Глава 11

Утро встретило меня в лице голубоглазого мужчины с рыжими волосами. Он стоял на пороге и широко улыбался. В руках визитер держал ящик с инструментами и огнетушитель.

– А вот и я! – бодро сказал он. – Пришел, как и обещал, прямо с утра!

Я с трудом признала в нем вчерашнего спасателя и распахнула дверь.

– Пожалуйста, проходите.

Поставив огнетушитель в угол, Алик ринулся на унитаз. При этом он пустился в пространные рассуждения о том, как тяжело живется мужчине, которого никто не понимает.

Я слушала и кивала, стараясь скрыть зевоту.

Разделавшись с унитазом, мужчина принялся за дверь. Вытащил новый замок, быстро установил его на место старого и, довольный, продемонстрировал, что все отлично работает.

– Спасибо! Сколько я вам должна? – спросила я, доставая кошелек.

– Ничего, – ответил Алик, разглаживая рыжие вихры.

– Нет, – запротестовала я, – это неудобно. Вы купили новый замок, потратили свое время на работу…

Но спасатель решительно отверг деньги.

– Люся, а можно я еще к вам в гости зайду? – спросил он, трогательно смущаясь.

Очевидно, красные трусы все-таки сработали: у меня появился ухажер! А Сандра говорила, что красить их нельзя. Оказывается, даже волшебницы могут томиться в плену предубеждений.

– Заходите, – разрешила я.

Алик двинулся к выходу.

– Вы забыли огнетушитель! – спохватилась я.

– Пусть пока у вас постоит. Пригодится.

Убирая кошелек обратно в сумку, я наткнулась на конверт, который стянула из гроба. Зря я, конечно, так поступила, прощание с покойником – процедура интимная. Мало ли, о чем люди не успели поговорить при жизни. К чему мне чужие тайны? Но, с другой стороны, не выбрасывать же теперь конверт, верно? Нужно хотя бы посмотреть, что в нем.

В конверте обнаружилась черно-белая фотография, довольно старая. Любительский снимок, на котором двое парней улыбаются в объектив. На обратной стороне надпись расплывшимися чернилами: «Карась и Алехин, 1959 год».

Если честно, я была разочарована. Я-то ожидала, что обнаружу запоздалое признание в любви, гневное письмо со словами ненависти или что-нибудь в этом роде. А здесь банальный снимок. Может, он вообще попал в гроб по ошибке? Учитывая, как отвратительно были организованы похороны, я бы этому не удивилась.

Раздумывать над странной фотографией было некогда, меня ждала работа. Но не успела я включить компьютер, как затрезвонил телефон.

– Людмила Анатольевна? С вами говорит старший следователь Руслан Супроткин. Вы можете сейчас подъехать ко мне на Петровку?

– Ты почему так официально обращаешься? – захихикала я. – И с чего такая спешка? Я ведь только вчера давала показания.

– В интересах следствия я не могу разглашать эту информацию, – холодно отозвался Руслан. – Но настоятельно прошу вас приехать. Или вы предпочитаете вызов повесткой?

– Конечно, я приеду. Но ты можешь объяснить, в чем дело?

В ухо мне полетели короткие гудки, Руслан положил трубку.

Обозленная, я прихватила загадочную фотографию. Вот пусть капитан поразмыслит над головоломкой! Если он ведет следствие, ему и вещественные доказательства в руки.

В метро, как обычно, было не протолкнуться. Но Сандра уже научила меня заказывать свободный вагон. Я щелкнула пальцами и громко сказала: «Карету мне, карету! И место под солнцем!» Подкатил поезд, из дверей вышел целый взвод солдат, и вагон остался полупустым. Я спокойно села и с комфортом поехала на Петровку.

В кабинете у Руслана сидел второй сотрудник. Наверное, поэтому капитан говорил со мной таким суровым голосом. И сейчас Супроткин абсолютно не был похож на моего доброго приятеля.

– Прошу, присаживайтесь. Прежде всего я хочу вас предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

– Вы меня уже в прошлый раз предупреждали, – сказала я.

Капитан кивнул и продолжил:

– Хотите ли вы что-нибудь добавить по делу об убийстве Валерия Ефимовича Крылова? Возможно, за ночь вы припомнили какие-нибудь обстоятельства?

Я удивилась:

– Нет, я ничего не хочу добавить. Вы только ради этого меня вызывали? Делать вам, что ли, нечего?

Капитан бросил на меня холодный взгляд.

– Я прошу вас еще раз ответить на вопрос: бывали ли вы когда-нибудь на даче Крылова? И, в частности, были ли там в день убийства? Не забывайте, что ваши показания фиксируются в протоколе допроса.

– Вчера я была там первый раз, на поминках. Я уже говорила! Со вчерашнего дня ничего не изменилось.

Второй сотрудник вышел из кабинета, я воспользовалась ситуацией и зашипела:

– Ты чего мне мозги пудришь? Говори прямо, что тебя интересует!

– Меня интересует, – зашипел Руслан в ответ, – почему на стакане, из которого отравили Крылова, криминалисты нашли отпечатки твоих пальцев!

Я в ступоре уставилась на него. Наконец выговорила:

– Это шутка?

– Это результаты экспертизы. До стакана, в котором находился яд, дотрагивались только два человека – сам Крылов и Людмила Лютикова. Как ты можешь это объяснить?

– Никак! – закричала я. – Никак я не могу это объяснить! Потому что я никогда не видела Крылова при жизни! И уж точно не подносила ему стакан с ядом!

– Факты говорят обратное, – отчеканил Руслан. – Сначала Крылов пишет завещание на твое имя, потом его травят, и на стакане твои «пальчики». Какие выводы можно сделать?

– Что я убила его из-за наследства. Но я не делала этого, клянусь! Ты мне веришь?

Капитан посмотрел мне в глаза и ответил:

– Не знаю.

– Покажи стакан! – потребовала я. – Имею я право на него посмотреть, раз уж меня обвиняют в убийстве?

– Пожалуйста. – Руслан открыл сейф и достал стакан, упакованный в целлофановый пакет.

Мне хватило одного взгляда, чтобы его узнать.

– Так это же мой стакан! – воскликнула я. – Ну точно, коровка пасется на лугу, рядом летает бабочка! У меня дома есть точно такой же набор стаканов из чешского стекла. Шесть штук, нет, вернее, уже пять, потому что один разбился.

Руслан озадаченно пялился на меня.

– Или, может, у Крылова на даче тоже был такой набор? – выдвинула я версию.

– В деле об этом сведений нет, – пробормотал Супроткин, – надо еще раз осмотреть посуду в доме. Но вряд ли это стакан Крылова, он слишком дешевый и совершенно не вписывается в обстановку загородного дома. Да еще эта глупая корова…

– И вовсе она не глупая, а веселая! – обиделась я. – Там еще продавались свинка, кролик и медвежонок, но мне больше всего понравилась коровка.

– Когда ты купила эти стаканы?

Я напрягла память.

– Месяца три назад, может, чуть больше.

– Значит, ты утверждаешь, что это твой стакан? – нехорошим тоном переспросил Супроткин. – Ты хоть понимаешь, что из этого следует?

– Не думаешь же ты, что я заявилась к Крылову со своим стаканом, отравила мужика и оставила стакан на месте? Я, по-твоему, совсем идиотка? Ясно же, что стакан у меня украли и специально подбросили Крылову! Естественно, что на стакане были мои отпечатки, потому что это мой стакан, я его мыла, брала в руки. Меня хотели подставить!

– Кто у тебя мог его украсть? И как?

– Откуда я знаю?! Но ведь украли же!

Руслан помолчал какое-то время, потом спросил:

– Ты была знакома с кем-нибудь из родственников Крылова?

Опять двадцать пять! Я тяжело вздохнула и отчетливо произнесла:

– Нет, всех этих людей я впервые увидела на похоронах. Кроме Андрея Бесчастных, с ним я познакомилась за день до этого у нотариуса. Я не знаю, каким образом мой стакан попал к Крылову. Но я убеждена, что это подстава. Ты должен во всем разобраться. Потому что я никого не убивала. Точка.

Капитан о чем-то размышлял с минуту, потом заявил:

– Мне надо кое-что проверить. И обязательно взять один из твоих стаканов с коровой на экспертизу, чтобы сравнить с вещественным доказательством.

– Обязательно возьми, – кивнула я. – Да, кстати, у меня для тебя есть еще один вещдок.

Я достала фотографию и положила на стол перед Русланом.

– Что это такое?

– Я взяла ее из гроба Крылова. Фотография лежала в конверте, конверт – под руками покойника.

– Как это – «взяла»? Украла, что ли?

– Хм, можно и так сказать. Хотя мне больше нравится «взяла».

– Не думал, что ты на такое способна.

Мне показалось или в голосе Руслана позвучало восхищение? Он повертел снимок, прочитал надпись на обороте.

– Кто эти люди?

– Без понятия. Ты следователь, ты и разбирайся. Может быть, это как-то связано с убийством. А может, и нет.

– А может, и нет… – задумчиво повторил Руслан. – Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? Что ты пытаешься запутать следствие.

От изумления я даже начала заикаться:

– П-пытаюсь запутать следствие? З-зачем мне это нужно?

– А вот давай посмотрим. У тебя нет алиби на время убийства, это раз. Ты, правда, утверждаешь, что честному человеку алиби ни к чему, но это твоя личная точка зрения. Далее, из твоего стакана отравили Крылова. Опять же ты говоришь, что это как раз свидетельствует о твоей невиновности. Ведь нормальный отравитель не притащит из дома собственный стакан! А мне кажется, что очень даже притащит, и именно с целью отвести от себя подозрения. И в-третьих, ты подсовываешь мне эту фотографию. Откуда я знаю, может, ты достала ее из личного альбома? Может, это твой дядя Петя из Чернигова со своим армейским другом?

– Ты мне не веришь? – Мой голос дрожал от обиды.

Супроткин ушел от прямого ответа:

– Обычно в гроб к покойникам не подкладывают фотографии.

– Обычно люди умирают своей смертью, – огрызнулась я. – Значит, не будешь брать фотографию?

– Не буду.

Меня охватило возмущение. Да что же это такое! Я на блюдечке приношу Руслану улику, а он еще кочевряжится! Ну, не хочет – не надо, навязываться не стану!

Возможно, мне следовало проявить настойчивость. Написать какое-нибудь заявление, не знаю, что делают в подобных случаях, и каким-то образом заставить Руслана добавить фотографию к вещественным доказательствам. Однако я не стала этого делать. Если Супроткин мне не верит – пусть будет так. Я молча убрала снимок в сумку.

Как раз в этот момент вернулся коллега капитана. Мы с Русланом опять нацепили официальные маски и перешли на «вы».

– Вы не против, если я возьму на экспертизу ваш волос? – спросил капитан.

– Зачем?

– На экспертизу, – тупо повторил Супроткин.

– Не против.

– Мне нужен волос с корнем, – извиняющимся тоном сказал мужчина моей мечты, перегнулся через стол и выдернул волосок из моей челки.

Было больно, но я ничего не сказала. А что тут скажешь? И так все ясно без слов.