Действие 2. Мост слишком далеко И здесь тоже

Южная летняя ночь почти сгустилась над землей. За зелеными гарнизонными заборами стояла тишина, только время от времени ночной покой нарушал рев одиночных моторов и свет фар. Из парка техники изредка выезжали, делая пару-тройку проверочных кругов по территории, только что снятые с хранения БТР-70 и БРДМ-2 – работа по приведению в порядок боевой техники ОГРВП шла круглосуточно, но все же медленнее, чем хотелось командованию. Одновременно со стороны складов боепитания периодически отъезжали тяжело нагруженные тентованные Зил-131 и «Уралы». Шла переброска дополнительного боезапаса на передовые позиции и блок-посты у «линии разграничения сторон» и передача его же армии ПМР. Один раз, выламываясь из общей картины, громко лязгая гусеницами и одуряюще воняя свежей окраской, мимо штаба батальона проехала «Шилка», она же ЗСУ-23–4, видимо, только что введенная в строй после консервации.

А в обширном кабинете на первом этаже штабного двухэтажного здания казенно-советского типа, возле которого этим поздним вечером было припарковано два десятка зеленых «уазиков» и десяток внедорожников гражданского образца с приднестровскими армейскими номерами, уже довольно долго заседало необычайно представительное для этих мест собрание. Подобного ареопага военных чинов в одной комнате на территории ПМР не собиралось очень давно, а может, и вообще никогда.

Большинство на совещании, естественно, составляли местные военные, очень колоритная публика, заставлявшая кое-кого из присутствующих живо вспомнить то ли времена первоначального накопления капитала тридцатилетней давности, то ли былинных махновцев из столетней давности Гражданской войны.

В данный момент в комнате присутствовали два генерал-майора, четыре полковника, пять подполковников и пять майоров армии и милиции ПМР обоих полов, в форме, очень напоминающей старую российскую из все тех же 1990-х, только с местными кокардами и красно-зелеными нашивками, или в камуфляже немыслимых расцветок. Особенно впечатляли три приднестровских офицера, чья камуфляжная форма натовского образца дополнялась разноцветными беретами, в данный момент аккуратно сложенными и лихо заткнутыми под погоны летней униформы. Один подполковник был в ярко-красном берете, на одном из майоров был голубой, похожий на традиционный вэдэвэшный берет с приднестровской кокардой и треугольным красно-зеленым флажком, еще один майор щеголял в берете оливкового цвета. По идее, эта троица должна была продемонстрировать присутствующим, что в ПМР очень много разного спецназа. В принципе, так оно и было, если, конечно, не принимать во внимание тот упрямый факт, что все местные спецназы (армейские, милицейские, минюстовские и т.  д.) представляли из себя формирования численностью до роты максимум, а местные ВДВ всегда располагали всего лишь двумя-тремя исправными вертолетами Ми-8Т и с парашютами, по имеющимся данным, практически не прыгали, за неимением и дороговизной этих самых парашютов. Кроме «беретоносцев» на общем фоне выделялась еще и довольно симпатичная длинноволосая блондинка в очень коротком камуфляжном платье с короткими рукавами и майорскими же погонами (как ни странно, эта дама, майор Касаткина, представляла здесь таможню местной погранслужбы).

Несколько присутствующих офицеров ОГРВП, старшим из которых был начштаба оперативной группы подполковник Гондопас (командующий группой полковник Чернов в данный момент проводил в своем штабе отдельное совещание с министрами обороны, внутренних дел и гражданским руководством ПМР, но при необходимости его могли вызвать по скайпу), напротив, щеголяли в новой летней форме ВС РФ зеленого цвета, фасон которой отдельные злые языки уже довольно давно окрестили «банана» или «тропикана» (пожалуй, обмундирование было единственным предметом снабжения, который можно было беспрепятственно ввозить сюда, на изолированную территорию ПМР). Кроме них здесь присутствовали и совершенно новые лица – некие «люди в штатском», числом восемь.

При этом, если у большинства военных из ПМР и ОГРВП на лицах было выражение обманутых вкладчиков, которых буквально только что кинули или вот-вот кинут, люди в гражданке держались куда более солидно, всем своим видом демонстрируя реальный боевой опыт и полное понимание ситуации.

Возглавлял «штатских» тощий и совершенно седой мужичок лет пятидесяти-шестидесяти в довольно дорогом, но неброском темном костюме (благодаря этому одеянию он более всего напоминал предпринимателя средней руки), которого присутствующие здесь «гражданские» коллеги и российские офицеры называли просто и уважительно, хотя и без чинов – Александром Михайловичем.

Разговор был долгим и не особо приятным. И чем дольше он продолжался, тем больше офицеры армии ПМР и ОГРВП понимали, что все это не к добру. Хотя, надо признать, обстановка на совещании была вполне домашней. На нескольких сдвинутых в центре комнаты длинных столах, за которыми поместилось далеко не все собравшееся офицерство (некоторым пришлось сидеть у стен, за спинами коллег), среди нескольких мониторов и ноутбуков стояли чашки с чайком и кофейком и тарелки с печеньем и прочей выпечкой. Прямо поздний ужин, посиделки в кругу близких родственников. Хотя разговоры, подобные сегодняшнему, было бы куда лучше вести под коньяк или водку…

Между тем седой Александр Михайлович продолжал говорить, обращаясь прежде всего к сидящим во главе стола Гондопасу и приднестровским генерал-майорам и полковникам:

– Товарищи генералы и офицеры, я вас сегодня слушал очень долго и внимательно, но ничего нового и тем более оригинального я, тем не менее, не услышал. Да, я понял, что вас здесь очень мало, что все вооружение и боевая техника старые, хоть и отремонтированные, а большинство боеприпасов досталось вам еще с советских времен. Из этого вы делаете закономерный вывод, что ваши вооруженные силы и группа российских войск заточены прежде всего на миротворческие и антитеррористические функции. А раз так – молдаван, в случае чего, разумеется, если напрячь все силы, отбить можно, а вот румын – уже под большим вопросом. Так это я, дорогие товарищи, и до приезда сюда знал. Думаете, в российском Генштабе дураки сидят? Там про все ваши возможности и невозможности известно хорошо, может быть, даже лучше, чем вам здесь. Однако нам всем пора уже начать думать другими категориями. Вы вполне понимаете, что, похоже, война вот-вот? Вот прямо-таки завтра…

Александр Михайлович не кривил душой, поскольку понимал, о чем говорит. Понимал он и с кем имеет дело.

Вся армия ПМР состояла из четырех не вполне мотострелковых бригад (а как их еще назвать, если количество БТР, БРДМ и прочих МТ-ЛБ, не говоря уже про БМП-1, в этой самой армии категорически недотягивало до потребной штатной численности подобной техники в мотострелковых подразделениях, как в позднесоветские, так в нынешние времена?), организованных по территориальному принципу. А если отмобилизовать и собрать в кучу все их вооруженные формирования, включая ОМОН и все эти пресловутые спецназы, получится дивизия неполного состава, «размазанная тонким слоем» по всему приднестровскому анклаву и категорически не способная в случае необходимости ни нанести серьезный контрудар, ни долгое время оборонять какое-нибудь из особо опасных направлений.

Хотя бы потому, что в этой дивизии практически отсутствуют средства ПВО, а кроме того, она имеет всего одну танковую роту (?!) и артиллерию, 90 % которой не стреляло минимум лет пятнадцать или вообще не снималось с консервации с самого 1992 года. И при всем при том министры обороны ПМР в последние десятилетия могли иметь звания генерал-лейтенантов и даже генерал-полковников. Хорошо, что хотя бы не маршалов, как некоторые африканские и азиатские вожди…

– А точно завтра? – спросил толстый и угрюмый приднестровский генерал-майор с пышными усами по фамилии Онучкин, командир дислоцированной в Бендерах мотострелковой бригады, с некоторым недоверием.

Собственно, он лишь выражал общее мнение. Приднестровские командиры и чиновники упорно не хотели верить в то, что большая неприятность, о которой их все время предупреждали, наконец произойдет, причем немедленно. Их удивление по этому поводу было прямо-таки детским. Как так – почти три десятилетия сидели, никого не трогали, и тут вдруг война?! А может, мы как-нибудь «того», замнем это дело по-мирному? И проживем еще годик-другой-третий без всей этой канители? Александр Михайлович даже вполне мог предположить, что кое-кто из присутствующих командиров армии ПМР сразу по окончании этого совещания сразу же сольет все материалы о мероприятии прямиком в Кишинев, Бухарест или даже Брюссель. Правда, предварительные контрразведывательные проверки не выявили каких-либо подозрительных контактов командования ОГРВП и армии ПМР с натовцами, да и подслушивающе-записывающей аппаратуры никто из командиров на совещание не притащил (писали весь разговор только ребята самого Александра Михайловича, на всякий случай еще и врубив хитрую систему подавления), но мало ли. Люди, увы, слабы, а соблазнов много, особенно здесь и сейчас, где тепло, светло и мухи не кусают, – все-таки тут уже почти тридцать лет было спокойно и местное руководство изрядно обросло всяческим бытовым комфортом: дом, черешневый сад, виноградник, корова-кабанчик и прочее…

– Никак сомневаетесь? – усмехнулся седой Александр Михайлович на эту реплику. – Я после недавних событий в Прибалтике и Польше никому не советую в чем-то сомневаться и уж тем более шутить на эту тему…

– Да кто шутит, – сказал приднестровский военачальник и добавил: – Только вот в 1992-м у нас тут тоже была то ли война, то ли вообще непонятно что. Но ведь румыны тогда в открытую все же не полезли…

– Простите, а вы здесь в 1992-м кем были? – поинтересовался седой.

– Ну я тогда еще молодой был, сперва в казачьей сотне немного повоевал, а потом в нацгвардии…

– И кем, если не секрет?

– Рядовым, а потом командиром отделения и взвода. А вы?

– А я здесь в те времена тоже побывал, хоть и ненадолго, – ответил седой уклончиво.

Рассказывать о том, что он, тогда молодой, но уже успевший повоевать в Афгане и получить там орден старлей из спецназа ВДВ, летом 1992-го прилетел в Тирасполь вместе с группой лиц, сопровождавших генерала Александра Лебедя, Александр Михайлович как-то не собирался. В конце концов, никого не касался его тогдашний круг обязанностей, по поводу которых не полагалось особо светиться перед журналистами и вообще оставлять лишних свидетелей. Тем более что тогда Александр Михайлович занимался вполне конкретным делом, а не драл глотку на митингах, как многие из присутствующих здесь. Ведь именно он и его люди сделали очень много для того, чтобы румыны тем далеким (практически из другой исторической эпохи) летом и думать не смели о том, чтобы рискнуть открыто влезть в конфликт. Нескольких неожиданных смертей румынских офицеров связи, военных советников, подрыв складов боепитания и исчезновение группы румынского спецназа вместе со сбитым из ПЗРК Ми-8 тогда вполне хватило для избавления «потенциального противника» от любых иллюзий. Но увы, времена сильно изменились, и теперь за румын, похоже, думали другие…

– И уверяю вас, – продолжал он разговор, – что и тогда все здесь было очень непросто. От войны с румынами вас, да и нас тоже, тогда вообще ничего не отделяло. Просто политика. В Европе еще была эйфория от распада СССР, и воевать всерьез никто не хотел, тем более что поблизости, в бывшей Югославии, в то же время шел весьма крутой замес. И только поэтому румыны и не полезли брать Бендеры и Тирасполь…

– А сейчас, выходит, полезут? – не унимался Онучкин.

– Увы, да. Век закончился, вождь сменился. И, к сожалению, сами молдаване и румыны сейчас уже ничего не решают. Вы же все сегодня сами видели и слышали – по новому договору с Кишиневом румыны перебрасывают в Молдову бронетехнику и авиацию. Более того, в Бухарест уже прибыли французские бронетанковые части, а на их авиабазах появились самолеты и вертолеты ВВС Франции и других стран НАТО. Так что на сей раз мы с вами так относительно легко, как в 1992-м, не отделаемся…

Сказав это, Александр Михайлович поймал себя на мысли, что неожиданно, вот так, запросто, назвал несколько тысяч покойников образца 1992-го «легким вариантом». Хороша, однако же, «легкота»…

– Ну и? – спросил один из приднестровских полковников, одышливо-краснолицый мужик по фамилии Кирилец, сидевший почти напротив Александра Михайловича.

– И именно поэтому мы сегодня здесь. И в нашу пользу то, что мы мониторим ситуацию в реальном времени и читаем все их сообщения. Да и оперативные планы противника нам достаточно хорошо известны. Слава богу, в Польше и Прибалтике НАТО наделало достаточно глупостей, на исправление которых у них уйдут годы…

Говоря эти слова, Александр Михайлович больше всего боялся только одного – что натовцы возьмут и начнут боевые действия прямо сейчас. Спутники и агентура есть не только у России, и пока еще не запущены все предусмотренные на случай начала боевых действий мероприятия по нейтрализации вражеской разведки во всех ее проявлениях, какой-нибудь особо наглый цифровой глаз (и явно не один) с хорошим разрешением обязательно пялится на них с геостационарной орбиты. И непривычное скопление автомашин у штаба батальона с орбиты уж точно видно как на ладони. Вот возьмут и долбанут по этому месту, пока он тут пьет чаек и втолковывает прописные истины провинциальным олухам царя небесного, крылатой ракетой или чем-нибудь не менее серьезным с взлетевших с румынских аэродромов истребителей-бомбардировщиков или БПЛА. Благо здесь все рядом и подлетное время составляет считаные минуты. Конечно, о любом ракетном пуске или подозрительном старте летательных аппаратов на сопредельной территории ему мгновенно доложат, но вот успеет ли он при этом уйти – большой вопрос. Ведь сейчас все быстро – как-никак век больших скоростей и высоких технологий…

– И что это за планы? – живо поинтересовался подполковник Гондопас.

– Я про это уже упоминал – примерно все те же. Никаких принципиальных отличий от 1992 года не наблюдается. Из того, что вы все тут говорили, я понял, что линия разграничения между ПМР и собственно Молдовой проходит, в основном, по Днестру, а мостов через этот самый Днестр в Приднестровье сейчас всего три. Первое – автомобильный мост Кицканы – Тирасполь…

– Я уже доложил, что это мост недействующий, он уже лет шесть в аварийном состоянии, – поспешил высказаться подполковник Гондопас и уточнил: – Средств для ремонта у властей ПМР нет, а Молдова на ремонте вообще никогда не настаивала, они тоже бедные…

– Хорошо, допустим. Далее – автомобильный мост у Дубоссар. Сами Дубоссары в центре сегодняшней диспозиции и особого как тактического, так и стратегического значения в завтрашней войне иметь не будут. Кроме варианта, если молдаване с румынами решат рассечь территорию ПМР надвое и, форсировав Днестр в самом узком месте, к примеру где-нибудь севернее Дубоссар, скажем, у Журы, решат выйти к бывшей украинской границе, а точнее – к границе с этой самой Одесской Демократической Республикой. Но поскольку эти одесские квазихохлы сейчас больше не имеют ни авиации, ни тяжелого вооружения и вмешиваться в конфликт совершенно не настроены, так же как неизвестно зачем торчащие на их территории «миротворцы» из сил ООН, это вариант более чем маловероятный и брать Дубоссары штурмом они вряд ли собираются…

– Этот мост тоже сильно ветхий, – доложил Гондопас. – Танки, хоть своим ходом, хоть на трейлерах, или тягачи с орудиями он точно не выдержит. Там серьезные ограничения по грузоподъемности плюс необходимость капремонта, который мосту требуется уже лет десять…

– Предположим, – согласился Александр Михайлович. – И тем не менее надо оба эти моста заминировать.

– Уже сделано, – отрапортовал сидевший рядом с Гондопасом майор Юсупов, главный сапер ОГРВП, морщинистое лицо которого Александр Михайлович видел всего второй раз с момента прибытия в Тирасполь.

– Все это очень хорошо. Средств для наведения понтонных мостов у молдаван нет совсем, а у румын их относительно немного, к тому же все эти понтоны и тягачи им надо тащить аж из Румынии. Поэтому максимум, что они смогут, – форсировать Днестр на штатной плавающей бронетехнике и высадить на восточном, то есть приднестровском, берегу реки легковооруженную пехоту. Однако мы с вами, товарищи офицеры, уже договорились, что все броды и места, пригодные для выхода из воды колесной бронетехники, будут взяты вами на заметку и вы их перекроете минами или расчетами РПГ. Пригодных для подобного форсирования мест, как я понял, мало, да и само форсирование требует серьезной подготовки, включающей инженерную разведку местности, – а молдаване пока ничем подобным не занимаются. Конечно, при самом удачном раскладе, молдаване с румынами действительно могут форсировать Днестр и силами, скажем, одной-двух мотострелковых рот при поддержке БТР, БРДМ, стрелкового оружия и минометов попытаться занять какие-нибудь из прибрежных сел на севере ПМР, например Красный Октябрь, Александровку и прочее. Но удержатся ли они там – большой вопрос. По моему мнению, такие их действия могут носить исключительно отвлекающий характер, и после начала боевых действий молдаване и румыны, скорее всего, ограничатся обстрелами прибрежных городов и сел тяжелой артиллерией со своего, западного, берега Днестра, да и то если сочтут подобное достойной целью для расхода дорогостоящих боеприпасов. А раз уж эти два моста мы исключаем, направление их главного удара определяется достаточно четко. Первостепенной задачей первого этапа боевых действий для наших противников остаются железнодорожный и автомобильный мосты Бендеры – Парканы, а значит, сами Бендеры и, в меньшей степени, аэродром в Тирасполе.

– Почему это аэродром – в меньшей степени? – уточнил Онучкин.

– Потому что аэродром у нас в тылу. И он не в лучшем состоянии. Я там был и видел все лично. И надо признать, что хотя ВПП и рулежки все еще в относительно приличном состоянии, остальное аэродромное хозяйство с 1992 года по большей части разворовали. Кто конкретно это сделал – вам, наверное, виднее, хотя это для здешних краев, похоже, дело обычное. Так или иначе, вертолетов и транспортных самолетов у НАТО мало и садиться на неизвестную им полосу с бухты-барахты они не будут. То есть, если аэродром захватывать вертолетным десантом, им придется проводить на аэродроме все ту же инженерную разведку, потом удерживать его, а затем еще и завозить туда по воздуху все необходимое, вплоть до АПА и авиационного керосина. То есть отвлекать на это значительные силы своей авиации, которой у НАТО, надо признать, не сильно много. А Бендеры относительно недалеко от нынешней границы или, как вы ее здесь называете, «линии разграничения». А значит, они первым делом попробуют захватить силами аэромобильных подразделений именно эти мосты. Одновременно румынская и французская броня попрет на всех парах со стороны Кишинева. И если они сумеют захватить мосты, то взятие Варницы, Протягайловки и Гыски, а за предместьями и самих Бендер, то есть всего нашего выступа на западном берегу Днестра, может произойти просто автоматически, даже если им и придется отвлекаться на уличные бои в тех же Бендерах. А Тирасполь вместе с аэродромом, да и остальную территорию ПМР они затем займут быстро и без особых проблем. Они ведь не совсем дураки и точно знают, что нам эти мосты тоже нужны в целости и сохранности, а значит, предполагают, что рвать их мы, скорее всего, не планируем. Что, весело, товарищи офицеры и генералы?

– Не то слово, – согласился Гондопас и уточнил: – И что требуется от нас?

Выражение его лица дышало решимостью, но Александр Михайлович с горечью подумал о том, что два мотострелковых батальона ОГРВП – это ничто даже на фоне приднестровской «дивизии». Да, российские миротворцы – гаранты сохранения стабильности в регионе, но кроме караульной службы они, при их скудном оснащении, мало на что годны. Да, то, что ежегодно 23 февраля демонстрируют спецподразделения ОГРВП на Тираспольском стадионе, конечно, впечатляет, так же как и вся наличная техника армии ПМР, выгнанная на улицы Тирасполя по случаю ежегодного парада 9 Мая или на местный День независимости, но все-таки это не два батальона, к примеру, современных российских ВДВ с полным штатным оснащением, а всего лишь легкая пехота на устаревших БТР-70 и БРДМ-2. Были бы здесь российские ВДВ – супостаты бы, наверное, сто раз подумали. А так румыны, конечно, имеют боевую технику не намного современнее здешней, но у них ее все-таки больше в разы, вот в чем главная проблема…

– Требуется продержаться, – ответил Александр Михайлович. – Задача проще некуда – продержаться, скажем, сутки или двое и при этом, безусловно, удержать мосты в Бендерах и аэродром в Тирасполе. Но во всем этом раскладе есть одна, маленькая такая, проблемка…

– Какая? – уточнил Гондопас.

– Правила игры таковы, что мы, то есть Россия, можем начать всерьез сопротивляться только после того, как НАТО реально ударит по Приднестровью. В Калининграде все было именно так. Попытаться упредить их действия мы не можем, иначе на нас тут же повесят всех собак, кошек и убиенных христианских младенцев. А раз оно так – нам предстоит если не отразить, то хотя бы пережить с минимальными потерями первый, довольно массированный авиаудар противника, при котором НАТО задействует все, что есть в наличии у ВВС Румынии и дополнительно сосредоточено Североатлантическим блоком на румынских аэродромах. А это несколько десятков современных истребителей-бомбардировщиков плюс боевые вертолеты и БПЛА. Нельзя исключать и нанесение ударов крылатыми ракетами по наиболее важным, с их точки зрения, целям на территории ПМР. Я уже понял, что наша здешняя ПВО состоит из нескольких отдельных батарей устаревших мобильных ЗРК и ЗСУ, а значит – слаба и малочисленна, и после этого, первого, удара от нее мало что останется. Конечно, нам удалось ввезти сюда контрабандой кое-что новое и мы попытаемся всеми возможными способами минимизировать ущерб, но поводов для оптимизма у меня все же нет…

Под «кое-чем новым» Александр Михайлович понимал полсотни новых ПТРК 9Л135 «Корнет-М» и три десятка ПЗРК 9К334 «Верба» которые вместе с боезапасом в несколько сотен ракет удалось нелегально ввезти на территорию ПМР – молдавские чиновники любили иностранную валюту и за некоторую сумму порой могли закрыть глаза на ввоз в блокированное Приднестровье чего-то, не вполне понятного для них. Плюс к этому российским специалистам удалось смонтировать из завозимых в течение почти трех лет на территорию ПМР под видом оборудования для обновления местных телестудий комплектующих одну станцию радиоэлектронной разведки и подавления, соответствующую по своим возможностям «Красухе-4М» (только эта станция в отличие от оригинала размещалась в двух КУНГах на шасси старых «Уралов»), и несколько подвижных РЛС, пригодных как для наблюдения за воздушной обстановкой, так и для корректировки артогня. Так что сейчас Александр Михайлович рассчитывал прежде всего на это вооружение да на около четырех сотен прибывших в ПМР различными кружными путями спецназовцев и прочих военных специалистов, которые в данный момент находились под его командованием, а также на многочисленные российские разведывательные и диверсионные группы, раскиданные по всей Восточной Европе еще до начала конфликта вокруг Белоруссии и Калининграда (сейчас часть этих групп в связи с изменениями в обстановке смогла быстро переместиться южнее). Именно эти относительно небольшие силы действительно могли реально повлиять на ход боевых действий.

– Повторяю, главное – выдержать первый удар, – повторил Александр Михайлович. – И если это удастся – в дело вступит вся мощь ВКС России, и тут уже НАТО мало не покажется. Но если нет…

– А что тогда? – спросил несколько ехидно Онучкин.

– А тогда нам всем, а точнее – всем, кто сумеет уцелеть, придется срочно уходить в партизаны. Песню про смуглянку, которая собирает виноград, слышали?

– Да, – ответил Онучкин и невесело усмехнулся при этом.

– Ну вот и замечательно. Но чтобы этого не потребовалось, давайте, пока есть время, думать дальше о том, что мы еще можем реально сделать…

В ту же ночь, 17 июня в 00.54 по афинскому времени, радары турецкой ПВО неожиданно обнаружили подход к побережью Турции более пятидесяти скоростных воздушных целей. После объявления боевой тревоги на перехват были подняты дежурные пары и звенья истребителей F-16С 1-го тактического авиационного командования ВВС Турции.

Описания дальнейшего, впоследствии данные европейскими и турецкими СМИ и источниками, близкими к тамошним оборонным ведомствам, разнились очень сильно.

Согласно первым сообщениям из штаб-квартиры НАТО, в эту ночь звено турецких F-16C/D атаковало над нейтральными водами у острова Кипр четверку однотипных истребителей ВВС Греции, которые «не демонстрировали никаких агрессивных намерений». Завязался воздушный бой, в ходе которого греческая и итальянская ПВО «своевременно засекли» старт нескольких групп ударных F-16C/D и F-4E с ближайших турецких авиабаз, что, по их мнению, указывало на «широкомасштабную вооруженную провокацию турецкой стороны». При этом командование НАТО якобы «заранее имело точные сведения из своих источников о намерении турок нанести в ближайшее время авиационные удары по некоторым греческим военным объектам», и прежде всего – авиабазам, в частности по авиабазе Суда на Крите, где базировались 340-я и 343-я истребительно-бомбардировочные эскадрильи ВВС Греции, оснащенные F-16C/D. Зачем это вообще было нужно туркам, в Брюсселе, Риме и Афинах скромно умолчали. Поэтому «в целях немедленного пресечения агрессивных намерений турецкой стороны» с греческих и итальянских аэродромов были срочно подняты не только перехватчики, но и несколько групп ударных самолетов (которые почему-то были не только заблаговременно подготовлены к боевому вылету, но и имели точные данные о целях своих ударов) для «нейтрализации» (на нескольких, особо маргинальных и, видимо, чрезмерно пацифистских, европейских новостных ресурсах вообще употребили странный термин «для демилитаризации») ближайших турецких авиабаз, в частности авиабазы Эскишехир, Акынджи и Балыкесир. Согласно данным из Брюсселя, греческие и итальянские перехватчики (в некоторых изданиях предполагалось, что это могли быть и базировавшиеся в Италии и Греции самолеты ВВС США) «отважно отбили» первые попытки турецких ВВС атаковать греческие военные объекты, а уж затем ударные самолеты ВВС Греции и Италии смогли, подавив турецкую наземную ПВО, прорваться к трем вышеперечисленным авиабазам ВВС Турции и «нанести им некоторый ущерб». Несмотря на это, в 11.36 по афинскому времени группа турецких F-4E, прикрываемых F-16C/D, все же сумели прорваться к греческой авиабазе Суда и атаковать ее наземную инфраструктуру. Затем в течение восьми часов якобы состоялось еще несколько довольно масштабных воздушных боев, после чего в 20.30 по афинскому времени генсек НАТО Ластенберг обратился к президентам и министрам обороны Турции и Греции с требованием «прекратить огонь и незамедлительно начать переговоры о дальнейшем урегулировании ситуации». В 23.00 по афинскому времени в Брюсселе официально сообщили о том, что «Афины и Анкара объявили о полном прекращении боевых действий». Уже на следующий день в Брюсселе начались консультации о месте проведения и составе делегаций для греко-турецких переговоров относительно выработки пресловутой «дорожной карты» по решению спорных вопросов, возникших в отношениях между двумя этими странами. По оперативности этих действий было понятно, что в НАТО все документы, на случай подобного развития событий и прочего, были подготовлены заранее. При этом посредниками в переговорах сразу же согласились выступить США и Великобритания. Чуть позднее было объявлено о том, что греки в этот день потеряли в воздушных боях 18 самолетов (еще два самолета потеряли ВВС Италии), а турки – «более 50 самолетов». Также было многократно сказано о том, что человеческие жертвы в ходе этого «конфликта» были минимальны, а гражданское население вообще не пострадало, поскольку при ударах по наземным целям «применялось высокоточное оружие».

Данные о событиях этого дня, которые МО ВС РФ получило из Турции и от своей разведки и средств объективного контроля, мягко говоря, сильно отличались от данных, которые НАТО поспешило вбросить в мировые СМИ.

Согласно этим данным, в 00.43 по афинскому времени севернее острова Кипр звено выполнявших обычный патрульный вылет над своими территориальными водами F-16C из 9-го авиакрыла ВВС Турции было внезапно атаковано несколькими самолетами неизвестного типа (российские средства объективного контроля идентифицировали их как истребители «Рафаль-А/В» ВВС Франции или «Рафаль-М» ВМС Франции), которые неожиданной атакой сбили три турецких истребителя, повредили четвертый и ушли без потерь. Одновременно с этим на экранах РЛС турецкой ПВО появились сильные помехи – видимо, на греческой стороне заработала система РЭБ.

С турецких авиабаз Эскишехир и Балыкесир были подняты еще две дежурные пары F-16C, которые при подходе к месту боя были перехвачены несколькими, явно уже ожидавшими их греческими «Миражами-2000», и потеряли еще два самолета. В этот самый момент был, хотя и с опозданием, обнаружен подход к побережью Турции более полусотни скоростных воздушных целей. В последующей атаке, которая была направлена против ближайших турецких авиабаз, реально участвовало несколько больше самолетов – 42 греческих F-16C/D, 24 греческих F-4E, 19 истребителей-бомбардировщиков АМХ из 13-й группы итальянских ВВС и 12 «Торнадо» IDS из 102-й группы итальянских ВВС. Генштаб ВС РФ не исключал и возможности участия в налете не менее двух десятков американских F-15Е и F-16C/D из числа базировавшихся в Италии.

Шестерка итальянских «Торнадо» ECR обеспечивала РЭБ и подавление турецкой ПВО в зоне удара, а сопровождение ударных самолетов осуществляли 12 греческих F-16C/D, 10 «Миражей-2000» и 18 итальянских «Еврофайтер Тайфун».

При этом МО ВС РФ отметило тот интересный, но вполне ожидаемый факт, что не менее двух десятков греческих (и не только греческих) ударных самолетов пытались атаковать строящиеся турецкие газовые терминалы в районе Подимы и Карабуруна. Одновременно с авианалетом из акватории Средиземного моря с кораблей ВМС США было выпущено до 40 крылатых ракет RGM/UGM-109E «Томагавк» (десять из них было однозначно выпущено с борта АПЛ SSN-723 «Оклахома-Сити» типа «Лос-Анджелес», еще два десятка выпустил эсминец УРО DDG-61«Ремедж» типа «Арли Берк»).

Результаты авиаудара был неоднозначны. С одной стороны, хотя турецкие истребители и наземная ПВО и сумели сбить не менее семи греческих F-16C/D, два «Миража-2000», два итальянских АМХ и один «Торнадо» IDS, ударные группы прорвались к некоторым объектам и вполне точно отбомбились по авиабазам Акынджи, Балыкесир и Эскишехир (в районе Анкары), уничтожив на земле не менее 10 турецких F-16C/D, 12 F-4E, не менее десятка F-5/NF-5, два десятка транспортных самолетов, а также до тридцати единиц вертолетов и учебных самолетов. При налете сильно пострадала и наземная инфраструктура атакованных турецких авиабаз.

Итальянские «Торнадо» ECR пусками УР AGM-88 HARM уничтожили не менее четырех турецких РЛС, значительные потери при налете понесла и наземная турецкая ПВО, расположенная в районе объектов удара.

При этом авиационный удар по газовым терминалам у Подимы и Карабуруна сорвался. Сначала там была замечена (в частности патрулировавшими над Средиземным морем натовскими самолетами ДРЛО АВАКС Е-3С) работа мощной системы РЭБ, из-за чего у пилотов ударной группы начала сбоить бортовая аппаратура и пропала связь со своими КП. При этом в эфире все время звучала довольно странная песня на русском языке, где были, в частности, слова вроде «…pomnish, brat, kak davili elfijskuju mraz…» и кое-какие названия и имена, явно упоминавшиеся в книгах Толкина. Одновременно в том же районе была засечена работа РЛС наведения ЗРК, идентифицированного как модернизированный С-300 или С-400.

Обнаружив это неприятное обстоятельство, данная ударная группа отвернула и, явно в соответствии с имевшимся на такой случай планом, ушла от газовых терминалов на расположенные юго-западнее запасные цели.

Из-за проблем со связью пара итальянских «Тайфунов» из группы прикрытия замешкалась с отходом, и в итоге один «Еврофайтер» был сбит ракетой наземного ЗРК. Пилот, капитан Тиватто из 9-й авиагруппы ВВС Италии, погиб, его тело позднее было обнаружено в райо Чаталджи. Кроме того, спустя двое суток в районе Дамбаслара турецкие военные обнаружили обломки истребителя-бомбардировщика F-15E и трупы двух его пилотов. Вся маркировка и опознавательные знаки на этом самолете были закрашены, а при пилотах не было никаких предметов (документов, личных вещей и т.  д.), позволивших бы точно определить их национальную принадлежность. ВВС США ничего не ответили на запрос, сделанный по этому поводу турецкой стороной, хотя в Европе самолеты типа F-15E имелись только в составе ВВС США.

Удар крылатыми ракетами тоже дал неожиданные результаты. С одной стороны, из 10 (по другим данным – 12) шедших к строящимся газовым терминалам «Томагавков» ни один так и не достиг цели – все ракеты были сбиты на подходе тем самым неизвестным ЗРК. Остальные ракеты в большинстве своем все-таки поразили заданные цели, в том числе авиабазу Балыкесир, штаб и позиции 15-й базы ПВО Турции у Алемдара (было уничтожено не менее 10 ПУ ЗРК «Хок»), штаб 1-го тактического авиационного командования ВВС Турции в Эскишехире, а также виллы президента и премьер-министра Турции (обоих чиновников там в момент удара, разумеется, не было).

В соответствии с уже укоренившейся «доброй традицией» НАТО часть сброшенных во время налета «высокоточных» бомб и ракет и минимум три «Томагавка» поразили жилые кварталы, в том числе – в Измире, Балыкесире, Эдеремите и Чанаккале. При этом были многочисленные жертвы среди мирного населения.

Оправившись от первого, неизбежного шока, турки попытались нанести ряд ответных ударов. Так, в 11.36 по афинскому времени 12 турецких F-4E, прикрываемых 10 F-16C/D, действительно вполне успешно атаковали греческую авиабазу Суда на острове Крит и уничтожили на земле не менее пяти греческих F-16C/D, транспортный С-130 и несколько учебных самолетов и вертолетов. Платой за это стала потеря двух «Фантомов» и одного F-16C, сбитых греческой ПВО и перехватчиками. Предпринятая турками чуть позже, в 15.10 по афинскому времени попытка атаковать греческие военные объекты в районе Афин сорвалась и стоила им четырех потерянных F-16C/D, два из которых были сбиты итальянскими «Тайфунами», взлетевшими с территории Албании. Однако турецким ВВС все-таки удалось потопить у острова Самотраки в Эгейском море два сторожевых катера ВМФ Греции (по более поздним греческим данным, один катер действительно был потоплен, а второй серьезно поврежден). До конца дня состоялось еще несколько воздушных боев, в ходе которых стороны потеряли еще по три «Фантома» и шесть F-16C/D (четыре турецких и два греческих).

Разумеется, турецкое руководство (которое неоднократно предупреждалось руководством РФ о возможности подобного развития ситуации) пришло в ужас от событий этого дня. Именно поэтому последовавшее вечером 17 июня предложение Брюсселя прекратить огонь было ими принято быстро и без особых раздумий. Правда, по данным разведки ВС РФ, накануне звонка из Бельгии турецкому президенту Андохану первым позвонил госсекретарь США господин Моффат, а уже потом с ним связался генсек НАТО Ластенберг. Позднее министр иностранных дел Турции Мехмед Гюнгер сообщил коллегам из МИД РФ, что он «намерен вести переговоры до тех пор, пока точно не выяснит, кто все это устроил», т. е. будет тянуть время. Директор департамента информации и печати МИД РФ Мария Макарова в сделанном по этому поводу официальном заявлении в свою очередь сказала о том, что «переговоры между греческой и турецкой стороной при посредничестве США теперь могут идти хоть до второго пришествия, но это ни в коей мере не вернет тех, кто погиб, а имена главных виновников все равно никогда не будут названы, поскольку причины случившегося всем вполне понятны».

Количество убитых в ходе событий этого дня в Турции приблизилось к тысяче человек, более половины из которых были гражданскими. По всей Турции немедленно начались массовые демонстрации, переросшие в нападения на иностранные посольства и избиения подвернувшихся под руку граждан Евросоюза. Многочисленные появившиеся затем в Сети ролики на эту тему были сняты, в основном, российскими курортниками, которых в Турции традиционно не трогали (никакие бомбежки не смогли заставить этих любителей острых ощущений прервать свой летний отдых). Кроме того, очень скоро в Сеть попали съемки жестокой расправы толп «турецких патриотов» с одним итальянским и двумя греческим летчиками (в избиваемых с трудом опознали лейтенанта Ареццо, капитана Стасинопулоса и майора Папулиаса, сбитых над Турцией накануне, правда, из выложенных в Интернет кадров было толком непонятно, забили ли этих пилотов до смерти или же нет) – полиция в действия своих граждан не вмешивалась.

Почти одновременно массовые антивоенные демонстрации и митинги начались в Италии и в Греции.

На обложке вышедшего в ближайшую среду номера еженедельника Charlie Hebdo была напечатана не слишком оригинальная, но довольно злободневная карикатура. На ней генсек НАТО Ластенберг игрался с двумя куклами – на правой его руке была кукла с лицом греческого президента Константиноса Камбанариса, а на левой – кукла турецкого президента Ахмета Андохана. Обе куклы были со злобными лицами, в национальных одеждах и боксерских перчатках, которыми они нещадно избивали друг друга. При этом куклы орали:

– Зачем же, черт возьми, мы это делаем?!

А увлеченно игравшийся с куклами Ластенберг имел скорбное выражение лица и, глядя на кукол, произносил:

– Боже, какой кошмар!

Естественно, что все новостные заголовки 18 июня и в несколько следующих дней были только о греко-турецком вооруженном конфликте. При этом писать правду или хотя бы полуправду, как обычно, не стремилась ни одна из сторон, собиравшихся через неделю прибыть на переговоры, которые планировалось провести в Брюсселе.

На этом фоне начало боевых действий сил НАТО против ПМР прошло незаметно и где-то даже буднично.