Часть 2

Когда он нажал на спусковой крючок, пистолет сделал вовсе не то, о чем ему говорили. Вместо забавной шутки произошел настоящий выстрел, убивший человека по фамилии Фишер. Но кто же ему это говорил? Сейчас, после всего случившегося, он не мог вспомнить, в голове царил сумбур. И был ли это внутренний голос? В голове и сейчас звучали голоса, и временами он, как ни старался, не мог их не слышать. Хотя нет, в данном случае он был уверен, что это наружные голоса. Ну если и не совсем, то почти уверен. Он слышал голос Йенси и голос матери тоже. Но теперь, когда мать пропала, ее голос тоже стал внутренним. Да и Йенси больше не было рядом, так что и его голос можно считать внутренним. Как же во всем этом разобраться?

Но несмотря ни на что, Иштван почти не сомневался: тот голос, что велел ему взять пистолет, был наружным, а не внутренним. А потом пистолет выстрелил, но не облил человека по фамилии Фишер красной краской, как ожидал Иштван. Нет, произошел настоящий выстрел, и голова Фишера разлетелась на кусочки. Кто же такой этот Фишер? Об этом у Иштвана не было ни малейшего представления. Просто какой-то человек, которого голос (не важно, наружный или внутренний) хотел поставить в неловкое, смешное положение. Это будет такая шутка, объяснил голос.

Нет-нет, это все-таки был наружный голос. Теперь Иштван вспомнил, что там был какой-то человек. Он точно видел мужчину с бледным лицом, сильно облысевшего. Он разговаривал с Иштваном, кормил его, и так продолжалось, наверное, много дней. Голос, который был связан с лысым мужчиной, задавал вопросы, в кожу Иштвану зачем-то втыкали маленькие иголки, и мужчина кивал, когда был доволен услышанными ответами, но если Иштван отвечал неверно, он, когда в мягкой, а когда и в грубой форме, учил правильным ответам. В ходе этих странных разговоров и зародилась его задача. Не то чтобы голос буквально сообщил, в чем она заключается. Скорее Иштван самостоятельно пришел к ее осознанию, но теперь, когда у него было вдоволь времени для размышлений, приходилось признать, что голос весьма умело разворачивал его в нужном направлении, решительно пресекал все попытки уклониться в сторону. Однажды по видео показывали, как бычков на бойне похожим способом заводят в специальный желоб, перед тем как прикончить. Или свиней.

Итак, наружный это был голос или внутренний? Вот в чем главный вопрос. Если внутренний, то он вернется и можно будет поговорить с ним, разобраться, что же Иштван сделал неверно и почему он, вместо того чтобы выполнить свою задачу, умудрился застрелить человека по фамилии Фишер. Если же наружный, разобраться будет труднее. Он может вернуться, а может и нет. Сказать наверняка невозможно. Наружные голоса – Иштвану это хорошо было известно из собственного богатого опыта – не всегда бывают честными и откровенными и говорят совсем не то, что думают. Внутренние голоса не такие. Во всяком случае, не всегда такие.

Где он сейчас? Некоторое время он находился в мешке. Или, по крайней мере, голова находилась в мешке. Руки и ноги были связаны и начали затекать, а потом появилось множество людей в форме, и они засунули его голову в мешок. Он читал, что подобные штуки проделывают с лошадьми, чтобы успокоить, когда нужно сделать что-либо сложное или почти невозможное, например пройти через огонь. Лошадям надевают на голову мешок, чтобы они ничего не видели и не могли испугаться. Они думали, что Иштван напуган? Чем? Еще лошади едят овес из мешка, подвешенного на шее, но здесь другой случай: ведь у лошадей при этом голова не находится полностью в мешке. «Я похож на лошадь», – подумал он, хотя трудно сравнивать себя с лошадью, когда руки и ноги скованы за спиной. С животным такую вещь сотворить невозможно, если только не переломать ему конечности и не загнуть их назад. Но так можно убить лошадь. Или, как минимум, искалечить. А может, и с ним сделали нечто подобное, может, и ему переломали руки-ноги, подумал Иштван и начал вырываться. В мешке завоняло потом. Вдруг он ощутил прикосновение множества рук, его подняли и потащили.

Он находился в машине. Об этом можно было судить по громыханию жесткой поверхности, на которой он лежал, и монотонному гудению электрического мотора. Внезапно его посадили, прислонили спиной к стенке и перерезали нейлоновые ленты, стягивавшие запястья. Иштван тут же принялся массировать потерявшие чувствительность руки. Затем кто-то (возможно, тот же самый человек) освободил ему и лодыжки, которые также начало покалывать иголочками. Иштван потянулся было к надетому на голову мешку, но его крепко схватили за руки и прижали их к туловищу. «Не надо его трогать. Оставь», – произнес мужской голос. Иштван практически не сомневался, что это внешний голос, но как можно быть в этом уверенным, если на голову надет мешок и ничего не видно? Так или иначе, он решил делать, что велят.

Они ехали довольно долго. «Ну, может, и не очень», – предположил внутренний голос, но Иштван не согласился с ним – ехали действительно долго. Наконец остановились. Некоторое время ничего не происходило, и Иштван просто сидел, прислушиваясь к невнятным голосам снаружи и внутри себя. Потом раздался металлический скрежет, сильные руки подхватили его, поставили на ноги и помогли выбраться из машины. Спускаясь на землю, Иштван едва не упал, но его вовремя подхватили. На одно мгновение он услышал привычный шум мира под куполом, увидел через переплетение нитей в мешковине неясный свет, но в следующую секунду его уже затащили в закрытое помещение, куда звуки снаружи не долетали.

– Где мы? – спросил Иштван.

Вопрос остался без ответа, возможно, оттого, что голос заглушила плотная мешковина, хотя конвоир, шедший справа, сильнее сжал его руку. Его подтолкнули, и, судя по цоканью каблуков, теперь пол стал другим – ровным и гладким. Потом его рывком развернули направо, он ударился, вероятно о дверной косяк, сделал по инерции несколько шагов и почувствовал, как на плечи легли тяжелые руки. Не сразу Иштван сообразил, что должен сесть.

«Почему просто не сказать мне, чтоб я сел? Словно я собачка какая-то. Почему они не разговаривают?»

Он нащупал стул и постарался поудобней на нем устроиться.

Несколько минут по помещению взад-вперед ходили люди, он слышал топот сапог и шарканье ног, дыхание и покашливание – ткань мешка слегка приглушала все звуки. Постепенно они начали затихать и удаляться. Вот закрылась дверь, и установилась тишина, нарушаемая лишь его собственным тяжелым дыханием.

Иштван сидел и ждал. Остался ли он один? Трудно было сказать, но похоже на то. Он задержал на несколько секунд дыхание и прислушался, но ничего не услышал. Итак, что же делать дальше?

Очень осторожно он поднял руку и нащупал через мешковину лицо, ежесекундно ожидая, что сейчас его грубо схватят и заставят убрать руку. Ничего не случилось, и Иштван осмелился стащить опостылевший мешок с головы.

Оказалось, что он смотрит в угол комнаты и расстояние до обеих стен составляет не более фута.

«Точно наказанный школьник, – подумал он. – Сперва лошадь, потом собака, теперь вот школьник. Прогресс».

Иштван потер лицо и осторожно повернулся. Он находился в обширном помещении, в дальнем конце которого располагался большой стол, а за ним сидел невысокий серый мужчина. Он не шевелился и просто смотрел на Иштвана. Увидев, что его заметили, серый человек улыбнулся.

– Давай подвинь стул поближе, – сказал он и похлопал по столешнице.

– С чего бы вдруг?

– А почему бы и нет?

Не найдя подходящего ответа, Иштван немного подумал и подсел к столу напротив мужчины.

– Ты знаешь, что ты сделал?

– Скажите, почему вы серый?

– Прошу прощения, не понял.

– Ну почему вы серый? Это же неестественный цвет. Вы настоящий? Вы не призрачный человек?

– Так тебе кажется, будто я серый?

Иштван кивнул.

– Интересно. Я не знаю, естественный это цвет или нет. Не знаю, каким ты обычно видишь окружающий мир. Я лично всегда считал, что у меня нормальный цвет. И еще – я вполне настоящий.

Иштван снова кивнул и уставился в стол.

– А как насчет тебя? Ты-то настоящий, как думаешь?

– Я? – удивился Иштван. – Конечно же настоящий. Разве может быть иначе?

– Это хорошо, – с улыбкой произнес мужчина. – Раз мы оба настоящие, значит можем поговорить серьезно.

– О чем?

– О том, что ты сделал.

Иштван скрестил руки на груди и сказал:

– Я думаю, это было неправильно. Так не должно было случиться.

– Вот оно что? А как было должно?

– С ним не должно было случиться ничего плохого.

– Ты уверен?

Нет, Иштван не был уверен. Этот вопрос, собственно, и беспокоил его. Может быть, с человеком по фамилии Фишер именно это и должно было произойти?

Что, если его просто провели? Или он что-то не так понял? Не зная, что ответить, Иштван молча сидел и глядел на стол. Поднял глаза и увидел, что серый человек никуда не делся, сидит напротив, за столом, и не сводит с него немигающего взгляда.

– Ты надолго останешься с нами, – сообщил серый.

– Почему?

– Из-за того, что натворил. Ты совершил убийство. Мало того, ты убил не просто человека, а политика. Это политическое убийство. Он был всего лишь членом муниципального совета, но играл большую роль, был важен для нас. А это значит, что теперь ты принадлежишь нам. Мне.

Иштван почувствовал, как внутри закипает гнев.

– Я никому не принадлежу!

– Ну, это образное выражение, – подмигнул мужчина. – Я просто хотел сказать, что ты теперь являешься врагом государства. Мы должны понять, что именно ты сделал и кто тебе это внушил. Нам известно, что ты не сам это спланировал. Нам настолько важно выяснить все подробности, что мы не остановимся ни перед чем, чтобы получить ответы на свои вопросы.

– Я вам ничего не расскажу. С какой стати?

Мужчина снова улыбнулся:

– Мы подождем. Вовсе не обязательно получить ответы прямо сейчас. Но рано или поздно ты расскажешь все-все, что нам нужно.

Иштван помотал головой и подождал, когда серый человек исчезнет. Но тот не исчезал.

– Вы не настоящий.

– Мы ведь уже договорились, что я вполне реальный.

– Мы? Или кто-то другой?

– Нравишься ты мне, Иштван, – с улыбкой сказал серый человек, и тут произошло непонятное.

Мир вокруг изменился. Свет тоже изменился, сделался кровавым. Серый человек вдруг начал складываться внутрь себя. Первыми сложились руки: левая, за ней правая, затем он переломился пополам, и туловище выгнулось назад. Спустя несколько секунд от него остался лишь странный плоский серый квадрат, неподвижно лежавший на стуле. Иштван потянулся через стол и поднял его.

«Открой его, открой», – шептали голоса в голове.

Так Иштван и поступил, он разворачивал серый квадрат, пока тот снова не превратился в человека. Иштван усадил его на стул и, отступив на шаг, посмотрел на результат своих трудов. В этот миг свет снова стал нормальным, и он увидел, что на стуле действительно сидит человек. Но только не серый. Это был мужчина в форме с красным лицом, и он громко кричал.

Когда мужчина сделал паузу, чтобы перевести дыхание, Иштван протянул ему руку и дружелюбно произнес:

– Привет! Меня зовут Иштван.

Он сжал руку мужчины и потряс ее, но только… это оказалась вовсе не рука, а шея. Да, это оказалась шея мужчины в форме. Через мгновение Иштван уже лежал ничком на полу, не в силах пошевелиться, удерживаемый множеством рук.

«Что же я наделал? Что со мной происходит?»

Некоторое время он лежал, уткнувшись лицом в грязный пол, потом его рывком подняли и снова водворили на стул. На этот раз руки крепко примотали к стулу. По обе стороны встали дюжие молодцы в форме. Краснолицый по-прежнему сидел за столом; он имел несколько испуганный вид и, морщась, потирал шею.

– А вы? – поинтересовался Иштван. – Вы настоящий?

– Парень, что с тобой происходит? – спросил краснолицый.

Этого Иштвану было достаточно, чтобы увериться, что мужчина настоящий. Слишком часто слышал он подобный вопрос от людей, которые, вне всякого сомнения, были настоящими.

С краснолицым они проговорили довольно долго. Мужчину очень интересовал политик по фамилии Фишер, что с ним произошло и почему Иштван застрелил его. Казалось, он готов задавать одни и те же вопросы бесконечно, только слегка меняя интонацию. Каждый раз Иштван силился ответить как можно понятнее, но краснолицего, похоже, трудно было удовлетворить.

– Кто сказал тебе это сделать?

– Они, – отвечал Иштван.

– Кто они?

– Те, кто сказал мне сделать это, – говорил Иштван, по его мнению, чистую правду.

Так повторялось снова и снова, и все это очень напоминало катание на карусели или на каком-то другом аттракционе. Иштван никогда не бывал в парке развлечений, только смотрел по видео, как развлекаются другие, и сейчас ему вдруг захотелось самому прокатиться. Это должно быть весело. Думая о качелях-каруселях, Иштван отвлекался от нудного и неприятного разговора, и это сильно раздражало краснолицего. Лицо его становилось багровым, он привставал над столом, а иногда орал что-то прямо в лицо Иштвану. Забавно, но, слушая его крики, Иштван все равно представлял себе ярко раскрашенные карусели с лошадками.

Спустя некоторое время краснолицый настолько разъярился, что вскочил из-за стола и вышел из комнаты. Иштван остался один. Сидел на стуле и ждал. Он не имел ничего против того, чтобы побыть в одиночестве, это было даже приятно. Вот он и сидел. Где-то в голове раздавались тихие монотонные звуки. Он сидел, прислушивался и гадал, не заговорят ли теперь с ним внутренние голоса, как случалось прежде. Но голоса не появлялись – лишь все те же монотонные звуки. Они успокаивали, отвлекали от неприятных мыслей, и на время Иштван совершенно забыл, где находится.

Когда он вернулся к реальности, рядом стоял краснолицый, тряс его за плечи и снова орал. Не переставая кричать, он вцепился в рубашку Иштвана, сорвал его со стула и с такой силой толкнул, что Иштван растянулся на полу. Он не пытался сопротивляться, а просто лежал, смотрел на своего мучителя и ничего не понимал: за что с ним поступили так грубо, если он спокойно сидел и размышлял о своем?

– Вставай! – рявкнул мужчина.

«Зачем? – подумал Иштван. – Мне и здесь хорошо».

И он продолжал лежать и глядеть на краснолицего.

– Вставай же!

За приказом последовал сильный пинок под ребра.

«Этот человек тебе не друг».

Иштван понял, что это внутренний голос, потому как был уверен, что краснолицый ничего не услышал. Голос говорил для него одного. Такие голоса, звучащие только для него, всегда буквально гипнотизировали Иштвана.

«Он тебе не друг».

– Точно? – вслух произнес Иштван.

Краснолицый непонимающе нахмурился.

«Нет, не друг. На самом деле он твой враг. Нужно от него отделаться».

– Отделаться от него? Как?

Краснолицый в замешательстве отступил на шаг и спросил:

– С кем это ты разговариваешь?

«Для начала поднимись. Сядь на стул. Дальше я подскажу, что делать».

Приятно было слышать этот голос. Особенно сейчас, когда вокруг все смешалось, и Иштван не знал, как поступить. Казалось, голоса гораздо лучше знают и понимают окружающий мир, нежели он сам, хотя порой они и подсказывали ему такие поступки, о которых впоследствии приходилось сожалеть. Но сейчас он поступит так, как советует голос: медленно поднимется и сядет обратно на стул.

– Вот так-то лучше, – сказал краснолицый.

«Нет, совсем не лучше. Но мы сделаем лучше».

– Да, – согласился Иштван.

Он обращался к голосу, но краснолицый посчитал, что к нему, и удовлетворенно кивнул:

– Хорошо. Теперь ты готов рассказать о том, что произошло?

«Скажи ему: „да“».

Голос больше не был бесплотным, он уже звучал не только в голове Иштвана. Справа от краснолицего за столом начала сгущаться пока еще еле видимая призрачная тень. Нечто, напоминающее человеческое существо. Нет, это был не человек, но по предыдущим случаям Иштван знал: в конце концов оно сделается почти таким же, как человек. Как будто зрение его постепенно настраивалось, чтобы разглядеть истинную картину.

Он улыбнулся и ответил:

– Да.

– Отлично. Начнем с самого начала. На кого ты работаешь?

Призрачная тень уже стала более или менее походить на человека, хотя по краям ее очертания были еще зыбкими. Как зачарованный, Иштван наблюдал за тем, как призрачный человек обхватывает шею краснолицего и делает вид, что душит его. Краснолицый, похоже, ничего не замечал. А призрачный человек повернулся к Иштвану и ободряюще кивнул.

«А теперь ты».

В один миг Иштван вскочил, перемахнул через стол и повалил краснолицего на пол вместе со стулом. Испуганно вскрикнув, тот со всего размаху ударился головой о бетонный пол, тело его обмякло, и он затих. Иштван сомкнул пальцы на горле краснолицего и с силой сдавил их.

Призрачный человек опустился рядом с Иштваном, на бесплотных губах его заиграла жуткая ухмылка.

«Да, давай! Дави сильнее!»

Вдруг распахнулась дверь, и комнату наводнили люди в форме. Они оторвали Иштвана от краснолицего и оттащили в сторону.

Иштвану снова сковали руки. Спустя некоторое время его привели обратно в комнату для допросов – хотя, возможно, это была другая комната. Он с любопытством выискивал на полу следы крови, которая должна была вытечь из раны на голове краснолицего, но либо комната действительно была другая, либо пол в ней вымыли. Опять ему задавали вопросы, но на этот раз допрос вел не один человек в форме, а несколько, и в скором времени Иштван уже плохо соображал, чего от него хотят. Куда же подевался голос? Может, теперь, обретя тело, пускай и призрачное, он сбежал? Так или иначе, Иштван его больше не слышал. Он напрягал слух, но все напрасно. Впрочем, когда вокруг столько наружных голосов, расслышать внутренний голос очень трудно.

Что бы Иштван ни сказал, казалось, его ответы не удовлетворяли спрашивающих. Они без устали продолжали задавать одни и те же вопросы, словно надеялись, что на сотый раз услышат от него другой ответ. И Иштван вообще перестал отвечать. Правда, и это нисколько не помогло: люди в форме продолжали спрашивать, но так, как будто тело Иштвана могло ответить вместо него. Они тянули его за волосы то вверх, то вниз, а потом и вовсе скинули со стула. Иштван лежал без движения на полу и гадал, вернется ли внутренний голос. Но тот не появлялся. Люди в форме окружали Иштвана, но ему казалось, будто они удаляются от него, а сам он все глубже и глубже зарывается в собственное тело, где его никто не сможет достать.

Наконец его выволокли из комнаты, протащили по коридору и швырнули в камеру. Скрипнула дверь, в замке повернулся ключ. Оказавшись один, Иштван почувствовал, как постепенно возвращается в свое тело и все вокруг обретает плотность, вновь делается реальным. И пришла боль. Оказалось, его здорово отдубасили. Руки и ноги покрывали синяки, вероятно и лицо тоже, но в камере не было ни зеркала, ни чего другого, чтобы осмотреть себя. Во рту чувствовался привкус крови, и похоже, ему выбили зуб.

Застонав от боли, Иштван забрался на узкую койку и кое-как на ней улегся. Как? Как с ним случилось все это? Почему с ним всегда происходят такие вещи, которых он не может понять? Так бывает со всеми людьми или же он какой-то особенный? Иштван вспомнил о Йенси. Младший брат намного лучше его понимал окружающий мир. Почему же это происходит? Что с ним, Иштваном, не так?

Измучившись этими мыслями, он уснул.

Проснулся Иштван оттого, что рядом кто-то стонал. Не сразу до него дошло, что стонет он сам. Все тело ныло от боли, мышцы задеревенели. Морщась и держась за голову, Иштван кое-как сел и увидел перед собой серого человека.

– Вы, – промолвил Иштван.

– Я.

– Вы настоящий?

По лицу серого скользнула довольная ухмылка.

– Мы ведь уже договорились, что я настоящий. Ты разве не помнишь?

Иштван задумался и кивнул:

– Но я мог и ошибиться.

– Да какое это имеет значение: ошибался ты или нет. Все равно больше тебе разговаривать здесь не с кем.

– О чем вы хотите поговорить?

– Ты знаешь о чем. Кто велел тебе сделать то, что ты сделал?

Иштван поглядел на него и, нахмурившись, сказал:

– Я пытаюсь объяснить, но не могу…

– Не хочешь, наверное.

– Нет, не могу. Не знаю почему.

Серый человек в задумчивости уставился на него:

– Ты ведь и вправду в это веришь?

Когда Иштван кивнул, он продолжил, терпеливо, как разговаривают с ребенком:

– Боюсь только, для нас не имеет значения, во что ты веришь. Ты владеешь определенной информацией, а мы намерены добраться до нее. Даже если ради этого придется вскрыть тебе черепушку и изучить каждый миллиметр твоего мозга. И уж мы сделаем все для того, чтобы ты никогда не смог повторить ничего похожего. – Он улыбнулся. – У нас репутация очень дотошных людей. И она вполне заслуженная.

На мгновение Иштвану захотелось вскочить и наброситься на серого человека, но он сдержался. Он боялся, что повторится то, что случилось в прошлый раз. Что серый снова сложится, превратится в плоский квадрат, а потом развернется и станет чем-то или кем-то другим. Было бы очень неприятно еще раз увидеть, как это происходит. Оставалось только сидеть и ждать. Отчасти он надеялся, что серый человек исчезнет, отчасти – что этот разговор поможет лучше понять, в какую неприятность Иштван в очередной раз вляпался.

Но серый так и не заговорил, и Иштван, прочистив горло, спросил:

– Что будет со мной дальше?

– При обычном раскладе тебя бы продолжали водить на допросы. Еще дюжину раз, а то и две. Но то, что ты сделал с моим коллегой, немного ускорило процесс.

– С вашим коллегой?

– Да. Тот человек, которого ты задушил. Вернее будет сказать, начал душить, но потом расколол ему череп. – Он погрозил Иштвану пальцем. – С твоей стороны это был не очень хороший поступок.

– Но это он велел мне, – выкрикнул Иштван и заметил, как серый весь подобрался и уставился на него немигающими глазами.

– Кто велел?

Иштван поднял руку, но тут же беспомощно опустил. Кто ему велел? В тот момент сомнений у него не возникло, но сейчас все казалось таким запутанным. Человек, который вроде и не человек, силуэт, сотканный из тумана, голос, который он слышал. А может быть, и не слышал. Как же все это объяснить? В особенности человеку с такой неправильной серой кожей.

– Я не хотел, – выдавил наконец Иштван.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Разве?

Серый улыбнулся и покачал головой:

– Нет, не ответил.

Потом вздохнул и, опершись руками о колени, поднялся со стула:

– Не важно. Ты у нас надолго, так что можешь сегодня не отвечать.

Серый человек двинулся к двери, но на полпути остановился и обернулся:

– Ты спросил, что с тобой будет дальше. Так вот, раз уж ты ускорил события, убив человека, который просто честно выполнял свою работу, в ближайшее время тебя вывезут с планеты в одно секретное место, где не действуют принятые здесь законы. Так с тобой будет проще работать. – Он улыбнулся и продолжил: – Конечно, это только так называется – «работать». К тому моменту, когда мы с тобой закончим, трудно предсказать, сохранишь ли ты рассудок.

Серый дважды постучал в дверь ладонью.

– Хотя это еще большой вопрос: а в здравом ли уме ты сейчас?

Дверь заскрипела и открылась.

– До встречи, – помахал рукой серый и исчез в коридоре.

Однако в следующий раз серого человека он увидел лишь через несколько месяцев (по крайней мере, ему показалось, что прошли месяцы). Первое время Иштвана просто держали взаперти в камере без пищи и воды, и только когда он совсем ослаб, тюремщики принесли воду. Потом они били его по пяткам стальным прутом до тех пор, пока Иштван не смог не только ходить, но даже стоять. Потом на голову ему натянули мешок и поливали водой, так что ему казалось, будто он тонет. В следующий раз мучители связали Иштвана по рукам и ногам и оставили надолго в холодном помещении, где он лежал и дрожал, а затем явились люди в форме, кричали на него и настаивали, чтобы он выложил всю правду. Иштвану не оставалось ничего другого, кроме как спрятаться поглубже в своем теле, словно в скорлупе, и наблюдать за происходящим издалека.

Бóльшая часть из того, что он видел, приводила в ужас, но за растущей досадой своих мучителей, которым никак не удавалось расколоть крепкий орешек, заставить его заговорить, он наблюдал с удовольствием. Сколько времени продолжались пытки, он бы сказать не смог. А потом вдруг все закончилось. Иштвану на голову снова надели мешок (он еще подумал, тот же самый это мешок или другой), связали руки и пинками погнали по коридору. Когда он споткнулся и упал, тюремщики долго ржали, а потом рывком поставили на ноги. Наконец его вывели на улицу и швырнули в машину – Иштван решил, что машина другая, не та, в которой его привезли в тюрьму. Даже с плотным мешком на голове он заметил едва уловимые отличия. По обе стороны от него уселись двое охранников, которые всю дорогу крепко держали его за руки. Ехали долго. «Хотя, возможно, и не так долго», – предположил внутренний голос. Услышав его, Иштван даже вскрикнул от радости. Наконец-то голос вернулся! Охранники ничего не услышали, кроме возгласа Иштвана, но на всякий случай схватили его покрепче. Долгая или не очень, дорога в итоге подошла к концу. Машина остановилась, Иштвана вытолкали наружу и быстро повели. Сперва он подумал, что его ведут в какое-то здание, но, когда его в конце концов усадили и стащили с головы ненавистный мешок, Иштван с некоторым удивлением обнаружил, что находится отнюдь не в обычном помещении, а в летательном аппарате. За исключением двух охранников, рядом больше никого не оказалось.

– Куда меня везут? – спросил он.

Но охранники не удостоили Иштвана ответом, даже не взглянули на него. Над головой раздался скрежет, внутрь аппарата потоком хлынул свет, и Иштван догадался, что они находятся в космопорте. Потом заревели двигатели, и аппарат начал стремительно подниматься вертикально вверх. «Из того, что я видел, – подумал Иштван, – это больше всего похоже на карусели». Желудок стремительно провалился куда-то вниз, грозя вообще выскочить наружу, тело будто налилось свинцом, стало почти невозможно дышать. Внутренние голоса, вопя от страха, переместились из головы Иштвана, как ему показалось, в самые пятки. Аппарат миновал люк в верхней части купола, и давление сразу же стало ослабевать, пока почти совсем не исчезло. Вскоре они облетели космическую станцию, корабль выровнял свою скорость со скоростью вращения станции, постепенно приблизился к ней и наконец с мягким ударом пристыковался.

– Нам сюда? – спросил Иштван, но охранники продолжали хранить молчание.

Странно было не ощущать собственного веса, как будто у него вообще не было тела. Он подумал, что это похоже на внутренние голоса, которые не имели тела. А следом пришла другая мысль: «Может быть, я сам превращаюсь в голос?» Или же внутренние голоса вовсе не находились внутри его, а обитали в космическом пространстве, где могли существовать без телесной оболочки? Тело же Иштвана было привязано к креслу, но сейчас под действием невесомости свободно парило, удерживаемое только ремнями. А вот охранники, казалось, были приклеены к полу – какие-то приспособления, вмонтированные в ботинки, удерживали их на месте. У Иштвана не было ботинок. Почему?

Его размышления прервали охранники: отстегнули ремни, аккуратно подхватили под локти и потащили к выходу. По мере приближения к переходному люку Иштван снова начал ощущать собственное тело, а когда они перебрались на станцию, он уже весил почти столько же, сколько и всегда. Странно, но возвращение тела вызвало у него легкое разочарование.

Охранники отконвоировали Иштвана по «бублику» космической станции к большой платформе, у которой был пришвартован внушительных размеров корабль – не планетарный шаттл, а настоящий межзвездный лайнер. У переходного шлюза с прорезиненным саквояжем в руке стоял серый человек.

– Ба, Иштван! Я ждал тебя.

– Почему?

– Теперь, после того как эти два достойных джентльмена, – он указал на охранников, – с честью выполнили свою работу, настала моя очередь. Погрузите его на корабль.

Охранники провели его через шлюз, и они оказались на борту лайнера. По дороге им встречались члены экипажа, и многие настороженно глядели вслед Иштвану.

– Не нужно тревожиться, – сказал одному из них серый человек. – Вы ничего не видели.

Во главе маленькой процессии он прошествовал вниз по лестнице и открыл массивную металлическую дверь с табличкой «Служебное помещение». Они оказались в камере, вдоль стен которой стояли металлические шкафчики, а в пол была вделана решетка. Помещение явно только что помыли, на полу кое-где еще остались лужицы воды, однако в воздухе витал странный, неприятный запах, который Иштван никак не мог опознать. В центре камеры стояли три прорезиненных металлических кресла с откидывающимися спинками. Кресла были надежно прикручены болтами к полу, каждое снабжено прочными ремнями.

– Парни, пристегните его, – велел серый.

Парням пришлось повозиться: сначала они сняли с Иштвана наручники, затем всю одежду и сложили ее на полу аккуратной стопкой. На одно мгновение Иштван задумался о побеге, но, увы, для этого он был слишком слаб. Охранники усадили его в одно из кресел, пристегнули руки и ноги и закрепили специальный ремень, удерживавший голову в таком положении, что ее невозможно было повернуть в сторону. Потом отдали честь серому человеку и вышли.

– Они видят вас. Вы настоящий.

– Я думал, мы уже давно согласились с тем, что я настоящий. Неужели ты не можешь принять этот факт раз и навсегда?

«Нет, – подумал Иштван, – не могу».

Сколько раз уже он обжигался, сколько раз ему доставалось от непостоянного окружающего мира, который все время менялся и ускользал от его понимания.

Маленький серый человек приблизился и погладил Иштвана по голове.

– Ну вот мы и одни.

Он полез в саквояж, достал бритву и начал грубыми движениями брить Иштвана, периодически задевая острым лезвием голову и делая на коже надрезы.

– Здесь у меня так много игрушек, – сообщил серый, показывая рукой на шкафчики. – И у нас масса свободного времени, пока мы не доберемся до места назначения. А там, собственно, и начнется настоящее веселье.

Он снова залез в саквояж и на этот раз вытащил шприц и иглу в пластиковом футляре. Прикрутил ее к шприцу, футляр отбросил в сторону и улыбнулся Иштвану:

– Нет смысла дожидаться прибытия. Можем начинать прямо сейчас.

Серый человек заправил шприц жидкостью и медленно отвел руку в сторону так, что ее больше не было видно, а через мгновение Иштван ощутил укол в предплечье. По руке тотчас распространилось жжение, добралось до кончиков пальцев, стало подниматься к шее. Иштван заморгал.

– Ну и как ощущения? – почти шепотом поинтересовался серый человек.

Шприц снова появился в поле зрения Иштвана, но на сей раз он был пуст, а кончик иголки запачкан кровью. Его кровью.

Жжение тем временем добралось до плеча, перетекло на шею и грудь, а в следующую секунду Иштвану показалось, будто череп взорвался и голова наполнилась жидким пламенем. У него перехватило дыхание, перед глазами встала мутная пелена, сквозь которую маячило улыбающееся лицо серого человека.

И самое ужасное заключалось не в этом. Отчаянно пытаясь сделать вдох, сфокусировать взгляд на своем мучителе и сохранить ясность рассудка, когда боль превзошла все мыслимые пределы, Иштван в краткий миг просветления совершенно отчетливо осознал: это только начало и, прежде чем все закончится, ему еще предстоит испытать гораздо худшее.