Первый контакт с существами, принадлежащими к виду, известному под названием Защитников Нерожденных, произошел тогда, когда корабль-неотложка «Ргабвар» получил сигнал бедствия со звездолета, на борту которого везли двух таких существ, взятых в плен. Оказалось, что они вырвались на волю, и при попытке прикончить членов экипажа один из Защитников был убит. Вскоре после благополучного разрешения от бремени умер и второй Защитник. Этот самый новорожденный и был пациентом, который после годичного содержания в госпитале должен был вот-вот произвести на свет отпрыска. Тело его родителя было самым тщательным образом исследовано патоморфологами. Результаты исследования позволяли надеяться на то, что новорожденного удастся избавить от перспективы полной потери высшей нервной деятельности головного мозга.

–..Главная цель предстоящей операции состоит в сохранении разума Нерожденного, — повторил Конвей, обводя взглядом битком набитую сотрудниками галерею для наблюдателей, после чего посмотрел вниз, где яростно сопротивляющийся Защитник вел войну не на жизнь, а на смерть с двумя санитарами-худларианами и всей системой собственного жизнеобеспечения. — Перед нами стоят сложности физического, хирургического и эндокринологического толка, только их мы и обсуждали с диагностом Торннастором в течение последних двух суток. А теперь для сотрудников группы поддержки и членов послеоперационной бригады, а также для тех, кто в дальнейшем будет знакомиться с видеозаписью этой операции, я вкратце перечислю все имеющиеся сведения о данном пациенте.

Взрослая неразумная особь. Защитник, имеет код физиологической классификации ФСОЖ, — продолжал Конвей. — Как видите, он представляет собой крупное, невероятно сильное существо с прочным панцирем, из отверстий которого торчат четыре толстых щупальца, тяжелый костистый хвост и голова. Щупальца заканчиваются пучком острых костных выростов и по виду напоминают шипастые булавы. В области головы на себя обращают внимание хорошо защищенные глубоко посаженные глаза, хорошо развитые верхняя и нижняя челюсти и зубы, способные перегрызть все, кроме сверхпрочных металлических сплавов.

Заставьте его перевернуться, — сказал Конвей двоим худларианам, охаживавшим пациента толстенными стальными прутьями. — И бейте его посильнее! Больно вы ему не сделаете, не бойтесь, — наоборот, битьем вы его оптимально подготовите к родам. — Затем он снова обратился к публике:

— Хвост Защитника также снабжен костистым наконечником. И его щупальца, и хвост являются мощным природным оружием. В нижней части туловища тело Защитника покрыто не панцирем, а толстой кожей, по всей вероятности, надежно защищающей эту часть тела. Посередине вы видите тонкую продольную щель, за которой располагается детородный канал. Однако он откроется только за несколько минут до родов.

Но сначала обратимся к эволюционному и экологическому фону.

Эволюция Защитников происходила на планете с мелким теплым океаном и влажными джунглями, где граница между растительным и животным миром в плане агрессивности и скорости передвижения практически не прослеживалась. Для того чтобы элементарно выжить в таких условиях, животным следовало обороняться изо всех сил и уметь убегать со всех ног.

Господствующий на планете вид добился превосходства над другими именно потому, что его представители научились делать то и другое лучше остальных, да еще и размножались весьма активно.

На ранней стадии эволюции во враждебной среде у них выработался физиологический габитус, обеспечивающий максимальную защиту внутренних органов. Мозг, сердце, легкие и матка прятались в глубине снабженного фантастически мощной мускулатурой и панцирем тела и занимали сравнительно небольшой объем. В процессе беременности происходило значительное смещение органов, поскольку плод вырастал почти до размеров зрелой особи. Взрослые Защитники редко рожали более трех детенышей подряд, поскольку стареющему родителю, как правило, не хватало сил отражать яростные атаки своего последнего, жутко голодного отпрыска.

Однако главная причина достижения Защитниками Нерожденных господства на родной планете состояла в том, что их потомство усваивало принципы выживания в суровой среде еще до того, как появлялось на свет.

Процесс усвоения этих принципов начинался с передачи целого комплекса инстинктов самосохранения на генетическом уровне. Затем за счет близкого размещения головного мозга родителя и плода возникало явление, аналогичное электрохимической индукции, сопровождающей мыслительные процессы.

У зародышей развивалась телепатия. Они получали от родителей все сведения о том, что тем довелось повидать, почувствовать и вообще пережить.

Но еще до того, как завершался рост плода, внутри него начинал формироваться собственный зародыш, и он тоже воспринимал от своего самооплодотворяющегося прапредка знания о мире, в который ему предстояло выйти. Постепенно размах телепатического общения нарастал, и становилась возможной связь между эмбрионами, родители которых находились друг от друга на расстоянии видимости.

Чтобы не повредить внутренние органы родителя, растущий плод пребывал в матке в парализованном состоянии, что отнюдь не сказывалось в дальнейшем на функции его мускулатуры. Но то ли в процессе предродовой депарализации, то, ли в процессе самих родов новорожденный полностью утрачивал способность к телепатии и связному мышлению. Похоже, это происходило не без причины: в здравом уме новорожденный Защитник попросту не в состоянии был бы выжить в агрессивной внешней среде: ясность мышления затмила бы его врожденный инстинкт самосохранения.

Поскольку на пренатальном этапе развития, — продолжал Конвей, — зародышам положительно нечем заняться, кроме обмена мыслями с другими Нерожденными и попыток расширить свой телепатический диапазон за счет настройки на излучения мозга неразумных существ, обитающих по соседству, у Нерожденных развился разум высочайшего уровня. Однако они не способны к созидательной деятельности, не могут участвовать в каких-либо совместных делах, вести записи — словом, они никак не могут повлиять на своих родителей и Защитников, вынужденных непрерывно сражаться, убивать и пожирать свои жертвы, дабы сохранить свои недремлющие тела и находящихся внутри них Нерожденных.

Наступила короткая пауза. Тишину нарушали только приглушенное постукивание и шипение системы жизнеобеспечения да грохот прутьев, с помощью которых два худларианина пытались уговорить разбушевавшегося Защитника чувствовать себя как дома. Затем голос подал лейтенант, назначенный начальником группы технической поддержки.

— Я уже задавал этот вопрос, — негромко проговорил он, — но никак не могу смириться с ответом. Неужели мы действительно должны продолжать избиение пациента даже тогда, когда начнутся роды?

— Все верно, лейтенант, — кивнул Конвей. — До, во время и после. Единственный симптом приближения родов мы заметим в виде выраженного усиления двигательной активности Защитника приблизительно за полчаса до начала изгнания плода. На родине эта активность направлена на очистку непосредственного окружения от хищников, дабы повысить шансы новорожденного на выживание.

Новорожденный появится на свет, сражаясь, — продолжал Конвей, — и в отношении него система жизнеобеспечения должна работать точно так же, как в отношении родителя. Резонно лишь несколько уменьшить степень физического воздействия в связи с более скромными размерами ребенка.

Некоторые из присутствовавших на галерее издали непереводимые недоверчивые звуки. Торннастор укоризненно заворчал и придал значительный вес — как физический, так и интеллектуальный — предыдущим высказываниям Конвея.

— Вам всем следует понять и принять безо всяких вопросов, — торжественно провозгласил диагност, — что непрерывная жестокость привычна, нормальна для этого существа. ФСОЖ должен постоянно пребывать в состоянии стресса, дабы адекватно функционировала его сложная эндокринная система. Ему необходима и в процессе эволюции развилась способность непрерывно вырабатывать и потреблять гормон, эквивалентный кельгианскому туллису и человеческому адреналину.

Если высвобождение этого гормона угнетено, — продолжал тралтан, — вследствие исчезновения постоянной угрозы получения травм или гибели, движения Защитника становятся вялыми и беспорядочными. Если немедленно не возобновить нападение на него, он теряет сознание. Если бессознательное состояние затягивается, в эндокринных системах Защитника и Нерожденного происходят необратимые изменения, ведущие к летальному исходу.

Все почтительно молчали. Конвей указал вниз и пояснил:

— Сейчас мы препроводим вас на максимально близкое безопасное расстояние к пациенту. Наблюдателям будут продемонстрированы детали системы жизнеобеспечения Защитника и их уменьшенная версия в смежной палате, отведенной для новорожденного. Следует заметить, что механизмы этих систем не похожи ни на что, кроме пыточных инструментов, использовавшихся при ведении допросов во время одного постыдного периода в истории Земли. Новые члены бригады поддержки ознакомятся с этими механизмами и получат указания по работе с ними. Задавайте сколько угодно вопросов, дабы понять свою задачу целиком и полностью. Но самое главное, не проявляйте к пациенту ни доброты, ни заботы. Это ему совершенно ни к чему.

По полу к выходу с галереи затопали, зашаркали, поползли всевозможные ноги, щупальца и клешни. Конвей поднял руку.

— Позвольте еще раз напомнить вам, — сказал он подчеркнуто серьезно, — цель этой операции состоит не только в родовспоможении — родить Защитник сможет и безо всякого вспоможения, вы уж мне поверьте. Цель в том, чтобы нынешний Нерожденный, будущий Защитник, сохранил тот уровень телепатии и разума, которым обладает сейчас, находясь в утробе родителя.

Торннастор издал негромкий звук, в котором тралтанский компонент сознания Конвея распознал выражение пессимизма и волнения. Они консультировались два дня, тем не менее детали предстоящей операции еще предстояло уточнить.

Стараясь излучать уверенность, которой на самом деле не чувствовал, Конвей рассказал присутствующим о комбинированной конструкции, состоящей из операционного стола и смонтированной на карданном валу клетки, в которой находился Защитник. Затем он провел наблюдателей и членов группы поддержки в смежную палату, приготовленную для размещения новорожденного.

Добрую половину палаты, прозванной инженерами-конструкторами из Эксплуатационного отдела «детской», занимал полый цилиндр, достаточно вместительный для беспрепятственного передвижения младенца-ФСОЖ. Цилиндр обладал способностью выпячиваться и прогибаться, поэтому его обитатель мог путешествовать практически по всей палате. Внутрь этого безразмерного цилиндра вела тяжелая бронированная дверь в боковой стенке, изготовленной из сверхпрочной металлической сетки. Пол цилиндра имитировал неровности почвы родной планеты Защитников и такие ее достопримечательности, как подвижные и коварные корни-ловушки. Сквозь ячейки сетки обитатель цилиндра мог постоянно наблюдать за размещенными на стенах палаты экранами. На эти экраны проецировались трехмерные пейзажи родной для Защитников флоры и фауны. Открытая структура цилиндра позволяла бригаде медиков использовать в отношении пациента и более действенные части системы жизнеобеспечения — устрашающего вида механизмы, размещенные между проекционными экранами и предназначенные для того, чтобы колотить, щипать и кусать Защитника с любой силой и частотой.

Словом, все было сделано для того, чтобы новорожденный почувствовал себя в родной стихии.

— Как вы уже знаете, — продолжал экскурсию Конвей, — Нерожденный за счет своего дара телепатии пребывает постоянно в курсе событий, происходящих за пределами утробы своего родителя. Мы не телепаты и не имеем возможности читать его мысли даже во время периода колоссального умственного стресса непосредственно перед рождением, когда будущий Защитник телепатирует с максимальной силой, предвидя скорую утрату разума и личности.

В Федерации обитает несколько видов существ, наделенных телепатией, — продолжал Конвей, вспоминая свой единственный контакт с Нерожденным. — Как правило, настройка органических приемо-передающих устройств у таких существ происходит автоматически. Поэтому передача мыслей между представителями разных телепатических видов чаще всего невозможна. Когда же происходит ментальный контакт между существом-телепатом и существом-нетелепатом, это скорее всего означает, что у данного нетелепата способность к приему и передаче мыслей на расстоянии либо находится в латентном состоянии, либо атрофирована. Ощущения при таком контакте могут быть крайне неприятными, однако органического поражения мозга не происходит и не наблюдается никаких отдаленных последствий для психики.

Конвей включил проекционные экраны и пустил видеозапись тех первых, невероятно бурных родов, при которых ему довелось присутствовать. К этой жуткой картине его воображение подрисовывало сверхчувственное измерение — длившийся несколько минут телепатический контакт с Нерожденным, который должен был вот-вот родиться.

Конвей непроизвольно сжал кулаки. Краем глаза он видел, как стоявшая рядом с ним Мерчисон побледнела, глядя на экран. Буйствующий Защитник как бы снова рвался к ним, пытаясь пролезть через не до конца задраенную крышку переходного люка. Щель была пять-шесть дюймов шириной. Этого патофизиологу, раненому капитану «Ргабвара» и Конвею хватило для того, чтобы увидеть, услышать и заснять все происходившее. Однако положение их было далеко не безопасное. Костистыми окончаниями щупалец Защитник уже успел хорошенько разворотить шлюзовую камеру — оторвал стальные панели внутренней обшивки и принялся за изоляционный материал. Внутренний люк камеры был не так уж и прочен.

Их спасало только то, что в шлюзовой камере царила невесомость и Защитник большей частью отлетал от стен и прочих препятствий. Правда, из-за этого он только сильнее распалялся и атаковал помещение со все большей злостью. Это мешало наблюдать за родами. Однако постепенно ярость Защитника пошла на убыль. Невесомость, травмы, полученные им в драке с членами экипажа, которых он в конце концов убил, выход из строя системы жизнеобеспечения корабля — все это значительно ослабило Защитника, и у него почти не осталось сил на роды. А роды начались и шли полным ходом. Родитель медленно вращался в невесомости, и время от времени можно было отчетливо наблюдать появление на свет его отпрыска.

Конвей вспоминал о том, чего не могла показать видеозапись, — о последних мгновениях перед рождением юного Защитника, когда тот вошел с ним в телепатическую связь, а потом родился и превратился в злобное, жестокое, совершенно неразумное существо. Воспоминания о контакте были настолько яркими, что Конвей на некоторое время лишился дара речи.

Видимо, его замешательство не укрылось от Торннастора. Тралтан прошел мимо Конвея и нажал на пульте клавишу стоп-кадра. В своей излюбленной манере лектора он напыщенно проговорил:

— Вы видите, что из родового канала появилась голова и большая часть панциря, но конечности неподвижны. Это объясняется тем, что пока еще не выделился секрет, ликвидирующий дородовую парализацию плода и одновременно нивелирующий всю мозговую деятельность, не связанную с инстинктом выживания. До этого момента изгнание плода целиком и полностью зависит от его родителя, Защитника.

С характерной кельгианской прямолинейностью одна из медсестер поинтересовалась:

— Можно ли пожертвовать неразумным родителем?

Торннастор повернул один глаз в сторону Конвея, а тот не мог думать ни о чем, кроме тех первых родов, свидетелем которых ему довелось стать.

— Наши намерения не таковы, — ответил тралтан кельгианке, поняв, что от Конвея ответа не дождется. — Родитель-Защитник некогда был разумным Нерожденным и способен зачать еще до трех разумных Нерожденных. Если придется выбирать, осуществить ли родовспоможение с целью принятия разумного младенца ценой жизни неразумного родителя, или предпочесть естественное течение родов, решать это будет Главный хирург.

Если будет избрано последнее решение, — продолжал Торннастор, не спуская одного глаза с Конвея, — его можно будет обосновать тем, что, имея в итоге двух Защитников, молодого и старого, которые в свое время зачнут телепатических зародышей, мы получим больше шансов для решения проблемы в будущем. Однако тем самым мы обречем двоих ФСОЖ на проведение длительного периода вынашивания плодов в условиях искусственной системы жизнеобеспечения. Это может пагубно сказаться на состоянии здоровья новых эмбрионов и всего-навсего отсрочит решение проблемы. Так или иначе, процедуру принятия родов придется повторить, и тогда ответственность ляжет на другого Главного хирурга.

Мерчисон встревоженно смотрела на Конвея. В последних словах Торннастора содержался не просто ответ на вопрос медсестры: в них прозвучало нечто вроде профессионального предупреждения. Тралтан напомнил Конвею о том, что тот проходит испытательный срок и что ответственность за принятие решения лежит именно на нем, а не на Главном диагносте Отделения Патофизиологии. А Конвей все молчал как рыба.

— Вы видите, что щупальца Нерожденного начали двигаться, но пока вяло, медленно, — продолжал Торннастор. — Но вот он начинает выбираться из родового хода…

Тогда, на «Ргабваре», именно в это мгновение телепатический голос Нерожденного в сознании Конвея утратил отчетливость. Он излучал боль, смятение и сильнейшее волнение. Эти чувства заглушали телепатический сигнал, словно радиопомехи, и все же последние мысли Нерожденного были очень просты.

«Родиться — значит умереть, друзья», — произнес безмолвный голос. — «Мой разум и мой телепатический дар гибнут, и я превращаюсь в Защитника, носящего внутри себя нового Нерожденного, которого призван защищать, покуда он растет, мыслит и пытается войти с вами в контакт. Пожалуйста, позаботьтесь о нем.»

«Чем ужасно телепатическое общение, — с горечью думал Конвей, — так это тем, что оно не допускает ни лжи, ни дипломатии, возможных при устной речи». Телепатически данное обещание нельзя было нарушить, не перестав себя при этом уважать.

И вот теперь его пациентом стал превратившийся в Защитника Нерожденный, с которым у него была телепатическая связь и которому он пообещал заботу и уход в сложном и чужеродном мире Главного Госпиталя Сектора. Конвей до сих пор сомневался в том, как ему быть — а точнее, какое из зол признать наименьшим.

Не обращаясь ни к кому конкретно, он проговорил:

— Мы ведь даже не знаем, нормально ли развился плод в больничных условиях. Вероятно, нам не удалось адекватно воспроизвести окружающую среду. Не исключено, что у Нерожденного не зародился разум, тем более — способность к телепатии. Пока не было признаков…

Он не договорил. От потолка у него над головой донеслись мелодичные трели и пощелкивания, а из трансляторов послышались слова:

— Вы, вероятно, не совсем точны в ваших предположениях, друг Конвей.

— Приликла! — воскликнула Мерчисон и сделала совершенно ненужный вывод:

— Вы вернулись!

— Вы себя… хорошо чувствуете? — спросил Конвей. Он думал о менельденской катастрофе и о том, что пришлось пережить эмпату, занимаясь сортировкой раненых.

— Я здоров, друг Конвей, — ответил Приликла. Его лапки, которыми он прилип к потолку, едва заметно подрагивали. Маленький эмпат купался в волнах дружелюбия и заботы, излучаемых всеми присутствующими. — Я старался держаться как можно дальше от мест проведения спасательных операций, а теперь пытаюсь держать безопасную дистанцию и с вашим пациентом, находящимся в соседней палате. Эмоциональное излучение Защитника мне неприятно, чего не могу сказать об излучении Нерожденного. Имеет место мышление высокого уровня, — продолжал цинрусскиец. — Увы, я эмпат, а не телепат, но излучаемые Нерожденным чувства выражают сильнейшее огорчение, вызванное, на мой взгляд, тем, что он не может пообщаться с теми, что находятся снаружи. Кроме того, я ощущаю его смятение и страх.

— Страх? — ошарашенно переспросил Конвей. — Если он и пытался выйти с нами на связь, мы ничего не почувствовали.

Приликла оторвался от потолка, описал аккуратный круг и приземлился на крышку корпуса ближайшего прибора на такой высоте, чтобы присутствующие ДБЛФ и ДБДГ не растянули шейные позвонки, глядя на него снизу вверх.

— Я не могу быть совершенно уверен, друг Конвей, поскольку на чувства труднее полагаться как на средство обмена разумами, чем на связные мысли. Но у меня такое ощущение, что все объясняется наличием слишком большого числа разумов в одном месте. Во время вашего первого контакта с Нерожденным — нынешним Защитником — рядом с ним находилось всего три разумных существа — Мерчисон, Флетчер и вы. Остальные члены экипажа и бригады медиков находились на борту «Ргабвара», то есть за пределами диапазона телепатических волн.

А здесь разумов слишком много, — продолжал Приликла. — Они разные и различной степени сложности, включая два, — цинрусскиец выразительно посмотрел на Торннастора и Конвея, — содержащих разумы и других существ. Видимо, с этим и связаны смятение и страх Нерожденного.

— Конечно, вы правы, — кивнул Конвей, на миг задумался и продолжал:

— Я надеялся на телепатический контакт с Нерожденным до родов и в их процессе. В данном случае сотрудничество сознательного, разумного пациента оказало бы нам неоценимую помощь. Но вы же видите, сколько народа в операционной, сколько существ в группе технической поддержки. Не могу же я взять и прогнать всех их.

Приликла задрожал от досады, вызванной тем, что добавил волнений Конвею. А ведь он только хотел заверить его в том, что Нерожденный жив, здоров и разумен. Цинрусскиец предпринял новую попытку улучшить состояние эмоционального излучения своего друга.

— Как только я вернулся, я заглянул в худларианскую палату, — отметил Приликла. — Должен сказать, что ваши подчиненные потрудились на славу. Я прислал вам тяжелейших больных, почти безнадежных, друг Конвей, но вы потеряли только одного из них. Работа проведена блестящая, хотя друг О'Мара говорит, будто бы вы сунули ему под одежду еще один вареный корнеплод.

— Думаю, — рассмеялась Мерчисон, — он имел в виду горячую картофелину.

— O'Мapa? — изумился Конвей.

— Главный психолог беседовал с одним из ваших пациентов, — объяснил Приликла. — Оценил его психическое состояние после предварительного визита в палату для престарелых ФРОБ. Друг О'Маpa знал, что я направляюсь сюда, и просил передать вам, что получено сообщение с Гоглеска. Ваша подруга Коун хочет прибыть в госпиталь, как только…

— Коун больна или ранена? — испуганно оборвал цинрусскийца Конвей. На какое-то время его сознанием целиком овладела крошка гоглесканка. Конвей знал (потому что об этом знала Коун), жертвами скольких болезней и несчастных случаев могут стать ФОКТ, знал и о том, что вряд ли кто из них попросит помощи у собратьев из страха перед соединением. Что бы ни стряслось с Коун, наверняка это было что-то ужасное, иначе она бы ни за что не захотела попасть в Главный Госпиталь Сектора, где во плоти существовали ее самые страшные сны.

— Нет-нет, друг Конвей, — поспешно возразил Приликла, которого трясло как в ознобе под действием сильнейших эмоций друга. — Состояние у Коун не тяжелое и не требующее срочной медицинской помощи. Но она просила, чтобы вы лично забрали ее и привезли в госпиталь, чтобы страх перед вашими коллегами-чудовищами не заставил ее передумать. А друг O'Мapa сказал буквально следующее: в последние дни к вам стекаются самые экзотичные беременные особи.

— Но она не могла сама захотеть прилететь сюда — запротестовал Конвей. Он понимал, что Коун пребывает в зрелом возрасте и способна произвести на свет потомство. Правда, в памяти гоглесканки никаких сведений о сексуальных контактах не хранилось. Значит, это произошло после отъезда Конвея с Гоглеска. Конвей начал производить в уме подсчеты на основании продолжительности беременности у гоглесканок.

— Я такого же мнения, друг Конвей, — сказал Приликла. — Но друг О'Мара подчеркнул, что вы сжились с сознанием гоглесканки, адаптировались к нему, что скорее всего Коун, да поможет ей Бог, находится под таким же влиянием со стороны вашего разума. Вот это известие и явилось вторым вареным корнеплодом. А первым стала проблема престарелых ФРОБ.

Выявление психозов у беременной ФОКТ и ее отпрыска, страшащихся призраков из доисторического прошлого, будет нелегкой задачей, — продолжал эмпат. — Один из худларианских пациентов впал в такое расстройство психики, что непрерывно разговаривает. Друг О'Мара раздражен и порой зол, однако его эмоциональное излучение не совпадает с его словами. Я ощутил сильнейшие чувства одобрения и волнения. Такое впечатление, что он предвидит радикальные перемены…

Приликла умолк и вновь сильно задрожал. Рядом с прибором, на котором примостился Приликла, нервно топал всеми шестью ножищами Торннастор. Мерчисон взглянула на диагноста, и хотя эмпатом не была, она знала своего шефа достаточно хорошо для того, чтобы понять, что тралтан выражает крайнюю степень нетерпения.

— Все это очень интересно, Приликла, — мягко проговорила Мерчисон, — но в отличие от Коун состояние нашего нынешнего пациента и серьезное, и требует срочного внимания.