Глава V. СПАСЕНИЕ
Полдень следующего дня застал Андре-Луи в Шенборнлусте, куда его тянуло, словно магнитом, присутствие там Алины. Когда он вошёл, господин у двери, дважды провожавший его на приём к его высочеству, сделал вид, что его не узнал. Он спросил имя посетителя, долго искал в списке приглашённых и наконец объявил, что это имя там не значится. Чем он может служить господину Моро? Кого конкретно господин Моро хочет увидеть? Скрытое оскорбление больно задело Андре-Луи. Впрочем, он давно понял, что у таких людей, равно как и у всех придворных, лакейские душонки.
Подавив досаду, Андре-Луи притворился, будто не замечает, как другие ожидающие подталкивают друг друга локтями, переглядываются и улыбаются. Этих посетителей, как отныне и его, не допускали в святая святых дальше вестибюля, и они откровенно злорадствовали.
После секундного раздумья Андре-Луи заявил, что желает переговорить с госпожой де Плугастель. Господин привратник подозвал пажа, развязного малого в атласном белом костюме, и поручил ему передать просьбу господина Моро — Моро, правильно? — госпоже графине де Плугастель. Паж смерил Андре-Луи таким взглядом, словно тот был торговцем, пришедшим получить деньги по счетам, и исчез за заветной дверью, охраняемой двумя офицерами в шитых золотом алых мундирах.
Андре-Луи остался ждать графиню. Просторный вестибюль был заполнен мелкопоместными дворянами и младшими армейскими офицерами. Последние представляли собой довольно пёстрое сборище: многие щеголяли в мундирах, пошив которых сделал их банкротами; наряды прочих находились в разных стадиях изношенности — от ещё модных и чистых до протёртых и заляпанных, потерявших всякий вид. Но все, кто их носил, держались с высокомерием и заносчивостью самых надменных аристократов.
Андре-Луи равнодушно сносил холодные взгляды и монокли, нацеленные на его ненапудренные волосы, простой костюм и высокие сапоги для верховой езды. Правда, терпеть пришлось недолго. Госпожа де Плугастель не заставила себя ждать. Дружеская улыбка и тёплое приветствие знатной дамы заставили менее знатную публику подавить презрение к её незадачливому гостю.
— Мой дорогой Андре! — Она положила узкую ладонь ему на предплечье. — Наверное, вы принесли мне новости о Кантене?
— Ему сегодня лучше, сударыня. И настроение, по всем признакам, поднялось. Сударыня, я приехал… Откровенно говоря, я приехал в надежде повидать Алину.
— Значит, не меня, Андре? — спросила она с ласковым упрёком.
— О, сударыня! — Его негромкий возглас выражал одновременно и протест, и смущение.
Графиня всё поняла и вздохнула.
— Ну-ну, мой дорогой. А тебя не пропускают. Ты впал в немилость. Господин д'Артуа недоволен твоими политическими взглядами и относится к тебе не слишком дружелюбно. Но скоро это станет неважно. Ты вернёшься в Гаврийяк и, возможно, я когда-нибудь приеду с тобой повидаться… — Она оборвала себя. Её глаза задержались на его узком умном лице, и в них появилось выражение печали и нежности. — Подожди здесь. Я приведу тебе Алину.
Приход Алины вызвал среди толпящихся в вестибюле новый всплеск интереса. Вокруг зашептались, и чуткое ухо Андре уловило обрывки фраз: «…Керкадью… Госпоже де Бальби придётся получше следить… Придётся поработать мозгами, которых у неё не так уж… Увядающая красотка…»
Намёки на мадемуазель де Керкадью были неявными, но Андре-Луи при мысли, что её имя уже на устах дворцовых сплетников, внутренне задрожал от гнева.
В своём платье из коралловой тафты, с богатой вышивкой вокруг декольте Алина была ослепительна. Она немного запыхалась, словно бежала сюда бегом.
— Я только на минутку. Я ускользнула тайком, только, чтобы перемолвиться с тобой словечком. Мадам будет недовольна, если я пропаду надолго. — И она мягко упрекнула Андре-Луи за неблагоразумие, лишившее его расположения их высочеств. Но он может положиться на неё. Она приложит все усилия, чтобы помирить его с принцем.
Андре-Луи отнёсся к этому предложению прохладно.
— Алина, я не хочу, чтобы ради меня вы оказались в долгу у кого бы то ни было.
Она рассмеялась.
— Право слово, сударь, вам следует научиться обуздывать свою гордыню. Я уже говорила с монсеньором, хотя пока и не слишком успешно. Я выбрала не очень подходящий момент. Это из-за… — Она вдруг запнулась. — О нет. Я не должна вам об этом говорить.
Губы Моро изогнулись в насмешливую улыбку, которую она так хорошо знала, но взгляд оставался серьёзным.
— Ну вот, у вас уже появились от меня секреты.
— Нет-нет. В конце концов, так ли это важно? Их высочества более скрытны, чем обычно, потому что сейчас в Кобленц приехал тайный эмиссар Национального собрания.
На лице Андре-Луи ничего не отразилось.
— Тайный эмиссар? — переспросил он. — По-моему, это секрет Полишинеля.
— Ну, едва ли это так. Во всяком случае, эмиссар полагает, что о его пребывании здесь никому не известно, кроме курфюрста, к которому он приехал.
— И курфюрст его выдал?
Алина, как оказалось, была неплохо осведомлена.
— Курфюрст попал в щекотливое положение. Он конфиденциально сообщил о визите господину д'Антрагу, а господин д'Антраг, разумеется, рассказал обо всём принцу.
— Я не понимаю, какая необходимость в сохранении тайны. Вам известно, кто этот эмиссар?
— Думаю, он какая-нибудь важная особа, не последняя в Собрании.
— Это естественно, раз он приехал в качестве посла, — сказал Андре-Луи и спросил с притворной ленцой: — Полагаю, ему никто не намерен причинить вред? Я имею в виду господ эмигрантов.
— Как бы не так! Неужто вы воображаете, что ему дадут просто так уехать? Один нашёлся щепетильный, полковник де Бац — он высказался в пользу того, чтобы отпустить эмиссара, но у полковника какие-то свои на то причины.
— И они знают, где искать этого человека?
— Разумеется. Его выследили.
Андре-Луи продолжал вяло любопытствовать:
— Но что они могут предпринять? В конце концов, этот эмиссар — посол к здешнему государю, следовательно, персона неприкосновенная.
— Да, Андре, с точки зрения обычных законов, но не с точки зрения господ эмигрантов.
— Но они ведь гости курфюрста, правда? Значит, придётся считаться с законом.
Милое лицо девушки помрачнело.
— Они разделаются с ним так же, как его приятели разделались с нашими.
— Что показывает отсутствие существенных различий между теми и другими. — Андре-Луи засмеялся, чтобы скрыть глубину своей заинтересованности и тревоги. — Ну-ну! Вот пример бессмысленной глупости, за которую они могут горько поплатиться. Им и в голову не приходит, что они злоупотребляют гостеприимством курфюрста, что их выходка может обернуться для него серьёзными неприятностями… Алина, вы сказали, что в этом затеваемом покушении замешаны принцы?
Алина встревожились. Хотя Андре-Луи говорил тихо, его голос дрожал от негодования.
— Я была слишком откровенна с вами, Андре. Забудьте о том, что я рассказала.
Он пожал плечами.
— Что изменится, если я буду помнить?
Тема была закрыта.
Алина могла бы сообразить, что изменится, если бы захотела и смогла проследить за своим возлюбленным после того, как они распрощались. Лишь только она вернулась к своим обязанностям, как Андре-Луи немедленно покинул дворец и галопом поскакал назад, в город. Оставив лошадь в конюшне «Трёх корон», он поспешил на маленькую улочку, огибавшую Либфраукирхе, моля Бога, чтобы успеть вовремя.
Примчавшись на нужную улицу, он убедился, что его молитва услышана. Он не опоздал, правда, этим и исчерпывалось небесное благорасположение. Убийцы уже заняли исходную позицию. При появлении Андре-Луи три тени растаяли в арке ворот напротив дома, где остановился Ле Шапелье.
Андре-Луи подошёл к двери, громко стукнул по ней несколько раз рукояткой хлыста. Этот хлыст был сейчас его единственным оружием, и он корил себя за опрометчивость. При всей спешке он мог бы потратить лишнюю минуту на то, чтобы вооружиться.
Дверь открыла толстуха, виденная им накануне.
— Господин ле… Человек, который здесь поселился, у себя?
Она пристально оглядела его с головы до пят.
— Не знаю. Но если он и у себя, то никого не принимает.
— Передайте ему, что пришёл друг, который провожал его вчера вечером. Вы ведь запомнили меня, не так ли?
— Подождите.
Она захлопнула дверь у него перед носом. Андре-Луи воспользовался минутой ожидания и как бы нечаянно выронил хлыст. Нагнувшись за ним, посмотрел из-под руки на ворота у себя за спиной. Он разглядел три головы, высунувшихся из проёма. Убийцы всматривались в сумерки, наблюдая за нежданным гостем.
Наконец его впустили в дом. Ле Шапелье ждал наверху, элегантный, как petit-maitre. Он приветливо улыбнулся другу.
— Ты пришёл сообщить мне, что передумал? Решил вернуться со мной?
— Не угадал, Изаак. Я пришёл сказать тебе, что твоё возвращение более чем сомнительно.
В усталых глазах вспыхнула тревога, тонко очерченные брови взлетели вверх.
— О чём ты? Ты имеешь в виду эмигрантов?
— Господ эмигрантов. В настоящий момент трое убийц из их числа — по меньшей мере трое — сидят в засаде напротив твоего дома.
Ле Шапелье побледнел.
— Но как они узнали? Ты…
— Нет не я. Если бы я, меня бы сейчас здесь не было. Твой визит поставил курфюрста в затруднительное положение. У Клемента Венсло сильно развито гостеприимство. Твои требования вступили в неустранимое противоречие с его гостеприимством. Оказавшись в затруднительном положении, он послал за господином д'Антрагом и конфиденциально поделился с ним своим несчастьем. Господин д'Антраг, в свою очередь, конфиденциально известил о происходящем принцев. Как выяснилось, принцы конфиденциально сообщили об этом всему двору. И час назад один из придворных опять-таки конфиденциально передал эту информацию мне. Тебе никогда не приходило в голову, Изаак, что, если бы не конфиденциальные сообщения, мы никогда бы не располагали историческими фактами?
— А ты пришёл только с тем, чтобы предупредить меня?
— А у тебя возникло другое предположение?
— Ты поступил как настоящий друг, Андре, — сказал Ле Шапелье с ненаигранным пафосом. — Но почему ты считаешь, что меня намереваются убить?
— А разве ты сам придерживаешься другого мнения?
Ле Шапелье сел в единственное в комнате кресло, достал носовой платок и отёр им холодный пот, бусинками выступивший у него на лбу.
— Ты рискуешь, — сказал он. — Это благородно, но в данных обстоятельствах глупо.
— Большинство благородных поступков глупо.
— Если меня стерегут, как ты говоришь… — Ле Шапелье пожал плечами. — Твоё предостережение опоздало. И тем не менее я благодарен тебе, друг мой.
— Чепуха. Здесь есть чёрный ход?
На бледном лице депутата появилась слабая улыбка.
— Если бы и был, они бы его перекрыли.
— Что ж, ладно. Тогда я разыщу курфюрста. Он пришлёт своих гвардейцев, и они расчистят тебе путь.
— Курфюрст уехал в Оберкирхе. Пока ты его найдёшь и вернёшься, уже наступит утро. Уж не воображаешь ли ты, что убийцы собираются ждать всю ночь? Когда они поймут, что я не собираюсь выходить из дома, они постучат. Хозяйка откроет, и тогда… — Он пожал плечами и оставил фразу незаконченной. Потом его словно прорвало. — Позор! Я посол, моя личность неприкосновенна! Но этим мстительным мерзавцам нет дела до международных законов! В их глазах я паразит, которого нужно уничтожить, и они уничтожат меня, не раздумывая, хотя и знают, что подложат свинью курфюрсту! — В запальчивости он снова вскочил на ноги. — Боже мой! Ведь его ждёт возмездие! Этот глуповатый архиепископ наконец осознает, какую ошибку совершил, приютив таких гостей.
— Возмездие курфюрсту не утолит твоей жажды в аду, — спокойно произнёс Андре-Луи. — И потом, ты пока не убит.
— Да. Всего лишь приговорён.
— Брось, дружище. Ты предупреждён, а это уже кое-что значит. Роль ни о чём не подозревающей овцы, покорно бредущей на заклание, тебе не грозит. Даже если мы пойдём напролом, и то шансы будут не так уж плохи. Двое против троих — пробьёмся.
Лицо Ле Шапелье осветилось надеждой. Потом на смену надежде пришли сомнения.
— Ты уверен, что их только трое? Откуда такая уверенность?
Андре-Луи вздохнул.
— Н-да, тут я, признаться, сплоховал. Не убедился.
— Сообщники могут прятаться где-нибудь поблизости. Иди-ка ты к себе, друг мой, пока это возможно. Я подожду их здесь, с пистолетом наготове. Им неизвестно, что я предупреждён; может, уложу одного, прежде чем до меня доберутся.
— Слабое утешение. — Андре-Луи погрузился в раздумье. — Да, я мог бы уйти отсюда. Молодчики видели, как я вошёл. Вряд ли они станут мне мешать, шум ведь может заставить тебя насторожиться. — Тут его глаза вспыхнули вдохновением. Он резко спросил: — Что бы ты сделал, выбравшись отсюда живым?
— Как что? Поехал бы к границе. У меня в «Красной шляпе» дорожная карета… Только какое это имеет значение? — удручённо добавил Ле Шапелье.
— А документы у тебя в порядке? Стража на мосту с ними пропустит?
— О да. Мой пропуск подписан канцлером курфюрста.
— Что ж, тогда всё просто.
— Просто?
— Мы примерно одного роста и телосложения. Ты возьмёшь этот сюртук, эти бриджи и сапоги. Наденешь на голову мою шляпу и сунешь под мышку этот хлыст, после чего хозяйка проводит господина Андре-Луи Моро до двери. На крыльце ты задержишься, повернувшись спиной вон к тем воротам на той стороне улицы так, чтобы те, кто там прячутся, ясно видели твою фигуру, а лицо — нет. Ты можешь сказать хозяйке что-нибудь вроде: «Передайте господину наверху, что, если я не вернусь в течение часа, он может меня не ждать». Потом ты резко нырнёшь со света во мрак и, сунув руки в карманы с пистолетами, удерёшь.
На бледных щеках депутата вновь проступил румянец.
— А ты?
— Я? — Андре-Луи пожал плечами. — Они позволят тебе уйти, поскольку решат, что ты не Изаак Ле Шапелье, а потом позволят уйти мне, поскольку увидят, что я тоже не Изаак Ле Шапелье.
Депутат нервно сцеплял и расцеплял пальцы. Он снова побледнел.
— Ты искушаешь, как дьявол.
Андре-Луи начал расстёгивать сюртук.
— Снимай платье.
— Но ты рискуешь гораздо больше, чем тебе кажется.
— Нет, риск невелик, да и в любом случае риск это только риск, возможность неприятностей. А вот твоя смерть, если станешь медлить, станет неизбежностью. Шевелись!
Обмен состоялся, и, по крайней мере со спины, при неярком освещении Ле Шапелье в одежде Андре-Луи невозможно было отличить от человека, который вошёл в дом полчаса назад.
— Теперь зови свою хозяйку. В дверях прикрой губы платком. Он поможет тебе скрыть лицо, пока ты не повернёшься к улице спиной.
Ле Шапелье обеими руками схватил руку Андре. Его близорукие глаза увлажнились.
— Друг мой, у меня нет слов…
— Хвала всевышнему. Отправляйся. У тебя всего час на то, чтобы убраться из Кобленца.
Несколько минут спустя, когда дверь открылась, что-то зашевелилось в подворотне напротив. Наблюдатели впились глазами в человека в костюме для верховой езды и высокой конической шляпе, который зашёл в дом полчаса назад. Они услышали его прощальные слова и увидели, как он зашагал вниз по улице. Никто не сдвинулся с места, чтобы помешать ему уйти.
Андре-Луи, вглядывавшийся в сумрак из окна второго этажа, остался доволен. Он прождал ещё целый час, всё это время обдумывая своё положение. А что, если эти господа не станут его окликать, не сделают попытки напасть на него, а просто выстрелят ему в спину, когда он выйдет на улицу? Они ведь будут уверены, что он — Ле Шапелье. Такую опасность нельзя было сбрасывать со счетов, и, подумав, Андре-Луи решил, что лучше встретить их здесь, на свету, где они, увидев его в лицо, поймут свою ошибку.
Он выждал ещё час, то усаживаясь в кресло, то расхаживая туда-сюда по узкой комнатушке. Тревожное состояние, вызванное неопределённостью, рождало в голове одно предположение за другим. Наконец, около десяти часов дробь приближающихся шагов и голоса под окном дали знать, что враг перешёл к активным действиям.
Гадая о возможном развитии событий, Андре-Луи пожалел, что у него нет пистолетов. У Ле Шапелье была всего одна пара. Молодой человек положил руку на стальной эфес лёгкой шпаги, которую оставил ему депутат, но из ножен вытаскивать не стал. Раздался громкий стук в дверь, потом забарабанили громче.
Андре-Луи услышал шаркающие шаги хозяйки, лязг поднимаемой щеколды, вопрошающий женский голос, грубые голоса в ответ, тревожный вскрик и, наконец, грохот тяжёлых сапог по лестнице.
Дверь резко распахнулась, и трое мужчин, ворвавшись в комнату, увидели перед собой внешне спокойного молодого господина, который встал из-за стола и вопросительно поднял брови. В его взгляде читалось некоторое беспокойство, вполне оправданное внезапным вторжением.
— В чём дело? — спросил он. — Кто вы? Что вам здесь нужно?
— Нам нужны вы, сударь, — объявил главный, высокий и властный на вид незваный гость. Под его распахнувшимся плащом Андре-Луи заметил зелёно-серебристый мундир офицера гвардии д'Артуа. Двое других были в синих мундирах с жёлтой отделкой и геральдическими лилиями на пуговицах — форме Овернского полка.
— Будьте любезны отправиться с нами, — сказал зелёный мундир.
Так! Значит, они не собирались убить Ле Шапелье на месте. Они планировали сначала вывести его на улицу. Потом, вероятно, утопить. Или размозжить голову и бросить тело в реку. Таким образом, депутат просто исчез бы.
— С вами? — переспросил Андре-Луи, как человек не вполне понимающий, о чём, собственно, идёт речь.
— Да, сударь, и немедленно. Вас хотят видеть во дворце курфюрста.
Недоумение на лице Андре-Луи проявилось ещё явственнее.
— Во дворце курфюрста? Странно! Но я, конечно, пойду. — Он повернулся, чтобы взять плащ и шляпу. — Вы как раз вовремя, господа. Я уже устал ждать господина Ле Шапелье и собирался уходить. — Он накинул плащ на плечи и добавил: — Наверное, это он вас прислал?
Вопрос подействовал на троицу, как ведро холодной воды. Они дёрнулись, вытянули шеи и впились глазами в Андре-Луи.
— Кто вы, чёрт бы вас побрал? — закричал один из овернцев.
— Если уж на то пошло, чёрт бы побрал вас, то вы-то сами кто?
— Я уже сказал, сударь, — заговорил зелёный, — что мы…
Его перебил рёв его спутников:
— Это не тот!
Румянец на лице зелёного приобрёл нехороший синюшный оттенок. Он порывисто шагнул вперёд.
— Где Ле Шапелье?
Андре-Луи оторопело переводил взгляд с одного на другого.
— Так значит, это не он вас прислал?
— Говорю вам, мы его ищем.
— Но ведь вы же из дворца курфюрста, верно? Очень странно… — Андре-Луи изобразил недоверие. — Ле Шапелье покинул меня два часа назад, сказав, что отправился к курфюрсту. Обещал вернуться через час. Если вы хотите его видеть, вам лучше подождать здесь. А мне пора.
— Два часа назад! — вскричал овернец. — Значит, это тот человек, который…
Зелёный резко встрял, не дав ему договорить и выдать, что за домом следили:
— А вы? Вы давно здесь?
— По меньшей мере три часа.
— Ага! — Зелёный мундир смекнул, что человек в костюме для верховой езды, которого они приняли за посетителя, на самом деле был депутатом. Это открытие неприятно его поразило. — Кто вы такой? — спросил он враждебным тоном. — Какие у вас дела с депутатом?
— Честное слово, не знаю, какое вам до этого дело, но тут нет никакой тайны. Нас не связывают никакие дела, просто он мой старый друг, с которым мы случайно здесь встретились, вот и всё. А что до того, кто я такой, то моё имя Моро. Андре-Луи Моро.
— Что?! Ублюдок Керкадью?
В следующее мгновение на щеке офицера в зелёном мундире отпечаталась пятерня Андре-Луи. Бледное лицо Моро исказила недобрая улыбка, и он проговорил ледяным тоном:
— Завтра. Завтра на свете одним лжецом станет меньше. Или сегодня, если оскорблённая честь не даст вам спокойно провести ночь.
Офицер тоже побледнел, прикусил губу и холодно поклонился. Оба других испуганно молчали. Роли в сцене неожиданно поменялись, да и обстановка стала более зловещей.
— Завтра. К вашим услугам, — ответил офицер. — Меня зовут Клемент де Турзель.
— Передайте вашим друзьям, что они могут найти меня в «Трёх коронах», где я остановился со своим крёстным — прошу запомнить, господа, — со своим крёстным отцом господином де Керкадью.
Взгляд Андре-Луи на секунду с вызовом задержался на обоих овернцах, потом, убедившись, что вызов не принят, молодой человек перебросил полу плаща через левое плечо и, выйдя мимо офицеров из комнаты, спустился по лестнице на улицу.
Офицеры не сделали попытки его задержать. Овернцы вперили мрачные взоры в своего предводителя.
— Вот тебе на! — сказал один.
— Ты глупец, Турзель! — воскликнул второй. — Считай, ты уже покойник.
— Скотство! — выругался Турзель. — Сам не понимаю, как сорвалось с языка.
— И всего печальнее, что это действительно ложь, — изрёк первый овернец. — Разве позволил бы Керкадью своему незаконнорождённому отпрыску жениться на своей племяннице?
Турзель пожал плечами и натянуто рассмеялся.
— Ну, до завтра ещё далеко. А пока нужно всё-таки разделаться с этой крысой-патриотом. Пожалуй, лучше всё-таки подождать его на улице.
* * *
Тем временем Андре-Луи быстро шагал к гостинице «Три короны».
— Ты сегодня поздно, — приветствовал его крёстный и только тогда увидел на крестнике атласные бриджи и туфли с пряжками. — Да ещё при параде! Встречался с кредиторами?
— Да, и сполна уплатил все долги, — ответил Андре-Луи.
