Оле и Ханна Нидал стали «связными» между Западом и Кармапой, повсюду создавая центры кагью. К их чести надо сказать, что были они людьми, в общем-то, добрыми и сострадательными. Так, будучи в Тибете, Оле никогда не мог отказать тибетским старушкам, желавшим продать им что-либо. Если бы вы только видели, какую дрянь в таких случаях норовят всучить! Но сострадательный Оле это покупал. Увидев попавшую под машину умирающую собаку или целую стаю испускающих дух потравленных в Тибете собак, наши супруги старались облегчить их участь, ласково принимая их последний вздох, точнее, выдох, и прикладывая к макушке бедных животных буддистские священные четки со 108 бусинами, – они надеялись таким образом обеспечить им лучшее перерождение, без ложной скромности полагая, что способны направлять выходящее из тела сознание.

Прибыв в Европу, Оле и Ханна занялись организацией центров распространения учения линии кагью. Денег у них не было, учеников, рвущихся получить от них наставления, – тоже. Тем не менее в их родном Копенгагене начал функционировать первый центр. Главное, что они ощущали, – это непрерывную энергетическую связь с Кармапой. Их центр, расположенный в самом центре города, вскоре насчитывал 150 человек, рассчитывающих найти здесь некоторые жизненно важные принципы, которые можно было бы пронести через жизнь, болезнь, старость и смерть.

Первой из тибетских представителей этот центр посетила гелонгма Палмо. Правда, при попытке приблизиться к мансарде на чердаке, где жили новоявленные миссионеры, ей пришлось вначале стать свидетельницей настоящей кулачной драки, а затем перешагивать через пьяные тела непробудно спящих граждан. Но она стойко пережила увиденное и уже на следующий день давала наставление в первом европейском центре тибетского буддизма. Затем этот центр посетил сам Далай-лама XIV. Во время его встречи в аэропорту сразу 40 человек увидели очертания руки на полной луне, и тогда же неожиданно пошел сильный снег. Это происходило в октябре 1973 года. Далай-лама, приезд которого сопровождался столькими чудесами, освятил центр. А затем в Европу прибыл и Кармапа. Теперь уже зал собирал более двух тысяч человек. Кармапа проводил церемонии Черной Короны и давал другие благословения. При церемонии Черной Короны, как считает Оле Нидал, сила передачи такова, что посетивший ее достигает состояния Освобождения в течении всего трех жизней.

А далее центры тибетского буддизма стали открываться по всей Европе, которую Кармапа передал в руки Оле и Ханны, – именно они теперь стали давать передачу Учения. Копенгагенский же центр переехал из подвальчика в роскошный аристократический особняк.

Оле и Ханна часто встречались с Кармапой как на Западе, так и на Востоке, каждый раз получая от него многочисленные учения и медитации, так что можно считать, что они стали продвинутыми адептами линии кагью. Личное общение с Кармапой позволило им ощущать постоянное силовое поле, которым он окружен, а также полностью убедило в его сверхъестественных способностях видения. Так, Кармапа всегда видел прошлые воплощения стоящих перед ним людей, ясно воспринимая их карму, и исходя из этого ставил перед ними точные цели этой жизни. Когда однажды на пути в Непал открылся прекрасный вид на Гималаи, Кармапа непосредственно видел и описывал вершины гор в радиусе сотни километров от горы Эверест и рассказывал, какой будда активен на каждой из них, наблюдая все это внутренним зрением.

Но Оле и Ханна по-прежнему остаются абсолютно живыми людьми с прежними авантюрными склонностями к ситуациям риска. Они проводят время на дискотеках; Оле находит особое удовольствие в том, чтобы учить расслабляющей медитации группу убийц в тюрьме для особо опасных преступников, не может устоять перед соблазном влезть на отвесную скалу и едва не сорваться с нее, испытав при этом своевременную помощь буддистских защитников и на несколько часов перенеся свое сознание в Чистую Страну. Страсть к всевозможным измененным состояниям сознания не покидает Оле. Что ж, это неудивительно: в роду у него были даже знаменитые пираты. Но теперь ему уже нет нужды прибегать ради остроты ощущений к наркотикам. Кармапа сказал, что Оле – это Махакала и что энергии именно этого защитника веры действуют через него. Черный, сильный и яростный Махакала – вот образ Оле. Ханна же стала дакиней, сестрой дакинь.

В ноябре 1981 года в Америке скончался тяжко болевший Кармапа. Оле и Ханна Нидал вместе с друзьями в это время находились в Румтеке, согласно желанию Кармапы. Он не захотел проститься с ними потому, что Оле, как он сам думает, должен был передавать светлые и радостные энергии будды в золотом сиянии, которые не следовало затемнять энергиями больного и слабого тела.

В Румтеке после известия о смерти главы линии не было плача и скорбных песнопений – напротив, везде звучали призывы и громкие звуки различных музыкальных инструментов. Так вызывался Кармапа из своего вневременного состояния ясного света великой всепорождающей Пустоты, пробуждались сферы просветленной силы, чтобы вызвать его новое перерождение для блага всех существ. День и ночь длилось это действо, оно происходило в каждом из четырех направлений и в центре.

Тело Кармапы, странным образом сохранявшее тепло, было доставлено в Сикким и помещено в концентрическую мандалу. Кремация же состоялась лишь через полтора месяца после его смерти. За сорок пять дней тело сжалось до размера маленького ребенка. Тело вложили в небольшую глиняную ступу на крыше монастыря и подожгли, причем выбрали для этого монаха, который не имел никаких контактов с шестнадцатым Гьялва Кармапой. Из отверстия ступы вывалилось сердце Кармапы, которое тулку Ситу Ринпоче отнес в свою комнату. Затем солнце, сиявшее в сухом небе, окружила радуга, внутри которой возникли очертания лица Кармапы. В небе появился орел, сделал двенадцать кругов, а затем стремительно полетел на запад. Оле увидел в этом очень хорошее предзнаменование. Ступу запечатали, а вскрыли 27 декабря 1981 года. В ней нашли глаза и язык Кармапы, куски костей с проступившими на них тибетскими мантрами, шарики жемчуга, золота и серебра. Не пострадала в огне и его подстилка для сиденья из тонкой материи, на которой была напечатана мандала с отпечатком детской ноги в середине.

А у Оле и Ханны началась кочевая жизнь: они то вместе, то врозь колесили по Европе и Америке, создавая новые центры, поддерживая старые, давая наставления и медитации, сопровождая тибетских высоких лам. Впрочем, Оле Нидал к этому времени уже и сам был ламой.

Однако любви к сильным ощущениям в нем отнюдь не поубавилось. Он имел обыкновение ездить на машине со скоростью 200 км/ч. Однажды машину вела очередная подруга Оле, Майя, гнавшая на скорости 150 км/ч при принятом ограничении скорости в 85 км/ч. Майя не смогла затормозить на скользкой дороге, и машина направилась прямо в гигантский железный столб. Но столб, прикрепленный к бетонному фундаменту четырьмя огромными болтами, элегантно отклонился, пропустив взбесившуюся машину, которую Оле тут же остановил ручным тормозом. Оглянувшись назад, все увидели, что столб, как ни в чем ни бывало, спокойно стоит на своем месте между двумя черными следами от автомобильных покрышек. Чудо было приписано буддистским защитникам линии кагью.

Острые ощущения радости и экстаза, которые постоянно сопутствовали Оле, поддерживались также его множественными сексуальными контактами. Привлекательные члены, вернее, членши неустанно создаваемых им групп всегда были объектами его неусыпного мужского внимания, которое он неустанно претворял в практику. Собственно, здесь он пользовался наставлениями, полученными ранее. Так, когда они с Ханной слишком уж увлекались строгой и очень правильной буддистской моралью или же выдвигали слишком жесткие принципы, лама Калу Ринпоче, обучавший их в то время, тут же начинал рассказывать о святых безумцах. Чаще всего он рассказывал о Другпа Кунле, который был учеником XVI Гьялвы Кармапы, но при этом отличался большим состраданием к прекрасному полу, а потому вел дам к Просветлению очень далекими от общепринятой морали путями. Впрочем, все это отнюдь не мешало очень теплым и интимным отношениям Оле и Ханны, которые теперь не так часто встречались.

Оле и Ханна создали центры кагью почти во всех странах мира. Не стали исключениями Украина, Беларусь и Россия, в которой эти центры разбросаны по многим городам и весям и, конечно же, функционируют в Москве и в Петербурге. Их организаторы искренне считают, что традиционные структуры канули в лету и сегодня необходимы новые, приближенные к современной жизни поучения и медитации, которые можно было бы использовать в сумасшедшем ритме нашей жизни.

Любимой техникой Оле была, да и сегодня является Пхова – метод переноса сознания после его выхода из тела. Эту продвинутую медитацию он дает всем желающим. Результаты бывают видны уже через семь дней, они проступают в виде дырочек или капелек крови на макушке. Оле считает, что после этого человек уже должным образом подготовлен к смерти, может управлять движением своего сознания как в теле, так и вне тела.

С ним не соглашаются держатели других центров тибетского буддизма в Москве, утверждающие, что столь быстрое продвижение неподготовленного ученика невозможно и недопустимо и что эту медитацию традиционный буддизм дает только на весьма высоком уровне адепта. Кроме того, они говорят, что внешние знаки не имеют вообще никакого значения, важны лишь внутренние измерения продвижения. Действительно, никто из великих Учителей Тибета не отслеживал таким образом уровень достижений ученика.

Ну а в итоге между центрами, основанными Оле и Ханной Нидал, началось внутреннее соперничество и борьба, схлестнулись они также и с центрами других традиций или других Учителей. То же самое мы можем наблюдать и в Москве, где идет постоянная борьба амбиций и претензий на собственность как внутри недавно созданных центров тибетского буддизма, так и между этими центрами и внешним миром. Методы применяются точно такие же, что и в нашем светском мире. Разбираться здесь, кто прав, кто виноват, совершенно не хочется. Оле Нидал регулярно наведывается в Москву с лекциями, дает посвящения, устраивает загородные медитационные сессии (чуть не сказала «посиделки») и искренне считает, что просто передает в мир просветленные энергии Кармапы, верность которому Оле неизменно хранит.

А в целом образ Оле Нидала, главного двигателя Учения Кармапы на Западе, вызывает у меня двойственное впечатление. С одной стороны – постоянное пребывание в состоянии экстаза и радости, заменившее ему алкоголь и наркотики, постоянный поиск стимулов к интенсификации такого состояния, одним из которых является риск; авантюризм, крайне сильно выраженная напористость и полная раскованность, раскрепощенность поведения. С другой стороны – доброта, полная искренность и желание всеобщего блага в сочетании с безоговорочной верой и полной преданностью Учителю. И потому в заключение я хочу привести мудрый совет нынешнего Шамарпы, данный им Оле и Ханне, а также и всем людям западной цивилизации: не верить в титулы и высокое положение прибывающих к ним лиц и самим проверять любого Учителя, сохраняя свою самостоятельность.

Впрочем, каков ученик, таков и Учитель, ниспосылаемый ему судьбой. Какова карма нынешних европейцев, американцев и россиян, таковы и встречающиеся нам Учителя. Оле и Ханна Нидал – это зеркало нашего времени, нашего характера, ковавшегося в вечной спешке, в стремлении перепрыгнуть через необходимую последовательность этапов пути, в поисках рисков и допингов, в упоении свободой и раскованностью. Кармапа послал нам Учителей таких же, как и мы сами, и «нечего на зеркало пенять, коли карма крива». Словом, оценивая деятельность современных Учителей и распространителей буддизма, мудрее всего будет следовать мнению самих тибетцев, которые считают самокритику единственно конструктивной критикой и утверждают, что лучше найти один недостаток в самом себе, чем тысячу – в другом человеке.

Ну а мы рассмотрим в следующей главе еще две из четырех главных линий тибетского буддизма, на сей раз уже не столь экзотические.