Билли сел в автомобиль-седан, находящийся за квартал от места, с которого он вел наблюдение. Внутри сильно пахло сигарным дымом. Визневски всегда носил с собой этот запах.

Виз повернул голову и посмотрел на Билли.

— Сколько их?

— Мы видели, как внутрь зашли двенадцать человек, — ответил Билли. — Все — поодиночке. Складывается впечатление, что их распределили по времени так, чтобы ни один из них не увидел другого. Большие меры предосторожности. Семерых мы идентифицировать не смогли. Один из тех, кого удалось узнать, — мой подозреваемый в убийстве студентки, торговец. Еще один — кинокритик, который ведет шоу на телевидении. Его зовут Брейди Уилсон. Еще один — чернокожий, который, по словам напарника Соша, какой-то там рэпер по имени Шоколад Кью.

— И что, черт возьми, означает это «Кью»?

Билли посмотрел на Виза:

— Когда я его арестую, спрошу.

Визневски потер глаза.

— А ты уверен насчет архиепископа?

— Абсолютно.

— А насчет…

Губы Виза уже сложились, чтобы произнести звук «м», но он не смог заставить себя сказать все слово.

— Это был мэр. Никаких сомнений. Спецгруппа охраны привезла его сюда, но в дом охранники не пошли. Автомобиль припаркован возле перекрестка. У нас сейчас достаточно много людей?

— Десять полицейских готовы прибыть на подмогу, как только я позвоню, — ответил Виз.

Десять плюс шесть детективов — вроде бы должно хватить.

— Нет необходимости это делать, — сказал Визневски. — И ты это знаешь.

Он имел в виду, что Билли не нужно задерживать всех подряд. Вполне можно ограничиться тем, ради чего он сюда прибыл, — арестовать мужчину, подозреваемого в убийстве студентки, — и закрыть глаза на все остальное.

«Эх ты, трусливое дерьмо». Виз всегда думал о будущем, стремился карабкаться вверх по служебной лестнице, затевал на работе какие-то интриги. Билли, конечно же, осознавал, что арест известных людей может закончиться для него как угодно. Именно мэр назначает суперинтенданта полиции, и последний, видимо, не очень обрадуется скандалу с градоначальником. Если мэр лишится своего кресла, то вслед за ним, вполне вероятно, слетит и он. Билли же может получить золотую звездочку в личное дело — или же, наоборот, его карьера в правоохранительных органах резко завершится. И карьера Виза тоже. Этот инцидент может стать самым лучшим событием в их работе или же, напротив, самым худшим. Такой парень, как Виз, всегда обдумывающий возможные политические последствия, старался избегать подобных рисков.

Но Билли был по своей натуре совсем не таким человеком, как Виз. Для него все было просто. Его деятельность в полиции сводилась к трем словам: «Делай свою работу». Если станешь руководствоваться сторонними соображениями, потеряешь хватку, ибо эти соображения ослабят концентрацию и превратят тебя совсем не в такого полицейского, каким ты должен быть.

«Делай свою работу». У него имелись кое-какие основания полагать, что сейчас совершается преступление, и только это имело значение.

— Ты что, приказываешь мне дать задний ход? — спросил Билли.

— Нет-нет. — Виз провел пальцем линию в воздухе. — Вовсе нет.

Вовсе нет, ибо для Виза было бы еще хуже, если бы он сказал детективу не проводить расследование преступления, потому что к нему причастен высокопоставленный чиновник. Это могло привести к увольнению со службы, а то и к уголовному преследованию. Виз был слишком осторожным политиканом для того, чтобы позволять чему-нибудь вроде этого оказываться в его послужном списке.

— Все, что ты станешь делать начиная с данного момента, будет затем очень внимательно анализироваться, — сказал Виз. — Журналисты, сотрудники отдела внутренних дел полицейского управления Чикаго, адвокаты, прочие заинтересованные лица — все они попытаются смотреть на тебя через увеличительное стекло. Ты же понимаешь, да? Я всего лишь говорю, что лично я отреагирую с пониманием, если ты не захочешь заходить слишком далеко, то есть ограничишься подозреваемым в убийстве и никого другого не станешь трогать. Мы ведь не полицейские из отдела нравов. Арестовывать тех, кто таскается по шлюхам, — в общем-то, не наше дело.

Билли ничего не ответил: он ждал, что еще скажет Виз.

— Если ты сейчас напортачишь, — продолжал коллега, — это может оказаться последним арестом, который ты произведешь. Это может бросить тень на твоего отца. И на сестру. Тебя могут начать поливать всяческой грязью. Тебе это совсем не нужно, Билли. Тебя ведь и так ждет блестящее будущее.

Когда стало ясно, что Виз полностью выговорился, Билли повернулся к нему:

— А теперь я могу делать свою работу?

Виз бросил на него угрюмый взгляд и в знак согласия слегка махнул рукой.

Билли вылез из автомобиля на холодный воздух и направился к особняку.