Глава одиннадцатая

Впервые за эти долгие месяцы, проведенные в «городе восходящего солнца», в маяке погас свет.

– Это романтично, – сказала Роза, когда Оскар зажигал недавно купленную свечу, приготовленную для «особых случаев». «Каждый мой день – это особый случай», – про себя подумала Роза. А Оскар думал, что в следующий раз нужно будет купить побольше свечей.

В «городе восходящего солнца» не бывало ни лета, ни осени, ни зимы. Купаться в океане можно было в любой день года, а отметка на градуснике никогда не опускалась ниже двадцати. Что в таких погодных условиях больше всего не нравилось местным жителям этого города, так это сезон дождей.

Ливень мог не прекращаться неделю, а бывало – и несколько недель подряд. «Город восходящего солнца» в такую пору становился городом вечных дождей. От них не было никакого спасения.

Сезон дождей должен начаться только спустя неделю, а может, и две, поэтому Роза и Оскар сидели при свече с открытым окном, слушали океан и разговаривали. Как важно двум людям постоянно друг с другом говорить.

– Как думаешь, завтра появится свет? – спросила Роза. Ей очень не хотелось сидеть в тишине.

– Если нет, то я после рынка пойду в соответствующую инстанцию и лично потребую, чтобы его включили, – вполне серьезно заявил ее собеседник.

Роза засмеялась.

– А мне так больше нравится, – повеселела Роза. – Помнишь, утром мы видели с тобой акулу?

– Помню, – посмотрел на океан Оскар.

– Ты не боишься после этого спускаться в океан?

Ее муж улыбнулся.

– А почему я должен бояться? Ее плавник видно минимум за триста метров, к тому времени я успею вылезти из воды, и, может быть, даже не подвернуть себе ногу. А геройствовать с земли намного приятнее, чем из воды. Сама понимаешь!

– Значит, ты боишься акул…

– Конечно!

– Я думала, что ты ничего не боишься.

– Если надо, я могу не бояться акул.

– Поцелуй…

Он посмотрел при свете свечи на ее губы, а затем поцеловал их.

Свеча догорала, шумел громкий океан. Но не такой громкий, как их страсть. Свеча потухла к тому времени, как их тела дотлевали, как их глаза закрывались, а мысли через открытое окно покидали этот маяк.

Они спали целую ночь раскрытыми и только под утро натянули на себя шелковое покрывало. Роза обожала хлопок и шелк. Оскар этим утром проспал.

– Позвольте вам представить моего друга. Его зовут Аллен!

Юноша в белой рубашке наступал на тьму. Если бы у него спросили, какая на ощупь тьма, то он бы ответил, что каждый раз она на ощупь разная.

Темноволосая леди привстала со своего места и осторожно притронулась к протянутой руке молодого человека, который все время смотрел на стену позади нее.

– Рада знакомству. Лолита!

Аллен аккуратно уложил в свою ладонь эту маленькую, на ощупь, как кожура грецкого ореха, ручку очаровательной леди, кожа которой пахла ванильным мылом. И поцеловал эту ручку, как его научил верный друг. Джон прекрасно знал, как себя вести в обществе, его манерам можно было только позавидовать.

– Лолита, хочу вас сразу предупредить, а также от всей души извиниться за то, что я прервал минуту вашего покоя в кругу добрых друзей. – Джон низко поклонился подругам этой замечательной миниатюрной особы и продолжил: – Мой друг вас совсем не видит, – он повернулся в сторону Аллена, чтобы продемонстрировать его даме во всей красе. – Не смею от вас утаить, что мы сидели с Алленом за своим столиком и обсуждали вас. Всех вас! – подметил Джон, переведя свой взгляд на каждую из присутствующих особ. – Я описывал своему другу вашу внешность, вплоть до длины ваших ресниц. И когда я начал рассказывать ему о вас, Лолита, то он сказал, что вы безмерно красивая девушка, и ему очень жаль, что он не может с вами познакомиться, – Джон замолчал, а затем, понизив голос, продолжил: – Я сказал ему: «И мне жаль, Аллен», – а затем, не задумываясь о последствиях, взял его за руку и привел к вам.

Джон заметил, как покраснел его товарищ. Аллен каждой клеткой своего тела чувствовал, что сейчас все смотрят на него. Он испытывал волнение и страх.

– И вот еще минуту назад он жалел о том, что никогда не сможет начать беседу со столь восхитительной девушкой, как вы! Лолита…

А затем Джон отошел в сторону. Честно сказать, Джону уже приходилось демонстрировать окружающим свое красноречие. Как говорила ему мама: «Джон, у тебя хорошо подвешен язык. С твоим языком, хоть на юг, хоть на запад – нигде не пропадешь». Молодой юноша принимал эти слова за комплимент!

– Здравствуйте, – неуверенно начал Аллен.

– Здравствуйте, – сказала Лолита. Она была полностью увлечена этим слепым, волновавшимся мальчишкой. Ей понравилось то, что его руки дрожали, а голос нет.

– Может, вы присядете к нам? – она показала мальчикам на свободные стулья.

– С радостью. Благодарю! – отозвался Джон. Когда молодые люди сели, человек, видевший перед глазами тьму, сказал то, что привело его собеседницу в восхищение.

– Лолита… Как будто списано у Набокова, – выговорил он так красиво, что все аж замолчали. Эти слова Аллену шепнул на ухо Джон, когда усаживал своего романтичного друга на стул и посоветовал произнести их сразу без прелюдий.

– Браво, как красиво! – восхитилась юная леди с темно-синими глазами. «Это глаза океана», – как сказал бы Аллен.

– Какую литературу вы предпочитаете, Аллен? – в голосе девушки было неподдельное достоинство и сила.

– Под этим вопросом вы подразумеваете – хорошую или плохую?

Девушка улыбнулась, но ничего не ответила.

– Я предпочитаю хорошую, Лолита.

«Быстро учишься», – сквозь зубы тихо прошептал Джон, а затем подозвал официанта и заказал шампанское.

Официант подозрительно на него посмотрел:

– А вам есть восемнадцать, молодой человек?

Джон пожал плечами и жалобно по-детски вздохнул.

– Мне есть восемнадцать, – из-за соседнего столика встала тонкая, изящная женщина лет сорока. Джон первым делом заметил сходство этой женщины и Лолиты.

– Принесите моим детям дорогого, хорошего шампанского. Пусть они себя почувствуют взрослыми в компании этих замечательных молодых людей. Под моим присмотром, разумеется. Ступайте!

– Слушаюсь, – сказал официант и ушел.

Женщина села на свое прежнее место и продолжила беседу с сидевшим рядом мужчиной в возрасте.

– Это моя мама, – объяснила присутствующим Лолита.

– У вас прекрасная мама, – заметил Аллен.

– Благодарю! Но мы не очень похожи, – ответила девушка.

– А жаль, – вступил в беседу Джон. – Ведь наши матери закладывают в нас все самое лучшее, что есть в них. Откуда тогда в вас что-то другое? Если не возражаете, поинтересуюсь я.

– Не возражаю, – ответила девушка с дерзинкой в голосе. – А кто вам сказал, что матери закладывают в нас все самое лучшее?

Джон вошел во вкус.

– Мой отец. Он рассказал мне много интересных вещей о семье!

– Ясно, – ответила девушка. – Я смотрю на маму, как она курит. И представляю в будущем свою жизнь с сигаретой в руке! Я слушаю, сидя в своей комнате, как она ругается с отцом, и позволяю себе подобный тон по отношению к другим людям. Я смотрю, как мама говорит моей учительнице, когда я получила по литературе двойку, что та не разбирается в предмете, который преподает. А я смотрю на свою учительницу и понимаю, что она глупая женщина! – Лолита все это время смотрела Джону в глаза. – А иногда ко мне мама подходит сама, и начинает, как вы говорите, «вкладывать» в меня: что курить – это плохо, что ругаться с другими людьми не приемлемо для настоящей леди, а учителя вовсе не дураки, а высококвалифицированные специалисты, знающие свое дело. И вот она своим сладким, материнским словом старается в меня как можно больше хорошего «вложить», а вот оно не вкладывается. Как вы думаете, почему?

Мастер красивого словца на секунду задумался.

– Может быть, во всем виноват ее дурной пример? Она старается изменить вас, но не меняется сама.

– Именно! – сказала с эмоцией девушка. – Все так и есть.

– Вы сильны в теории, – обратилась к Джону Лолита. – Но на практике все иначе, – подвела итог юная леди, на мгновение почувствовавшая себя взрослой после бокала полусладкого напитка.

Аллен почувствовал, что о нем все забыли, и загрустил.

– Аллен, простите, – извиняющимся тоном начала Лолита, когда увидела, как юноша поник. – Ваш друг меня увлек своим вопросом и я о вас совсем забыла.

– Ничего, – смущенно улыбнулся Аллен.

– Позвольте у вас спросить, если мой вопрос не затронет ваши чувства. Что вы видите перед собой сейчас, Аллен? – девушка внимательно заглянула ему в глаза.

– Я вижу черную комнату, Лолита. И моему глазу не за что даже зацепиться.

– Отведите меня в свою комнату, Аллен, прошу вас. Признаюсь честно, я не считаю вас человеком ограниченным из-за того, что вы лишены зрения. И если вы не против, я не буду испытывать к вам жалости!

– Спасибо… – тихо слетело с губ Аллена.

– Напротив, я из тех людей, кто свято верит в то, что если человек лишается одного чувства, то у него сильно обостряется другое…

– Чем пахла моя рука, когда вы ее целовали? – быстро спросила девушка у Аллена.

– Ванилью…

– Неправильно. Что я сейчас сказала? – она прошептала про себя что-то невнятное.

– Я не расслышал.

– Ну и пусть! В чем я сейчас сижу перед вами? Какого цвета платье на мне? Быстро ответьте.

– Синего…

– Правильно. На мне синее платье!

Все слушатели затаили дыхание. Не мог поверить в услышанное даже Джон.

– Я не говорил ему, что на вас синее платье, – сказал в недоумении друг Аллена, обращаясь к Лолите. – Как вы это сделали?

– Все очень просто. Все дело в ассоциациях человека. Вы говорили Аллену, что у меня синие глаза?

– Говорил. Но при чем здесь это? Если бы я сидел с закрытыми глазами и мне сказали, что у вас синие глаза, я бы ни за что не подумал в этот момент, что на вас синее платье. Это же глупо!

– А давайте попробуем? – Лолита с весельем на лице зазывала его к себе в игру.

– Давайте, – согласился Джон.

– Закройте глаза.

– Закрыл.

– Что вы сейчас видите?

– Ничего.

– Хорошо. Там сзади в самом конце зала сидит за столиком темноволосый мужчина в рубашке и пьет в одиночестве вино. Какого цвета вино?

– Красного.

– Правильно.

– Но ведь это же просто!

– Я бы так не сказала, – многообещающе сказала Лолита. – Дело в том, что все остальные гости этого зала пьют белое вино. Вы сами увидите это, когда откроете свои глаза!

– Не понял. Как это? – возмутился Джон.

Он всегда возмущался, когда чего-то не понимал. Так всегда делала его мама. И если бы ему сказали, что он – ее зеркальное отражение, то он бы ни за что не поверил.

– Давайте лучше продолжим, – сказала девушка командирским голосом. – Он сидит в одиночестве и пьет красное вино. Мужчина в какой рубашке?

– В черной, – быстро ответил Джон.

– А теперь откройте глаза и посмотрите назад.

Джон оглянулся и не поверил своим глазам. В конце зала за одиночным столиком сидел сутулый мужчина средних лет в черной рубашке. В бокале мужчины юноша разглядел красного цвета напиток.

– Объясните мне, прошу вас, – умоляющим голосом попросил Лолиту Джон. – Как вы это сделали?

– Все просто, – легко и с улыбкой сказала темноволосая девушка. – Это всего лишь игра в ассоциации. Я с одиннадцати лет хожу в театральный кружок, и нас постоянно учитель заставлял играть в такую игру, чтобы мы развивали себе воображение. Актеру, чтобы играть, нужно уметь себя представлять в той или иной роли. Понимаете, самое интересное в этой игре, когда ты расставляешь человеку ловушки. Разберем на вашем примере! Я говорю слово «одиночество» – у нормального человека это слово ассоциируется с черным цветом. Одинокий темноволосый мужчина пьет напиток – идут ассоциации: вино, боль, кровь. Какой цвет? Красный! Понимаете, о чем я сейчас говорю? – она обратилась к Джону.

– Теперь, кажется, да… – неуверенно сказал юноша.

Девушка уловила его непонимание до конца и сказала:

– Ну, вот давайте еще раз! «Мама» какие у вас вызывает ассоциации? Тепло, огонь, уют, сказка. Какой цвет?

– Желтый, – сказал Джон более уверенно. – Я теперь понял правила этой игры.

– Наконец-то, – обрадовалась Лолита. – Чтобы в эту игру было интересно играть, нужно подбирать определенных людей, подходящих и образом, и ассоциацией к своему образу. Редко бывает, чтобы эти два компонента сочетались в себе. Чаще всего какая-нибудь увядшая женщина в возрасте вместо темного платья и перчаток надевает сиреневое платье с открытой спиной или с глубоким декольте. В этой игре важно, чтобы я была волшебником. Понимаете? Например, в этом зале теперь только один человек может вызвать вполне подходящую к себе ассоциацию. И мы можем продолжить. Вы готовы?

Глаза Джона загорелись.

– Готов!

Аллен снова загрустил от недостатка внимания.

– Итак! Закрывайте глаза.

– Закрыл.

– Прямо впереди вас, через несколько столиков, у окна сидит темноволосая девушка рядом с высоким мужчиной. На ней сейчас белое платье с длинными рукавами. У мужчины, насколько я вижу, светлые глаза. Голубые! Они пьют кофе.

– А я думал, вино.

– Вопрос будет в другом. Как вы уже заметили, я поменяла правила игры.

Джон кивнул.

– Какого цвета их чашки?

– Светлого. Белые! – уточнил Джон.

– Теперь открывайте глаза и смотрите.

Джон беглым взглядом нашел эту пару и увидел у них в руках белые чашки.

– Но ведь это просто. Выбор был между белым и черным.

– Не совсем, – таинственным голосом сказала Лолита. – Вы заметили, что мы пьем чай из голубых чашек?

Джон, наконец, сдался.

– Ничего не понимаю…

– Поиграете, как я, пять лет и поймете.

Юноши только что узнали возраст Лолиты. Она была старше их на год.

– Аллен, – наконец девушка удостоила его внимания. – С вашего позволения, я бы хотела раздвинуть границы между мною и вами. Вы слишком скованны.

Молодой человек пожал плечами и покраснел.

Младшие сестры Лолиты были всего лишь мебелью в этой комнате, за весь вечер они не произнесли практически ни одного слова, они, наверное, были нужны для того, чтобы Лолита не чувствовала себя неловко в компании двух молодых юношей.

Ухоженная, тонкая женщина время от времени поглядывала то на свою дочь, то на юношей.

Лолита встала со своего места и подошла к человеку, который сидел на твердой темноте.

– Ой. – Аллен вздрогнул от неожиданности, когда его собеседница дотронулась своими холодными пальцами до его лица.

– Что вы чувствуете сейчас, скажите!

По спине юноши пробежали мурашки, в его ноздри ударил запах чайных роз, это были ее духи. Мама Аллена часто водила его в сад и рассказывала, чем пахнет тот или иной цветок. Она еще говорила, что аромат цветов – это души умерших людей, не захотевших остаться в Раю из-за тоски по своему дому, по своей семье, которую оставили когда-то на земле. И таким образом они рождаются в этом мире, в саду тех людей, по которым тоскуют.

– Я чувствую запах чайных роз.

– Вы правы, Аллен, теперь у вас появилась ассоциация со мной. Все, что пахнет чайными розами – это я.

– Мой сад теперь пахнет вами, – сказал шепотом юноша.

Девушка была очарована им, и в какой-то момент Лолите показалось, что он настолько мил и прекрасен, что она хотела бы забрать его к себе домой и оставить навсегда. Познавать его мир, установить с ним связь через ассоциации. Найти общий язык! Ей хотелось, чтобы она, закрыв глаза, представляла себе его мир. А он через ее широко открытые глаза увидел бы все, что его окружает. Мама бы, наверное, не позволила. Она не разрешила Лолите завести даже кошку. Что там уж говорить о целом юноше!

Девушка села напротив Аллена и смотрела на его лицо. У него на носу были практически незаметные веснушки.

– А вы знаете, что у вас на носу веснушки?

– Знаю.

– А вы знаете, что у вас карие глаза и густые брови.

– Знаю.

– А чего вы не знаете о себе? Чего вам не сказали родители о вас?

– Они не объяснили мне, что такое девушка. Как она выглядит, чем она пахнет. Они не рассказали мне, почему все мое тело замирает, когда рядом проходит женщина. Я узнаю этих созданий по энергетике и духам. Их энергетика очень отличается от мужской, она более мягкая и притягивающая к себе, как магнит. Если мужская отталкивает меня, как огонь, то женская, напротив – манит к себе, иногда ноги сами идут в ее сторону. Но увы! Я не могу знать, как выглядит женщина, проходящая мимо меня, однако я могу почувствовать, вкусная она или нет.

– А я вкусная, Аллен?

– Как сказал однажды мой единственный друг: «Вкусная, как спелая черешня без косточки».

Джон улыбнулся.

– Какие еще ассоциации я вызываю у вас?

– Я хочу, чтобы мне прочитали Набокова. Книга с вашим именем будет каждой своей страницей вызывать ассоциацию с вами.

Девушка вздохнула.

– Боюсь, вам не понравится Набоков. Нам задавали эту книгу по литературе, и мне она совсем не понравилась.

– Почему? Вам не понравились вы?

– Нет, – засмеялась девушка. – Мне не понравился товарищ Набоков, если он себя ассоциирует с главным героем романа.

– Я обязан ее прочесть, – сказал с еще большим пылом Аллен.

– Не отчаивайтесь, если ничего не поймете…

– Кх-кх… – откашлялся Джон, – как говорит моя мама: «Перечитай, Джон, Булгакова в моем возрасте, и ты поймешь, почему брынзе не положено быть зеленого цвета».

– Не поняла…

– Это из романа «Мастер и Маргарита», легендарная фраза Булгакова в лице не менее легендарного персонажа Воланда: «Голубчик мой, брынза не бывает зеленого цвета, это вас кто-то обманул. Ей положено быть белой».

– Я не люблю брынзу, – отмахнулась от него Лолита. – Вы меня постоянно перетягиваете на себя, как одеяло. Позвольте мне пообщаться с вашим другом. Не вы меня пригласили на свидание, а он.

– Прошу меня простить, – виноватым голосом пропел Джон и умолк вместе со своим альтер эго, разговаривающим фразами его мамы.

– Аллен, скажите мне, как чувствует ваше холодное сердце меня?

– Почему это холодное? – по-детски возмутился юноша. – Ничего не холодное.

– Насколько мне известно, у мужчин не бывает души, у них есть только сердце, и то оно холодное.

– Не правда, это кто вам такое сказал?

Лолита взяла Аллена за теплую руку.

– Мама часто говорит отцу, что он бездушный и у него каменное, холодное сердце. Я из этого сделала вывод, что у каждого мужчины оно холодное.

– Ваша мама ничего не смыслит в мужчинах, – запротестовал Джон, но понял, что ляпнул лишнее. – Но ведь это неправда, Лолита, у мужчин не холодное сердце, и у них даже есть душа. Мама, наверное, говорит так вашему отцу, когда тот долго ее не обнимает. К примеру, в моей семье не раз бывала точно такая же ситуация. Но стоило только отцу обнять маму, как она переставала такое говорить и меньше ругалась на меня.

– Нет, Аллен, у родителей все гораздо сложнее.

– Может быть, – не стал спорить слепой юноша. – Но вы задели мое теплое сердце, обвинив его в том, что оно холодное. А так делать не нужно, особенно, когда не видели его изнутри!

– А как я могу увидеть изнутри ваше сердце, Аллен?

– Сейчас, к сожалению, никак! – быстро сказал он. – У взрослых есть такое выражение «Я вижу тебя насквозь», так вот, они умеют видеть сердце. А мы пока еще нет! Мы, когда повзрослеем, то также научимся видеть сердца насквозь.

– А как тогда вы узнали, что у вас теплое сердце, если сами его никогда не видели.

Аллен сказал:

– Я когда мечтаю о чем-то, когда сильно чего-то хочу, то у меня в области сердца появляется теплое пятно. Оно настолько сильно нагревается порой, что даже трудно бывает дышать, не то что говорить.

– И у меня такое бывает. Значит, у меня теплое сердце?

– Да, теплое.

– Так вы мне до сих пор не ответили, как ваше сердце чувствует сейчас меня?

– У меня сейчас в груди снова образовалось теплое пятно, с тех самых пор, как я подошел к вам за столик.

– И у меня, прямо вот здесь! – Лолита показала на область груди и солнечного сплетения. – Оно постоянно щекочет, и вот кажется, что это тепло может выйти из горла.

Лолита только сейчас поняла, что ее собеседник не видел тех красноречивых жестов.

– Наше сердце нагревается в те минуты, когда мы испытываем радость.

Девушка задумалась.

– Следовательно, когда нам плохо, то оно холодеет.

– Возможно, – сказал Аллен. – Когда мне плохо, то я не чувствую в груди ни теплого пятна, ни холода. В те самые минуты у меня что-то происходит с горлом – я не могу ни есть, ни пить, ни говорить. Когда я был младше, я просто плакал. Ко мне подходила мама, обнимала меня, и снова я чувствовал тепло в груди. Сейчас я не плачу. Мама перестала подходить, а отец сказал, что я взрослею и должен держать себя в руках.

– А как часто вам плохо? – по-прежнему держала его за руку Лолита, от его руки действительно исходило тепло.

– К примеру, когда слышу, что во дворе соседские парни мяч пинают. Особенно когда прислушиваюсь к их разговорам и понимаю, как им весело вместе! Когда замечаю, что люди занимаются каким-то общим делом, которое их всех сближает. Им важна не игра в мяч, а общение, крики, эмоции. Я слушаю их и понимаю, что не могу разделить с ними радость! Дома не так интересно, как на улице. Хотя мне и читает книги мой отец, но мне не хватает реальной жизни. Реальных людей. Общения. Игры! Я сам по себе, и от этого мне грустно! Мама говорит, что я не создан для больших компаний. А после моей жалобы она купила для меня друга! Это Карл, моя собака-поводырь. Не знаю, как выглядит Карл, но он большой и не особо приятно пахнет. Но иногда я все же рад, что у меня есть такой друг! Ведь он, как и Джон, берет на себя полную ответственность за меня. А с ними куда веселее проводить свободное время, чем с родителями. У Карла, кстати, недавно вывели блох. Он стал более спокойным и общительным!

Лолита с вниманием слушала Аллена.

– Я когда-то стану великой актрисой, Аллен, – сказала неожиданно девушка. – Тогда я приеду в ваш город, и все осыплю чайными лепестками, чтобы вы могли почувствовать меня не только в вашем саду, но и на каждой улице.

– Я буду рад услышать о вас, Лолита! Я клянусь не спутать вас с Лолитой Набокова. И если мне придется увидеть в ней общие с вами черты, то я обещаю вам сразу же отделить их от вас! У меня сейчас очень много времени для того, чтобы читать книги и получить высшее образование. Оно нужно мне для того, чтобы заработать много денег, чтобы вам, Лолита, в будущем не пришлось довольствоваться плохими продуктами и всю свою жизнь утешать себя тем, что не в деньгах счастье.

Джон с гордостью вспомнил о словах своей матери. Лолита встала и начала собираться.

– Куда это ты уходишь, дочь? – тут же подошла ее «кровь».

– Если ты разрешишь, я бы хотела провести Аллена к океану и рассказать о нем все, что я знаю. Мне бы хотелось запомнить этого милого юношу стоящим у океана возле меня. Я оставила ему ассоциацию с собой, даже две. Теперь и мне хочется вспоминать о нем иногда. Мне пришло в голову, что он может ассоциироваться у меня с океаном. Ты ведь, как я понимаю, не разрешишь его оставить у нас?

– Нет, – покачала своей аккуратной головкой мама, на ее лице застыла улыбка. – Он, конечно, милее кота, но отведи-ка ты его лучше к океану.

Лолита улыбнулась и взяла Аллена за руку.

Когда они стояли босыми ногами на холодном и влажном песке, Лолита объясняла, почему она бы хотела, чтобы он ассоциировался у нее с океаном. «Ведь океан, – как сказала она, – был придуман для того, чтобы на него смотреть, когда устаешь от окружающего мира».

– Так случилось, Аллен, что куда бы ты ни посмотрел, ты постоянно видишь перед собой ночной океан, как я себе представила. А я хочу каждый раз смотреть на ночной океан и видеть тебя. Понимаешь?

Сердце юноши нагрелось настолько сильно, что ему пришлось перетерпеть нахлынувшие на него эмоции.

– Понимаю.

Еще несколько лет назад он бы заплакал, ведь не каждый день у человека все переворачивается внутри и встает не на свои места. Аллен сдерживал и улыбку, и слезы, и даже огонь, который можно было достать из солнечного сплетения и кинуть в океан.

Юноша почувствовал в эти секунды, что он взрослеет.