Глава 28

– Какую улику?

– Значит, вы не отрицаете, что убили Лисовика? – улыбнулась я.

Влада поняла, что угодила в лингвистическую ловушку. Если хотите подшутить над человеком, то спросите у него: «Вы уже перестали хлестать коньяк по утрам?» Не важно, ответит он «да» или «нет», в любом случае будет выглядеть хроническим алкоголиком.

Девушка обозлилась:

– Вы в своем уме? С какой стати вы обвиняете меня в убийстве, для этого есть компетентные органы! Мне не о чем с вами разговаривать!

Она повернулась и направилась обратно в офис.

– Зачем вы наврали про Гоа? – крикнула я ей вслед.

Влада остановилась. Я обратила внимание, как у нее напряглась спина.

– Ведь Лисовик не собирался на Гоа, правда? Он слишком любил себя и следил за своим здоровьем, чтобы жить в хижине, питаться бананами и заразиться от местного населения чесоткой.

Охранник, услышав фамилию Главного Босса, ныне покойного, заинтересованно высунулся из своей будки. Влада это заметила и метнулась обратно.

– Чего вы орете! – зашипела она. – Такие вещи не обсуждают при посторонних, неужели не понятно? Ладно, пойдемте, здесь рядом есть кафе, там и поговорим. Но предупреждаю сразу: у меня есть только десять минут!

С недовольной миной девушка вышла на улицу, я последовала за ней. Она молча указала на вывеску через дорогу: «Кафе „Монтигомо“. Не говоря ни слова, мы двинулись туда.

В кафе оказалось прохладно. Мы уселись за столик у окна, тут же материализовался услужливый официант:

– Вам нужно меню?

– Нет, – строго ответила Влада, – принесите два кофе и два пирожных.

– Какие пирожные? У нас есть: эклер, «картошка», «кольцо», «тирамису»…

Влада перебила, не дослушав список до конца:

– Два эклера.

Я обожаю эклеры, но из вредности и чтобы показать, кто здесь хозяин положения, сказала:

– Нет, один эклер и одну «картошку», пожалуйста.

Влада пренебрежительно дернула плечом. Мол, я все вижу и понимаю, но на меня подобные штучки не действуют.

– Итак, что за улика? – повторила она.

– Об этом позже, – ушла я от ответа. – Сначала я хотела бы, чтобы вы прокомментировали некоторые факты. Факт номер один: вы пустили слух, будто Лисовик бросает бизнес и навсегда уезжает на Гоа.

Влада холодно на меня смотрела и ничего не отвечала.

– Я знаю наверняка, что это была ваша идея, – настаивала я.

– Ну, моя, – спокойно ответила Муравьева, – однако не вижу в ней ничего криминального. Кажется, Уголовный кодекс не предусматривает ответственность за распространение слухов?

– Факт второй: вы ненавидели своего отчима.

– Да, ненавидела, – признала девушка, – но это тоже ненаказуемо. Человек тем и отличается от животных, что может испытывать различные эмоции: любовь, ненависть, презрение…

– Человек еще и тем отличается от животных, что может убивать себе подобных.

– То есть вы намекаете, что из факта номер один и факта номер два следует вывод, что я убила отчима?

– Есть еще факт номер три: в день убийства вы заходили в детскую комнату.

– Не очень понимаю, какое отношение это имеет к смерти Лисовика, – пробормотала Влада.

Я гнула свое:

– Факт номер четыре: первого июня вы взяли на работе отгул и практически весь день не выходили из дома.

– А вот это уже вранье! Я уезжала за покупками. Между прочим, я встретила в торговом центре мать и Дашку.

– Свидетели показывают, что в час дня вы находились в доме.

Я намеренно употребила множественное число – «свидетели», – хотя это утверждала одна Сильвия.

Влада какое-то время изучала мое лицо, потом воскликнула:

– Слушайте, кажется, я догадалась – вы сумасшедшая? Нет, беру свои слова обратно. Вы – профессиональная вымогательница, так? Между прочим, мама меня уже предупредила насчет вас. Дайте-ка я угадаю, как вы действуете. С помощью гадания или по какой-то наводке узнаете, что случилось преступление. А потом начинаете вынюхивать подробности, давить на всех заинтересованных лиц, шантажировать. Вдруг да кто-нибудь испугается и заплатит!

– Ага, значит, вы признаете, что являетесь заинтересованным лицом!

– По-моему, любой человек заинтересуется, если ему предложить несколько миллионов евро. Но только – увы! – это не мой случай. Леонид Назарьевич не испытывал ко мне теплых чувств и не собирался упоминать меня в завещании. Наша неприязнь была взаимной. Помню, в детстве я недоумевала: почему папа так холоден со мной? Я была хорошей послушной девочкой, а он никогда не подойдет, не обнимет, не поцелует. Когда дарил конфеты, вид у него был какой-то брезгливый. Я ведь не знала, что он мне не родной. Когда мать вышла замуж за Леонида Назарьевича, мне было два года, и она велела называть его отцом. Ну я и называла. Когда они развелись, мне было четырнадцать, я очень переживала, прямо рыдала целыми днями. И тогда мать, действуя из лучших побуждений, чтобы успокоить меня, сказала: «Не страдай, он не настоящий твой отец». И у меня как отрезало. Если раньше это была любовь, приправленная горечью, то теперь осталась одна горечь. Но я не убивала отчима, вы слышите, не убивала!

Я решила немного отойти от темы:

– Это Лисовик пристроил вас к себе на фирму?

Влада была похожа на японку: тот же миндалевидный разрез глаз и фарфоровая кожа. Но я лично впервые видела, как японка впадает в ярость.

– Вы считаете, что должность технического секретаря – это «пристроил»?! Я целый день на побегушках у всяких идиоток с куриными мозгами! Когда какая-нибудь из них узнает, что я – падчерица Леонида Лисовика, у нее отвисает челюсть. Хлопает глазами: «Почему же отчим не назначил тебя директором по развитию или, на худой конец, начальником регионального отделения?»

– Действительно – почему?

– Я же говорю, у нас обоюдная неприязнь. Мама попросила Леонида Назарьевича взять меня на работу, ну он просьбу вроде выполнил, но уж лучше бы не «помогал».

– Если вы достойны лучшего, увольняйтесь и ищите другую работу, в чем проблема-то?

– Легко сказать – ищите! Как будто вы не знаете, что на хорошую работу берут только родственников. На хлебных местах давно сидят чьи-то дочки, тети и племянницы. А у меня самое обычное образование и средние способности. Если уволюсь, то найду такую же должность «подай-принеси», с зарплатой, позволяющей лишь не умереть с голоду. Чтобы купить машину, надо вкалывать с утра до ночи, да еще кредит брать. Сколько бы я ни рвала попу на британский флаг, никогда у меня не будет ни собственной квартиры, ни дачи – ничего!

– По вашему внешнему виду не скажешь, что вы едва сводите концы с концами, – заметила я.

– Спасибо матери, она подкидывает денег на одежду, иначе бы я выглядела как чучело.

– Кстати, насчет вашего гардероба. В день убийства я видела на вас перчатки. Зачем вы их надели, ведь они абсолютно не сочетались с костюмом?

– Ну вам не сочетались, а мне сочетались! – обозлилась Влада. – На себя бы посмотрели: зеленая юбка и красная блузка – это, по-вашему, эталон стиля? Вы меня уже утомили, задаете какие-то дурацкие вопросы, ходите вокруг да около… Десять минут давно истекли, я ухожу!

Девушка схватила свой мобильник и встала из-за стола. К кофе и пирожному она так и не притронулась.

В этот момент зазвонил мой телефон. Я бросила взгляд на экран: это был Руслан Супроткин.

– Влада, умоляю, дайте мне еще минуту! Я пока поговорю по телефону, а вы попробуйте эклер! Я угощаю!

– Это и так подразумевалось, – недовольно отозвалась она, – я не взяла с собой кошелек.

Тем не менее нахалка села на место и принялась за пирожное. А я вышла на улицу, включила «прием» и услышала голос Руслана:

– У меня новости по делу Лисовика. Только что я видел Леонида Израилевича, юриста олигарха.

– Как ты мог его видеть? – изумилась я. – Ты же в Костроме?

– Во-первых, я был в Вологде, а во-вторых, сегодня утром вернулся в Москву.

«А почему я узнаю об этом только сейчас?!» – хотела возмутиться я, но прикусила язычок. Устраивать скандал на смертном одре – не самый мудрый поступок. Пусть Руслан запомнит меня другой – ласковой, покладистой и не сломившейся под ударами судьбы.

– Так вот, – продолжал капитан, – юрист дал мне важную информацию. Оказывается, Лисовик не оставил завещания, поэтому по закону наследство поделят между собой вдова и дети.

– Значит, это Изольда его убила!

– Я же сказал – «и дети».

– А что, разве можно предъявить обвинение трехлетнему карапузу?

– Лисовик удочерил Владу, когда она была маленькая. Улавливаешь, к чему я клоню?

Получается, что убийца в десяти метрах от меня уминает эклер!

– Самое интересное, что месяц назад Влада приходила к Леониду Израилевичу и интересовалась завещанием отчима: составлено ли оно, на кого… Юрист тогда ей ничего не сказал, потому что не имел права. Но Влада не успокоилась и принялась охмурять его помощника Эдика, молодого парнишку, недавнего выпускника юрфака. Ходил слух, что у них даже случился скоротечный роман. В общем, очень даже может быть, что шустрая девица узнала-таки, что Лисовик не написал завещания.

– Я сейчас как раз сижу вместе с Владой в кафе «Монтигомо», – сообщила я. – Ох, меня так и подмывает вывести убийцу на чистую воду!

– Не смей! – закричал Руслан. – Ничего ей не говори! А еще лучше – убирайся оттуда. Сейчас за Владой приедет майор Голованов и увезет ее на допрос.

Хихикнув, я нажала на «отбой». Конечно, майор Голованов присвоит лавры за поимку убийцы себе, но я-то подозревала Владу с самого начала! И сама разоблачу преступницу!

К тому времени, когда я вернулась в кафе, девушка уже съела пирожное, выпила кофе и нетерпеливо барабанила пальцами по столу.

– А вот и я! – радостно сказала я, словно мы были подругами, которые не виделись со школы. – Уменя чудесные новости!

– Правда? – недоверчиво нахмурилась секретарша.

– Ага. Ваш сообщник раскололся!