОТС требуется не только ваше имя и адрес, им нужна куча разных цифр. Люди, бронирующие вам билеты на самолеты, номера в отелях и машины напрокат, их знают.

– И мой адвокат. Мой бухгалтер. Может быть, даже экономка.

– Вы завтракали под другим именем в четырех тысячах миль от дома. Копию ваших прав потеряли в двадцати футах от того места, где вы сидели. Вы не верите в совпадения. Кто знал, что вы сюда полетите?

Синклер мгновение молчала.

– Отдел организации поездок Белого дома, – ответила она.

– Кто еще?

– Больше никто.

– Даже в отеле, – сказал Ричер. – Вы здесь под другим именем. Значит, есть только одно объяснение. Кто-то в отделе организации поездок сюда позвонил.

– Кому? Какой-то местной женщине, которую обучили так, чтобы она могла выдавать себя за меня?

– Нет никакой женщины. Никто не подходил к стойке регистрации. И не входил в вестибюль, кроме невысокого мужчины в плаще.

– В таком случае что же произошло?

– Невысокий мужчина в плаще знал время вашего прибытия. Ночной рейс, «Люфтганза». Кто-то из ООП ему сообщил. Мужчина в плаще проследил за вами от аэропорта до отеля, поболтался на другой стороне улицы, увидел, как вы сняли номер, потом сели в лифт. Тогда он вошел в вестибюль, вызвал лифт, чтобы тот спустился вниз, бросил ваши права на пол, развернулся и ушел.

– И зачем он так сделал?

– Это послание. Думаю, он рассчитывал, что вы сами найдете удостоверение. Вы поднялись наверх, чтобы оставить в номере вещи, и он полагал, что вы спуститесь позавтракать.

– Я пошла по лестнице.

– Ну да.

– Почему немолодой человек, проработавший в правительстве достаточно долго?

– Ну, вы и сами можете сообразить. Думаю, уже сообразили. Вы не задали вопроса про мужчину в плаще. Потому что знаете.

– Нет, не знаю.

– Более того, вы совершенно уверены.

– Есть вещи, о которых я не могу с вами говорить.

– Позвольте выдвинуть предположение, – вмешалась Нигли. – Вы проводили где-то тайную операцию и выдали нашим ребятам немецкие документы. Для прикрытия. Или просто веселья ради. А может, это сделали израильтяне, с вашего согласия. Немецкое правительство все узнало и сильно расстроилось. Вы категорически отказались комментировать или признаться, и теперь их разведка оказывает на вас цивилизованное, но очень немецкое давление. Они говорят: видите, мы тоже на такое способны. И спрашивают: ну, как, вам нравится? Думаю, тут есть элемент хвастовства, а с другой стороны, почему нет? Все очень сдержанно, благоразумно, и никому никакого вреда. Но, полагаю, нервирует ужасно.

– Почему немолодой человек, проработавший в правительстве достаточно долго?

– У них в посольстве есть люди, которые могли бы это сделать, но возможность все отрицать – штука полезная, поэтому они связались со своим человеком на месте. Новых отношений такого типа не бывает. По крайней мере, не в нынешней Германии. Все они – исторические выходцы из старой Восточной Германии. Молодой человек, работающий на правительство США в те давние времена, мечтает о революции, копирует секретные документы и оставляет их под камнем в парке. Потом он покупает дом, и ему требуются деньги; дальше все идет по накатанному, пока в конце концов его не получает в наследство новая Германия и ее служба разведки. И вот теперь он смог оказаться полезным. Он знает ваш домашний адрес, потому что в настоящий момент работает в ООП. Он проворачивает аферу с вашими правами и отвозит копию в посольство. Возможно, документы Рэтклиффа и кого-нибудь, кому они решили насолить. Там карточки с правами мирно лежат в ящике какого-нибудь стола, дожидаясь, когда кто-то из вас прилетит в Германию. А именно вы, сегодня утром. «Люфтганза», естественно, сотрудничает с ними, поскольку это государственные авиалинии. Вы летели не одна. В последний момент кто-то из служащих немецкого посольства сел в самолет с конвертом, в котором лежала копия ваших прав. Именно по этой причине мужчине в плаще пришлось проследить за вами от аэропорта. Он мог бы подождать и здесь – он же знал, в какой отель вы направлялись, поскольку их человек в ООП бронировал вам номер, – но сначала ему нужно было встретить самолет, чтобы получить конверт от служащего посольства. Иными словами, ваше водительское удостоверение отставало от вас всего на пару минут в поездке по городу.

Синклер довольно долго сидела молча.

– Я не стану обсуждать ничего из того, что вы сейчас сказали, – заявила она. – Но, если б то, о чем вы говорили, действительно произошло, мы, естественно, не могли бы это комментировать. Надеюсь, вы понимаете, что я ничего не признáю.

– Вы собираетесь им ответить? – спросил Ричер.

– Это будет сложный двойной блеф, верно?

– Вы можете пойти к Гризману. Пусть он блефует. Он будет вести себя исключительно вежливо, а когда вы повернетесь к нему спиной, засунет ваше дело в самый дальний ящик, чтобы выглядеть благонадежным гражданином перед своим правительством. Что будет весьма для него полезно. И он даже может отнестись к новым обстоятельствам как к услуге. А взамен, возможно, согласится понаблюдать за явочной квартирой.

– Для него проще попросить нас проверить тот отпечаток пальца.

– Нам все равно нужно это сделать. Убили женщину. Проверить отпечаток будет правильно.

– Взгляд с дешевых мест?

– Таким должен быть взгляд с любых мест.

Синклер промолчала.

– Мы можем провести проверку, не ставя его в известность. Если результат окажется нулевым, скажем. Если же нет, решим, что делать, по обстоятельствам.

– И каковы шансы?

– Солдаты ходят к шлюхам, но, как правило, не убивают. Кроме того, она была дорогой, судя по району, в котором жила. Что еще сильнее снижает вероятность.

– Нет, – сказала Синклер. – Это банка с пауками. Слишком высоки политические риски.

* * *

В этот момент новый курьер стояла пятой в очереди иммиграционного контроля в гамбургском аэропорту. Работало четыре окна – два для членов Евросоюза и два для всех остальных. Она прилетела с пакистанским паспортом и совсем не нервничала. Для этого не было никаких причин. Она оказалась тут впервые, никогда нигде не бывала, не значилась ни в каких базах данных. Ее никогда нигде не видели, не брали отпечатков пальцев и сфотографировали всего один раз – для паспорта, который она сейчас держала в руке, абсолютно надежного и настоящего, если не считать имени и национальности.

Четвертая в очереди. Она видела свое отражение в стеклянной стенке будки. Спутанные волосы, сонные глаза, уязвимая. Блузка все еще белая и чистая, тщательно обработанная от микробов. Две пуговички расстегнуты. «Никогда не расстегивай три, если только это не будет выглядеть как случайность, – так ее учили. – Держись строго с мужчинами, представителями властей».

И вот она уже третья в очереди.

* * *

Ричер и Нигли оставили Синклер в ее номере и прошли мимо комнаты Джека к Нигли, чтобы их разговор нельзя было услышать сквозь стену.

– Я не знаю, зачем она прилетела, – сказал Ричер. – Она категорически отказывается установить слежку за явочной квартирой.

– Она здесь, потому что крошечный шанс лучше, чем ничего.

– Если только не считать, что она изо всех сил отталкивает от себя все возможности.

– Правда?

– Ты о чем?

– Не важно, – сказала Нигли. – Отдохните. Восточное побережье еще целый час будет спать. А когда они проснутся, мы встретимся. Уверена, что конференция по телефону поднимет нам настроение.

* * *

Ричер вышел прогуляться и обнаружил, что оказался на улице со множеством магазинов мужской одежды. А еще там продавали ремни, перчатки, часы и бумажники. Одежда и аксессуары. Похоже на неофициальный уличный универмаг. Он зашел в лавочку, торговавшую традиционной одеждой, и купил новое нижнее белье и футболку, черную, из отличного хлопка. Стоила она в четыре раза дороже того, что он привык платить, но отлично ему подошла. В среднем немцы были высокими – не такими, как голландцы, которые считались мировыми чемпионами по росту, но выше американцев в целом.

Ричер переоделся в примерочной и выбросил старую одежду в урну. Нигли была права: ему не хватало миллиона мелких вещей. Например, майки тусклого оливкового цвета. Когда-то прежде их выдавали, но потом перестали, без объяснения, и в конце концов вычеркнули из списка, который теперь стал печально неполным.

Ричер пошел дальше и вскоре увидел парикмахерскую, которая расположилась так, что являлась своего рода центром неофициального уличного универмага. Она выглядела, как американское заведение из прежних времен: два виниловых стула с таким количеством хрома, что «Кадиллаку» и не снилось, большой радиоприемник на полке. Не ради привлечения клиентов, а в качестве дани победителям. Американских военных поблизости было не так чтобы очень много. К тому же армейский парикмахер всегда стоил дешевле.

На опытный взгляд Ричера, заведение было скорее кафешкой, чем парикмахерской, но он оценил старания хозяина, продумавшего мелкие детали. Например, тот прикрепил к зеркалу наглядный плакат, напечатанный в Америке; Ричер видел сотни таких в Штатах. Черно-белые карандашные рисунки двадцати четырех голов с разными прическами, чтобы клиент мог просто показать вместо того, чтобы объяснять. Сверху слева находилась стандартная уставная короткая стрижка, дальше – полубокс, ежик и так далее. Постепенно, по мере приближения к правой нижней картинке, волосы становились длиннее, а прически – более необычными. Ирокез там тоже имелся, а также несколько других, на фоне которых он выглядел образцом для подражания.

Мужчина, находившийся внутри, поманил Ричера, предлагая ему войти.

– Сколько? – одними губами произнес Джек.

Мужчина поднял руку, расставив пальцы.

– Пять чего? – спросил Ричер.

Парикмахер подошел к двери, открыл ее и сказал:

– Американских долларов.

– Мой парикмахер берет меньше.

– Зато я лучше. Вы же шьете свою форму на заказ, верно?

– Я похож на человека, который носит форму?

– Я вас умоляю.

– Пять баксов? – сказал Ричер. – Я помню времена, когда за пять баксов можно было купить два гамбургера и билет на задний ряд в кино. И даже хватило бы на такси для нее, если вы поссорились в процессе. Стрижка и бритье стоили два доллара.

– Это знак уважения?

– Что?

– Вы специально так сказали?

– Иногда я случайно произношу некоторые вещи, но обычно всего один слог за раз.

– Значит, специально. В знак уважения. Вы собираете энергию.

– Что я делаю?

– Вам нравится мое заведение.

– Ну, наверное.

– В таком случае поддержите его, заплатив пять баксов.

– Мне не нужна стрижка.

– Знаете, в чем разница между вами и мной?

– В чем? – спросил Ричер.

– Я вижу ваши волосы.

– И что?

– Вам необходима стрижка.

– За пять баксов?

– Я еще побрею вас, бесплатно.

Опыт получился просто восхитительным. Вода теплая, пена мягкая, сталь, тихонько шипевшая на молекулярном уровне, безупречная. Зеркало было тонированным, поэтому окончательный результат напоминал загар в тех местах, где кожа, скорее всего, стала розовой. Но все равно вышло замечательно. «Скажем, за бритье бакс, – подумал Ричер, – тогда стрижка стоит четыре. Возмутительно».

Парикмахер поменял бритву на ножницы и занялся волосами Джека, который, не обращая на него внимания, разглядывал плакат с разными прическами. Двадцать четыре варианта. Он изучал один за другим, по очереди, так, что двигались только глаза, как будто он запоминал мельчайшие детали, начиная с самой простой стрижки наверху и заканчивая фантастически сложной в самом низу.

Снова посмотрел на ирокез.

– Ну, как вам? – спросил парикмахер.

– В смысле? – поинтересовался Ричер.

– Ваша новая прическа.

Джек взглянул в зеркало.

– А вы меня уже подстригли? – спросил он.

– Вы сомневаетесь?

– Не похоже, чтобы вы меня вообще стригли.

– Вот именно, – заявил парикмахер. – Лучшая стрижка выглядит так, будто ее сделали неделю назад.

– Значит, я должен заплатить пять баксов за стрижку, которая уже отросла?

– Здесь салон, а я – художник.

Ричер промолчал.

Еще раз посмотрел на ирокез.

Затем достал из кармана пять баксов и протянул мастеру.

– У вас есть телефон? – спросил он.

Парикмахер показал на стену, на которой висел старый телефон-автомат фирмы «Белл», полностью из металла, больше подходящий для заправки, а не парикмахерской, но Ричер оценил старания хозяина.

– А он работает? – спросил он.

– Естественно, – ответил парикмахер. – Мы в Германии. Его усовершенствовали, и теперь это вполне себе нормальный телефон.

Ричер набрал номер, написанный на визитке Гризмана, которую достал из конверта с отпечатком пальца, и услышал гудки. Телефон действительно работал. Германия. Усовершенствования.

Гризман взял трубку.

– Мы с вами всего лишь простые детективы, вы и я, и надеемся получить друг у друга одолжение.

– Вы проверите отпечаток пальца? – спросил Гризман.

– Если вы кое-что для меня сделаете.

– Что именно?

– На самом деле мне нужны от вас две вещи. Посадите ваших людей в машины с рациями, чтобы они понаблюдали за баром, куда ходит Клопп. Возможно, туда придет парень с фоторобота. Но только пусть постараются держаться незаметно.

– И?…

– То же самое около дома через пять улиц. Машины, рации, незаметно. Рано или поздно там появится саудовец. Он пробудет внутри некоторое время, потом выйдет и направится на встречу. Я хочу знать, куда он пойдет, в режиме реального времени.

– Для этого потребуется много машин и людей.

– Мы же с вами в Европе. Зачем еще они вам нужны?

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Это невозможно: нужно время, чтобы все организовать.

– Вы хотите, чтобы я прогнал ваш отпечаток через наши базы?

Гризман секунду молчал, потом сказал «да», причем с гораздо большим энтузиазмом, чем Ричер ожидал. Немец невероятно гордился своим отделом и хотел как можно быстрее закрыть дело.

– Постарайтесь выполнить мою просьбу, и я постараюсь выполнить вашу.

– Ладно, – сказал Гризман.

Затем Ричер позвонил в отель и попросил соединить его с Нигли, которая оказалась у себя в номере.

– Мне нужен Ороско, – сказал он. – Немедленно. Через пять минут после этого мы с тобой должны встретиться с Синклер.

– Она все равно вас ищет. У нее появилось что-то интересное.

– Что?

– Не знаю. Вандербильт нашел. Она страшно возбуждена.

– Скажи Ороско, что я в парикмахерской в трех кварталах от отеля. Пусть поспешит.

– У вас что-то появилось?

– Я знаю имя американца.