Билли стоял внутри небольшого кафе на Огайо-стрит, глазея на агентство недвижимости, которое находилось на первом этаже здания по другую сторону улицы. В окне агентства виднелся плакат, на котором была изображена улыбающаяся семья, состоящая из представителей разных рас. Глава семейства пожимал руку агенту, который только что продал ему дом с белым дощатым забором — дом, в котором семья будет жить долго и счастливо.

Билли прекрасно помнил, что у его семьи долгой и счастливой жизни не получилось.

Мимо окна прошел Гоулди, шагая очень осторожно по коварному тротуару, все еще покрытому льдом. Парок его дыхания тянулся за ним, как дым за паровозом.

Гоулди зашел в кафе и встал рядом с Билли.

— Тяжелый день, — констатировал он. — Мне жаль, что у тебя возникли проблемы.

— Ничего страшного. Я давно хотел пройти через что-нибудь такое, что позволило бы мне, как полицейскому, получить определенную закалку.

— Ты уже говорил с отцом? — спросил Гоулди.

Билли отрицательно покачал головой:

— Четыре голосовых сообщения от него.

— Он ужасно за тебя переживает. Тебе следовало бы ему позвонить.

Может, и следовало бы. Отец Билли — Дэниел Харни, начальник следственного управления, — гордился в жизни двумя вещами: во-первых, двое его отпрысков стали полицейскими, а во-вторых, ни один из них не прибегнул для этого к его помощи. «Все, что ты получаешь, ты получаешь благодаря своим личным заслугам, а не потому что папочка — начальник».

Это было правильно. Билли и не хотел жить по-другому. Но иногда папа уж слишком перегибал палку: его стремление избежать кумовства любой ценой отдаляло их друг от друга, создавая между ними едва ли не пропасть. После громких арестов знакомые полицейские не упускали случая похвалить Билли — либо во время общения с ним в «Дыре в стене», либо посредством СМС, телефонных звонков и просто приветственных выкриков где-нибудь в коридоре. Это делали все, кроме отца.

— Ну ладно, — поморщился Билли. — У тебя есть для меня что-нибудь?

Гоулди тяжело вздохнул. Значит, нет.

— Сейчас сложилась такая ситуация, что выяснить что-либо стало труднее, чем раздвинуть ноги монашки. Единственное, о чем я могу рассказать, — так это то, что мы все время думали. Суперинтендант полиции пытается спасти мэра, и единственный способ, который ему приходит в голову, заключается в том, чтобы расправиться с тобой и Кейт.

— Что-то мне непонятно, — пожал плечами Билли. — Даже если бы я на самом деле украл маленькую черную книжку, это не меняет того факта, что мэр совал свой член туда, куда не следовало.

Гоулди ничего не ответил. Он даже не вздохнул. Билли посмотрел на него.

— Даже если, — передразнил его Гоулди. — Ты имеешь в виду, гипотетически.

Билли снова стал таращиться в окно. Прохожие на тротуаре ежились, сутулились, втягивали головы в плечи — в общем, вели себя так, как будто на улице разыгралась непогода.

— Даже если ты украл маленькую черную книжку, — сказал Гоулди.

Лейтенант Майк Голдбергер был самым умным из всех, кого знал Билли.

— Позволь мне кое о чем тебя спросить, — понизил голос Гоулди. — Насколько хорошо ты знаешь Кейт?

— Лучше, чем она сама.

— Ты доверяешь ей?

— Да.

Подумав еще пару секунд, Билли закивал:

— Да, доверяю.

— А может, она взяла ту черную книжку?

— Нет. Я не видел, чтобы она ее брала.

— У нее была возможность. Она ведь занималась обыском, не так ли?

Да, занималась. Билли вспомнил, как Кейт рылась в шкафах и ящиках в кабинете на втором этаже особняка.

— Сомневаюсь, что она стала бы это делать, — не соглашался Билли.

— Насколько хорошо она знает тебя?

Билли пожал плечами.

— Ты понимаешь, о чем я спрашиваю, — добавил Гоулди.

— Она не знает обо мне. — Билли покачал головой. — Никто не знает. Никто, кроме тебя и меня.

Снаружи, на Огайо-стрит, резко, с громким скрипом остановилось такси, едва не столкнувшись с грузовиком.

— Ты уверен? — переспросил Гоулди.

— Да, Гоулди. Полагаю, если бы я признался напарнику, что тайно работаю на отдел внутренних дел, я бы запомнил. Думаю, это я уж точно запомнил бы.

— Хорошо, хорошо. — Гоулди положил ладонь на плечо Билли и с силой надавил на него. — А твоя сестра?

— Нет, — отбивался Билли. — Пэтти не знает.

— А твой отец?

— А вот об этом скажи мне ты, Златовласка.

Гоулди отшатнулся от него.

— Если бы твой отец узнал, что ты — мой человек среди детективов, он подвесил бы меня за трусы на крючке для верхней одежды.

Билли воззрился на Гоулди.

— Ты, наверное, думаешь, что вся возня происходит именно по этому поводу? Думаешь, кто-то знает, что я работаю на вас? А инцидент с мэром используется лишь для того, чтобы остановить меня?

Это, конечно, был вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов.

Лицо Гоулди приняло невозмутимое выражение.

— Я, безусловно, надеюсь, что нет, — замялся он. — Потому что если все на самом деле так, то потеря работы будет для тебя самой маленькой проблемой.