Что-то показалось Конвею странным в группе практикантов, которых он привел на смотровую галерею в детское отделение для худлариан. Дело было вовсе не в том, что в этой группе из четырнадцати практикантов насчитывалось пять совершенно разных видов существ, и не в том, как они вели себя с ним — Старшим врачом крупнейшего в Галактике многопрофильного госпиталя, а вели практиканты себя не то чтобы очень учтиво.

Для того, чтобы попасть на практику в Главный Госпиталь Двенадцатого Сектора Галактики, от кандидата, помимо обладания обширными познаниями в области терапии и хирургии, требовалась способность к адаптации и общению с существами, которых прежде, работая в больницах на своих родных планетах, они и представить себе не могли. Там, на родине, инопланетяне попадали к ним на лечение крайне редко, а здесь, в Главном Госпитале Сектора, им предстояло заниматься лечением только представителей других видов Мало этого, но многим из практикантов предстояло отвыкнуть от мысли о том, что они — уважаемые члены своего родного братства медиков. Здесь, в Главном Госпитале Сектора, они становились простыми стажерами. Но Конвей по опыту знал, что со временем все и с этим свыкаются.

Конвей решил, что разум шутит с ним шутки: в последнее время он слишком много размышлял, и было о чем. Ходили упорные слухи о возможных изменениях в составе бригады корабля-неотложки, которую возглавлял Конвей, и сегодня его встреча с Главным психологом должна была состояться на час раньше обычного, а это было чревато какими угодно неожиданностями.

А еще Конвей нервничал из-за того, что в последнее время его все чаще загружали всякой чепухой и рутиной — вроде сегодняшней обзорной экскурсии с практикантами по госпиталю. За последние несколько месяцев вызовов у межзвездной неотложки было — по пальцам сосчитать.

— Пациенты, находящиеся в расположенной внизу палате, — детеныши-худлариане, — пояснил Конвей практикантам, как только те расположились у него за спиной неровным полукругом. — Они принадлежат к виду, отличающемуся необычайной физической силой, и, достигая зрелости, приобретают высочайшую сопротивляемость к травмам и инфекциям. Сопротивляемость эта настолько высока, что само понятие терапии этим существам абсолютно чуждо. На планете Худлар не существует профессии врача, и в недавнем прошлом к высокой детской смертности там относились как к чему-то само собой разумеющемуся. Детеныши-худлариане с момента появления на свет становятся жертвами множества местных патогенных микроорганизмов, и те из них, у кого еще не успела развиться природная сопротивляемость к этим инфекциям, быстро погибают. В нашем госпитале ведется работа по разработке программы массовой иммунизации на дородовом уровне, но пока успехи незначительны.

Конвей указал на худларианского детеныша, стоявшего прямо под галереей, задрав голову.

— Вы наверняка уже поняли по внешнему виду этого существа, что оно могло появиться на свет только на планете с чрезвычайно высоким притяжением и столь же высоким атмосферным давлением. Эти параметры воспроизведены в данной палате. Вероятно, вы также обратили внимание на то, что в палате отсутствуют кровати и вообще какая бы то ни было мебель. Ходячие пациенты свободно передвигаются. Это связано с тем, что кожные покровы худлариан настолько грубы, что природе не было нужды наделять их седалищами. В связи с тем, что отличить худлариан друг от друга по внешним признакам практически невозможно, на левую переднюю конечность пациентов крепятся металлические обручи с магнитной записью, в которой сведены сведения о пациенте и история болезни. Шесть конечностей худларианина служат как опорами при ходьбе, так и хватательными органами.

В палате, как я уже сказал, воспроизведены гравитация и атмосферное давление родной планеты худлариан, — продолжал пояснения Конвей, — однако точный состав атмосферы Худлара воспроизвести сложно. Воздух там представляет собой густой бульон, насыщенный крошечными летающими насекомыми, которые всасываются специализированными участками кожи худлариан, а другие участки кожи заведуют экскрецией продуктов после пищеварения. Нам же представляется более удобным периодически опрыскивать пациентов питательным спреем, чем в данный момент и занимаются двое медбратьев, одетых в защитные костюмы.

Ну а теперь, когда вы располагаете вышеизложенными сведениями, — сказал Конвей, обернувшись к практикантам, — кто из вас смог бы классифицировать этих пациентов?

Некоторое время практиканты молчали. Орлигиане-ДБДГ беспокойно топтались на месте, но выражений их гуманоидных физиономий было не разглядеть из-за обилия шерсти. Серебристый мех похожих на пушистых гусениц кельгиан-ДБЛФ непрерывно шевелился, но прочитать эмоции, передаваемые этим шевелением, смог бы только представитель этого же вида или врач, получивший мнемограмму с записью памяти кельгианина. Что же до слоноподобных тралтанов-ФГЛИ или крошечных дьюатти-ЭГЦЛ, то у этих части лица были устроены настолько беспорядочно, что уследить за ними возможным не представлялось точно так же, как крайне затруднительно было понять, какие чувства владеют мельфианами-ЭЛНТ — обладателями тяжеленных угловатых мандибул и глубоко посаженных глаз, лишенных какого бы то ни было выражения.

Первым нарушил молчание один из четверых практикантов-мельфиан. Его транслятор коротко прогудел:

— Они относятся к типу физиологической классификации ФРОБ.

Отличить мельфиан на взгляд друг от друга чаще всего бывало затруднительно, поскольку взрослые ЭЛНТ обладали одинаковой массой тела и различались лишь мелкими деталями окраски панциря. Мало того, двое из четверых практикантов-мельфиан, похоже, были братьями-близнецами. Ответ дал как раз один из них.

— Верно, — одобрительно проговорил Конвей. — Как вас зовут, доктор?

— Данальта, Старший врач.

«Еще и вежливый к тому же», — подумал Конвей.

— Очень хорошо, Данальта. И все же вы помедлили с классификацией, хотя и опередили своих коллег. Вы все должны научиться тому, чтобы быстро и точно классифи…

— Со всем уважением, Старший врач, — прервал Конвея мельфианин. — Мне не хотелось преждевременно демонстрировать свои медицинские познания, пока что крайне ограниченные, не дав возможности прежде высказаться моим коллегам. Я изучил все имеющиеся материалы по принятой у вас системе физиологической классификации. Но я родом с отсталой планеты, где уровень развития техники низок и отношения с другими цивилизациями крайне ограничены. Я не располагал обширными сведениями о вашем госпитале.

Кроме того, — закончил свою тираду мельфианин, — худлариане как вид уникальны, их ни с кем не спутаешь. Кем же им еще быть, как не ФРОБ.

Конвей вовсе не стал бы называть Мельфу отсталой планетой, как и любой другой житель Галактической Федерации. По всей вероятности, этот Данальта прибыл с одной из планет, недавно колонизированных Мельфой. Если он ухитрился попасть в Главный Госпиталь Сектора, будучи уроженцем такого захолустья, значит, был не просто отличным медиком, но и существом в высшей степени целеустремленным. Не важно, что в мельфианине показная учтивость сочеталась с хитрецой. Он явно был не просто хитер, но и талантлив.

А лучший помощник для заработавшегося Старшего врача как раз тот, кто жаждет превзойти своего начальника. И Конвей решил в будущем получше приглядеться к Данальте — из чисто эгоистических соображений.

— Не исключено, — заметил Конвей, — что ваши коллеги не так хорошо осведомлены в этой области, как вы, поэтому я вкратце расскажу о системе идентификации видов живых существ, принятой в нашем госпитале. Ваши преподаватели ознакомят вас с ней более подробно.

Он поискал глазами Данальту, но практиканты поменялись местами, и теперь Конвей не мог отличить друг от друга мельфиан-близнецов. Он продолжил объяснения:

— Если вам прежде не случалось работать в многопрофильном госпитале, наверняка ваши встречи с представителями других видов были случайными и краткими — во время аварии звездолета или при каком-нибудь еще несчастном случае. При таких чрезвычайных обстоятельствах резонно именовать пациентов по названию их родной планеты. Но здесь быстрая и точная идентификация пациентов жизненно важна, поскольку порой они попадают в госпиталь в таком состоянии, что сами не могут сообщить сведений о своей физиологии. Поэтому мы и разработала четырехбуквенную систему физиологической классификации. ее принцип таков: первая буква обозначает уровень физической эволюции, достигнутый данным видом ко времени зарождения разума, — продолжал Конвей. — Вторая указывает на тип и распределение конечностей, органов чувств и естественных отверстий тела, а две последние буквы обозначают тип обмена веществ и потребности в пище и воздухе в зависимости от силы притяжения и величины атмосферного давления на родной планете существа, что в свою очередь позволяет сделать выводы о массе его тела и характере кожных покровов.

Конвей улыбнулся. Он знал, что пройдет еще немало времени, пока кто-то из практикантов поймет, что означает это сокращение лицевых мышц у землян.

— Как правило, мне приходится напоминать некоторым из наших практикантов-неземлян, что первая буква кода их физиологической классификации — не повод для того, чтобы испытывать чувство униженности, так как уровень физической эволюции зависит от факторов окружающей среды и мало связан с уровнем цивилизованности…

Далее Конвей пояснил, что существа, первая буква кода классификации которых А, Б и Ц, — вододышащие. На большинстве планет жизнь зародилась в море, и эти существа стали разумными, не покидая водной среды. Существа с первыми буквами кода от Д до Ф являлись теплокровными кислорододышащими, и в эту группу входило большинство видов, населявших Галактическую Федерацию. Буквы от Ж до К обозначали кислорододышащих насекомых. Л и М — крылатых существ, привыкших к малой силе притяжения.

Хлородышащие существа были собраны под буквами О и П, а за ними следовали более экзотичные виды, отличавшиеся высокой степенью физической эволюции. Сюда относились существа, питавшиеся радиацией, холоднокровные и кристаллообразные создания, а также те, что обладали способностью по желанию изменять свою физическую структуру. Однако существам, обладающим экстрасенсорными способностями такого уровня, что они обходились без каких бы то ни было конечностей и выростов на теле, независимо от их размеров и формы тела присваивалась буква В.

— Система не лишена недочетов, — продолжал Конвей. — И в них следует винить недостаток воображения и предвидения у ее разработчиков. К примеру, вид ААЦП характеризуется растительным метаболизмом. Как правило, первая буква кода «А» обозначает, что данное существо является вододышащим, а на эволюционном древе нет более низкой ступени развития, чем рыбоподобные виды. Но ААЦП — это разумные овощи, а растительная жизнь зародилась раньше животной.

Неожиданно Конвей указал на медсестру, которая обрызгивала питательной смесью малыша-худларианина в дальнем конце палаты, и обернулся к Данальте:

— Быть может, вы сумеете классифицировать этот вид, доктор?

— Я не Данальта, — отозвался тот мельфианин, к которому обратился Конвей. И хотя транслятор скрадывал эмоциональные обертона голоса, было ясно, что ЭЛНТ обиделся.

— Прошу прощения, — извинился Конвей и поискал глазами близнеца-мельфианина, но, увы, тщетно. Он решил, что Данальта по какой-то причине, ведомой только ему самому, спрятался за спины практикантов-тралтанов. Но прежде чем Конвей успел переадресовать вопрос, на него ответил один из тралтанов.

— Указанное вами существо заключено в тяжелый скафандр, — проговорил гигант ФГЛИ, и утробные перекаты его голоса усилили напыщенность и педантичность перевода. — Единственной видимой глазу частью тела является та, что находится непосредственно за лицевой пластиной, да и она видна нечетко из-за искажений, вызванных освещением в палате. Поскольку скафандр самодвижущийся, трудно определить, каково у этого существа число двигательных конечностей. Однако общие размеры и форма скафандра наряду с тем, как размещены четыре механических манипулятора вокруг основания конусообразного шлема — а я позволю себе предположить, что из эргономических соображений их размещение имитирует расположение настоящих конечностей существа, — позволяют мне с высокой степенью вероятности предположить, что перед нами — кельгианка-ДБЛФ. Мое предположение подтверждается тем, что сквозь лицевую пластину скафандра видны, пусть и нечетко, серый меховой покров и один из органов зрения, которые могут принадлежать только кельгианке.

— Очень, очень хорошо, доктор!

Но прежде чем Конвей успел спросить, как зовут тралтана, открылся входной люк палаты, и в нее въехало большое сферическое транспортное средство на гусеничном ходу. Сфера была опоясана обручем, оборудованным множеством устройств для дистанционного управления и сенсорными аппаратами, а спереди красовались знаки различия диагноста. Конвей указал на машину и спросил:

— А это существо сможете классифицировать? На этот раз первым подал голос один из кельгиан.

— Только за счет интуиции и дедукции, Старший врач, — проговорил он, и медленные ровные волны пробежали по его тельцу от носа до хвоста. — Данное транспортное средство явно автономное и герметичное. Судя по тому, что все оборудование вынесено на внешнюю поверхность сферы, оно разработано с таким условием, чтобы защита была обеспечена не только пациентам палаты, но и владельцу транспортного средства. Опорные конечности, если они наличествуют, скрыты за защитной оболочкой. Я бы сказал, что число наружных устройств и сенсорной аппаратуры так велико, что можно предположить, что у существа, находящегося внутри этой машины, собственных манипуляторов и органов чувств мало, поэтому оно работает с помощью всей этой наружной аппаратуры. Толщина колпака машины мне неизвестна, поэтому мне трудно сказать, каковы истинные размеры и форма того, кто находится под ним.

Кельгианин на миг умолк и присел на задние лапки, став похожим на толстый пушистый вопросительный знак. Серебристая рябь продолжала пробегать по его спине и бокам медленно и равномерно, в то время как у остальных троих ДБЛФ шерсть просто-таки ходила ходуном — так, словно на обзорной галерее бушевал ураган.

Да и другие практиканты, похоже, занервничали. Тралтаны перетаптывались с ноги на ногу. Мельфиане постукивали по полу крабьими ножками, издавая при этом противный скрежет, а орлигиане оскалили ослепительно белые зубы. Конвею хотелось верить, что они улыбаются.

— Мне известны два вида существ, которые пользуются такими герметичными транспортными средствами, — продолжал между тем кельгианин. — Они абсолютно несхожи с точки зрения требований к параметрам окружающей среды и физиологии, и представители кислородо— и хлородышащих видов отнесли бы их к видам экзотическим. Один из этих видов — холоднокровные метанодышащие существа, которые наиболее комфортно чувствуют себя при температуре на несколько градусов ниже абсолютного нуля и чья эволюция происходила в условиях полной темноты на планетах, оторвавшихся от своих солнечных систем и дрейфующих в межзвездном пространстве.

Эти существа довольно невелики, — продолжал практикант-кельгианин, — их масса примерно в три раза меньше моей. Однако при контакте с другими существами им приходится пользоваться громоздкой и сложной системой жизнеобеспечения и аппаратурой для обмена сенсорной информацией, и, кроме того, вся эта техника нуждается в периодической подзарядке…

«Уже трое умников», — изумился Конвей и поискал взглядом тралтана, который верно определил облаченную в скафандр медсестру ДБЛФ, и мельфианина, который безошибочно классифицировал ФРОБ, чтобы посмотреть, как они реагируют на речь кельгианина-всезнайки. Но практиканты снова поменялись местами, и Конвей никак не мог понять, кто из них кто. А ведь ему сразу показалось, что группа какая-то странная — как только он встретил практикантов в приемном отделении.

–..А второй вид существ, — продолжал разглагольствовать кельгианин, — населяет водную планету с высоким притяжением, орбита которой расположена в непосредственной близости от местного солнца. Эти существа дышат перегретым паром и обладают чрезвычайно интересным метаболизмом, о сути которого я не слишком хорошо информирован. Эти существа также не слишком велики, и большие размеры защитной оболочки, внутрь которой они вынуждены заключать себя, обусловливаются необходимостью установки внутри нее обогревателей с целью создания комфортных условий для данного существа. Кроме того, защитная оболочка должна быть оборудована прочным, непроницаемым слоем, и на ней должны быть установлены холодильные агрегаты, дабы вблизи такой оболочки могли без опасности находиться представители других видов.

Среда в худларианской палате отличается теплотой и высокой влажностью, — тараторил кельгианин, — и если бы внутри данного транспортного средства находился метанодышащий СНЛУ, наружная поверхность сферического колпака непременно бы запотела, невзирая на его прочность. Поскольку запотевания не наблюдается, высока вероятность того, что под колпаком находится существо, привыкшее жить в условиях высокой температуры, и представитель данного вида является диагностом этого госпиталя.

Настоящая идентификация произведена за счет дедукции догадок и некоторого объема знаний, полученных ранее, Старший врач, — заключил свою тираду кельгианин. — Однако я бы присвоил этому существу код физиологической классификации ТЛТУ.

Конвей более пристально присмотрелся к тому, как мерно и ровно движется шерсть необычно безэмоционального и на редкость хорошо информированного ДБЛФ, и перевел взгляд на его взъерошенных сородичей. Медленно, поскольку его мозг работал на предельной скорости и речевой центр из-за этого сильно страдал, Конвей проговорил:

— Ответ верен вне зависимости от того, каким путем вы к нему пришли. — Он думал о кельгианах-ДБЛФ. А в особенности — об их подвижной шерсти. Дело в том, что органы речи у кельгиан были недоразвиты, и их устная речь страдала невыразительностью. Восполнялся этот дефект за счет подвижности шерсти, так что ее состояние, как зеркало, отражало эмоциональное состояние говорившего кельгианина. В результате келыианам совершенно чуждо было такое понятие, как ложь, а также они не затрудняли себя такими, по их понятию, глупостями, как тактичность, дипломатичность и даже обычная вежливость. ДБЛФ всегда, при любых обстоятельствах говорили исключительно то, что думали, поскольку все чувства выражали шерстью, а поступать иначе им и в голову не приходило.

И еще Конвей думал о мельфианах-ЭЛНТ. Механизм размножения этих существ был таков, что напрочь исключал возможность рождения близнецов. Кроме того, Конвей прокручивал в голове высказывания Данальты и еще двоих практикантов-умников. Особенно интересным ему показалось замечание кельгианина о том, что ТЛТУ — не такой уж экзотичный вид. Ведь стоило только Конвею взглянуть на эту группу, и он тут же почувствовал что-то неладное. Следовало бы поверить интуиции.

Он попытался вспомнить, как выглядели практиканты, когда вошли в приемное отделение, как вели себя потом. Да, вели они себя нетипично. Во-первых, были чересчур взволнованы, во-вторых, задавали слишком мало вопросов о госпитале. Уж нет ли здесь какого-то заговора? Стараясь, чтобы это выглядело не слишком навязчиво, Конвей снова обвел взглядом практикантов.

Четверо кельгиан-ДБЛФ, двое дьюатти-ЭГЦЛ, трое тралтанов-ФГЛИ, трое мельфиан-ЭЛНТ и двое орлигиан-ДБДГ — всего четырнадцать. «Но кельгиане никогда не ведут себя вежливо и уважительно и не способны держать под контролем движения своей шерсти», — подумал Конвей, демонстративно отвернулся и устремил взгляд на палату.

— Кто из вас шутник? — спросил он. Все молчали, и Конвей, не оборачиваясь; сказал:

— Мне неизвестен вид существа, которое необходимо классифицировать, поэтому свои выводы я буду строить на интуиции, дедукции и результатах наблюдения за поведением…

Вероятно, сарказм, звучавший в его голосе, был скрыт транслятором, а большая часть неземлян была нечувствительна к таким оттенкам речи. Стараясь говорить без издевки, Конвей продолжал:

— Я обращаюсь к находящемуся среди вас существу, обладающему аморфной структурой тела, позволяющей ему приобретать какие угодно конечности, органы чувств и кожные покровы в зависимости от того, в какую окружающую среду или обстановку оно попадает. Позволю себе предположить, что данное существо эволюционировало на планете, орбита которой отличалась большим эксцентриситетом и климатические условия на которой были настолько суровы, что для выживания требовался необычайно высокий уровень приспособляемости. Существа, принадлежащие к этому виду, стали доминирующими на планете, приобрели разум и образовали цивилизацию, но не за счет конкуренции в плане данного им природой оружия, а лишь за счет развития и совершенствования способности к адаптации. При встрече с естественными врагами эти существа прибегали к защитной мимикрии либо приобретали такую форму, каковая бы устрашила врага.

Скорость и точность продемонстрированной мимикрии, — продолжал Конвей, — наряду с практически совершенным воспроизведением особенностей поведения существ, принадлежащих к другим видам, позволяет также высказать предположение о том, что данное существо — рецептивный эмпат. Я бы сказал, что, располагая столь эффективными средствами самозащиты, это существо практически неуязвимо с точки зрения травм, и его можно уничтожить только физически или с помощью сверхвысокой температуры. В связи со всем вышесказанным понятие терапии должно быть для представителей этого вида совершенно чуждым. Полная неподверженность физическим травмам означает, что какие-либо механические устройства этим существам не нужны, следовательно, скорее всего они достигли выдающихся успехов в развитии философских наук, а в технике отстали.

Я бы присвоил этому существу, — объявил Конвей, развернувшись к группе практикантов, — код физиологической классификации ТОБС. С этими словами он резко шагнул к троим орлигианам — по той простой причине, что их должно было быть двое. Быстро, но осторожно Конвей обследовал первого, потом второго орлигианина — попытался подсунуть палец под ремни костюмов, в которые они были облачены. Третья попытка ему не удалась — ремни не отделялись от шерсти.

Конвей сухо проговорил:

— Имеете ли вы еще какие-либо планы и устремления на будущее, доктор Данальта, помимо подобных розыгрышей?

На мгновение голова и плечи фальшивого орлигианина растаяли, и на их месте появилось нечто вроде зачатка мельфианского панциря. «Жутковатая метаморфоза, — успел подумать Конвей. — Придется привыкать». Однако в следующее мгновение перед ним уже стоял нормальный орлигианин.

— Простите меня пожалуйста, Старший врач, — сказал Данальта. — Мне очень жаль, если мое поведение вас расстроило. Мне совершенно безразлично, какое обличье принимать, но я подумал, что имитация внешнего вида существ, находящихся в госпитале, более оправдана с точки зрения налаживания общения и социальных связей. Вот я и решил попрактиковаться в мимикрии перед существом, которое скорее других заметило бы любые несоответствия. Пока мы летели сюда на корабле, я обратился с таким предложением к другим членам группы, и они согласились помочь мне.

Главной целью того, что я хотел бы получить практику в вашем госпитале, — продолжал свои пояснения Данальта, — является мое желание иметь возможность работать с таким многообразием живых существ. Для мимикриста с моими способностями — а я должен заметить, что способности мои намного выше средних для представителя моего вида, — ваше учреждение представляет собой широчайшее поле деятельности, хотя я догадываюсь, что здесь найдутся и такие существа, внешний вид которых мне вряд ли удастся воспроизвести. Что касается слова «шутник», то, похоже, оно не было адекватно переведено на мой язык. Но если я вас чем-то обидел, приношу вам мои самые искренние извинения.

— Ваши извинения приняты, — отозвался Конвей, вспоминая о том, какие безмозглые субъекты в свое время, много лет назад, попали в одну группу Практикантов вместе с ним. Да, там было множество существ, имевших весьма отдаленное понятие о медицине. Конвей взглянул на часы и добавил:

— Что ж, если вы заинтересованы в том, чтобы встретиться с невообразимым числом разнообразных существ, доктор, то ваше желание скоро сбудется. Прошу всех следовать за мной.

Но фальшивый орлигианин с места не тронулся. Он сказал:

— Вы совершенно справедливо заметили, Старший врач, что медицинская практика — занятие совершенно не знакомое представителям того вида, к которому я отношусь. Я прибыл сюда не из идеалистических соображений, а скорее из эгоистических, даже скорее ради собственного удовольствия. Если вы не против, то я мог бы просто, пользуясь своими способностями, утешать существ, страдающих от разных болезней, принимая их форму, если в госпитале на данный момент отсутствуют их сородичи. Также я мог бы быстро адаптироваться к окружающей среде, которая другим существам грозила бы смертельной опасностью, и им для входа в эту среду пришлось бы облачаться в защитные костюмы. А я бы мог помочь сберечь время, что столь важно в критических ситуациях. Еще я мог бы отращивать конечности какой угодно длины и формы, с помощью которых можно было бы проникать во внутренние органы, когда это необходимо, а другого пути проникнуть к ним нет. Я многое умею, но я не доктор, и меня не следует так называть.

Конвей не выдержал и расхохотался:

— Если вы собираетесь заниматься такой работой, Данальта, никто не станет называть вас иначе.