Часть вторая
Фитиль, плававший в плошке с маслом, давал мало света, но глаза Тобиуса хорошо видели в полумраке, и, сидя у себя в каюте за крохотным столом, волшебник мог работать часами. Он перечитывал все, что касалось убийства Октавиана Риденского, либо копался в своей книге, расшифровывая забытые заклинания древности.
В течение всего плавания Тобиус черкал пером на черновиках переведенных страниц, выводил новые формулы, выстраивал пробные чертежи систем чар. Знаком того, что он провел за работой слишком много времени, как правило, становился переизбыток табачного дыма в каюте.
Перед тем как выйти на палубу подышать, серый волшебник вытащил из сумки своего компаньона и усадил его на кровать, дабы тот нес охранную вахту. Лаухальганда клацнул зубами в опасной близости от пальцев Тобиуса, и тот в очередной раз заметил, что дурное настроение ушастого мячика никуда не делось. Уже довольно долгое время компаньон за что-то дулся на него, и магистр тщился понять – за что же?
Вскоре он выбрался на палубу гукора, неспешно поднимавшегося вверх по течению Навьи, где свежий речной воздух немного вскружил голову. Оказавшись под открытым небом, волшебник набил ореховую трубку – слишком заметный подарок пана Вуйцика пришлось спрятать до времени.
На носу корабля Вадильфар из Криксенгорма в сияющей кольчужной куртке поневоле изображал из себя впередсмотрящего. Даже столь спокойное плавание заставляло вестибулярный аппарат гнома барахлить, и ему приходилось сосредотачиваться на пейзажах.
– Не полегчало?
Лицо латника было бледноватым и блестело от пота.
– Терпимо, господин Солезамо.
Тобиус присел на бочонок рядом с Вадильфаром и без особого интереса стал слушать поднявшиеся над рекой песнопения – это у правого борта, стоя на коленях, молилось трое монахов-бусхуситов, а вокруг них собралось еще десятка полтора пассажиров и матросов. От кормы к носу неспешной походкой двигался мужчина слегка за сорок, с немного поседевшими черными кудрями и курчавой бородой. Его некогда яркая оранжево-золотая куртка с пышными рукавами была залатана во множестве мест, сильно выцвела, да и в области живота ткань изрядно натягивалась. Капитан Барвази благочестиво осенил себя знаком Святого Костра и поцеловал кулон на цепочке, огибая группку молившихся, после чего приветливо кивнул Тобиусу.
– Чудесное утро, мэтр де Верье! Благословенное начало дня!
– Воистину. – Волшебник не в первый уже раз дернулся, слыша от Барвази такое приветствие.
– Так приятно видеть вас под солнцем, мэтр! Вы совсем бледный, скиньте плащ, подставьте лицо ласкающему свету!
– Уже, уже, сеньор капитан.
Во время плавания Барвази и Тобиус взяли за привычку время от времени беседовать на разные темы. В Соломее такие, как серый магистр, были сильно поражены в правах, и Барвази с интересом наблюдал за неугнетенным западным волшебником. Сам Тобиус находил судовладельца интересным, поскольку тот успел побывать в таких местах, о которых маг только читал.
– Золотой Червь была рекой настолько широкой, что в некоторых местах один ее берег был почти неразличим с другого берега…
Слушая, волшебник краем глаза следил, как вдоль борта крадется невысокая фигура в пятнистом плаще с капюшоном. Ловко запрыгнув на фальшборт, Вилезий Вильтгрин начал крошить в воду хлебный мякиш, а потом вылил туда же целую пинту пива. Несколько мгновений гоблин сидел неподвижно, как горгулья, а затем со скоростью молнии выхватил из-под плаща лук с уже наложенной на него стрелой, тренькнула тетива.
– Сегодня у нас на обед, – произнес он, оборачиваясь, – будет сом. Шесть локтей в длину, неплохо, а?
Барвази приказал паре матросов прыгнуть в воду с веревками, чтобы обвязать рыбину, но вдруг раздался испуганный возглас. Кричала дочь капитана, которая вместе с его супругой и двумя сыновьями жила и работала на корабле. Девушка указывала вниз, туда, где вокруг подстреленной туши вода вдруг начала бурлить, исходя красной пеной. Команда заметалась по палубе, гукор накренился на правый борт от столпившихся на нем людей, а внизу в мутной воде мельтешили чешуйчатые тела, слышался плеск, бульканье и треск разрываемого мяса.
– Господь-Кузнец, Творец наш на Небесах, – дрожащим голосом молился один из бусхуситов, – прости и огради заблудших чад…
Тобиус тоже смотрел за борт, проникая взором даже под воду и пересчитывая тварей, мутивших ее. Их все больше и больше поднималось из глубины на запах крови.
– У меня не хватит стрел, – невесело скрипнул Вилезий Вильтгрин, – тридцать восемь, сорок шесть, пятьдесят четыре…
– Никогда в жизни не видел столько топлецов разом! – воскликнул капитан Барвази.
– Они и не живут в таких больших стаях, – задумчиво пробормотал Тобиус, – у них сейчас время нереста, но даже так это уж слишком.
– А я еще удивлялся тому, что на речных рынках рассказывают об участившихся нападениях этих бестий. Как расплодились-то! – Соломеец с трудом отвел взгляд от реки.
С рыбой наконец разделались, и из воды показалось несколько голов. Морды у топлецов были большеглазыми, с широкими, как у тех же сомов, пастями; мелкие острые зубы и жабры дополняли образ речной нечисти, а венчал его складной кожистый гребень на темени. Холодные рыбьи глаза рассматривали людей, словно твари раздумывали – удастся ли стащить в воду хоть одного?
Тобиус пустил ладони в короткий пляс, сплетая заклинание Кипятильник, зарядил его утроенным количеством гурханы и выбросил в воду. Через несколько секунд обширный участок реки вокруг гукора уже исходил паром, а на булькающей поверхности плавали десятки чешуйчатых тел.
В тот день на корабле царили подавленные настроения – река стала вдруг источать незримую угрозу, капитан приказал удвоить ночные вахты и выдал матросам оружие. Тобиус же стал проводить больше времени под открытым небом, вглядываясь в воду.
Следующей ночью он начал чувствовать отголоски зарождающейся бури.
Поднимаясь по течению Навьи, корабль изредка останавливался на речных рынках, которые росли из больших селений либо городков, стоявших рядом с берегом. Закупая припасы, ссаживая пассажиров и принимая новых, гукор продолжал путь, пока не добрался до речной развилки. С севера в тело Навьи вливался Оред, с востока свою лепту вносила река Наль.
Корабль вошел в русло Наля, и водный поток раздался вширь, обзавелся густыми зарослями плавней. Вскоре капитан сообщил, что они вот-вот доберутся до портового города Фельен. Это известие порадовало всех, потому что погода все заметнее портилась, летнее небо застлали тучи, стали дуть пронизывающие ветра, то и дело начинались и заканчивались короткие дожди. Назревало что-то более серьезное.
Когда сквозь стену ливня прорвались огни фельенских маяков, пассажиры радостно загомонили. Вскоре гукор, минуя сторожевики, вошел в портовую бухту. К левому борту подплыла лодчонка с дежурным лоцманом и таможенным инспектором. Перекрикивая рев ветра и периодические раскаты грома, они с капитаном договорились о том, где гукор сможет причалить для досмотра и взимания пошлины.
– Сойдем на берег или здесь заночуем, господин Солезамо? – осведомился гоблин с ехидцей.
– Ты что, издеваешься?! – Вадильфар уже стоял рядом со сходнями в полном латном доспехе, ему не терпелось почувствовать под ногами твердую землю.
Непогода усиливалась. Тобиус согласился с гномом, и втроем они сошли на причалы. От ближайших к воде таверн пришлось отказаться, ибо, по мнению повеселевшего Вадильфара, в них всегда брали втридорога. Красноволосый бодро шагал дальше в поисках «приличного местечка». Пару раз его взгляд падал на вывески заведений, явно принадлежавших гномам, но они скорее отталкивали гвардейца, чем притягивали. Вилезий уже начал жаловаться, что гномская жадность их через весь Архаддир протащит, но оказалось, что не через весь, а лишь на противоположный край порта.
Порядком уставшие, они наконец окунулись в тепло гостиничного дворика «Полный невод». Тобиус сразу же договорился с хозяином о местах для ночлега и заказал трапезу своим спутникам, после чего поднялся в снятую комнату. Хотя солнце еще пока не зашло, из-за туч вечер превратился в почти настоящую ночь. Тобиус освежил постель и улегся спать под звук ливня.
В детстве он не наблюдал снов. В более зрелом возрасте, когда с ним впервые заговорил Шепчущий, он познакомился с кошмарами и теперь знал в них толк. Но вне зависимости от того, видел Тобиус сны или кошмары, он всегда понимал, что спит.
Волшебник смотрел на зеленую от трав долину, ютившуюся у подножия горного хребта, вдыхал запах цветов и далекого снега, видел лазурный небосвод, чувствовал касания ветра и понимал, что спит. Трава защекотала ступни, когда он побрел в тень под большим деревом. Там на расстеленном одеяле его ждала женщина. Простое вилланское платье очень шло ей, как и длинная черная коса, украшенная полевыми цветами.
Он улегся рядом и закрыл глаза. Солнечный свет, проникавший сквозь шелестящую листву, то и дело шкодливо лизал веки. Потом тень стала плотной – женщина склонилась над ним. Тобиус вдохнул запах ее тела, волос, сорванных цветов и притянул для поцелуя. Сладкая, теплая, уютная, настоящая. С ней он ощущал… покой? Нет, что-то превыше покоя. Он чувствовал себя полноценным, а через это – счастливым.
Женщина прижалась к волшебнику, словно помещая себя под его защиту. Тобиус открыл глаза, приобнимая ее, и направил умиротворенный взгляд на горы.
Они всегда манили его своей огромностью, древностью и величием. Особенно Драконий Хребет. Невероятная цепь, делившая мир пополам, зачаровывала и пугала, но непрестанно звала его к себе с самого детства.
– Это сон.
– Почему ты так решил?
– Слишком хорошо, – сказал Тобиус, – чтобы быть правдой. Я, ты, красота и покой вокруг. И это. – Он поднял к лицу живую правую руку.
– Пусть так, пусть сон, но пока ты спишь, насладись. Разве ты не достоин милосердия? Разве твоя душа не заслужила отдыха?
Серый маг поцеловал ее в лоб и умиротворенно вздохнул. А потом сон превратился в кошмар.
Горы вздрогнули: среди белых пиков распахнулось огромное янтарное око. Оно обвело мироздание взглядом и обратило внимание на раскинувшиеся внизу долины. Горы затряслись, сошли лавины, покатились вниз каменные глыбы, и одна из больших скальных гряд приподнялась, отрываясь от тела хребта. Из-под осыпавшейся земли показалась красная чешуя; острая щетина скал оказалась шипами на спине исполинского рубинового дракона, его распростершиеся крылья закрыли небосвод, а тысячелетние камни стали крошиться под тяжестью тела. Ящер устремился вниз, переваливаясь через пропасти, иссушая озера, растапливая ледники, превращая скалы в лаву.
– Надо бежать!
Тобиус поднялся, но замер, чувствуя, как в его ногу мертвой хваткой вцепились руки, он посмотрел вниз и увидел лицо Райлы. Наемница превратилась в мраморную статую, приковавшую его к земле, из каменных глаз текли тонкие струйки ртути.
– Райла…
Дракон слез с горы, и вместе с ним в долину пришли свирепые суховеи. Травы развеялись прахом, дерево занялось трескучим огнем. Чудовище нависло над Тобиусом, обратив к нему одно свое око, и маг почувствовал страх.
– ВЕСЬ МИР ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ, И ВСКОРЕ ОН ОБ ЭТОМ УЗНАЕТ.
Пасть разверзлась, и из нее хлынул поток черного огня.
– Не позволяй им властвовать в твоих снах! – Кто-то схватил Тобиуса за руку и выдернул из мира сновидений.
Серый магистр вздрогнул и проснулся.
Сквозь шумное дыхание пробивался стук дождя по крыше и громкие голоса на улице. Было темно и прохладно. Тобиус сел на кровати и, сгустив из воздуха немного воды, омыл лицо. Полегчало. Следующим взмахом он сгустил из воздуха сразу несколько водяных шаров, немедленно превратившихся в острые сосульки. Их острия направились в самый темный угол комнаты.
– Что ты здесь делаешь?
Тихое шебуршание послышалось не сразу, будто тот, кто прятался во мраке, еще надеялся обмануть Тобиуса, но потом все же сдался.
– Несу охранную службу, господин Солезамо.
Тобиус вздохнул и развоплотил ледяные снаряды.
– Возможно, я сую нос не в свое дело, – подал голос Вилезий, – но во сне вы так вцепились в простыню, что она порвалась. Я даже думал разбудить вас, но вы сами проснулись.
– Действительно суешь.
– Приношу извинения.
– Не стоит. Ты ведь не знал, насколько хорошо я вижу без света?
Гоблин понял вдруг, что мрак не скрывает его так хорошо, как он того хотел бы, и вновь натянул скинутый было на плечи капюшон.
– Квиты. Кто мог такое сделать?
– Вместо ответа могу дать вам совет, – сказал Вилезий. – Если окажетесь в Сарвасте, сторонитесь слуг Гильвиорского ордена. Особенно с гроссмейстером Горгеллио. Ему хватит и того, что вы мутант, чтобы вами заняться.
Вилезий Вильтгрин скользнул к двери.
– Скоро утро, господин Солезамо, – сказал он напоследок, – изволите спуститься на завтрак или мне отправить сюда служанку с едой?
Волшебник вдруг особенно остро почувствовал голод.
– Закажи мне чего-нибудь посытнее и побольше, я спущусь.
Вскоре он уже усаживался за стол, где его ждали телохранители, а также большая тарелка овсяной каши, щедро сдобренной маслом, толчеными лесными орехами, изюмом и сахаром, свежий тминный хлеб, теплое козье молоко с медом и аккуратно нарезанные овощи. Гном хрустел ломтем прожаренного на масле хлеба с таким же прожаренным ломтем перченого мяса, запивая это холодным пивом, а гоблин ограничился зеленью, белым хлебом, маслом и кружкой теплого чаю. Некоторое время троица молча ела, поглядывая на спускающихся к завтраку постояльцев и еще медлительных поутру слуг, которым пришлось зажечь несколько дополнительных ламп.
– У меня к вам есть пара вопросов, господа, – молвил Тобиус, отодвигая тарелку из-под каши, – о Вороне.
Вадильфар глянул на Вилезия, перевел взгляд на серого мага и пожал плечами. Гоблин стал постукивать когтями по столешнице чуть тише.
– Я вызубрил все, что удалось выяснить относительно смерти Октавиана. Главной версией является причастность Райлы Балекас.
Тобиус глядел в ополовиненную кружку с молоком, не спеша продолжать и позволяя попутчикам сформировать в умах их мнение.
– На нее указывает близость к жертве, межличностное доверие в силу их отношений и черные жемчужины, найденные рядом с телом, а также то, что Райла Балекас, как оказалось, исчезла в тот же вечер.
Гвардейцы помалкивали, а Тобиус про себя перечислил иные странные обстоятельства. Никто так и не смог объяснить причины смерти Октавиана. Сами по себе раны были не столь опасны для волшебника, но в его теле нашли некое вещество, похожее на ртуть, которое не позволяло им быть излеченными. Неизвестный яд одновременно действовал как на материальное, так и на астральное тело жертвы. Как он попал в тело? Кто ранил мага? Имела ли пропавшая Райла к этому отношение? Следствие ответить на эти вопросы не смогло.
– Как вы, ее братья по оружию, думаете, могла Ворона убить Октавиана? А если могла, то чего ради?..
– Чушь кротовья! Не могла она ему навредить, готов на Укладе поклясться!
– Ни ради чего, – сказал гоблин из-под своего капюшона.
– Они любили друг друга. Если это была не любовь, то я даже и не знаю, какой она может быть, господин Солезамо!
– Райла была обычной смертной, а он был магом, способным постоять за себя.
– Но победить своего убийцу или сбежать от него Октавиан не сумел, – заметил волшебник.
Он имел основания сомневаться в кристально чистой любви между Октавианом Риденским и Райлой Балекас. Хотела Ворона того или нет, но их с Тобиусом тянуло друг к другу, ворожея снилась волшебнику. Он обладал повышенной чувствительностью к мировым потокам энергии, и если уж связывал себя с другими людьми узами духовной близости, то связь эта имела настоящую силу. Райла Балекас жива, и где бы она ни находилась, ей сейчас нужна помощь.
– Господин Солезамо. – В голосе гнома сквозило напряжение. – С вами все в порядке?
– Вы белы как снег, – осторожно добавил гоблин, перестав постукивать по столу.
– Выходим, надо разузнать обстановку, задержки в пути ставят под вопрос сам смысл миссии.
Вскоре они отправились к реке. Дождь шел не переставая, бурные потоки стекали по каменным канавам к Налю. Но, невзирая на погоду, вокруг было довольно людно, и многие спешили к зданию портовой управы. Начальник фельенского порта, стоявший на лестнице оной, сообщал рабочим и тем, чьи корабли укрывались в акватории порта, что из-за ненастья дальнейшее плаванье не представляется возможным. Располневшая река размыла часть побережья, воды Наля наполнились камнями, грязью и вывороченными деревьями. Недавно из порта вышли два весельных дромона, но час назад Наль принес их обломки.
Чиновник жестко пресек любые попытки выбить послабление посуточного сбора за стоянку для тех, кто вынужден был пережидать ненастье в Фельене, и, прежде чем скрыться за дверьми управы, изрек безрадостное напутствие:
– Советую вам всем отправиться в храм и помолиться, чтобы все это поскорее закончилось!
Тобиус решил спуститься к причалам, где стоял корабль Барвази, и соломеец встретил его в весьма расстроенных чувствах. Капитан сказал, что до окончания бури гукор дальше не поплывет, ибо это верная смерть.
Следующие три дня маг со товарищи провели в снятой мансарде одного из доходных домов Фельена. Гном с гоблином большую часть времени резались в карты, распивая горячий чай, а Тобиус, сидя у окна, работал над книгой заклинаний. Бывало, он разглядывал город, раскуривая трубку, и следил за быстрым течением Наля. Буря лютовала, и оставалось радоваться, что его чары защищали мансарду от холода и сырости.
По крайней мере раз в день то один гвардеец, то другой отправлялись в порт, чтобы проверить, как дела у капитана Барвази. По возвращении они докладывали, что вода поднимается, и обитатели ближайших к реке построек уже подумывают о том, куда бы им убраться.
– Местные беспокоятся, – говорил гном, вернувшись под вечер в мансарду и стаскивая с себя плащ да латы, – начались неприятности. Мало того что город встревожен непогодой, так еще и собаки начали пропадать. А местами, говорят, и не только они.
Когда Вадильфар вернулся, Вилезий смог покинуть свой пост и отправиться на кухню за ужином. После трапезы гвардейцы уселись играть в торжок, и Тобиус впервые присоединился к ним.
– И все-таки, – молвил Вадильфар, разглядывая свои карты, – говядина – это не то. И баранина тоже.
– То ли дело славный кусок нежной крысятины, а? – хмыкнул Вилезий.
– Тебе-то откуда знать, о обездоленный пожиратель галлюциногенных поганок? – хмыкнул гном, выбрасывая вперед тройку мечей.
– С гномами поведешься – наслушаешься о всякой съедобной гадости.
Тобиус отстраненно подумал, что необходимость сидеть на одном месте выматывала его попутчиков.
– Я ел крысятину, – припомнил он, движением пальцев прося сдать ему еще одну пятиугольную карту.
– Да ну?
– Снежных, на острове Ора.
– Тушеными али жареными?
– Сырыми.
– Сырыми! Ставлю золото против известняка, они не пришлись вам по вкусу, господин! Кто же ест сырых крыс, да еще и снежных?
– Да, все дело именно в этом, а не в том, что крысы – это мерзкие твари, копошащиеся в выгребных ямах и переносящие кучу смертельных болезней.
– Я говорю о племенных, тоннельных крысах, а ты про какую-то мелюзгу из сточной канавы! Ха! Да раз на то пошло, разве твое зеленое племя не ест крыс?
– Самым близким к крысе, что я когда-либо ел, был опоссум. Я схватил его за хвост, ударил о ближайшее дерево и вгрызся на ходу, потому что за моим отрядом гнались ищейки ордена во главе с Видельмондским Колосажателем. В общем, питались чем могли, пока не сбросили их в Долине Тысячи Рек.
– Красивое название.
– Красивое название для ерунды, господин Солезамо. Долина, окруженная холмами, из которых бьют минеральные ключи. Река там всего одна, но ручьев действительно тысячи. Запах тухлых яиц такой, что любая псина нюх потеряет, а за долиной всего ничего до спасительной кромки леса.
Они проболтали еще несколько часов. Скоротав время, Тобиус отправился спать.
Утром в напольный люк постучалась старенькая хозяйка дома, сообщившая, что пришли стражники и спрашивают мэтра де Верье.
– Попросите их подняться, – бросил волшебник, не отрывая глаз от своей книги.
– Но они просят, чтобы вы спустились, мэтр.
– Я не для того пятнадцать лет корпел над книгами и зельями, чтобы меня с третьего этажа сдергивали какие-то стражники. Так и быть, выслушаю их просьбу, если они поднимутся, но сам скакать по этажам не стану.
Старушка пустилась в свой осторожный и неспешный путь на первый этаж.
– Разумно ли, господин, так обращаться с… государевыми людьми?
– Неразумно было бы поступать иначе, Вадильфар. Волшебник только до тех пор пользуется уважением и вызывает почтительный страх, пока подобающе ведет себя. Кхем, правда, при этом еще нужно хоть что-то собою представлять.
– А если они пошлют бедную старуху с первого этажа на третий с повторным требованием?
– Тогда я все-таки спущусь вниз и заставлю их повторить ее путь наверх, но с переломанными ногами.
К счастью для слуг закона, никто из них не стал подвергать домовладелицу новым испытаниям. В мансарду поднялись двое – плотный офицер с бляхой на черном камзоле и солдат городской стражи с коротким палашом на поясе. Офицер снял с головы треуголку и поклонился, метя пол перед собой мокрым пером.
– Мэтр де Верье, волшебник из Ридена?
– Это я, – ответил маг, следя за тем, как с плащей обоих визитеров стекала вода.
– Соблаговолите проследовать на беседу с господином мэром, пожалуйста.
Тобиус без слов собрался и, кивнув телохранителям, первым начал спуск. Вскоре они уже ехали в скрипучей карете по мокрым улицам Фельена. Маг, гвардейцы, а также служители закона хранили неколебимое молчание, пока карета не въехала во внутренний двор городской ратуши. Встреча заняла не больше получаса, а когда Тобиус вышел из рабочего кабинета мэра, в его руке находился скрученный в трубку лист бумаги.
– Обратно добираемся сами, господа. Не хотите ли наведаться в какую-нибудь харчевню?
Уже сидя за столом в трактире «Под подолом юницы», который при ближайшем рассмотрении подозрительно смахивал на бордель, гном с гоблином глазели на представленный им документ.
– Это договор кратковременного найма, – пояснил маг. – В городе сейчас трое волшебников: один местный на службе у властей – и двое проезжих, включая меня. Все трое направлены на борьбу с лезущими на сушу топлецами. Начато формирование отрядов из стражи, некоторые горожане вступают в ряды милиции, которые будет нелишне усилить магами.
– И вы согласились? Оно вам надо? – спросил гном.
Волшебник не удостоил его ответом.
– Вот ведь пенек каменный, – хихикнул Вилезий, – у нас что, много занятий? Мы застряли в этой затхлой дыре и скоро подохнем со скуки. Если нам позволят встретиться с топлецами, разомнемся, отдохнем, легче будет пережидать.
Тобиус погрузился в свои собственные мысли и сам не заметил, как озвучил одну:
– Когда предстану перед Господом-Кузнецом, он спросит меня, был ли я добродетелен, – очень тихо проговорил маг, – и я, по крайней мене, честно скажу ему, что пытался служить людям.
Вилезий и Вадильфар замерли и просидели так, не шелохнувшись, до тех пор, пока соблазнительная разносчица не принесла заказ.
На следующий вечер Тобиус вместе с гоблином и гномом явился в припортовые районы, где собирались стражники и новоявленные милиционеры. Третьей категорией вооруженных людей были небольшие, но хорошо подготовленные отряды купеческой охраны.
Подле входа на рыбный рынок, уж закрытый к позднему часу, собиралась разнородная толпа, в середине которой возле парящего желтого огня грели руки двое волшебников и несколько предводителей ночного дозора. Тобиус быстрым шагом подошел к ним и представился. Прежде всего его интересовали собратья по Дару, в одном из которых с первого взгляда угадывался мар. Черное одеяние того, кто представился Варпосом, похожее на монашеский клобук, и характерная прическа с «удлиненным лбом» являлись отличительным знаком волшебников из Четырех Углов. Второй маг, представившийся как Дидье Фрассон, был архаддирцем, выпускником одного из множества факультетов Мистакора, бакалавром. У него имелась одна презабавная отличительная черта – на ушах серебрилась рыбья чешуя, как память о немного неудавшемся практическом опыте.
Пока Фрассон объяснял нехитрый план патрулирования, Тобиус предупредил мара о том, что река кишела топлецами.
– Хотел вам то же самое сказать, – отозвался Варпос, на чьем худом горбоносом лице плясали отсветы пламени, – но не при этом господине. Кажется, он решил взять себе стражу. Готов поспорить, что вам выпадет вести купеческую охрану, а на меня спихнут милицию.
– От этой судьбы я вас избавлю, возьму самых неподготовленных и испуганных.
Варпос удивленно глянул на Тобиуса снизу вверх – он был заметно ниже ростом и щуплее, чем магистр из Ривена.
– А что взамен?
Тобиус отрицательно качнул головой.
– Мэтр де Верье, поведете купеческую стражу! Мэтр Варпос, вам доверяю самые многочисленные отряды – милицию! Вот дубликаты карты города, на ней отмечены маршруты.
– С вашего позволения, мэтр, я бы сам хотел сопровождать милицию, – сказал Тобиус, беря карту, протянутую было Варпосу.
Фрассон пожал плечами и дал приказ на выдвижение. Варпос, бросив на Тобиуса последний непонимающий взгляд, тоже увел своих людей, в то время как разномастная толпа милиционеров обступила рива со всех сторон.
– Кто старший?
После недолгого ропота вперед, работая локтями, вышел согбенный седобородый старик в видавшем виды парусиновом плаще, широкополой шляпе и с веслом на плече.
– Винсент ван Тоот, мэтр! Но люди ласково зовут меня Сумасшедшим Старикашкой Винсентом!
– Очаровательно. Пока я несу ответственность за вас, господа, не затрудняйте мне жизнь, а то в жабу превращу.
Тобиус разбил милицию на три группы, одну из коих повел сам, а другим придал риденских гвардейцев. Пелена дождя быстро скрыла две другие группы, а маг, выступая, возвел над своими подопечными обширный микроклимат, позволяя им впервые за долгое время ощутить сухость и тепло.
– Слушайте и запоминайте: топлецы не опасны поодиночке, но группами могут нападать довольно дерзко. Они сильнее людей, но на суше становятся неуклюжими, плохо видят и слышат, а длинные ласты мешают им быстро бегать. Когти и зубы не особо длинны, зато слюна их ядовита. Чешуя тонкая, если что – бейте в грудину, брюшину, в горло, но не по голове, там у этих тварей прочные и гибкие хрящевые пластины.
Шествуя по мокрым улицам, ополченцы проверяли переулки, подворотни, лазали в самые темные места и вели себя довольно смело для людей, вышедших ночью в непогоду. Они приглядывали за улицами родного города, а за ними приглядывал волшебник, посылавший вперед свои реплики в окружении ярких красно-оранжевых светляков.
Первых топлецов люди встретили в одном из узеньких переулков, где те доедали собаку. Чудовища взволнованно заголосили, когда их коснулся свет, и походило это на хор квакающих отрыжек. Неловко шлепая ластами, они направились к людям, но первый же превратился в мокрую золу, получив Огненную Стрелу в грудь. Второй монстр нарвался на вилы, третий набросился на одного из милиционеров, и они покатились по земле. Топлец оказался сверху и вцепился перепончатыми пальцами в человеческое горло, но прежде чем произошло что-то худшее, на чешуйчатую спину опустилось весло – раз, второй, третий, – топлец свалился, а Сумасшедший Старикашка Винсент отскочил, вращая над головой свое грозное оружие.
– Ловко, – оценил Тобиус.
– Я обучался владению боевым веслом у странствующего восточного монаха! – заявил тот. – Главный секрет в том, чтобы бешено размахивать им и погромче орать: «Хай-й-й-йя-а-а-а-а-а!»
Оглушенный было топлец зашевелился, в темных глазах, обратившихся к волшебнику, вспыхнуло неестественное свечение. Тобиус нахмурился и свернул твари шею силой мысли. Он был уверен, что ни в одном трактате, посвященном физиологии топлецов, не говорилось про светящиеся глаза.
В следующий раз монстры числом в пять особей были обнаружены на одном из складов, где они потрошили мешки с сушеной рыбой. Топлецов окружили и быстро перебили. Люди под приглядом волшебника, явно не боявшегося никаких речных чудищ, стали действовать еще смелее. Потом сутулые и нелепо ковыляющие твари виднелись еще несколько раз, но поодиночке и вдалеке, проскальзывали на грани видимости.
Топлецы спешили к воде: им внезапно стало слишком опасно на городских улицах.
Когда до кромки осталось не больше полусотни шагов, милиционные группы встретились. Гном сообщил, что самолично порубил в мясо дюжину особей, прежде чем хоть один из людей успел поднять оружие, а гоблин скакал по крышам, словно кот, обнаруживая тварей в самых темных и укромных местах, чтобы направить свою группу, устроить засаду, окружение и устранение. Когда они посчитали, сколько всего было уничтожено страховидл и скольких им удалось просто заметить, получилась не слишком впечатляющая цифра.
– Четыре с половиной десятка – это, по-моему, несерьезно, – говорил Вадильфар из Криксенгорма, – ну пускай стража и купеческие наемники тоже сколько-нибудь перебьют, но все равно будет маловато. Тогда в реке из-за топлецов воды видно не было, а это лишь те, что поднялись к поверхности!
– Мне кажется, он прав, – отозвался гоблин, который несколько обеспокоенно дергал тетиву своего лука. Высокая влажность плохо влияла на это оружие. – Стоило ли вышвыривать под дождь троих волшебников и тучу народу ради, ну, скажем, неполной сотни водяных тварей?
– Река распухла от дождя, – задумчиво молвил Тобиус. – Аномально долгого и сильного.
– А ведь до нее уже совсем недалеко, – заметил гоблин. – Гляньте, господин Солезамо, причалы, к которым подходила наша скорлупка, уже давно в воде, а вон те огни – это и есть гукор.
– Ха! – Гном указал на пугающе темный поток. – Бедолаги, что ставили свои лачуги, трактиры и бардаки ближе к воде, уже потонули!
– И чего в этом такого, что заставляет тебя улыбаться? – спросил Тобиус.
– Не думайте о нем плохо, господин, этот паршивый подземный карл, конечно, тот еще камень в сапоге, но он не так плох, чтобы радоваться людским несчастьям, – хихикнул Вилезий. – А вот гномским может!
Волшебнику вспомнились харчевни и гостиницы гномов, мимо которых Вадильфар проходил не задерживаясь. Красноволосый сторонился сородичей, предпочитая водить дружбу с гоблином.
– Месье ван Тоот! Месье ван Тоот!
Старик, крутившийся неподалеку и будто ребенок шлепавший по лужам сапогами, не сразу соизволил обратить внимание на мага.
– Чем могу?
– Вы старожил?
– Здесь родился и прожил все свои шестьдесят и один год, мэтр!
– На вашей памяти были такие ливни?
– Бывали, мэтр, последний такой же сильный прошел лет пятнадцать назад, но так долго он не лил!
– Так долго, – прошептал Тобиус и посмотрел на черные небеса, непрерывно извергающие из себя дождь. – Возвращаемся, на сегодня хватит.
– А нам не стоит как-нибудь отчитаться перед работодателем?
– Вилезий?
– Ну, помнится, во времена Второй войны Красной Листвы людские лазутчики отреза́ли убитым эльфам уши, чтобы потом по ним получить прибавку к жалованью. Эльфы же вырезали у людей нижние челюсти вместе с кожей, причем если на подбородках росли бороды, трофей считался наиболее ценным…
– А что гоблины брали с трупов людей, когда эльфы получали свое, – холодным голосом спросил волшебник, – не скальпы ли?
– А мне почем знать? Меня тогда и на свете не было! – изображая младенческую невинность, отозвался Вилезий, но вынутого из-под плаща кинжала не убрал.
Тобиус не спешил верить. Последняя война Красной Листвы закончилась примерно семьдесят лет назад, и среди людей ветеранов наверняка уже не осталось, но среди гоблинов, которым отмерены иные сроки жизни, их могли быть еще тысячи. Не говоря уж об эльфах Лонтиля, которые помнили все как вчерашний день.
– Отрезай от топлецов все, что тебе понравится, но домой тащить не смей, и если сегодня от тебя будет разить рыбой, отправишься спать на улицу.
На следующую ночь Тобиус вновь вышел в дозор, и на следующую тоже, но на четвертую ночь он оказался единственным волшебником, исполнявшим эту работу, потому что мэтр Фрассон и Варпос решили не тратить больше времени понапрасну. Люди, приноровившись, уже вполне умело выискивали, выкуривали и выбивали топлецов с мокрых улиц, а чудовищ было слишком мало, чтобы те представляли угрозу вооруженным и организованным отрядам. Необходимость в помощи магов постепенно отпала, но Тобиус вышел и в четвертую ночь. Он заключил договор с местными властями и придерживался его, а еще риденским гвардейцам нужно было занятие, дабы они не теряли хватки.
В пятую ночь милиционные группы вновь вышли к реке, и кромка воды вновь оказалась ближе, чем прошлой ночью, Вилезий и Вадильфар отчитались.
– На сегодня все, возвращайтесь по домам и расскажите близким, какие вы все герои, – распорядился Тобиус, оставаясь у реки.
Какое-то время он глядел на темные воды, потом на темные небеса и с трудом пытался вспомнить, когда в последний раз светило яркое солнце.
– Что-то не так, господин Солезамо?
– Меня в последнее время не отпускает чувство, Вилезий, – глаза мага вспыхнули в темноте, – будто кто-то следит за мной. Я ощущаю волны ненависти как слабое покалывание на внешней оболочке астрального тела. Но ничего, кроме топлецов, высовывающих морды из воды, не вижу.
– Это они за вами следят?
– Разума у этих тварей нет, испытывать ненависть они не могут. Однако сквозь их глаза может смотреть другой маг.
Тобиус повел рукой в сторону реки, меж пальцев с треском замелькали белые разряды электричества, а в следующий миг по воде ударила ослепительная молния, которая стрекотала и шипела несколько секунд подряд.
– Предупреждать надо, господин! – зашипел гоблин, чьи чувствительные глаза даже капюшон не уберег от яркой вспышки.
– О, прости.
– Тухлой ухой запахло – видать, порядочно тварей вы перебили, – рассмеялся Вадильфар, – или это от тебя, зелень?
– Отвались и откатись, копролит, не до шуток мне!
Не переставая тихо смеяться, гном вел полуослепшего гоблина вслед за магом, когда они возвращались на съемную мансарду. Там, пока мадам Дюваль готовила им поздний ужин, Тобиус взялся осмотреть глаза Вилезия, для чего пришлось снять с него капюшон. При свете крохотного огарка лицо гоблина казалось еще более жутким, чем в полной темноте, и серый магистр, в общем-то заслуженно считавший себя умелым целителем, отказался от мысли попытаться исправить хоть что-то.
– Порой, встречая чудовищ с когтями и клыками, забываешь, насколько ужасным монстром может оказаться обычный человек.
– Мы с вами убедились в этом на собственных шкурах, не так ли, господин?
Тобиус вздохнул, изучая темные сферы гоблинских глаз.
– Но в защиту Горгеллио могу сказать, что прежде чем он начал делать такое с нелюдями, нелюди сделали это с ним. Видели бы вы его лицо, господин.
– Насилие породило насилие, вот уж неожиданность, – с сарказмом отозвался маг, в то время как его руки проделывали нужные для сплетения чар пассы. – Этот круговорот боли существует испокон веку, а носители разума будто до сих пор не могут усвоить принципов его работы. Готово, к утру твое зрение полностью восстановится.
Следующим утром к ним явился курьер из ратуши с посланием от мэра. Градоначальник сообщал, что город больше не нуждается в услугах мэтра де Верье, так как угроза нашествия топлецов оказалась переоцененной. Мэр выражал благодарность.
День, походивший на затянувшиеся сумерки, соизволил наконец кончиться, к великому облегчению гоблина и гнома. Тихо прошел ужин, и Вадильфар из Криксенгорма отправился на боковую, уступая напарнику первую вахту. Волшебник лег довольно поздно, предварительно уработавшись до белых пятен в глазах. Укладываясь, он надеялся увидеть какой-нибудь из уже знакомых кошмаров, в которых Шепчущий из раза в раз терзал его душу бесконечными уговорами, мольбами и угрозами. Все что угодно, лишь бы не Ворону.
Прошел час, потом второй, а Тобиус все никак не мог уснуть, ему чудилась духота, подушка неприятно разогрелась, а в недавно туманной от усталости голове все, как назло, прояснилось и мысли не нашли лучшего времени броситься в раздражающий пляс.
В напольный люк постучали. Незадолго до этого магу показалось, что он слышал внизу голоса, хотя хозяйка должна была уже давно видеть седьмой сон.
Вилезий, дотоле сливавшийся с теменью в дальнем углу мансарды, неслышно зашевелился, вытаскивая из-под плаща одну из своих сабель.
– Кто там? – спросил он.
– Это я, месье, – отозвалась мадам Дюваль обеспокоенным голосом, – простите, что бужу вас, но тут пришел Сумасшедший Старикашка Винсент, он говорит, что в припортовых районах творятся какие-то лихие дела…
По тому, как быстро Тобиус соскочил со своей кровати, Вилезий понял, что это серьезно. Он отпер люк, и вскоре в мансарду поднялся промокший до нитки старик, державший в руках обломок весла.
– Топлецы лезут из воды огромным числом! – сообщил он. – Их там сотни, мэтр! Они узнали наши маршруты, наше количество и устроили нам засады во многих местах! А еще с ними какие-то громадные водяные твари, я таких никогда не видал, хотя рыбачу, почитай, всю жизнь!
Тобиус торопливо оделся, накинул на плечи плащ, поправил сумку и, не сказав ни слова, телепортировался на крышу портовой управы.
Сразу сквозь шум дождя до него донеслись звуки боя, а точнее – осады. Вокруг здания яблоку негде было упасть от обилия чешуйчатых тел, пытавшихся попасть внутрь. Те же, кто укрывался за каменными стенами, вели огонь из арбалетов, с трудом держа оборону.
Тобиус воспарил над крышей на добрых десять ярдов, подчиняя себе обильно разлитую в воздухе влагу. Потоки дождя послушно сливались в огромную колышущуюся сферу, вокруг которой создатель разместил под наклоном восемь шестигранных плетений, похожих на большие пульсирующие снежинки. Из сферы вниз устремились мощные струи воды; проходя сквозь «мембраны» морозных чар, они превращались в ледяные копья. Шквал снарядов, подкрепляемый ударами молний и расщепляющими лучами, уничтожил несколько сотен тварей. Тобиус не сдерживался.
Все пространство вокруг портовой управы устилал ковер грязного снега, перемешанного с ошметками плоти. Сильно пахло рыбой. Тобиус спланировал на верхнюю ступеньку лестницы и постучался в двери, на которых виднелись множественные следы когтей. Открыли быстро, и среди испуганных вооруженных людей сразу выделилось знакомое белое как мел лицо марахогского волшебника.
– Мэтр де Верье?
– Мэтр Варпос. Что происходит?
– Что? Что происходит?! Тьма топлецов вылезла на сушу, вот что происходит! Тьма! Когда меня позвали, я думал, опять несколько десятков захотели поохотиться на собак, но их там целая армия!
– Мэтр Фрассон?
– Я лишь мельком видел его вместе с солдатами городского гарнизона. Он отправился куда-то в сторону сигнальных башен.
Тобиус развернулся и шагнул к дверям.
– Не ходите туда, мэтр! – Варпос ухватил его за плечо. – Это самоубийство! Кроме топлецов там бродят еще какие-то твари, огромные! Это нашествие чудовищ! Такого не происходило уже лет…
Глаза Тобиуса сверкнули из-под капюшона, и Варпос отдернул руку, словно обжегся. Серый магистр мог бы высказать много нелестных слов о волшебниках, которые дрожат при мысли о каких-то жалких топлецах, но не стал. Он понимал, что не всякому носителю Дара дано быть боевым магом, так же как не всякому смертному дано быть настоящим воином.
– Оставайтесь здесь, латайте раненых, а я отправляюсь в охотничий рейд. Если встречу выживших, пошлю их к вам.
– Но я…
– Постарайтесь быть полезным, – с нажимом произнес Тобиус, прежде чем выйти в дождливую ночь.
Вызвав свой посох и сплетя заклинание Енотовых Глаз, волшебник заспешил в почти полной тьме по лабиринту улочек и кривых проулков между складскими стенами и заборами вниз к воде. Группки топлецов, попадавшиеся ему на пути, постигала незавидная участь – испепеление. Порой он замечал большие стаи пирующих монстров и выдыхал на них волны Бездымного Огня, после чего двигался дальше.
Первая более-менее серьезная опасность проявила себя, когда Тобиус приблизился к выломанным воротам одного из складов. Изнутри слышалась возня и громкий треск, кто-то что-то крушил, ломал, рвал на части. Три огненных светляка ринулись внутрь – и очень скоро взорвались, освещая мрак оранжево-красным. То, что Тобиус увидел в последней вспышке, заставило его немедля переместиться в сторону. Мгновением позже из темноты выметнулся большой железный шар на цепи. Он не достиг цели, звенья натянулись, и снаряд упал.
Следом под дождь выступило крупное чудовище, строением похожее на человека, исключая длинный толстый хвост и вытянутую голову, состоявшую из зубастой пасти и пары желтых глаз. Все тело существа покрывала толстая чешуйчатая шкура, укрепленная прочными щитками-остеодермами; вдоль хребта тянулись шипы. В целом оно напоминало прямоходящий гибрид человека и речного льва.
Существо легко раскрутило цепь и отправило снаряд в сторону Тобиуса, но серый магистр остановил шар силой мысли и, вырвав цепь из толстых пальцев, зашвырнул его в реку. Чудовище без промедления бросилось вперед, издавая низкий клокочущий рык, Тобиус стоял неподвижно до самого последнего мгновения, подозревая ловушку, а потом резко выбросил вперед руку с посохом. Вспомогательный артефакт пронзил широченную грудную клетку и выжег тело изнутри. Труп монстра тяжело рухнул на землю. Если Варпос предупреждал вот о таких огромных чудовищах, то у страха действительно глаза велики.
Город содержал два маяка, один из которых находился в порту, стоял на утесе, а второй высился на противоположном берегу. Оба они горели в эту ненастную ночь, что вселяло надежду. Подбираясь ближе, Тобиус наблюдал огромные скопления топлецов. Он истреблял их сотнями, накрывал целые участки разрушительным шквалом энергии.
Утес, на котором зиждился маяк, носил следы боя: здесь стражники держали оборону, а чудовища ее штурмовали. Везде виднелись следы – остаточная магия отгремевших заклинаний, тела. Тобиусу хотелось верить, что он еще не опоздал, но звуков сражения не было слышно, лишь гром в небесах и шум Наля внизу.
Когда серый магистр выбрался к самому основанию башни, он увидел все то же – множество мертвецов, как людей, так и нелюдей, выломанную дверь, кровь. Но пламя наверху горело, и Тобиус поспешил туда по винтовой лестнице. Ему пришлось перебираться через завалы из тел – люди оборонялись отчаянно, но топлецы с безумным упорством карабкались наверх, будто не могли найти более легкой добычи. Дважды Тобиус натыкался на мертвых гибридов.
На вершине башни в световой камере была установлена большая чаша-жаровня с горящим жиром, а над ней имелось огромное старое зеркало из полированной бронзы, направлявшее световой луч. Возле одного из больших окон, опершись на него рукой, стоял некто в мокром плаще. Тобиус не мог видеть его лица, но заметил, что из-под плаща незнакомца виднелся длинный чешуйчатый хвост. Рядом лежало измочаленное тело Дидье Фрассона.
От неизвестного исходили магические эманации самого скверного толка.
– Тобиус Моль. – Голос неизвестного походил на низкий гудящий рык.
Колдун медленно обернулся, и Тобиусу показалось, что он встретился лицом к лицу с Шивариусом. Желтые глаза и костистое лицо то ли человека, то ли рептилии ввели его в заблуждение, но лишь на миг.
Малефикарум тоже оказался гибридом, но гораздо более приближенным к роду человеческому, чем те, иные. Скорее всего, сказалась врожденная мутация генома. Его рот полнился острыми зубами, нос был широк и вдавлен в череп, а холодные желтые глаза то и дело укрывали ложные веки. В когтистой руке-лапе покоилось окровавленное оружие, нечто вроде двух половинок длинной зубастой челюсти, скрепленных воедино и насаженных на рукоятку. Из-под пол плаща, рваных и грязных, виднелись босые ноги – тоже не человеческие.
– Мой господин уже долго ищет тебя, – продолжил колдун, – и награда обещана великая.
– Ты слуга Шивариуса?
– Второго Учителя, да.
– И это ты устроил?
– Нашествие речной нечисти? Да. – Пасть едва заметно искривилась, выдавая улыбку. – И ненастье тоже. Когда я отъем тебе руки и ноги, оставшееся будет преподнесено хозяину.
– Как грубо, – ответил Тобиус, пытаясь лучше изучить ауру врага. – Почему бы не преподнести меня Шивариусу целиком?
Гортань малефикарума вздулась, исторгая особенно сочный гул:
– Около декады тому назад ты убил моего друга, и я заставлю тебя страдать…
– Мне очень жаль, Костяная Башка. Но если ты так скучаешь по нему, я помогу вам воссоединиться.
Рив опрокинул жаровню телекинетическими «щупальцами», и поток горящего жира захлестнул колдуна, выбивая им стекло. Сам Тобиус защитился от смертельного жара чарами Углежога и выпорхнул под дождь. Сделав в воздухе сальто, он оказался на крыше маяка, откуда видел, как огонь льется вниз.
Не прошло и минуты, как располневшая река встрепенулась, ее воды стали подниматься ввысь громадным бугром, у которого отрастали «руки», а в жидких толщах, там, где кишмя кишели топлецы, зажглись «глаза». Исполинский водяной элементаль навис над крохотным волшебником. Замах – удар. Башня маяка ухнула в Наль, но волшебник лишь взлетел выше, наперекор потокам ливня. Столкновение с элементалем грозило ему немедленной смертью от раздробления скелета, так что Тобиус принялся огибать неповоротливую тушу, попутно готовя себе подкрепление.
Три десятка реплик появились в ночном небе и стаей мошкары бросились дразнить духа вод. Они мельтешили вокруг, уклоняясь от смертоносных выпадов и поливая его зарядами холода и молниями. Когда малефикаруму это надоело, он исторг из тела десятки длинных водяных щупалец, которые забили по воздуху с огромной скоростью, рассекая то одну реплику, то другую. Наконец каждым взмахом огромных «рук» элементаль стал выбрасывать из себя водяные ядра под высоким давлением и целые стаи топлецов. Реплики заканчивались, но настоящий Тобиус, уйдя на безопасное расстояние, успел завершить сложную формулу и выстроил чертеж изгоняющего заклинания. Укутанный защитными чарами, он метнулся вперед и, выйдя на необходимое расстояние, ударил по элементалю.
Ничего не произошло.
Заклинание прошило исполина насквозь, не причинив ему вреда, но было замечено колдуном, и последовал ответ: оживший водяной поток пошел рябью и исторг из себя Бомбу Силы. Тобиус ринулся прочь, прибегая к Перемещениям, но когда бомба взорвалась, ударная волна сырой гурханы настигла его, частично контузила и едва не зашвырнула в реку.
Волшебник окончательно понял, что враг был могучим диким гидромантом. Он не призывал водяного элементаля, вместо этого малефикарум просто поработил душу Наля и повелевал рекой как хотел. Для достижения такого результата ему наверняка пришлось накапливать силы, принося жертвы языческим божкам все это время, но в конце концов враг стал силен и практически неуязвим.
Серый магистр бросился наутек. Первая Бомба Силы смела треть порта и уничтожила часть береговой линии. Скорее всего, жертв не было, но следующая, угодив в Фельен, могла принести погибель тысячам. Он несся вниз по течению, а колоссальный водяной горб преследовал его, безуспешно пытаясь поймать разверзавшейся пастью. Крылья Орла выдавали все, что могли, несли волшебника в ночи между тучами и землей, капюшон сорвало с головы, седые пряди липли к черепу, а Тобиус все летел, преодолевая удары ветра. Решив, что пора, магистр метнулся вправо, отдаляясь от реки, и опустился на луг подле трех небольших холмов. Наль, словно живое существо, переливался через обрывистый берег и надвигался.
Пока новая стая реплик отвлекала водяного колосса, волшебник сплетал и наполнял силой сложное, тяжелое и совершенно дикое заклинание Дух Оры. Ожившая река выползла далеко на сушу, сотни топлецов полезли на берег, повинуясь воле своего господина, надвигалась целая армия. Тобиус со свистом втянул ртом воздух, задержал дыхание, погружая разум в состояние безмятежного покоя, а потом, завершив плетение, выдохнул.
Толщи ожившей воды обратились льдом за секунды, белый хлад напал на реку и сковал ее непробиваемой броней на полторы лиги в обе стороны, заливные луга и противоположный берег покрыла совершенная белизна, и если бы не смерть, пришедшая с орийским холодом, все это походило бы на зимнюю сказку. Сотни топлецов и гибридов, подступивших к серому магу вплотную, обратились садом статуй: тронь – и рассыплются осколками.
Тобиус, чьи волосы покрыла пушистая изморозь, прошел к исполину по хрустящему снегу чтобы применить на нем Плавящий Взор. Заклинание протопило брешь в огромной глыбе льда, и наружу вместе с потоком воды выскользнуло тело. Испытание белым хладом плохо сказалось на малефикаруме, его холодная кровь совсем замедлилась, колдун едва шевелился на колючем снегу, пытался нащупать выроненный артефакт.
Уродливый жезл заинтересовал Тобиуса, он внимательно изучил вещь на предмет защитных чар и, найдя таковые, пристально посмотрел на свою бронзовую руку. Через миг пальцы сомкнулись на рукоятке, и ничего не произошло. Чары, которые должны были защищать артефакт от чужаков, опознали руку как другой артефакт и не пробудились.
– Правом превосходства молвлю: твоя сила отныне принадлежит мне! – провозгласил Тобиус.
Малефикарум закричал, когда по его жезлу побежали трещинки, и материальная форма артефакта разрушилась, оставив лишь несколько крохотных «самородков» неправильной формы – несколько частиц Дара самого колдуна. Бронзовые пальцы сжались, чужая сила впиталась в астральное тело нового хозяина, и Тобиус стал немного, самую малость сильнее, приобретя крупицы тех талантов, которыми владел колдун. Сам же малефикарум ровно на столько же ослаб.
На врага были наложены Оковы Дара – еще одного заклинания, которому подвергли Тобиуса на Оре. Затем волшебник создал небольшую сферу теплого микроклимата и с помощью целительских чар помог мутанту восстановить жизненные функции. А потом применил Перчатку Боли. Заклинание обволокло все тело малефикарума и полминуты терзало каждую его частичку. Созданное исключительно для пытки, оно прекрасно справлялось, при этом не нанося организму повреждений.
Завершив первый сеанс, Тобиус стал задавать вопросы, но колдуна больше занимали Оковы Дара. Будучи отрезанным от магической силы, он паниковал и отказывался слушать, кричал, умолял, требовал, проклинал. Второй сеанс Перчатки Боли заставил его проявить внимание.
– Пощады! Пощады!
– Если бы ты пришел ко мне и вызвал на поединок, то сейчас я не был бы столь зол. Но посмотри, что ты устроил: потоп, чудовища, столько невинно убиенных людей. Теперь я чувствую на себе вину за все это.
Еще минуту мутант кричал от боли.
– Поскольку мои принципы не позволяют мне убивать безоружных, я передам тебя в руки следователей Инвестигации. А, вижу, понимаешь, что тебя ждет в их пыточных камерах. Кого, ты говоришь, я убил? Твоего друга? Как было его имя?
– Жиль… Жиль де Лаваль, – проскулил колдун.
– Впервые слышу. Впрочем, не все, кого я убил, представлялись мне поименно. Ты готов сотрудничать?
Не получив немедленного ответа, маг на несколько секунд пробудил Перчатку Боли.
– Да! – возопил колдун. – Хватит! Умоляю, хватит!
– Хорошо. – Тобиус отступил, переводя дыхание. – Расскажи мне абсолютно все, что знаешь о своем хозяине и его делах. Тогда, я клянусь именем Джассара Ансафаруса, сегодня ты не умрешь.
С того момента они оба знали, что клятва дана и она будет исполнена, ибо ни один волшебник, поклявшись именем Джассара, никогда не сможет нарушить данной клятвы, она сама проследит за своим исполнением. Колдун заговорил.
Тобиус почти не был разочарован тем, что его поверженный противник не смог сообщить ничего существенного. Фернан, а именно так звали эту помесь человека с речным львом, был сильным интуитом, но не слишком искусным или умным слугой. Такие, как он, использовались в качестве грубой силы, а также для поисков и патрулирования.
Несколько лет назад в кругах магического подполья Вестеррайха среди волшебников, скрывавшихся от закона, интуитов и колдунов был брошен клич. Обещание нового мира, в котором вся власть будет принадлежать носителям Дара, многих побудило вступить в ряды незримой армии Шивариуса.
– Скольких магов, примкнувших к нему, ты знаешь?
Большинство названных имен ни о чем Тобиусу не говорило, но были и те, о ком он слышал, – бывшие узники Академии Ривена, освобожденные Шивариусом и поступившие к нему на службу пять лет назад. Ни с кем из них Фернан также дела не имел, но слышал имена опасных малефикарумов от своих собственных знакомцев: Данзен Прекрасный, Лхабеким, Мальбрик из Каспа и многие другие.
– От кого ты получал приказы?
– Я не знаю, он называл себя Зарцем, никому не показывал лица, назначал встречи на один раз во всяких переулках и тупиках. Его поставили главным над всеми, кто искал тебя в Архаддире.
– Каковы были твои обязанности?
– Па… патрулирование рек. Я всегда хорошо управлялся с водой и водяной нечистью, могу смотреть глазами топлецов…
Нелепая случайность, подумал Тобиус, подстреленный сом, взгляд топлеца из реки – и вот его нашли. Он расслабился, потерял бдительность, тем самым приговаривая себя к смерти. Кабы не глупая самонадеянность этого малефикарума, который восхотел отомстить и конечно же выделиться… а ведь на его поиски были брошены еще сотни магов.
– Что ты должен был сделать, если бы решил не глупить?
– Послать весть в Парс-де-ре-Наль и следить за тобой до прихода особого отряда.
– Жалеешь, что не поступил, как было указано? Вижу, что жалеешь. Это все? Помни, если ты что-то утаил, моя клятва потеряет силу.
– Клянусь именем Джассара, я рассказал все, что знал! – вскричал малефикарум в страхе перед Перчаткой Боли. – А теперь сними с меня эту гадость! Умоляю!
– Славно. – Тобиус выпрямился и обратил лицо к небесам.
Дождь давно прекратился, ветер понемногу разгонял тучи и обнажал атлас звездного неба. Мысль о грядущем солнечном дне радовала усталого волшебника. Давно он не видел солнца.
Ритуальный нож Тобиуса вылетел из ножен и по воле хозяина вонзился Фернану в сердце, даря мгновенную смерть. Ужасной кары свыше не последовало, ибо минувшая полночь уже заменила оговоренное «сегодня» на наступившее «завтра».
– Любопытно. Удалось узнать что-то ценное?
– Имя руководителя поисковых работ. Зарц. – Тобиус задумчиво постучал мундштуком по нижним зубам, следя за тем, как светило порывает последнюю связь с восточным горизонтом.
– Тебя спасла удача. Будь на месте этого колдуна кто посообразительнее – я бы не поручился за твою судьбу.
– Понимаю, ваше могущество.
– Тобиус, не забудь, если прижмет, свяжись со мной, и я постараюсь прийти как можно скорее.
Серый магистр не ответил. Он затянулся, немного поерзал на вершине менгира, служившего ему сиденьем, и выпустил дым через нос.
– Как, говоришь, звали того, за кого малефикарум хотел тебе мстить? – переспросил Талбот Гневливый.
– Кажется, Жиль де Лаваль. Впервые слышу.
– А я не уверен. Что-то знакомое, постараюсь вспомнить или найти сведения.
– Бросьте, ваше могущество. Даже если этот человек что-то собой и представлял, то ныне он уж много лет как мертв.
Волшебник с запозданием понял, как цинично прозвучали эти слова. Они вполне подошли бы какому-нибудь мерзавцу, считать каковым себя самого Тобиусу как-то не хотелось. Он постарался переменить тему.
– А что дома? Что в Академии?
– Хм. Напряжение нарастает. Несколько именитых магов пропало без вести. Волшебники за пределами Академии обязаны раз в трое суток сообщать о своем статусе, и если они этого не делают по забывчивости или строптивости, на проверку отсылается боевая звезда. Порой их уже нет на месте, похищены или переманены на сторону врага. Теперь всякий маг Академии будет с подозрением коситься на собратьев, а управители могут натворить дел, если поторопятся. Они уже подумывают над тем, чтобы обязать каждого ривенского волшебника поклясться именем Джассара, что он не служит и не станет служить Шивариусу Многограннику, а сохранит верность Академии Ривена и ее главам.
– Маразм.
– Еще какой. Если Гаспарда не сойдет с ума, то этого не произойдет. Половина лояльных магов сбежит раньше, чем их успеют привести к клятве, – уж лучше бегство, чем порабощение.
Тобиус тоже понимал, что так оно и есть. Лояльность лояльностью, но имя Джассара может превратить свободного волшебника в раба его собственных клятв или тех, кому он эти клятвы приносил. И кому волшебник должен будет отдать свою свободу? Управителям? Они, конечно, лучше, чем мятежный Шивариус, но… они ведь тоже маги. А чем больше у магов власти, тем больше они ее хотят, и если уж получают эту власть, то не выпускают ее из рук до самой смерти.
– Что дальше, Тобиус?
– Парс-де-ре-Наль. Королевского поручения никто не отменял.
– Я свяжусь с тобой, если узнаю, что это за Жиль де Лаваль, которого ты якобы убил, а заодно попытаюсь выяснить, кем был этот Фернан. Оба имени вполне архаддирские, переговорю с тамошними знакомыми.
– Если уж вы так за это взялись, то я бессилен возражать. Что-нибудь слышно из Ридена? Как там новая королева?
– Я не посвящен в подробности переписки, но его величество обменивается письмами с дочерью постоянно, и если судить по его реакции на них, у королевы все благополучно.
– Рад за нее. Ваше могущество, простите, надо идти, телохранители нашли меня, и отдых закончен.
– Тобиус, будь осторожнее.
– Постараюсь.
Связь прервалась, и серый маг выдохнул последнее облако дыма.
– Здесь никогда не было этого озера! – громко заявил Сумасшедший Старикашка Винсент, крутя головой из стороны в сторону. – Я плаваю по местным водам всю жизнь, рыбачу везде, где есть рыба, но этого озера раньше не было!
Лодка причалила к островку, и рыбак спрыгнул на камни.
– И этого островка! Доброе утро, мэтр, дождь кончился!
– Еще ночью, – согласился волшебник.
Гном оставил весла и неловко вылез из суденышка, в то время как гоблин остался там.
– Мы сильно волновались за вас, господин, не стоило так срываться!
– Ну простите.
Спрятав трубку, волшебник спрыгнул с менгира и пошел по нагромождению камней поменьше, из которых сплошь и состоял крохотный островок посреди небольшого озера, бывшего еще вчера лугом. После полуночи он решил избавиться от следов ночной битвы, растопил льды, а кучу мертвой нечисти погреб под камнями, заодно изменив очертания береговой линии и создав озеро. Просто так, потому что он мог.
– Я как раз собирался возвращаться. Как вы меня нашли?
– Пораскинули чем было. Прошу. – Вилезий подвинулся, когда люди и гном лезли на борт. – Поймали в порту этого магика из Марахога, как бишь его…
– Варпос.
– Вот-вот. Он сказал, что вы встречались прошлой ночью в самый разгар ужаса и что вы ринулись в сторону маяков на подмогу местному магику. Оказалось, что маяк смыло водой.
– А все, что падает в реку, отправляется вниз по течению, понятно. Шанс найти меня у вас был невелик.
– Но нашли же, – ответил Вадильфар, берясь за весла, – месье ван Тоот любезно предоставил нам свою лодку.
– Голову на отсечение даю, раньше здесь не было озера! – настаивал старик, таращась вокруг.
– А что вы здесь делали, господин?
– Отдыхал, – пожал плечами Тобиус, – и молился за души погибших. Увы, я не успел добраться до маяка, лишь видел издали, как огромная волна сбросила его в реку. Я тоже полетел вниз по течению, хотел поискать выживших – ведь городской маг и стража оборонялись там от топлецов, – но никого не нашел. Кружил над рекой всю ночь, устал, нашел это местечко…
– Но откуда?! Откуда оно взялось?!
– Месье ван Тоот, ваша голова никогда вас не подводила? Может, вы просто забыли про это озеро?
– Забыл про озеро? Мэтр, я могу забыть, как надеваются сапоги, бывало со мной такое! А один раз я просыпаюсь утром, а у меня вместо головы тыква! Уродливая такая, но не лишенная фамильного шарма семьи ван Тоотов… Однако я никогда бы не забыл очертаний береговой линии Наля! – Сумасшедший Старикашка Винсент поскреб небритую щеку, сплюнул в воду и наконец спокойно уселся на сиденье. – Хотя нет, я вспомнил, это озеро всегда там было, хе-хе!
Работая веслами, Вадильфар неспешно поднимал суденышко вверх по течению Наля, Вилезий устроился на самом носу, глядя по сторонам. Старый рыбак о чем-то болтал с самим собой, а Тобиус тихо наслаждался плаванием. Он прикрыл глаза и подставил лицо солнцу, вдыхая запах реки и греясь в тепле.
Волшебник понимал, что гвардейцы ему не поверили. Важно ли это? Казалось бы, нет, ведь он не сбежал от них, не дискредитировал себя как агента. По поводу верности Вадильфара и Вилезия лично ему магистр не обманывался: заподозрив посланника в измене, телохранители могли примерить роль убийц. Теперь придется вести себя особенно осторожно, чтобы не спровоцировать пустых подозрений.
Лодка вошла в расширившуюся акваторию порта и приблизилась к гукору. Корабль несколько пострадал прошлой ночью, но уцелел. Хотя необходимость в ремонте была видна невооруженным взглядом. От измотанного капитана Барвази Тобиус узнал, что продолжить плавание удастся в лучшем случае завтра.
Сумасшедший Старикашка Винсент доставил троицу на берег и даже позволил заставить себя принять в благодарность несколько монет, после чего уплыл прочь, напевая какую-то старую рыбацкую песню.
Троица двигалась по той части порта, которая еще недавно пребывала под рекой, и наблюдала множество оставленных Налем следов: толстый слой илистой грязи покрывал все, тут и там валялся речной мусор, кое-где клацали клешнями донные раки. Большую часть подмокших построек явно собирались сносить и застраивать территорию заново. Особое внимание привлек корабль, который после отхода воды сел на мель прямо во дворе брошенного борделя. Вокруг суетились люди и гномы, торговцы, матросы и содержатели увеселительного заведения.
Вернувшись на съемную мансарду, человек, гном и гоблин позволили себе наконец перевести дух. Наскоро подкрепившись, волшебник завалился в кровать и сразу же заснул.
Ближе к вечеру в гости заявились слуги фельенского мэра с несколько обеспокоенными лицами. Дело состояло в том, что из двух маяков, служивших Фельену, на месте находился только один, треть портовых построек куда-то испарилась, как и городской маг Дидье Фрассон вместе с некоторым количеством стражи. В течение дня, несмотря на суматоху, люди мэра выяснили, что ближе прочих к этим событиям мог находиться именно мэтр де Верье, и пришли с расспросами. Мэтр де Верье с искренним сожалением поведал им примерно то же самое, что прежде рассказал своим телохранителям, – летал вниз по течению, искал выживших. Тщетно.
Тобиус не боялся быть обвиненным в косвенной причине беды, но он не мог позволить себе стать центром всеобщего внимания.
Люди мэра ушли, а гвардейцы несколько напряглись.
– Предчувствую, что уплыть из этого города завтра нам будет несколько сложнее, чем казалось прежде, – изрек Вилезий.
– Думаешь, будут мешать? – нахмурился гном.
– У них нет на это оснований. – Тобиус улегся на кровать и прикрыл глаза. – Так или иначе, завтра мы продолжим путь, обещаю.
Разбудило слабое постукивание старушечьей руки в люк. Мансарду заполняла густая сумеречная хмарь, ибо окна смотрели на реку, то есть на запад, в противоположную от рассвета сторону. Зато вид на город представлялся замечательный.
Вадильфар, на чье дежурство выдался визит, довольно тихо для гнома в латах слез со стула и двинулся к люку. Плащ Вилезия на кровати зашевелился, сумеречный гоблин проснулся мгновенно.
– Кто там? А? Мадам Дюваль?
Вадильфар из Криксенгорма открыл люк и аккуратно помог старушке подняться.
– Вам… нужно… уходить… – пересиливая одышку, выдала хозяйка дома. Она явно торопилась, поднимаясь наверх.
– Мы собирались покинуть сию гостеприимную обитель через несколько часов, мадам. – Тобиус быстро «перетек» из горизонтального положения в вертикальное. – К чему такая спешка?
– Сейчас… фух! Сейчас ко мне забегал соседский мальчишка. Шарль, славный малый… фух, приносит мне свежий хлеб по утрам… фух, чтобы я сама не ходила. Он сказал, что встретил возле пекарни своего… фух, приятеля. Тот устроился посыльным в ратушу и… фух, нос выше облаков задирает. Похвастался Шарлю, что ему выдали важное… фух, задание. В город час назад въехал поезд… фух, и прямиком к ратуше. А в поезде том сплошь монахи о черных рясах и воины с молотами. Фух. Они к мэру без приглашения вошли… фух, а через минуту посыльного отправили сюда, следить за моим домом и постояльцев высматривать.
– Нас, что ли? – насупился Вадильфар.
– Не, других риденских агентов, – едва слышно «успокоил» гоблин.
– Шарль короткой дорогой бросился сюда, чтобы посыльного обогнать, добрый, умный мальчик, предупредил меня только что, – молвила старушка, сумев наконец-то восстановить дыхание. – Это Инвестигация, вам нужно бежать!
Возникло секундное оцепенение, в течение которого все смотрели на волшебника.
– Собираемся и немедля уходим.
Тобиус был уже почти готов, он спал не раздеваясь. Натянув сапоги, маг закинул на плечо дорожную сумку и надел свой синий плащ. Гоблин бросился вниз, ступая по скрипучей лестнице совершенно неслышно, гном терпеливо ждал у люка, а волшебник приблизился к домовладелице и аккуратно взял ее за сухую маленькую ручку.
– Мадам, на мне нет вины перед Инвестигацией, хотя я и вынужден избегать встречи с ней. Но вы ведь знаете, какая кара ждет любого, кто словом или делом препятствует работе Святого Официума? Почему вы нам помогаете?
Бесцветные усталые глаза поднялись на волшебника, и голос мадам Дюваль зазвучал тихо-тихо:
– Прожив всю жизнь в Архаддире, я не забыла, что родилась в богобоязненной Соломее. Святые отцы всегда учили нас, что всякая волшба от Нечистого, и мы верили. Но однажды я была спасена волшебником, который ничего не просил взамен, а через годы я видела, как он горел на костре. Просто потому что был волшебником. Я не смогла вернуть долг жизни своему спасителю – верну хоть вам. Надеюсь, вы действительно стоите этого, мэтр де Верье.
Гоблин показался в отверстии люка.
– На улице крутится парень, по виду полный олух.
– Усыплю – и пройдем мимо, – решил Тобиус, – прощайте, мадам, спасибо за приют.
Волшебник начал спуск по лестнице, но на середине пролета замер – снизу раздался громкий требовательный стук:
– Именем Святого Официума, откройте!
Последовал ответ, громкий и дребезжащий, слышный через два этажа:
– Иду-иду!
– Именем Святого Официума, немедленно откройте дверь!
– Подождите! Я старая больная женщина, я уже не могу прыгать по ступенькам как горная козочка! – Мадам Дюваль начала медленный и осторожный спуск. – Я постараюсь их задержать, а вы придумайте способ бежать.
Троица вернулась на мансарду, и Вадильфар принялся двигать мебель, чтобы придавить люк. Волшебник приказал ему немедленно прекратить это безобразие и вернуть все как было.
– Что будем делать, господин? – спокойно спросил Вилезий, в одно движение натянувший на свой лук тетиву.
– Мы не будем стрелять в слуг Святого Официума.
– Значит, бежим? Телепортируете нас куда-нибудь? Например, в порт?
– Как только я это сделаю, церковники выломают дверь и ринутся сюда, втоптав нашу милую хозяйку в пол, а потом в городе зазвучат колокола, поднимется тревога, и в порту, и на всех воротах будет известно, что человек-маг, гном и гоблин не должны покинуть Фельен. А потом, как круги по воде, наше описание разойдется по всей стране. Бежишь от Инвестигации – виновен по умолчанию.
Объясняя все это, Тобиус строчил пером на клочке бумаги. Закончив, он высушил чернила, положил бумажку на стол и, придавив ее парой серебряных монет, метнулся к одному из окон, что имелись в крыше. Прохладный утренний воздух наполнил помещение, вытягивая из кроватей тепло.
– Ко мне!
Живая рука ухватила гоблина за шиворот, а за бронзовую уцепился гном. Тобиус выпорхнул наружу, поддерживая себя мыслесилой. Троица перемахнула через улицу и очутилась на соседней крыше. Волшебник заставил створки окна аккуратно закрыться и даже задвинул щеколду. За годы, прожитые без руки, ему пришлось филигранно освоить приемы тонкого телекинеза.
– Будем надеяться, магоборцы этого не ощутили. Идем.
Путешествие по крышам Фельена оказалось делом нелегким, и если гоблин с человеком еще неплохо справлялись, то гном в полном доспехе все время норовил сверзиться на улицу, вызвав сход черепичной лавины. Тобиус постоянно подстраховывал его, пока не нашелся подходящий пустой тупичок, чтобы незаметно спуститься.
– Что будем делать? – спросил Вадильфар, с облегчением ощущая под ногами надежную твердь.
– Исходить из худшего. – Тобиус поменял цвет своего плаща на неприметный бурый и пониже натянул капюшон. – Ума не приложу, зачем бы мы понадобились инвестигаторам, но будучи волшебником, я предпочту неведение…
– Говорят, что за прошедшие пять лет вас искали абсолютно все более-менее влиятельные силы Вестеррайха, господин, и Инвестигация одна из них. – Гоблин громко высморкался.
– Несвоевременное замечание.
– Но если предположить, что церковники только сейчас точно установили ваше местоположение, то все логично. В Ривене вы были под защитой Академии и королевской семьи, в Ридене вас защищали стены Ардеграна, положение инкогнито и, скажем прямо, симпатия нашего короля тоже. Однако теперь мы в Архаддире, Папская Область рядом. Остается только понять, как они узнали, что мы появимся здесь, и когда? Ведь пока бушевала буря, на дорогах было легче утонуть, нежели по ним проехать, но вот все кончилось – и они тут как тут.
– Непогода застала их в пути, – согласился Вадильфар из Криксенгорма, – а значит, они узнали о нас, еще когда мы плыли по Налю, и выслали в Фельен своих людей. Так что делать-то будем?
– Надо разделиться, – сказал Тобиус и подумал, что это было не лучшее предложение от человека, который должен стараться не вызывать подозрений, – если нас будут искать, то троих: человека, гнома и гоблина. Вы оба весьма приметные типы, но по отдельности у нас будет больше шансов выбраться.
– Допустим, – натянуто отозвался Вилезий Вильтгрин, – что мы разделимся и сможем выбраться. Где встретимся? Лично я не особо знаком с землями Архаддира.
– В «Духе приключений» сойдемся, – предложил гном. – Если вы не бывали в Парс-де-ре-Нале, доложу вам так: он огромен, и найти там что-то очень трудно, но потерять – проще простого. Однако есть одно приметное местечко, которое вы оба отыщете без особого труда…
Гном подробно описал постоялый двор «Дух приключений», который находился буквально на самых окраинах архаддирской столицы на правом берегу Наля, если подниматься по течению, прямо у воды. Он заверил, что пройти мимо этого заведения не сможет даже слепой.
– Решено, собираемся в «Духе приключений», а что дальше делать – посмотрим…
– Нужно будет встретиться со связным, – поправил гоблин, – который устроит нам встречу с агентами Тайного кабинета. Мы уже сильно опаздываем, но я уверен, нас будут ждать в городе. Ну что, расходимся?
Вадильфар из Криксенгорма пожал металлическими плечами и зашагал прочь, бросив напоследок:
– Удачи вам, господин Солезамо, вы уж постарайтесь не пропасть. За тебя, моховик, не волнуюсь, такое, как ты, везде без мыла проскользнет.
– Иди-иди, паршивый подземный карл, – проворчал из глубин капюшона гоблин.
Они остались вдвоем и еще немного помолчали.
– Вообще-то мы нарушаем все данные нам указания относительно вас, господин Солезамо, – наконец проговорил Вилезий, растягивая звуки и тем самым выдавая свои сомнения, – но Инвестигация в расчет не входила. Надо уметь адаптироваться к внезапному изменению обстоятельств, иначе смерть… Вы ведь не подведете нас?
– Я обязался исполнить это поручение, и я это сделаю. Слишком многое на кону, верно?
– Да. Не мне, простому солдату, рассуждать о подобном, но я все же скажу, что ваше поручение носит… глобальный характер. То есть от того, справитесь вы или нет, зависит политическая обстановка в Вестеррайхе.
– А мы уже изрядно опоздали. Вилезий, я просто чувствую, как ты давишь на меня, скручивая в тугую пружину.
– А и верно, не стоит вам расслабляться, господин Солезамо. Удачи.
Гоблин согбенной фигуркой выскользнул из тупичка, кутаясь в темно-серый плащ, которым не так давно заменил пятнистый.
Тобиус вышел последним, глубоко натянув на голову капюшон и опираясь на простой деревянный посох. Притворно хромая на правую ногу, он побрел по улицам Фельена, и взгляды окружающих не задерживались на его блеклой фигуре. Так волшебник добрался до самого порта.
В царившей округ кутерьме укрыться от лишних взглядов было несложно. Выбрав удобное место с видом на причалы, он притворился, что вытряхивает из сапога камешек, привалился плечом к стене строившегося дома и стал выглядывать гукор. Корабль казался подлатанным и готовым к отплытию, капитан стоял на носу, сцепив руки за спиной, а рядом с ним маячила фигура в черном плаще. На груди у чужака поблескивала цепочка с энколпионом в виде Святого Костра.
Внимание Тобиуса привлекло нарушение человеческого потока слева, где по отстраивающейся улице шагал громадный мужчина. Обритый по-монашески гигант медленно вертел головой, на его широком карминовом поясе висел молот, а под белой рясой угадывались очертания брони. Неизвестно, чем кормили своих послушников старшие монахи Ордена святого равноапостольного Иоанна, но те всегда вымахивали под семь футов.
Стараясь не выделяться, волшебник пошел прочь. Подобраться к самой воде незамеченным оказалось трудно, однако взвалив на плечо пустую корзину и делая вид, будто несет тяжелый груз, он смог пройти по нанесенному рекой илу достаточно далеко. До самого последнего момента его никто не окликнул и не остановил, а когда мутный поток оказался у ступней, Тобиус нырнул в Наль без всплеска.
Быстрым и напористым ручейком музыка скрипки лилась по общему залу и, сказать откровенно, была слишком хороша для такого мелкого трактира. Немногочисленные клиенты, ночевавшие прямо на скамьях, просыпались от ритмичного мотива и запаха растапливаемых печей, день за окном обещал быть жарким. Не все спешили во двор к подвесному умывальнику, один из ночевавших в трактире путников сидел на месте с тревогой в глазах.
– Что будете есть? – Вошедший с кухни, потягиваясь, разносчик замер возле стола. – Вы как себя чувствуете?
– Отлично, как будто мне вновь двадцать пять, – хрипло отозвался человек, чьи волосы, усы и борода были седы.
– Может, вам воды?..
