Доктор (надиктовывает на камеру):

– Состояние Несси за последние дни резко ухудшилось. Пациентка отказывается видеть мужа, почти ничего не ест. Отказывается принимать лекарства… (Пауза.) Привет, Неша. Как ты себя чувствуешь сегодня? Как спала?

– Отлично. Но под утро уловила легкий запах целлулоида. Они снова подбираются ко мне. Марат думает, что он меня заточил в башню, как Рапунцель, и держит исключительно для себя. Бережет на будущее, как рождественского гуся. Я его козырь, его последняя надежда. Но только он не один такой, тысячи эйдосов уже скалят зубки в предчувствии моего перехода к ним.

– Перехода к кому?

– Эйдосы. Все еще надеются, что я одумаюсь.

– Кто такие эйдосы, Несси? Ты пугаешь меня.

– Когда Марат отдаст тебе деньги за мою голову, ты познакомишься с ними поближе. Вначале тебе это не понравится. Знаешь, такое странное ощущение – сердце начинает покрываться тонкой коркой льда, словно лужи после первых заморозков. У Марата даже глаза теперь ледяные, не замечал?

– Стальные глаза богачей. Я бы так сказал, коли был бы поэтом. Марат заходил сегодня, хотел тебя увидеть, но я сказал, что ты пока не готова.

– Он ударил тебя?

– С чего ты взяла?

– Ссадина на лбу.

– А, это… Я чинил сток под раковиной, жена вечно кофе туда выливает, и он забивается. Неудачно поднялся – и бац.

– Подробности и детали – козырь врунов. Для того чтобы врать убедительно, надо мысленно прожить ситуацию. Жена, кофе. Счастье лгуна в деталях. Так ведь?

– Ок. Марат случайно толкнул меня. Ничего страшного, рабочие моменты. Часто родственники пациентов тоже переживают большой стресс и нуждаются в лечении.

– Не ожидала от тебя, доктор.

– Вранья?

– Попытки сопротивления. Но больше этот номер не пройдет, он все равно закончит свое дело, когда получит кассеты.

– А с чего ты взяла, что я отдам ему записи?

– Иван, не надо связываться с эйдосами. Особенно после того, как заключил с ними сделку. У тебя был выбор? Был. Ты выбрал деньги и домик у моря в обмен на мою душу. Психо – это ведь душа? Не зря Марат обратился за этим к психиатру, специалисту по декоративному вырезанию душ. Теперь выполняй, что обещал. Ты больше ничего не решаешь, мелкая пешка на пути ферзя. Марат меня не убьет до тех пор, пока ты не закончишь свое дело. Но я хочу тебя предупредить – это далеко не последнее испытание. Сделка с дьяволом всегда имеет двойное дно. Когда ты прикончишь меня, то окажешься между мирами, в их чистилище. Католики не зря придумали этот промежуточный вариант между адом и раем. Эйдосы будут тащить тебя в ад, но ты так и останешься получеловеком, полувещью. Будешь мучиться и страдать, так как в тебе есть то, что их не пускает.

– Интересно. И что это?

– Непомерный груз, который тысячелетиями мешает полному слиянию эйдосов с людьми. Люди бы и рады сбросить его, чтобы на полном ходу нырнуть в уютный и манящий мир вещей, но не могут. Не все, конечно, не могут, но многие. И ты в их числе, бедный доктор. Этот груз – твоя совесть. Когда ты воткнешь мне смертельный укол, она стеной встанет между тобой и эйдосами. Кто-то из них пролезет в волшебную пещеру, а кого-то придавит твоими грехами так, что больше они туда не сунутся. И так ты и будешь жить до конца своих дней – ни туда, ни сюда. Застрявший в норе Винни Пух.

– Несси, ты считаешь, что я – твой палач? Убийца – Иуда? Ты правда так думаешь?

– Бедный доктор Айболит, он под деревом сидит.

(Доктор садится рядом с пациенткой, берет ее за руку.)

– Я твой друг, Несси, поверь мне. Ты многое пережила, да и Марату, несомненно, тоже досталось. Вам обоим требуется помощь специалистов в сфере, которая очень мало изучена. Вещизм, клептомания, либо – как ты называешь это – мир вещей, – все это требует глобального исследования. Для меня подобный случай – большое испытание. В этом ты совершенно права. Поэтому сейчас я изо всех сил пытаюсь помочь тебе, вытащить из этого кошмара теми способами, которые мне доступны. Я обещаю, что никогда не причиню тебе вред.

– Они заставят тебя. Проникнут в жену, детей. Найдут способ. Так что давай поторопимся с рассказом. Я хочу, чтобы ты все записал до того, как я уйду из мира вещей.

– Тебе надо отдохнуть. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Я, наконец, именно чувствую себя. Только сейчас я понимаю, как сильно белонгирование вытягивало из меня силы. Это только казалось, что вещи насыщают тебя, а на самом деле они, как глисты, питались мной изнутри. Процесс очищения начался.

– Несси… Твой муж настаивает на том, чтобы увидеть тебя. Он дал нам неделю, чтобы закончить исследование.

– А что потом?

– Потом он заберет тебя домой. Я объяснил ему, что ты в очень плохом состоянии, но он только повторил – семь дней. Но если ты хочешь, то можешь остаться тут, под моей защитой. Я что-нибудь придумаю.

– Неделя на грешной земле. Это много или мало? В любом случае давай сегодня поговорим подольше, потому что мое время лимитировано.

– Ты уверена, что сможешь? Ты ничего не ела и очень слаба. Можно я сделаю тебе бутерброд?

– Зато мой разум чист, как небесная лазурь. Не знаю, что это, но звучит красиво. Помчались, доктор. Впереди еще столько всего интересного, что ты сам сойдешь с ума от моих историй.

– Я вчера прокручивал записи и хотел уточнить у тебя кое-что. По-твоему, Марат тоже клептоман?

– Клептоманы – это обычные ворюги. Те, кто видит в предмете красивую штучку, а вовсе не его суть. Они клюют на оболочку, как мужики на грудастых блондинок. А Марат, когда мы познакомились, был Охотник. Охотник с большой буквы.

– Что это значит?

– Он хорошо знал природу вещей, поскольку в совершенстве изучил их мир. Марат умел выслеживать редкие вещи. У него был особый дар. Он рассказал мне о нем в тот вечер, когда я с непривычки распсиховалась после кражи в доме банкира. Я кричала, что я – сумасшедшая, что меня уже никто не спасет, и проклинала Марата, который «помог» мне сделать первый шаг. Он реагировал на мои слезы со спокойствием лечащего врача и, лишь когда я уже перешла все границы и стала плевать ему в лицо, с явным удовольствием влепил мне оплеуху и, завернув в плед, усадил к себе на колени.

«Слушай меня внимательно, – сказал он, – потому что больше я никогда не буду говорить с тобой о подобных вещах. Это тот самый секрет, который я, так же как и ты, надеюсь унести с собой в могилу, и в наших с тобой взаимных интересах держать его глубоко внутри и никому никогда не рассказывать. Я попытаюсь тебе объяснить, что происходит на самом деле, потому что когда-то, когда это впервые случилось со мной, я был совсем один. До сих пор не понимаю, как я после этого выжил».

Впервые симптомы вещизма Марат почувствовал в 10 лет, когда пришел к школьному другу в гости и увидел новую игрушку приятеля – немецкий новенький заводной трактор с прицепом. Так же как и я в кафе, он ощутил, что у него затряслись руки, и он не может сосредоточиться ни на чем другом, кроме злополучной игрушки. Улучив момент, когда мама позвала парнишку в другую комнату, он схватил трактор и быстрее ветра понесся домой. Странно было уже то, что ему совершенно не хотелось с ней играть, нажимать на мигающие фары или катать солдатиков. Он взгромоздил машинку на самое видное место и уселся в углу, не мигая, глядя на нее, словно под гипнозом. Но вскоре пришел ревущий Артемка с мамой, и они унесли вожделенный предмет к себе домой. В тот вечер отец впервые в жизни выпорол его ремнем, и, рыдая от одиночества, от невозможности даже попытаться объяснить строгим родителям, что с ним на самом деле произошло, мальчик четко понял, что любовь к каким-то определенным вещам нужно скрывать. Как грязные и непристойные мысли.

«После того как я наревелся до икоты, мать вошла ко мне в комнату и спросила: «Теперь тебе, надеюсь, стыдно?» Но мне не было стыдно ни капельки. Ни в тот раз, ни в сотне других. Один раз в школе на уроке физкультуры я украл в раздевалке часы у одноклассника. После уроков его друзья избили меня так, что я месяц провалялся в больнице. Это стало для меня вторым уроком, и с тех пор я заметно поумнел. Общество не понимает тех, кто присваивает себе что-то бесплатно, поэтому иногда страсть к вещам можно обмануть, не воруя, а покупая то, что тебе очень нравится. Деньги – это элемент сделки, бумажный проводник в мир вещей. И в то же время, к сожалению, купюры – отнюдь не входной билет в тот самый вожделенный мир, а всего лишь маленький глазок, в который нам ненадолго дозволяется заглянуть. Это не дает такого заряда энергии, как, скажем, воровство, после которого кажется, что под кожей течет густой поток адреналина. И неважно, что вещь становится твоей всего лишь на несколько минут (вскоре, как ты сама уже знаешь, наступает состояние полного отвращения к предмету). Главное то, что ощущения, пережитые во время обладания украденным предметом, не идут ни в какое сравнение с чувством обладания купленной вещью. Я никогда не испытывал по поводу воровства чувства вины, и ты тоже старайся держать его от себя как можно дальше. Как только ты начнешь об этом размышлять – тут же сойдешь с ума. Главное, понять основную истину – все, что ты берешь бесплатно, на самом деле давно и по праву принадлежит тебе. Эти вещи твои еще до того, как ты об этом узнала. Как браки, которые заключаются на небесах. Они являются ТВОИМИ вещами, потому что они зовут тебя, и ты всего лишь откликаешься на их зов. Ты из тех немногих, кто не только видит предметы, но слышит и чувствует их как живое существо. Помнишь детскую сказку «Синяя птица»? Нигде так точно не описывается то состояние, в которое мы с тобой погружаемся. Я прочитал ее в детстве миллион раз. «Этот чудодейственный алмаз возвращает зрение, – сказала Фея, – надень шапочку и осторожно поверни алмаз справа налево. Алмаз надавливает шишку на голове – про эту шишку никто не знает, – и глаза открываются. Ты сейчас же начинаешь видеть то, что заключают в себе различные предметы, например, душу хлеба, вина, перца – ты начинаешь видеть душу вещей…» Помнишь эту сказку? Не надо думать, что я твой враг. Несси, прошу тебя. Я, конечно, не добрая Фея в полном смысле этого слова, но все равно намного опытнее тебя в «видении». Я помогу тебе держать ситуацию под контролем. У тебя есть волшебный алмаз, но ты совершенно не умеешь им управлять. Ситуацию нельзя пустить на самотек, иначе у тебя будут большие неприятности».

– То есть Марат взялся быть твоим проводником в мир вещей? Почему? – спросил Иван.

– Я думаю, в тот момент он искренне хотел помочь мне справиться с силой, о которой я сама и не догадывалась. Марат говорил, что добиваться вещей вслепую, как делала я, – это все равно, что садиться за руль реактивного самолета, не умея им управлять. Но зато, если ты научишься с этим жить, то перед тобой откроются все материальные блага мира. Ты достигнешь невиданных высот. Я помню, как он строго посмотрел на меня и сказал: «Слушай и запоминай. Вещист отличается от обычного вора тем, что берет не то, что ему нужно, крадет не потому, что нуждается в чем-то, ворует не ради наживы, денег, искусства и так далее. Все эти бытовые аспекты не имеют никакого значения в той волшебной стране, в которую ты скоро отправишься. Вещист приобретает лишь ту избранную вещь, в которую влюбляется раз и навсегда. Но беда наша в том, что эта страсть сиюминутна и тебе каждый раз снова и снова приходится проходить через адские муки разочарования. Потому что через некоторое время после белонгирования ты чувствуешь, что вещь тебе опротивела. Как уличная продажная шлюха, которая надоедает сразу после того, как ты удовлетворил свою похоть. Ты как будто бы выпил ее сущность до капли, и теперь она мертва. Ты глядишь на нее, пустую, и понимаешь, как это жестоко. Ведь еще пять минут назад, накрытый волной любви и эйфории, ты возвышался над миром. Ты любил ее так сильно, как невозможно любить ни мужчину, ни женщину, ни ребенка. Так только можно любить мечту. Ты вдохнул этот волшебный цветок, и он тут же с адским зловонием рассыпался у тебя в руках. Поэтому запомни, что от мертвой вещи лучше всего избавляться сразу. Мертвецы опасны для нас». – «И нет никакой надежды остановиться? – уточнила я. – Мы что, теперь обречены всю жизнь рыскать, как голодные вампиры?» – «Нет, милая. Иначе бы я уже давно сошел с ума. Среди сонма вещей-однодневок попадаются иногда и долгожители, которые радуют и питают тебя не один день. Более того. Я уверен, что есть где-то одна-единственная, Моя Вещь, найдя которую я навсегда успокоюсь. «Вечная», сравнимая разве что с настоящей любовью – можно перепробовать миллион женщин, быть женатым десятки раз, но так и не найти ту самую, единственную. А можно специально и не искать ее, и тогда, быть может, тебе удастся вытянуть счастливый билет. Ты как бы отправляешься на охоту, заранее не зная, что за дичь попадет тебе в руки: может, заяц, а может, огромный медведь. И для того, чтобы стать профессиональным охотником, необходим тот самый «алмаз» из сказки. Пока что мы двигаемся по миру вещей на ощупь в полной темноте, доверяя лишь своей интуиции. И это очень опасно, так как мы не знаем всего, что представляет собой эта сфера. Мы видим лишь отдельные фрагменты существования вещей, в то время как за каждой из них тянется длинный шлейф из разных жизней и судеб. Но если найти «алмаз», особый способ видения, то можно в потоке увидеть Вечную вещь. А пока мы ее не нашли, «долгожителей» надо хранить и беречь с особым трепетом. Те вещи, что ты купишь, никогда не будут долгожителями. Это совсем уж эконом-вариант, полудохлые дешевые проститутки, готовые принадлежать каждому, кто заплатил. Хотя, конечно, в периоды острой вещевой голодовки они тоже способны доставить небольшое, но все же удовлетворение. Поэтому свои приступы вещизма я часто перемежал с покупками новых предметов, так как это безопаснее. Но чаще всего я просто брал то, что нравилось, хотя всегда был предельно осторожен, что и тебе советую. Когда ты богат, то вещизм – это не более чем хобби: кто-то рискует, гоняя на ралли или прыгая с парашюта, а я, как только разбогател, стал развлекаться тем, что брал все, что мне нравилось. Ты, наверное, как следует рассмотрела гостей на сегодняшнем вечере? Образно говоря, ты впервые побывала на балу вампиров (пардон, но тебе самой в голову пришел такой мерзкий образ). Все эти милые ребята – вещисты, или охотники. Не в широком, конечно, понятии этого слова. По сравнению с ними я – гуру, который готовится к великой битве и не будет западать на мелочевку. Но все, кого ты видела сегодня, так же как и мы, неизлечимо больны вещами. Знаешь, чем они занимаются день ото дня? Покупают, покупают и еще раз покупают, пытаясь насытиться этой энергией. Не понимают бедняги, что такая всеядность только снижает ее. Как ты думаешь, почему банкир не смог оставить во дворце больницу для стариков? Хотя бы ради родного батюшки, который так много претерпел в этой жизни? Для меня это стало очевидным, как только я впервые переступил порог его детища. Лишь только войдя в холл, я сразу весь затрясся. Мне казалось, окружающим слышно, как стучат мои зубы. А все потому, что дом обладает бешеной, безумной силой. Это концентрат, дикий коктейль из боли и удовольствия одновременно, способный как утолить жажду охотника за вещами, так и убить непосвященного своей мощью. Проще говоря, такой вещью с непривычки можно нечаянно обожраться и отбросить копыта. И банкир, однажды осознав это, плюнул на родственную сентиментальность и теперь по капле, как дорогой коньяк, поглощает красоту старинного здания, прикупая к нему все новые и новые аксессуары. Трубка, что ты взяла, – тоже один из них. И лично я, как и все другие, очень ему завидую, потому что он сильно приблизился к Вечной. Как только он найдет ее, то станет властелином всего, что только можно купить, украсть или приобрести, а нам лишь придется питаться объедками с барского стола. Впрочем, я все же надеюсь его опередить. Не обижайся, Несси, но я неспроста привел тебя вначале именно в его дом. Это был своего рода эксперимент, результатом которого я очень доволен. Я, конечно, надеялся, что ты тоже из «высших», но даже не подозревал, что в тебе таится такой мощный потенциал. Той энергии, что ты высосала из первой попавшейся на твоем пути трубки, хватило бы на пятерых. Я до сих пор нахожусь под впечатлением того белонгирования. Дорогая, ты была просто прекрасна, и я ни на секунду не пожалел о том, что мы заключили сделку».

– Ты думаешь, он говорил искренне? – спросил доктор. – О вашей тайной страсти?

– Тогда он еще мог себе позволить говорить что-то честно. До мутации было далеко. Я даже думаю, что он по-своему любил меня и хотел, чтобы я выжила в мире вещей, если ОНИ сожрут его первым.

– Ты никогда не думала об этом с другой стороны? Возможно, Марат грамотно обработал твое сознание? Убедил тебя, что сопротивляться дурным наклонностям бесполезно? Придумал целую фантастическую теорию.

– Глупо искать виноватых. Эта история началась тысячу лет назад, а мы лишь являемся ее логическим продолжением. Вначале Адам укусил вслед за Евой яблоко и попал в материальный мир, потом убил короля, чтобы завладеть троном, потом перерезал тысячи невинных за то, чтобы иметь еще больше земли, домов, денег, вещей… Охотники правят миром. Поэтому, слушая Марата, я, как ребенок, внимающий родителям, прекрасно понимала, что он просто делится своим опытом, чтобы уберечь меня от лишних шишек. Он рассказал, что в период голодного студенчества честно пытался давить в себе желание брать чужие вещи. В то время это было слишком опасно. За пять лет учебы Марат овладел (ему не нравится слово «украл») лишь тремя предметами, но их энергии хватило сполна, чтобы стремительно помчаться вверх по карьерной лестнице. Марат закончил с красным дипломом Финансовый университет и устроился работать в международной газете, где писал статьи на экономические темы. Однажды он брал интервью у толкового бизнесмена. Марат всегда умел произвести впечатление и расположить к себе людей. Бизнесмену так понравилось с ним общаться, что он предложил выпить в баре в неформальной обстановке. Слегка поддав с интересным молодым журналистом коньяку, бизнесмен расслабился и принялся детально рассуждать о некоторых своих идеях. Большинство из них были связаны с тем, что именно стоит сейчас продавать в нашей стране, кому и по какой цене. Он шепнул ему на ушко пару имен, которые могли бы помочь в этой афере, а также нарисовал палочкой на пыльной дороге около кафе, где они сидели, схему купли-продажи. Марат поспешил воплотить его идеи в жизнь, и вскоре у него уже был первоначальный капитал, который рос изо дня в день.

– И с того момента он начал воровать куда более смело?

– Нет, Марат еще долго боролся с собой. Каждый раз после овладения вещью он давал себе клятву завязать с этим пороком, но тут же ее нарушал. Страдал, ненавидел себя, но каждый раз не мог удержаться от соблазна. Стараясь хоть как-то притупить чувство голода, пожирающее его изо дня в день, Марат, по мере того как становился богат, покупал все новые и новые вещи. Это были уже не ручки «Паркер» и даже не мобильные телефоны, инкрустированные золотом и бриллиантами. Это были настоящие вещевые гиганты: машины, дома, яхты, которые питали его так, что он забыл про свою манию на несколько лет. За эти годы Марат успел превратиться в респектабельного бизнесмена, обрасти домами, любовницами и телохранителями. Они все шли в категории «вещи». Затем Марат приобрел жену и сына, заплатив за них любовью, и несколько лет вещизм не тревожил его.

«Вещи очень хитрые существа, Несси, нельзя их недооценивать, – рассказывал он как-то. Относительно каждого человека у них есть свой план, долговременная стратегия, которая включает в себя твое прошлое, настоящее и будущее. В случае со мной они специально притормозили ход событий, чтобы дать мне время поднабраться сил извне, подпитаться нормальными человеческими чувствами и эмоциями. Я любил свою семью и был по-настоящему счастлив с ними. И вот, когда мое счастье стало переливаться через край, тут меня и ждала ловушка. Однажды мы пошли в гости к родителям жены, где я увидел на стене великолепную картину, которую почему-то раньше не замечал. Она была очень маленькая, сантиметров пятнадцать в длину, но это была явная долгожительница. Сюжет был примитивен: мальчик на коне едет через бурную речку. Но как только я приблизился к картине, она отпечаталась у меня в душе незаживающей, кровоточащей раной-татуировкой. Она горела и жгла мое сердце. Весь вечер я пытался отвлечься, много пил, постоянно шутил, но все чаще ощущал, что говорю слишком много и большею частью невпопад. Когда я разливал вино, то с трудом попадал в бокалы – так сильно тряслись у меня руки, и моя жена уже стала странно на меня поглядывать. Тогда я вышел из-за стола и, сославшись на плохое самочувствие, заперся в ванной и сунул голову под кран с холодной водой. Мне немного полегчало, и вскоре мы пошли домой. Жена с сыном бегали вокруг меня, пичкали лекарствами, а я лежал, стиснув зубами край одеяла, и отчаянно пытался не заплакать навзрыд. Я любил их больше жизни, особенно сынишку, но понимал, что если вещи опять призвали меня, мне навсегда придется проститься с любимыми людьми.

Всю неделю я ходил так, как будто меня разбил душевный паралич. Я думаю, что мое состояние напоминало ломку алкоголика или наркомана, которому срочно требуется новая доза вожделенного зелья. Сделки разваливались одна за другой, поскольку я не мог думать ни о чем, кроме глупой картинки с мальчиком на коне. В результате, после того как партнеры по бизнесу деликатно посоветовали мне взять отпуск и поменьше злоупотреблять алкоголем, я, воспользовавшись каким-то дурацким предлогом, заехал к родителям жены. Как сейчас помню, что выпил у них чашку кофе и, когда теща ушла на кухню мыть посуду, схватил злополучную картинку и спрятал ее на груди. Все мои действия были предельно отточены, а мысли ясны как никогда. Распрощавшись по-быстрому с родней, я полетел на работу, выдавливая из своей машины максимальную скорость. Плевать мне было на пешеходов, гаишников и весь дурацкий город. Я жал педаль газа, чувствуя, как на ходу у меня вырастают крылья. Маленькая картина грела и наполняла меня теплом до краев так, что хотелось делиться им с окружающим миром. Я парил над землей, мечтал прижать к груди каждого, кто встретится на моем пути. И, если бы в этот момент кто-нибудь попросил меня отдать все мои деньги, вещи, дома, яхты – я бы сделал это, не задумываясь ни на секунду. Позже я понял, что у меня была явная передозировка. Таких сильных вещей, которые бы просто свели меня с ума, я еще в своей жизни не встречал. Но самое странное, что во время вещевой эйфории мои мысли, как я уже говорил, работали чрезвычайно четко и ясно. За полчаса я переделал на работе массу дел, решил все проблемы и на крыльях любви понесся домой. Жена была грустной, но причину своей меланхолии так и не раскрыла, а я был слишком счастлив, чтобы портить себе настроение скандалами и выяснениями отношений. Я все ждал, когда она мне скажет про то, что у родителей каким-то образом пропала картина. В предчувствии этого разговора я уже заранее купил им другую, схожую с той, что я украл, как по размеру, так и по сюжету. Но жена ничего не сказала мне. Тогда я решил, что, скорее всего, они смогут еще год спокойно прожить, но так и не заметить пропажу. Картинка ведь была совсем крошечная, да и висела в самом дальнем углу квартиры. Я же боготворил эту вещицу, я трогал ее руками, прижимал к лицу, я пропитывался ее теплом, хотя мой разум так и не смог уяснить, откуда оно идет и каким образом перетекает в меня. Мальчика на коне я повесил у себя на работе над столом. Эта вещь была настолько живой, что питала меня энергией даже издали. В том, что она была долгожителем, я не сомневался. И все это время, что она была у меня, я отчаянно молился про себя, чтобы она оказалась Вечной. Тогда бы я смог спокойно вернуться в семью и забыть про вещизм навсегда. За тот месяц, что эта вещь провисела у меня над столом, она ничуть не истощилась, а я за это время удвоил свое состояние, и моя жизнь забурлила, как никогда ранее. Единственное, что меня огорчало, – жена напрочь отказывалась со мной заниматься сексом, находя для этого сто различных причин. Неделю я терпел, но энергия разрывала меня на части, и в результате я вернулся к своей старой любовнице, с которой встречался еще до свадьбы. Я не испытывал к ней никаких чувств, но, видимо, та сила, что переходила из картины в мое тело, делала меня непревзойденным любовником. Я видел безумное восхищение в ее глазах, когда мы дни и ночи напролет только и делали, что трахались в ее маленькой квартирке. До сих пор не знаю, кто рассказал жене про эту интрижку, но уже после развода, подозревая всех и каждого, я на всякий случай уволил весь женский персонал своей фирмы. Хотя сейчас я понимаю, что если бы дело было только в измене, мы бы как-нибудь с этим справились. Мы были настоящей семьей и могли бы все простить друг другу, лишь бы не разрушать наш треугольник – сын, жена и я. Незадолго до окончательного разрыва жена пришла ко мне на работу, когда меня там не было. Она пыталась найти какие-то улики, чтобы иметь доказательства моего адюльтера. Боялась, что я попытаюсь отсудить у нее Артура. Она искала подтверждения измены, копалась в столе в поисках фотографий или писем, прослушивала автоответчик и вдруг… наткнулась взглядом на картину. Когда я пришел, жена так и сидела в кресле с полуоткрытым ртом. Вероятно, застукай она меня скачущим на любовнице в супружеской постели, она не была бы так шокирована, как в тот момент, когда увидела глупую картинку родителей в моем кабинете. «Откуда это у тебя? – первым делом спросила она, забыв, что пришла совершенно за другими ответами. – Где ты взял картину моего брата?» – «Какого брата?» – по-идиотски улыбаясь, спросил я. – «У меня был младший брат. Он умер, когда ему было десять. У него было больное сердце, и он знал, что скоро уйдет от нас навсегда. Эту картину он нарисовал незадолго до смерти для моей мамы. Он сказал, что будет жить для нее вечно на этом кусочке картона. А ты просто взял его и нагло украл!»

Я хотел было начать врать, но понял, что это бесполезно, – жена все поняла. Она была умная женщина, и этого случая ей было достаточно, чтобы связать в единую цепь все мои странности. Я смотрел в ее прекрасные глаза и видел, как в них, будто кадры видео на перемотке, мелькают картины нашей совместной жизни. В долю секунды мимо меня пронеслась панорама ее удивлений. Вот она впервые натыкается на чемодан с разными вещами. Вот она, проснувшись как-то душной летней ночью, не находит меня рядом и видит из окна, как я сжигаю дорогие, фирменные вещи на дачном участке; вот подслушала мой бред во сне. И вот, наконец, она поняла, как тяжело и неизлечимо я болен, и безумно испугалась. Она рыдала так, что мне пришлось вызвать врача, который сделал ей успокоительный укол. Разумеется, вскоре мы развелись. Следует признать, что моя жена поступила благородно, не сказав никому ни слова о моих отклонениях, хотя запросто могла бы этим не только испортить всю мою карьеру, но и поломать жизнь, упрятав в психушку. Картина умерла в тот же день, когда жена ее обнаружила. Я перестал ощущать ее тепло, она остыла, стала ледяной, словно труп. Понимаю, это было жестоко по отношению к семье жены, но мне пришлось избавиться от картины побыстрее, хотя одному богу известно, как я при этом страдал. Обливаясь слезами, я сжег ее на кухне над плитой. Это стало последней каплей, убившей нашу любовь. Но если бы я не уничтожил эту вещь, она бы нашла способ рано или поздно поквитаться со мной. Они не дураки и не позволяют никому высасывать свою энергию безнаказанно. А тут я выпил все до дна, вылизал со стенки последние капли, словно похмеляющийся с утра алкоголик. Когда я пытался объяснить это жене, она смотрела на меня красными от слез глазами и курила, курила сигареты. Одну за другой, целую пачку подряд. Она искренне не понимала, почему я валяюсь у ее ног, бьюсь в истерике и отказываюсь вернуть картинку обратно ее родителям. Но в конце концов она сдалась, но назначила слишком дорогую цену за эту услугу. Отныне я могу встречаться с сыном только с ее разрешения.

«Марат, ты серьезно болен, – сказала она напоследок. – Ты погряз в мире вещей, они засосали тебя пылесосами Philips, переехали «Мерседесами» и «Кадиллаками», вспороли живот металлическими «золингерами». Отныне время твоей жизни отсчитывается золотыми ролексами. Твои дни сочтены, если ты не прекратишь эту погоню за барахлом. В ином случае, однажды ты сам превратишься в блестящего болванчика с фирменной биркой на шее».

Согласно договору она не дает мне видеть сына, когда я хочу, поскольку боится дурного влияния. Но зато раз в месяц я чувствую себя счастливым папашей, гуляя с Артуром по магазинам и покупая ему все, что только пожелает. Увы, все это – моя «большая иллюзия отцовства». Эти чудесные детские вещи – игрушки, компьютеры, мопеды – навсегда остаются пылиться у меня. Жена под страхом того, что не разрешит мне больше видеть малыша, запретила делать ему подарки, и теперь один из моих коттеджей похож на Диснейленд. Могила для игрушек, которыми никто и никогда не играет. Но даже осознание того, что я навсегда потерял семью, не могло угнетать меня больше, чем то, что картина больного ребенка не стала для меня Вечной. А ведь я был в этом практически уверен. Таким образом, в тот злополучный день все мои надежды были раздавлены в один миг».

Марат стал серого цвета, настолько тяжело ему давались эти воспоминания. Но в то же время этот монолог принес ему облегчение – ведь до меня он не мог поделиться этим даже с ближайшими родственниками. Теперь же мы, как два носителя СПИДа, могли обсуждать свою болезнь в мельчайших подробностях. И в тот момент, когда он замолчал и изможденный, словно после рвоты, выворачивающей наизнанку внутренности, прилег головой ко мне на колени, я поняла, что, кроме нас двоих, в этом мире не было больше никого. Только мы и вещи.