Глава 36

Опаньки! Я так и застыла с открытым ртом.

Бадмаева сбросила одеяло, оказалось, что она одета в синий спортивный костюм и шерстяные носки. Женщина кивнула на полиэтиленовый пакет в углу и устало сказала:

– Я уже и вещи собрала. Мне все равно, где умереть – здесь или в тюрьме.

Я сделала два шага, пересекла всю комнату и села на стул.

– Вы смертельно больны?

Динара остановила на мне безжизненный взгляд:

– У меня забрали дочь, понимаете? Единственного ребенка. Мне незачем больше жить. Я знаю, что умру.

Я сочувственно молчала. Ленка Алябьева в такой ситуации тоже хотела умереть, а ведь ее еще не лишили родительских прав. Очевидно, у Динары не осталось никакой надежды. У меня мелькнула мысль, что теперь Ленку выпустят из следственного изолятора, но она не принесла особой радости. Одна безутешная мать вместо другой. Да, Динара убила, но то, что она должна сидеть в тюрьме, почему-то казалось мне неправильным.

– Скажите, – вдруг встрепенулась Динара, – фотографию дочки разрешат взять с собой в камеру?

Она показала фотографию 9х15 см в простенькой деревянной рамке, с которой, очевидно, никогда не расставалась.

– Думаю, разрешат, но надо вынуть снимок из стекла, им можно порезать вены. Позволите взглянуть?

Динара протянула фото. Со снимка на меня смотрела маленькая девочка, похожая на ангелочка: светлые пушистые волосики, огромные голубые глаза, пухлые губки.

– Какая прелестная малышка! – сказала я. – Знаете, среди младенцев на самом деле мало красивых, но ваша девочка чудо как хороша!

– Да, она действительно особенная, – отозвалась мать, извлекая фотографию из рамки и пряча ее на груди. – Я готова, поехали.

– Подождите, – остановила я Динару, – сначала мне надо узнать все обстоятельства дела.

– Не верите, что я убила Махнач? – как будто даже обиделась Бадмаева. – Сомневаетесь, что я на такое способна?

– Нет, я верю, просто хочу знать, почему вы ее убили.

– Махнач отняла у меня ребенка. Поэтому.

– Да, но с чего всё началось?

Женщина устало опустила плечи.

– Я не понимаю, что вы от меня хотите. У меня нет сил вспоминать.

Повисло изнуряющее молчание.

– Полина на вас совсем не похожа, – осторожно сказала я. – Она ведь в отца уродилась?

Динара кивнула.

– А где он? – допытывалась я. – По документам вы являетесь матерью-одиночкой.

– Он нас бросил, ребенком не интересуется, – прозвучал сухой ответ.

– Может быть, сообщить ему, что Полину забрали в детский дом? Знаете, в такие моменты надо забыть о гордости. Возможно, он мог бы взять девочку к себе. Все-таки это лучше, чем детский дом.

– Он знает, и ему плевать.

Тут Динару прорвало. Она принялась рыдать – страшно, с истерикой. Я испугалась, что она сейчас захлебнется слезами.

– Это из-за него всё случилось, – сквозь рыдания говорила она. – Я только хотела, чтобы он платил алименты, понимаете? Поэтому я пошла в соцзащиту. Если бы он помогал нам хоть чем-нибудь, я бы не пошла. Теперь я знаю, что тогда Махнач и взяла нас на заметку. Если бы я не пришла, она бы не знала о нашем существовании, и ничего бы не случилось, понимаете?

– Понимаю, – говорила я, гладила ее по спине и слушала…

Динара родилась в Калмыкии, в городе Лагань, там же окончила среднюю школу, затем поехала в Элисту, где выучилась на швею. В Москву Динара приехала на заработки, но в столице ей устроиться не удалось из-за огромной конкуренции. Знакомые посоветовали двигать в Подмосковье. Они рассказали, что в пятидесяти километрах от столицы работает подпольный швейный цех, там требуются работницы. Условия труда каторжные, зато платят сдельно и регулярно. Девушка села на электричку и поехала по секретному адресу.

В цехе шили одежду «от Диора» и «от Гуччи». Динара не видела оригиналы, так что сравнивать ей было не с чем, но вещи получались на удивление качественные, несмотря на то, что мастерили их в основном нелегальные мигранты. Только Динара была россиянкой, да еще одна местная девушка, Татьяна, с которой Динара сдружилась. Таня выросла в детском доме, государство выделило ей комнату в бараке, где подружки стали жить вместе, чтобы сэкономить на хозяйстве.

Швеям платили немного, но стабильно, девушкам удавалось даже откладывать. Таня копила на отдых за границей, а Динара собирала деньги на приданое. Она страстно хотела выйти замуж и рассчитывала войти в дом супруга не с пустыми руками.

Вскоре у Динары появился парень. Митя учился в местном институте и через год должен был получить диплом инженера. Вместе они составляли интересную пару: он – полный, высокий блондин со светлыми глазами, она – худенькая миниатюрная брюнетка, похожая на хорошенькую китаянку.

Забеременела Динара обманом. Сказала Мите, что пьет гормональные таблетки, сама же ничего не принимала. Она была уверена: когда скажет о ребенке, Митя сразу предложит выйти за него замуж. Он не предложил. Потерял дар речи и пропал на две недели.

Когда Динара уже решилась делать аборт, объявился Митя. Просил прощения, говорил, что оказался не готов к такой ошеломляющей новости, что ему надо было обдумать, как жить дальше.

– Обдумал? – спросила Динара.

– Да, я решил, что переведусь на вечернее отделение, найду работу и буду содержать тебя с ребенком.

– Мы поженимся?

– Ну, конечно, малыш, только сначала надо решить одну проблему…

Проблема – бывшая девушка Мити. Когда Митя бросил ее ради Динары, она угрожала самоубийством. Деликатный Митя должен был теперь как-то успокоить ее и примирить с суровой действительностью. На это ушел месяц. Потом случилась другая беда: у Мити умер дедушка, семья была в трауре, Митя поддерживал родителей как мог. Потом папа слег с язвой, и опять сын – единственный, кто помог ему справиться с недугом. То понос, то золотуха, за полгода Митя не нашел возможности познакомить Динару со своими родителями.

Когда у нее уже живот на нос полез, девушка забеспокоилась: а где свадьба? Где семья? Жених только обещает, но ничего не делает.

В ответ на ее вопросы Митя зло бросил:

– Знаешь, от тебя одни претензии! Ты меня совсем не понимаешь. Я ухожу.

– Что же мне делать? – Динара не была готова к такому повороту.

– Делай что хочешь, мне все равно.

А что оставалось делать на шестом месяце? Только дожидаться родов.

Подруга Таня зарегистрировала Динару в бараке, чтобы она могла встать на учет в женской консультации. Работала Динара до последнего дня, из швейного цеха ее со схватками увезли в роддом.

Девочка родилась светленькая, с голубыми глазками. Динара позвонила Мите, чтобы сообщить радостную новость, он не взял трубку, она отправила сообщение, он не ответил. А потом вообще сменил номер мобильника, чтобы Динара ему не досаждала. Больше отца своего ребенка она не видела…

– Почему? – прервала я рассказ Динары. – Почему же вы его не разыскали? Может быть, Мите плевать на ребенка, но его родителям, я почти уверена, – нет. Старшее поколение более ответственно относится к таким вещам. Вы вообще знаете полное имя Мити, где он живет?

– Дмитрий Вячеславович Титов, где живет – знаю лишь приблизительно. У него окна выходят на ресторан «Sелена», он рассказывал, что летом по субботам спать невозможно, одни свадьбы.

Я поразилась: до чего же хитро переплетаются людские судьбы! Рестораном «Sелена» владеет Никита Нащекин, который (и к гадалке не ходи) назвал свое предприятие в честь своей первой любви Елены Алябьевой. Около этого ресторана жил Митя Титов, которого любила Динара. И скоро, возможно уже сегодня, Ленкину лежанку в следственном изоляторе займет Бадмаева. А в «Sелене» и дальше каждую субботу будут праздновать свадьбы.

– Значит, дома у Мити вы никогда не были? – уточнила я.

– Нет, – покачала головой Динара, – мы у меня встречались. Танька мне тоже говорила: выследи, где он живет, заявись с ребенком и поставь его родителей перед фактом. Но мне стыдно было, я ведь обманом забеременела.

Эта фраза привела меня в возмущение.

– Что значит «обманом»? Митя не знал, откуда дети берутся? Вообще-то стопроцентной гарантии не дает ни один метод контрацепции. Даже при самом надежном способе остается как минимум пять процентов, что наступит беременность. Так что мужчина, занимаясь сексом с женщиной, всегда должен быть готов к тому, что станет отцом ее ребенка. А если ты не хочешь становиться отцом, то… спи с мужиками, что ли.

Впервые Динара слабо улыбнулась.

– Кстати, а ваши родители? – спросила я. – Они-то как отреагировали на известие, что у них появилась внучка?

Лицо Динары опять помрачнело.

– Мама плакала, а отец сказал: «Приезжай домой, выдадим тебя замуж за соседа-вдовца. Только ребенка оставь в роддоме, тут не знают, что ты родила, скажем, что еще девушка». Конечно, я никуда не поехала…

На работу в швейный цех Динара выйти не могла, грудной ребенок требует круглосуточного ухода. Ее нехитрые накопления на свадьбу разошлись мгновенно. Дочка стала ходить ножками, ей требовались обувь, теплая одежда на зиму, игрушки, детское питание. У соседской старушки нашлась древняя швейная машинка, Динара расклеивала объявления на столбах, иногда ей звонили, заказывали сшить юбку или перелицевать пальто. Но заказов было мало, денег катастрофически не хватало.

И тогда Динаре пришла в голову спасительная мысль: а что, если добиться алиментов? Пусть биологический отец платит! А то заделал ребенка – и в кусты! Она обратилась в соцзащиту – организацию, которая, судя по названию, должна защищать население от разного рода социальных несправедливостей. Ее отправили на консультацию к юристу Юлии Макаровне Прудниковой.

Прудникова хоть и была молода, но сразу ухватила суть дела:

– Я так понимаю, отец не признал ребенка и добровольно платить алименты отказывается. Сначала вам надо установить отцовство. Следует обратиться в суд с соответствующим заявлением. Вы знаете, где живет ответчик?

До Динары не сразу дошло, что «ответчик» – это Митя. Она покачала головой.

– Это не страшно, – успокоила юрист, – адрес можно узнать по запросу. Самое главное, что суд назначит генетическую экспертизу, и проводить ее придется за ваш счет, поскольку вы являетесь истцом. Потом, когда отцовство будет доказано, вы сможете взыскать стоимость экспертизы с ответчика. Ну и, конечно, потребовать алименты – с момента рождения ребенка.

– Какую экспертизу? – не поняла Бадмаева. – Зачем?

Прудникова терпеливо объясняла необразованной гражданке:

– Это не больно, у ребеночка возьмут соскоб со слизистой оболочки рта, просто проведут ватной палочкой, у предполагаемого отца – тоже, дальше генетические материалы отправят на анализ в лабораторию и установят степень родства.

– Да зачем вообще нужна эта экспертиза?

Юристка от раздражения заскрипела зубами.

– Чтобы доказать, что Дмитрий Вячеславович Титов является отцом Полины Дмитриевны Бадмаевой. Он ведь отказывается признать это добровольно. А у вас на руках будут доказательства.

– Господи, да не нужны никакие анализы! – вскричала Динара. – Судье достаточно будет посмотреть на Митю и на Полину – она же копия отца! Да вы сами взгляните, она на меня совсем не похожа!

Мать достала фотографию белокурой дочурки.

– Да, действительно, девочка совсем на вас не похожа, – задумчиво протянула Прудникова. – И тем не менее это ничего не меняет. Генетическая экспертиза в делах об установлении отцовства обязательна. Мало ли кто на кого похож? Если, допустим, мой ребенок – копия Леонардо Ди Каприо, что же, американская звезда обязана мне алименты платить?

Динара закивала:

– Теперь я понимаю, что экспертиза необходима. Сколько же она стоит?

– Около тысячи долларов, может, чуть больше.

Швея ахнула:

– Так дорого! У меня нет таких денег! Мне на еду не хватает.

Юристка развела руками:

– Значит, обращение в суд следует отложить до лучших времен. А сейчас найдите какой-то другой способ повлиять на отца ребенка. Поговорите с ним по душам, расскажите, что попали в тяжелую ситуацию, попросите помощи.

Бадмаева покачала головой:

– Это бесполезно, он от меня скрывается.

Юлия Макаровна тяжело вздохнула и сказала:

– Тогда я вам советую встать на учет как малоимущей. Будете получать продуктовые наборы, все-таки какое-то подспорье. Не волнуйтесь, с голоду не умрете, государство не бросит вас в беде. А там, глядишь, выйдете на работу, и все образуется.

Динара последовала ее совету, написала соответствующее заявление и стала получать продуктовые наборы – килограмм риса, пакет манной крупы, пачка овсяных хлопьев, кило сахара, две банки сгущенного молока, банка килек в томате. Два месяца ей давали бесплатную еду, к ней домой приходила инспектор отдела опеки и попечительства Ольга Валентиновна Махнач, делала какие-то пометки в тетради. А на третий месяц в барак, выбив хлипкую дверь, ворвались четыре омоновца с автоматами и забрали Полину. Махнач вручила матери повестку на судебное заседание, на котором будет рассматриваться вопрос о лишении ее родительских прав.

В суд Динара пришла одна, у нее не было денег на адвоката. Заседание прошло быстро и по-деловому. Сначала выступила Махнач, говорила, какая Динара плохая мать: не работает, бьет Полину, девочка голодает и мерзнет в бараке без удобств. Дескать, с такой матерью жизнь ребенка подвергается угрозе. Бадмаева расплакалась, принялась убеждать, что это не правда, но судья даже не стала ее слушать. Стукнула молотком по столу, сказала: «Заседание окончено», встала и ушла.

Когда огласили решение суда, Динара впала в ступор. Не могла поверить, что это действительно с ней происходит. Ее лишили родительских прав и отобрали ребенка. Казалось, что она спит, видит кошмар, и ей надо срочно проснуться.

Бросилась к приветливой юристке Прудниковой, та бурно посочувствовала и дала совет:

– Срочно устраивайтесь на работу, приносите справку, что у вас есть постоянный доход, отдел опеки и попечительства будет ходатайствовать, чтобы вам вернули дочь.

На работу Динару никуда не брали, даже дворником. Как только узнавали, что у нее годовалый ребенок, тут же говорили, что вакансия занята.

От отчаяния в очередном кабинете Динара упала на колени перед кадровичкой. Она ползала по грязному полу, рыдала и умоляла дать ей должность, любую, лишь бы с «белой» зарплатой!

Обомлев от такой картины, сердобольная женщина предложила Динаре место уборщицы в заводском общежитии. Оклад копеечный, зато в перспективе можно жить в комнатке в общежитии, причем вместе с Полиной. Комнатка маленькая, удобства на этаже, но это уже не барак, условия для ребенка существенно лучше, опека должна это оценить.

Взяв справку с новой работы, Динара побежала к инспектору Махнач. Толстая инспекторша сидела в кабинете, жевала бутерброд с колбасой и шумно хлебала чай из огромной чашки. Динара, которой от горя кусок в горло не лез, от терпкого запаха колбасы едва не упала в голодный обморок.

– Что вы мне тут филькину грамоту суете? – скривилась Махнач. – Сегодня устроилась, а завтра уволят за прогул. Поработайте какое-то время, докажите, что у вас есть стабильный доход, тогда поговорим о том, чтобы вернуть вам родительские права. Приходите после Нового года. Нет, лучше в феврале!

Динара провела эти два месяца словно в бреду. Каждый день она драила общежитские унитазы, мыла ступеньки и оттирала стены, а душа ее жила одной лишь надеждой – вернуть ребенка. Она не могла даже увидеть дочь, обнять свою кровиночку! В детский дом Бадмаеву не пускали, поскольку по документам она теперь была для Полины чужим человеком.

Едва дождавшись февраля, Динара пришла на прием к инспектору Махнач. Ольги Валентиновны в кабинете не оказалось, Бадмаева прождала под дверью пять часов. К концу рабочего дня Махнач все-таки появилась.

– Чего ты сюда ходишь? – спросила она, с трудом фокусируя взгляд на посетительнице. – Ходит и ходит, надоела уже!

Махнач была выпимши. То ли продолжала отмечать Новый год, то ли нашелся другой повод.

– Я справку принесла, – смиренно ответила Динара, – о доходах, как вы просили.

Инспекторша плюхнулась на стул, для устойчивости расставив толстые ляжки, и взяла документ.

– Да уж, доходы! – усмехнулась она. – Это не доходы, это слезы! Как ты на такие деньги ребенка собираешься растить, а?

– Это минимальный размер оплаты труда, – оправдывалась Динара, – на другую работу меня не берут. Но я еще подрабатываю, я шью! Я ведь профессиональная швея. Если хотите, могу вам сшить что-нибудь…

Вместо ответа Ольга Валентиновна громко рыгнула.

– Пожалуйста, – с замирающим сердцем спросила Динара, – скажите, когда я смогу увидеть дочь?

Физиономию Махнач перекосила пьяная ухмылка:

– Да никогда!

Мать обомлела:

– Почему?

– По кочану! Дура, подумай своей башкой, ну что ты можешь ей дать? Барак? Сортир на улице? Постоянную нищету? Да она же сама, когда чуть-чуть подрастет, тебя возненавидит!

– Не говорите так, – замотала головой Динара, – я люблю Полиночку, а она любит меня.

Но пьяная баба, не слушая ее, продолжала вещать с той же гнусной ухмылкой:

– Ты радоваться должна, что она попадет в богатую семью, будет как сыр в масле кататься. Вырастет в нормальной стране, выучится, человеком станет. А здесь, с тобой, что ее ждет? Неужели не желаешь счастья своему ребенку? Эгоистка ты!

Сердце Динары ухнуло вниз:

– В какой нормальной стране?

– Да в Америке. Полину удочерила семья американского пастора из штата Юта. Представляешь, как ей повезло? Меня бы кто так удочерил, – хохотнула Махнач. – Так что перестань сюда ходить, без толку это. Кстати, ты ведь швея, кажется? Юбку сможешь расшить? После праздников с трудом налезает.

Завалившись на бок и тяжело дыша, инспекторша принялась расстегивать молнию на бедре. Динару охватило бешенство. Она бросилась вперед, чтобы навсегда стереть ухмылку с этой самодовольной жирной хари…