Глава 15
Пятиэтажная блочная развалюха омерзительного цвета. Рядом стоит переполненный мусорный контейнер, в нем копошатся крысы. Типичный российский пейзаж, который начинается с 90-го километра от Москвы и заканчивается у берегов Охотского моря.
По грязной лестнице я поднялась на последний этаж и позвонила в квартиру Ани.
– Кто там? – спросил девичий голос.
– Аня, откройте, я из института, меня прислала Зинаида Михайловна.
Загремел замок, в приоткрытую дверь высунулась девушка:
– Что случилось? Я болею, у меня температура.
– Извините за беспокойство, но мне очень нужно с вами поговорить. Я отниму у вас буквально минуту. Меня зовут Люся Лютикова, я журналист, вот мое удостоверение.
Аня внимательно, наморщив курносый носик, изучила «корочки».
– Так вы из Москвы?
– Да.
– Ну ладно, проходите.
В микроскопической прихожей я сразу взяла быка за рога:
– Аня, у меня к вам такой вопрос. Вы, случайно, не перекладывали в архиве личное дело Рзаевой Светланы?
– Кого?
Я повторила имя и фамилию.
– А зачем вам это?
Едва взглянув на Аню, я поняла, что она, во-первых, вредная девчонка. А во-вторых, ей наплевать на всех детей мира и уж тем более до лампочки, напишут об Орехово-Зуевском пединституте в газете или нет. Тут надо придумать что-то другое.
– Понимаете, у меня есть брат. Он обеспеченный человек, у него свое издательство. Он холостяк и...
Аня перебила:
– Проходите в комнату, от двери дует.
Мы прошли в единственную комнату в квартире. Это было какое-то старушечье жилье. Ремонт делали лет двадцать назад, на стенах висят пыльные ковры, мебель разваливается на глазах. В воздухе витает легкий запах кошачьей мочи, хотя кошки не наблюдается.
Аня села на продавленную тахту, накинула на плечи байковое одеяло, я осторожно примостилась на засаленный стул.
– Ну так что насчет брата? – с живейшим интересом спросила девушка.
Я обрадовалась, что нащупала нужную струну.
– Так вот, я уже говорила, что он обеспеченный человек и, естественно, пользуется успехом у девушек. Но в последнее время его взяла в оборот некая Светлана Рзаева. Брат от нее без ума, хочет жениться, но я не могу этого допустить. Я сестринским сердцем чувствую, что она врет.
– Что врет?
– Да абсолютно все. Сначала придумала отца-генерала и мать-доцента. Я выяснила, что отца у нее нет, а мать всю жизнь на инвалидности провела.
– Что же теперь, девушке из простой семьи нельзя за обеспеченного мужчину замуж выйти? – напряглась Аня.
– Да не в том дело, какая семья. У нас тоже простая семья, брат сам себе дорогу в жизни пробивал. Дело во вранье. Ведь если она по мелочам врет, то, значит, врет и в том, что его любит! Вы меня понимаете?
– Очень хорошо понимаю. Я, например, не имею привычки врать, просто терпеть этого не могу.
– А вот Светлана врет и не краснеет. Я хочу вывести эту врушку на чистую воду. Про ее родителей я уже раскопала, теперь надо про высшее образование выяснить. Дело в том, что она утверждает, будто окончила ваш пединститут, факультет русского языка и литературы, а сама дура дурой, двух слов связать не может.
Аня хмыкнула:
– Я училась в Университете леса и могу заявить, что половина моих бывших однокурсниц – круглые дуры, однако же диплом у них имеется.
– Вот поэтому я и обратилась сегодня к Зинаиде Михайловне с просьбой посмотреть списки выпускников.
– И что?
– Рзаевой нет в этих списках. Только Зинаида Михайловна отчего-то решила, что вы могли перепутать документы. Может быть, даже нарочно.
Девушка махнула рукой:
– Ой, да ничего я не путала! Делать мне больше нечего! Пусть пораскинет своими куриными мозгами: как я могла узнать, что вы будете искать именно этого человека, и переложить именно его личное дело? Я же не ясновидящая. Бред полный!
– Да, я тоже так подумала, – ответила я, поднимаясь со стула. – Ну, не буду вам больше мешать...
В этот момент Аня надсадно закашлялась.
– Да, кстати, Зинаида Михайловна передавала вам привет и желала скорейшего выздоровления.
– А, – она криво улыбнулась, – подлизывается, старая лисица.
Я оторопела.
– Зря вы так, мне показалось, она говорила искренне.
– Ага, с работы она меня пыталась выжить тоже искренне. И сейчас очень искренне боится, что я ее выживу.
– Что-то я не понимаю, кто из вас кого выживает, – пробормотала я.
– А мы обе друг дружку выживаем, по очереди! – засмеялась Аня. – Ситуация, если разобраться, комическая. Хотите, расскажу?
Я посмотрела на часы, убедилась, что в запасе еще куча времени, и снова опустилась на стул.
После окончания вуза Аня долгое время не могла найти работу. Нормальных вакансий в родном Орехове-Зуеве не было, а таскаться на службу в Москву, три часа в один конец, никакого здоровья не хватит. Чтобы у нее шел хоть какой-то трудовой стаж, родственники устроили Аню на полставки в институтскую канцелярию.
Работа оказалась непыльная: печатать на компьютере документы, убирать личные дела в архив да выдавать преподавателям канцелярские принадлежности.
– Ну как, справишься? – спросил Аню декан факультета.
– Легко! – отозвалась она.
– Все так говорят, – усмехнулся декан, – однако в этом году уже третий сотрудник уволился. Молодым эта работа не по плечу, только Зинаида Михайловна справляется. Человек старой закалки!
Зинаида Михайловна была пенсионеркой, однако продолжала трудиться на полставки. Аня ее никогда не видела, поскольку работали они через день, сменяя друг друга, но отзывы о бодрой бабке слышала только самые положительные. И всегда в таком контексте: «А та, другая девушка, вечно все путала». Ане оставалось только поражаться, чего же тут можно напутать. Хм, не иначе как до нее здесь работали исключительные идиотки.
Аня быстро освоилась со своими обязанностями, работа катилась как по маслу. Однако неожиданно начались сложности.
Однажды к ней пришла профессорша, преподававшая античную литературу, и попросила пачку бумаги для принтера.
Аня посмотрела в угол, где обычно лежала бумага. Там ничего не было.
– Бумага закончилась, – сказала она.
А сама удивилась: ведь день назад оставалась еще целая коробка. Неужели уже всю использовали?
Недовольно скривившись, профессорша ушла. Но через день заявилась опять, чтобы вредным голосом сообщить:
– Между прочим, вчера Зинаида Михайловна выдала мне бумагу. Конечно, ты новенькая, но неужели так сложно запомнить, где что лежит? Это ведь элементарно!
И она удалилась, возмущенно цокая каблуками.
В мистику Аня не верила. Если случается что-то странное, то это дело рук человека. И она принялась за расследование.
Девушка провела инвентаризацию вверенного ей хозяйства и обнаружила много интересного. Бумага, которую она считала закончившейся, почему-то лежала в архиве, заваленная старыми газетами. Гелиевые ручки нашлись в коробке из-под конфет. Печать испарилась с привычного места, зато появилась в шкафу на верхней полке, куда без стула не дотянешься.
В общем, кто-то специально все перепутал. И сделать это могла только ее напарница Зинаида Михайловна. Аня не знала, что побудило старушку к такому поступку. Но надо было предпринять контрмеры.
Она не стала ставить все на место – наоборот, еще изощреннее все перепутала (не забыв записать в тетрадь, где что лежит). Теперь это был уже ее беспорядок. Аня стала ждать, что будет дальше.
Через неделю декан вздохнул:
– Что-то сдает наша Зинаида Михайловна, видимо, возраст все-таки сказывается. Не находит нужные вещи, путается... Неужели придется с ней распрощаться?
А еще через неделю напарница сама пришла к Ане. Недобро зыркнула:
– Ладно, раз уж ты одна догадалась...
Выяснилось, что Зинаида Михайловна очень боялась потерять работу, мысль о том, что ее выкинут на нищенскую пенсию подыхать с голоду, сводила с ума. Но ведь работодатели предпочитают молодых, а как ей угнаться за ними, с ее-то артритом? Бабуся нашла выход из положения. Она решила стать незаменимым работником, выбрав для этого оригинальный способ: выставлять своих юных сменщиц идиотками. Она специально все перепутывала и переставляла, чтобы девушки не могли найти нужную вещь. По контрасту с ними Зинаида Михайловна выглядела сноровистой и работящей, была у начальства на хорошем счету, ее ставили в пример.
Но когда перед ней самой замаячила угроза увольнения, Зинаида Михайловна решила пойти «на мировую». Они с Аней заключили «пакт о ненападении», и до сегодняшнего дня обе стороны неукоснительно его соблюдали.
Дослушав историю до конца, я опять предприняла попытку уйти.
– Подожди-ка! – остановила меня Аня. – Тебя как лучше называть – Люда или Мила?
Я удивилась: с чего бы такой интерес к моей скромной персоне?
– Лучше Люся.
– Люсь, а ты уверена, что он бросит эту Свету, потому что у нее нет высшего образования?
– Кто бросит?
– Твой брат.
Ага, теперь понятно, зачем Аня перешла на ты, – она хочет со мной подружиться. Вернее, не со мной, а с моим богатеньким братцем.
– Бросит, – успокоила я ее, – уж я постараюсь.
– Ой, – спохватилась она, – а может, ты есть хочешь? Наверное, у тебя с утра маковой росинки во рту не было. Сделать омлет?
Есть мне не хотелось, но Аня вскочила, бросилась на кухню и загремела там сковородками. Должно быть, она уже видела себя моей невесткой, вот и решила продемонстрировать кулинарные таланты. Только омлетом меня не удивить, я и сама замечательно его готовлю. А еще яичницу. И яйца «всмятку» у меня тоже очень хорошо получаются. На этом список моих достижений на кухне заканчивается.
– Ты там журналы пока почитай, – крикнула девушка из кухни. – На столе лежат.
Я полистала журналы. Обычный гламурный треп, да еще и с претензией: мол, я такая крутая, а ты дура, если не хочешь быть такой же, как я.
От нечего делать я прошлась по комнате. Деревянные половицы прогнили, обои под потолком свернулись трубочкой, из окна немилосердно дует. Зато на туалетном столике стоит дорогая косметика: крем от Clinique, духи от Chanel, тени от Guerlain. Подруга подарила мне такие же на день рождения, и я знаю, что они стоят прорву денег. Рядом валяется коробочка от трусиков La Perla, на ней ценник – ого, почти двести долларов! Не дороговато ли за комочек кружев?
Ведь, если разобраться, что такое трусы? Во-первых, предмет гигиены, во-вторых, часть сексуальной жизни. Но для первого достаточно хлопка или любого другого натурального материала, а для второго – любящего мужчины. Ни то ни другое не стоит 200 долларов, производство первого обходится куда дешевле, а второе – бесценно. Поэтому сам факт покупки трусов за 200 долларов многое говорит мне об их обладательнице.
– Люсь, все готово! – позвала меня Аня.
На кухонном столе Аня постелила виниловую скатерть в цветочек, в середину поставила цветущую герань. Получилось миленько, впечатление портили только тарелки еще времен советского общепита, с отбитыми краями.
Попробовав омлет, я похвалила кулинарный талант хозяйки, а потом поинтересовалась:
– Ты снимаешь эту квартиру?
– Да что ты, с моей зарплатой аренду не потянуть! Она мне в наследство от бабушки досталась, уже пять лет здесь живу.
– А чего тарелки новые не купишь?
– Денег не хватает, – вздохнула Аня, – вся зарплата на косметику уходит.
– Может, пользоваться марками попроще? – искренне посоветовала я. – Тогда можно будет и посуду купить, и диван нормальный.
– Да ты что?! – не менее искренне изумилась девушка. – Никто же не видит, на чем я сплю, зато все видят, как я выгляжу!
Я вздохнула. Чтобы узнать, есть ли в стране проблемы с экономикой, не надо изучать биржевые сводки. Достаточно посмотреть, как одеваются женщины на улицах. Если они подчеркнуто сексуальны, если уделяют слишком пристальное внимание своей внешности – значит, у них нет возможности заработать на жизнь самостоятельно и они ищут спонсора. Будете проездом в Финляндии, обратите внимание на тамошних женщин. Финские дамы одеваются так, как им удобно, никаких декольте, прозрачных блузок и коротких юбок. Это не значит, что финки стали менее женственными, просто в стране со стабильной экономикой и переизбытком мужского населения на них и так есть спрос.
– Мне сейчас не до тарелок, я коплю на операцию по увеличению груди, – доверительно сообщила Аня. – Не посоветуешь хорошую клинику в Москве?
Я попыталась вразумить глупышку:
– Зачем тебе это? Подумай лучше о своей карьере, найди другую работу, интересную, с хорошей зарплатой! Ну хорошо, сейчас ты молодая, красивая, нравишься мужчинам. Но молодость быстро проходит, мужчина найдет себе посвежее, с грудью пятого размера, а ты останешься у разбитого корыта. Ты вообще думала о старости?
Неожиданно ее лицо перекосилось.
– Думала. И поняла, что всю жизнь буду вкалывать как лошадь, чтобы заработать на старость. А потом наше бандитское государство все у меня отберет, когда я стану слишком слаба, чтобы от него отбиться! Меня хватит инсульт, и я, разбитая и парализованная, закончу свои дни в доме престарелых, где для меня не найдется лекарств, потому что главный врач продаст их на сторону, чтобы купить очередную цацку своей любовнице.
Я таращилась на Аню во все глаза, не ожидая от нее такой экспрессии.
– Так вот, – закончила Аня, – пусть лучше этой любовницей буду я!
