Книга: Всемирный потоп. Мистический закон четырех шестерок
Назад: Ирина Казьмина
Дальше: Йоги живут в горах
Марина Цветаева
А в Москве, на Таганке, Ирина протянула мне несколько листов ксерокопий каких-то стихов. Это была «Поэма Горы» Марины Цветаевой.
– К чему это? – спросил я.
– К тому, что гора думает.
У меня что-то екнуло внутри, и я углубился в чтение.
. . .
Вздрогнешь – и горы с плеч
И душа – горе
Дай мне о горе спеть:
О моей горе!
· · ·
Та гора была как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
Океан в ушную раковину
Вдруг ворвавшимся ура! —
Та гора гнала и ратовала.
Марина Цветаева
· · ·
Та гора была – миры!
Бог за мир взимает дорого!
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.
· · ·
Как на ладони поданный
Рай – не берись, коль жгуч!
Гора бросалась под ноги
Колдобинами круч.
Как бы титана лапами
Кустарников и хвой —
Гора хваталась за полы,
Приказывала: стой!
О, далеко не азбучный
Рай: сквознякам сквозняк
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!
Оторопев перед натиском, —
Как? Не понять и днесь
Гора, как сводня – святости,
Указывала: здесь.
· · ·
О когда б, здраво и попросту
Просто холм, просто бугор,
Говорят – тягою к пропасти
Измеряют уровень гор.
В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой…
(Высота бреда – над уровнем Жизни)
На же меня! Твой…
Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет – увы!
Оттого, что в сей мир явились мы —
Небожителями любви!
Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
· · ·
Еще говорила, что это демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила. Мы были немы.
Предоставляли судить горе.
Гора говорила, что только грустью
Станет – что ныне и кровь и зной.
Гора горевала, что не отпустит
Нас, не допустит тебя к другой!
· · ·
В жизнь, про которую знаем все мы
Сброд – рынок – бардак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор – пишутся – так.
Та гора была как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и до ночи мы.
· · ·
Та гора была – миры!
Боги мстят своим подобиям!
Горе началось с горы.
Та гора на мне – надгробием.
Минут годы. И вот – означенный
Камень, плоским смененный, снят
Нашу гору застроят дачами,
Палисадниками стеснят.
· · ·
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет – беспамятных:
Горы времени – у горы!
· · ·
Виноградники заворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками наши дочери
И поэтами – сыновья.
· · ·
Тверже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
Да не будет Вам счастья дольного,
Муравьи, на моей горе!
В час неведомый, в срок негаданный
Опознаете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой.
Когда я откинулся от листов со стихами, Ирина воодушевленно спросила:
– Ну, как?
Я ответил вопросом на вопрос:
– А кто она, Марина Цветаева? Мне даже случайно довелось быть на ее могиле, но про нее знаю мало.
– Цветаева? – Ирина призадумалась. – Говорят, она была Посвященной. Ей мысли приходили Оттуда.
– Почему я про нее почти ничего не знаю? Почему в школе?…
– В школе это трудно воспринимаемо. А Ваша жизнь, Эрнст Рифгатович, посвящена хирургии. Вам некогда.
– Да уж.
– Кстати, Борис Пастернак считал «Поэму Горы» главным произведением Марины Цветаевой.
– Неужели и он чувствовал, что в этой поэме?…
– Чувствовал.
– Что?
– Что гора думает.
– Странная поэма; такое ощущение, что Цветаева считает гору живым существом, – проговорил я, вспоминая, что мысль о том, что гора думает, пришла и ко мне, и боясь напомнить об этом Ирине.
– Вы ведь сами мне говорили, что гора думает, – сказала Ирина, как бы прочитав мои мысли.
– Да, говорил.
– И что же?
– А то, что эта мысль показалась мне сумасбродной. И в самом деле, в реалиях трудно представить, чтобы гора, состоящая из камней и скал, могла бы думать, как живое существо. Но, если верить Цветаевой, то это так.
– Стихи, в отличие от научных трактатов, пишутся душой, – задумчиво проговорила Ирина, – только душой. Я тоже пишу душой, то есть то, что в ней горит, стараясь переложить на слова. У Марины Цветаевой, значит, душа горела о горе. Этот жар души она и вынесла в свою поэму.
– Ты, наверное, права, Ирина. Когда читаешь талантливые стихи, то порой не понимаешь смысла слов, но душу начинает что-то бередить. Ты стараешься уловить смысл душевного позыва, но никак не можешь этого сделать, потому что мысль, заложенная в стихах, слишком неожиданна и необычна для тебя. Одни люди углубляются в стихи, получая несравненное наслаждение от пробивающихся через слова чувств, другие – откладывают стихи в сторону, посчитав их набором высокопарных слов. Но…
– Но стихи, – перебила меня Ирина, – хорошие, талантливые стихи есть душевное соприкосновение с божественным – прекрасным и будоражащим. В них, в стихах и поэмах, виден мир божественных мыслей, доходящих до нас через наши чувства.
– Давай рассудим, – предложил я, включив научно-логическое мышление, – и подумаем об источнике мыслей Цветаевой о горе. Это очень важно, ведь мы завтра улетаем, чтобы встретиться там, на Тибете, со священной горой.
– Давайте.
Горы – «мозг планеты»?
– Вне всякого сомнения, – начал рассуждать я, поглядывая на Ирину и воспринимая ее в качестве доброго судьи, – мысли о горе пришли Цветаевой из ее подсознания. А оно, как известно, связано как с Высшим Разумом, так и с сознанием человека. Через подсознание Высший Разум (или какой-либо иерархический уровень Высшего Разума) возбудил в ее сознании совершенно необычные мысли о том, что к горе надо относиться, как к живому существу. Почему? Да потому, что гора является составной частью живого существа – планеты Земля. Как живое существо, Земля, естественно, должна мыслить. Где находится ее «мозг»? Мне трудно ответить на этот вопрос, поскольку моему разуму трудно осознать нечеловеческое планетарное мышление. Тем не менее я не могу исключить того, что именно горы выполняют роль своеобразного «мозга планеты». Они, горы, своими вершинами направлены вверх, в космос, как бы обеспечивая связь с Высшим Космическим Разумом, а своими основаниями они погружены в тело планеты, воздействуя на него. Я не могу исключить и того, что географические формы горных хребтов, а также формы и размеры каждой из горных вершин не являются хаотическим скоплением скал и каменных глыб, а представляют собой строго спланированную и гармоничную систему, пока, к сожалению, непонятную для нас. Пока! Когда-нибудь, рано или поздно, человечество познает законы тонкой энергии, поймет ее невообразимую мощь и власть над материей, научится регистрировать Богом сотворенные голографические программы, по которым были созданы не только человек, но и планеты. Но тонкая энергия – это особая энергия, это не лошадиная тяга или даже не электричество; овладение тонкой энергией делает человека почти всемогущим и почти всезнающим. Но… одно условие требуется выполнить – жить с чистой душой и не считать себя Богом.
– Я помню… я выучила «Поэму Горы». Можно я, еще раз возвращаясь к поэме, процитирую некоторые строки, сопоставляя их с тем, о чем Вы сейчас говорили? – встрепенулась Ирина.
– Конечно.
– Я чувствую, что Цветаева подсознательно или сознательно знала, что Земля есть живое существо. Более того, она чувствовала, что Земля стонет от нашей человеческой греховности:
Та гора была как горб
Атласа, титана стонущего…
– Везде и всюду в поэме Цветаева подчеркивает чувства и мысли горы. Например:
Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
– Заметьте, что Цветаеву считают Посвященной, то есть она имела доступ к Всеобщим Знаниям. Так вот, она столь часто говорит о мыслях и чувствах горы, что нельзя не согласиться с Вами, что горы есть «мозг планеты Земля». Более того, она ясно указывает на то, что горы своим разумом управляют нашей жизнью:
Гора говорила. Мы были немы.
Предоставляли судить горе.
– В двух строчках она отобразила то, о чем Вы говорили касательно связи гор с другими космическими мирами и о том, что законы тонкой энергии нам откроются только тогда, когда мы перестанем считать себя Богами:
Та гора была – миры!
Боги мстят своим подобиям!
– Но пока… в настоящее время ученые, в частности в России, создают комитеты по лженауке (а судьи кто?), преследуют ученых, изучающих тонкую энергию (В. Казначеева, А. Трофимова, А. Акимова, Г. Шипова, П. Гаряева, Г. Тертышного и других), – вторил я ей. – А ведь баланс Добра и Зла в мире очень зыбок. Мы пока балансируем, эксплуатируя простодушную веру людей в справедливость и радужное счастье, но все более увеличивающееся число циников делают свое черное дело, возвеличивая смертельный принцип «не верь ни в Бога, ни в черта». Число романтичных людей с широко по-детски открытыми глазами все же уменьшается, поддаваясь цинизму окружающего большинства и боясь показаться смешными. А Земля любит романтичных и чистых людей, считая их своими детьми, и презирает сухих бездушных человеческих особей, склонных к самовозвеличиванию. Извилины гор оценивают нас.
Извилины гор оценивают нас
– Процитирую еще, – перебила Ирина:
Тверже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
Да не будет Вам счастья дольного,
Муравьи, на моей горе!
– М… да. Бездушные и безбожные люди и в самом деле напоминают муравьев, – хмыкнул я. – Мы разрушаем горы, застраиваем их, забывая о том, что мы бездумно раним мозг Земли. Но даже не это главное; мы больше раним Землю своими злыми мыслями. Мы до такой степени считаем себя «царями природы», до такой степени мало думаем о бытии, что как бы не живем, а играем в жизнь.
Муравьи на моей горе…
– Эх! – промолвила Ирина и снова процитировала:
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет беспамятных:
Горы времени у горы!
– А все-таки люди рано или поздно поймут, что все религиозные заповеди являются основой жизни:
В час неведомый, в срок негаданный
Опознаете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой.
Назад: Ирина Казьмина
Дальше: Йоги живут в горах
