Глава 34

Если из любви к мужчине женщина бросает себя к его ногам, то она рискует никогда не подняться в его глазах.

История Лены Толмач – как раз из этой серии. Правда, я не очень понимаю, каким образом она связана с Верой Субботиной, ведь в убийстве медсестру обвиняли почти семь лет назад!

– Сестра тогда впала в жуткую депрессию, – продолжала Ирина Валерьевна. – Я боялась, что она руки на себя наложит, не оставляла ее одну ни на минуту. К счастью, все обошлось.

В дверь громко постучали. Я напряглась. В комнату заглянула худая женщина в синей форме железнодорожника, в руках она держала кота. Батюшки, да это же донской сфинкс! Неужели тот самый?

– Ирусь, приглядите за Пушком? – попросила незнакомка. – А то мне опять в рейс.

– Конечно, оставляй, – ответила Ирина Валерьевна, забирая животное.

Я тут же к ней подскочила.

– Пушок? Это что, сарказм? Насмехаетесь над лысым котом?

– Вообще-то он Пушкин, – объяснила Ирина Валерьевна, – а если коротко – Пушок.

– А почему Пушкин?

– Ну логика такая: если сфинкс, значит, речь идет о Египте. Рядом с Египтом находится Эфиопия. Ну а раз уж эфиоп – то определенно Пушкин.

Я попыталась представить, где на карте расположены Египет и Эфиопия, но потерпела фиаско.

– И часто вам Пушкина оставляют?

– Часто. Когда Олеся отправляется в командировку, мы берем его к себе.

– Когда последний раз брали?

– Ну… – она подняла глаза к потолку, – полторы недели назад. Да, точно, Олеся вернулась во вторник, а мы держали его четыре дня, значит, взяли в пятницу.

Все сходится! Как раз во вторник блондинка забрала Пушкина у Веры и подарила ей конфеты.

– И все это время Пушкин жил у вас дома?

Ирина Валерьевна удивленно на меня взглянула:

– А какое это имеет значение для следствия?

– Ответьте, пожалуйста.

– Ну хорошо. Обычно Пушок живет у нас, но на этот раз Лена отвозила его к своей подруге.

– Зачем?

– Та тоже хочет завести сфинкса, вот сначала решила присмотреться к породе.

Определенно, кот побывал в гостях у Веры. Осталось прояснить еще кое-какую деталь.

– Ирина Валерьевна, кто-нибудь из вашей семьи имеет отношение к журналу «Собачья радость»?

Собеседница широко распахнула глаза:

– Я там уборщицей работаю, а в чем дело?

– Ваша сестра бывает у вас на работе?

– Заходит иногда, а что такое? – окончательно всполошилась женщина.

– Нет, ничего, просто на всякий случай уточняю.

Ну вот, теперь все встало на свои места. Вот только разрежьте меня на кусочки, если я знаю, зачем Елене Толмач понадобилось убивать Веру Субботину! Это выше моего понимания.

Неожиданно Ирина Валерьевна всхлипнула:

– Мне так Ленку жалко! Я надеялась, что хотя бы она одна из нашей семьи пробьется в жизни, будет счастлива. Что же мы все будто проклятые – отец, мать, я? Я ведь чувствую, что вы Ленку в тюрьму посадить хотите…

Мне стало стыдно. Пришла, задаю вопросы, довела человека до слез.

– Не расстраивайтесь, может, еще обойдется, – неубедительно сказала я.

– Самое обидно, что у нее сейчас жизнь наладилась, – тьфу, тьфу, тьфу! – Ирина Валерьевна старательно сплюнула через левое плечо. – Лена встретила положительного мужчину: не пьет, не курит, работает, все в дом. Такой, знаете, заботливый, не позволяет ей тяжелые сумки таскать. Живет с нами, так я про него слова худого сказать не могу. Вон, даже дверь железную в комнату поставил. Может, это ей подарок от небес за все мытарства?

Я удивленно взглянула на собеседницу. Неужели она надеется таким образом разжалобить мое милицейское сердце? Не выйдет. Как правило, в следственных органах работают женщины с неудавшейся личной жизнью. Так что история про то, как убийце парализованных старушек удалось отхватить роскошного мужика, ничего, кроме раздражения, у меня вызывать не должна. И не вызывает!

– Хорошие мужчины на дороге не валяются, – неприязненно заметила я.

Ирина Валерьевна оживилась:

– А этот, представьте себе, валялся! Грибники нашли его в лесу недалеко от МКАД. Без документов, избитый, весь в крови, огромная рана на голове. Вероятно, всю ночь пролежал на холодной земле. Сначала они решили, что он мертв, и вызвали милицию. И уже милиционеры заподозрили, что он, может, еще жив. Отправили его в больницу, в реанимацию. Врачи сказали, что у него нет шансов, но он чудом выжил! Правда, потерял память.

– Что, совсем? – заинтересовалась я.

– Напрочь. Не помнил ни свое имя, ни фамилию, ни адрес. И, уж конечно, не мог сказать, каким образом он оказался в лесу и кто его пытался убить.

– А ваша сестра тут при чем?

– Так Ленка же медсестрой в той больнице работала! Ну, и сначала, наверное, пожалела его. Потом видит – мужчина вроде неплохой, со спокойным характером, без вредных привычек. Вот и решила его взять.

– Как это «взять»? Так просто?

– А кому он еще нужен? Больница ведь не могла держать его вечно. У Степы два пути было: на улицу, в бомжи – или в психушку.

– Степы?

– Ну да, так его решили назвать. Когда Лена называла ему разные мужские имена, он больше всего отреагировал на Степана и Ивана. Наверное, его раньше так звали. Вот он и стал Степаном Ивановичем Толмачом, уже и паспорт получил.

Прямо какой-то сериал!

– Так они с Леной уже поженились?

– Да, три месяца назад.

– А сейчас где Степан?

– В рейсе. Он водителем-дальнобойщиком устроился, мотается по всей стране, зарабатывает на нормальную квартиру. Я же говорю – хозяйственный мужик, Ленке с ним повезло. Хотите посмотреть их свадебные фотографии?

Я кивнула.

Ирина Валерьевна достала альбом.

– Вот. Красавица она тут, правда?

Все невесты – красавицы, это аксиома. Лошадиная физиономия Елены тоже неплохо смотрелась в обрамлении белой фаты. В отличие от многих невест, уже вышедших из юного возраста, Толмач не стала скромничать и надела пышное платье, напоминающее торт со взбитыми сливками.

Степан, с курчавой бородой, в костюме и при галстуке, производил приятное впечатление. У него было немного потерянное выражение лица, но так на собственной свадьбе выглядит почти каждый мужчина.

И тут ко мне во второй раз за сегодняшний день пришло озарение. Хотя я впервые видела лицо Степана, я, кажется, знаю, кто он такой.