Глава 22

Дома меня уже ждали. Еще издали я разглядела машину Руслана Супроткина около моего подъезда и обрадовалась: наверное, капитан приехал мириться! Однако вместе с ним из машины вышли двое мужчин в штатском, в одном из которых я признала коллегу Руслана, тоже следователя. Так, плохи мои дела. Мелькнула трусливая мысль удариться в бега, но Руслан уже заметил меня и следил за моими передвижениями, как кошка за воробьем.

Ко мне подошел третий мужчина, его я видела впервые. Он обратился официальным тоном:

– Лютикова Людмила Анатольевна? – Я кивнула. – Капитан Терентьев, Главное управление внутренних дел. Мы проведем у вас дома обыск, вот постановление.

Капитан Терентьев протянул бумагу, в которой я не смогла разобрать ни слова. От волнения строчки прыгали у меня перед глазами.

– А в чем дело? – спросила я, обращаясь к Руслану.

Он отвел глаза, и мне ответил Терентьев:

– Вы подозреваетесь в убийстве гражданина Крылова.

Ага, понятно, я уже стала главной подозреваемой. Очевидно, никого другого не нашли и собак решили спустить на меня.

– А если я против обыска? – спросила я прерывающимся голосом.

– В ваших интересах не оказывать сопротивления следствию. На суде это зачтется.

На суде! Глаза мигом наполнились слезами. Нет, только не реветь, для них это равносильно признанию вины.

– Пожалуйста, мне нечего скрывать. – Я сделала такой широкий жест в сторону подъезда, что покачнулась и с трудом удержала равновесие.

Сначала я долго искала дрожащей рукой в сумке ключи, потом не могла попасть в замок. Вероятно, оперативники решили, что я специально тяну кота за хвост. Но меня действительно трясло, как в лихорадке.

Перед тем как войти в квартиру, капитан Терентьев сказал:

– Нам нужны понятые. Вы знаете своих соседей?

Да, знаю. И соседи меня знают. Не так давно меня пытались убить в собственной квартире, но благодаря соседям все обошлось. Правда, боюсь, этот случай несколько подмочил мою репутацию. Всякий раз при встрече гражданка Бариба, которая торгует на рынке рыбой, смотрит на меня, как на диковинного сома с двумя хвостами, и гадает: почему я еще не на сковородке? Думаю, после сегодняшнего обыска ее мнение о моей персоне только ухудшится.

Второй понятой пошла Вероника. У женщины трое малолетних детей, и она откликнулась на просьбу капитана Терентьева с живейшим участием. Подозреваю, обыск стал самым интересным событием в жизни многодетной матери за последние несколько лет.

Зайдя в квартиру, милиционеры первым делом попросили показать им стаканы с коровкой. Я открыла шкаф, намереваясь вытащить стакан, но Терентьев меня отстранил:

– Дальше мы сами.

Ну, сами так сами. Я взяла в руки кошку Пайсу, отошла в сторонку и глядела, как они орудуют на моей кухне. Сначала упаковали стакан в пакет («На экспертизу», – пояснил Супроткин), потом принялись осматривать банки с крупами, перетряхивать пакеты с макаронами и пачки с чаем. Я гадала, что именно они ищут – золото? Бриллианты? Яд? Или, может, предсмертную записку Крылова, написанную кровью, прописными буквами: «В МОЕЙ СМЕРТИ ПРОШУ ВИНИТЬ ЛЮСЮ Л.»?

Потом милиция и понятые переместились в комнату. Стало трудно дышать, потому что одиннадцатиметровое помещение не рассчитано на такую толпу. Мужчины то и дело вытирали пот со лба, но продолжали методично обыскивать шкаф и книжные полки.

Вообще-то я думала, что будет хуже. Что после обыска мое нехитрое имущество окажется сваленным на полу в одну кучу – книги вперемежку с ложками, а колготки – с лекарствами, – и я еще несколько дней буду все разгребать. Но оперативники осматривали вещи и аккуратно клали их на место. Так что на мою долю выпали только моральные страдания.

Когда обыск закончился, понятые подписали протокол. Бариба, слегка разочарованная, что ничего криминального не нашли, отправилась к себе. А Вероника еще какое-то время беседовала с капитаном Терентьевым о детской агрессивности и методах борьбы с ней. Насколько я поняла, у нее проблемы со старшеньким Костей, который таскает за хвост всех дворовых кошек. Капитан Терентьев дал Веронике единственный совет: пороть, пороть и еще раз пороть.

А я пыталась привлечь к себе внимание Руслана Супроткина.

– Что случилось? – прошептала я. – Зачем обыск? Я бы и так отдала стакан на экспертизу, мы же договорились!

– Возникли новые обстоятельства, – процедил Супроткин.

– Какие?

Капитан не ответил, у него зазвонил телефон, и Руслан вышел в коридор, чтобы поговорить. Через минуту он вернулся и объявил:

– Сейчас поедем на опознание.

– Чье опознание? – не поняла я. – Труп Крылова вроде уже опознан и даже похоронен.

– На ваше опознание, – встрял Терентьев. – Вы-то ведь живы?

– Кажется, да, – вздохнула я.

Я подхватила свою сумку, и дружной компанией мы вышли на улицу. В машине я сидела сзади, рядом с молчаливым коллегой Руслана. За время обыска он не сказал ни слова, у меня даже возникло предположение, что он немой. Или чудовищно заикается.

На Петровке меня провели в кабинет, где уже находились две девушки приблизительно моего возраста. Одна – высокая и худая, как жердь, вторая – нормального телосложения. На девушках была надета униформа желтого цвета: жилетка и бейсболка с логотипом какой-то компании. Присмотревшись, я прочитала надпись: «Цветочный дворик». Меня обрядили в такую же униформу, и нас троих выставили в ряд вдоль стены.

Потом в кабинет привели какого-то мелкого мужичонку. Выглядел он как типичный запойный алкоголик и был одет в мешковатый спортивный костюм.

Руслан Супроткин обратился к мужичонке:

– Посмотрите на этих женщин. Узнаете ли вы кого-нибудь?

Мужичонка пялился на нас, подслеповато щурясь.

– Можете подойти ближе, – разрешил Супроткин.

Мужик приблизился, и на меня пахнуло спиртным.

Я ахнула: да он же под мухой! Пьянчужка сейчас мать родную не узнает! Безобразие, разве можно допускать до опознания свидетеля в состоянии алкогольного опьянения?! Но я не рискнула высказать возмущение вслух, понимая, что это сыграет только против меня.

– Вот эта. – Мужичонка ткнул в меня грязным пальцем.

Я перехватила взгляд капитана Терентьева, и он мне совсем не понравился. Это был взгляд гончей, которая на всех парах несется к хозяину с куропаткой в зубах. И куропатка эта – я.

– Когда и при каких обстоятельствах вы видели эту женщину? – спросил Супроткин.

Мужичонка шмыгнул носом и заблеял:

– Ну, она приезжала в поселок… На автомобиле «Ока»… В тот день, когда умер Валерий Ефимович, царствие ему небесное… Сказала, что она курьер из цветочной фирмы… При ней был большой букет… Я пропустил… Хотя вообще-то по инструкции надо звонить в дом, спрашивать… Но в тот день у Валерия Ефимовича был юбилей, гости, и я… В общем, я ее пропустил.

Я поняла, что невнятное существо работает охранником в коттеджном поселке «Алые зори».

– В какое время это было? – спросил Терентьев.

– Восемь вечера. Может, начало девятого. Вообще-то по инструкции надо отмечать всех гостей в журнале, но я… – Мужичонка махнул рукой. – Я не отметил.

Я вспомнила, что Крылов умер около девяти. В связи с этим приезд курьерши с цветами выглядит весьма подозрительно.

– В какое время эта женщина уехала? – продолжал Терентьев.

Охранник страдальчески поморщился.

– Не помню… Кажется, она вообще не проезжала обратно.

Интересно, куда же я делась? Улетела на воздушном шарике?

– Вы разговаривали с этой женщиной? Сможете узнать ее голос?

– Смогу, – неожиданно уверенно откликнулся свидетель.

– Спросите у него что-нибудь, – приказал мне капитан Терентьев.

– Что именно?

– Спросите, как пройти.

– Скажите, пожалуйста, как пройти в библиотеку? – пропищала я. От волнения мой голос звучал неестественно высоко.

– Да, похоже! – обрадовался охранник.

– Нет, погодите, это не считается! – воскликнула я. – Давайте еще раз попробуем.

Я повторила фразу, понизив тембр.

– Теперь не похоже, – отозвался мужичонка. – Но в первый раз было очень похоже!

На этом опознание закончилось. Свидетеля увел капитан Терентьев. Девушек отпустили. Молчаливый оперативник тоже куда-то удалился. Я осталась наедине с Русланом Супроткиным.

– Ну что, будем говорить правду? – спросил мужчина моей мечты.

Слезы сами собой хлынули из глаз. Я попыталась ему ответить, но из горла вырвался какой-то страдальческий вопль. Наверное, так кричит куропатка в зубах у гончей.

Руслан вытащил из стола упаковку бумажных платков, положил передо мной и принялся добивать куропатку.

– Я тебя не осуждаю, не имею такого права. Я не знаю, каково это быть любовницей богатого вздорного старика. Не представляю, что тебе пришлось вытерпеть, чтобы добиться завещания на имущество Крылова. Но, вероятно, это было нелегко, поэтому я уважаю твою целеустремленность и выдержку.

Его голос звучал бесстрастно и обволакивающе, как у гипнотизера. Я уткнулась носом в платок и постепенно успокаивалась, слушая гладкие, как морские камешки, слова.

– Но однажды ты сорвалась. Не знаю, что послужило причиной. Может быть, Крылов сказал, что аннулирует завещание. И ты решила действовать.

– Нет, все не так… – начала я, но капитан меня перебил:

– Отпираться бессмысленно. И ссылаться на случайные совпадения тоже. Слишком много фактов, чтобы мы поверили в совпадения. Давай посмотрим, какие у следствия есть улики против тебя.

Руслан принялся перечислять, загибая пальцы:

– Во-первых, отпечатки пальцев на стакане. И я уверен, экспертиза докажет, что этот стакан из твоего набора. Во-вторых, на даче Крылова, в частности, на расческе и подушке, найдены твои волосы.

У меня глаза на лоб полезли.

– Да-да, представь себе, криминалисты дали заключение, ошибки быть не может. Это опровергает твои показания о том, будто ты никогда не была на даче. Значит, ты лгала, когда говорила, что не знала Крылова. Ведь наследство он оставил тебе, а посторонним людям не завещают имущество. Кстати, наследство – это весомый мотив для убийства.

В-третьих, – продолжал Руслан, – у тебя нет алиби на момент убийства. А свидетели видели девушку, очень похожую на тебя, на даче в день юбилея. Курьер из цветочной фирмы доставила букет, и как раз незадолго до отравления. Кстати, девушка поднималась на второй этаж в кабинет Крылова и какое-то время провела с ним наедине. Охранник поселка тебя уже опознал. Вдова Яна Борисовна тоже уверена, что это была ты. Андрей Бесчастных и Юля видели курьера только со спины, поэтому ничего утверждать не могут, но твоя комплекция подходит под описание. В свете всего вышеизложенного, думаю, тебе лучше написать чистосердечное признание.